Джайна Праудмур: Приливы Войны

Глава 21

Весь израненный и с камнем на душе Кейлек вернулся в Нордскол, в Нексус. Вопреки требованию Джайны, он проследовал за ней. Отчасти из-за того, что опасался за ее безопасность и состояние ее разума, отчасти потому, что чувствовал - Радужное Средоточие все еще находится в Тераморе. Это заняло время - Кейлеку приходилось лететь, превозмогая боль от нешуточных ран, полученных в битве - и Джайна успела телепортироваться.

Он увидел огромный кратер и то, что осталось от Терамора. А осталось от него весьма и весьма немногое. Но Радужного Средоточия нигде не было видно. Кто-то уже нашел его. Он подозревал, что оно уже у Гарроша; жизни нескольких верноподданных вождя Орды были ничем в сравнении с мощью Средоточия. Разумеется, он послал отряд на его розыски.

После этого он покинул Калимдор ни с чем, вяло и с трудом летя на север, не имея ни малейшего свидетельства о том, что он действовал в интересах своей стаи, кроме разрушенного города, ставшего безмолвным доказательством его провала. Он неожиданно, но несомненно влюбился. Теперь и эта любовь была потеряна из-за того, что он сделал - или не сделал. Часть его хотела просто развернуться и улететь в неизвестном направлении. Но Калесгос не мог так поступить. Синие драконы возложили на него все свои надежды. Он должен был рассказать им обо всем, что произошло, и посоветоваться с ними, каким должен быть его следующий шаг.

Киригоса встретила его, как только он явился с юга. Она облетела вокруг него, показывая свою радость по поводу его возвращения, и весь остаток пути в Нексус летела бок о бок с ним.

- Ты ранен, - озабоченно сказала она. Множество чешуек было сорвано с лазурного тела Калесгоса, а кожа покрыта уродливыми синяками. Он мог лететь, но испытывал боль при каждом взмахе крыльев.

- Все лишь царапины, - отмахнулся он.

- Неправда, - ответила она. - Что стряслось? Мы почувствовали, что произошло нечто ужасное... и у тебя нет Радужного Средоточия.

- Эту историю я и хочу поведать, но лишь единожды, - ответил он, и голос выдал всю глубокую боль его сердца. - Ты созовешь стаю, дорогая Кири?

В ответ она подлетела к нему, прижав свою голову к его, затем улетела выполнять просьбу Кейлека. Стая ждала Калесгоса, и он помрачнел еще больше, отметив, что она уменьшилась со времени его отлета. Но также он был рад видеть, что Наригос, Тералигос, Банагос и Алагоса остались.

Он приземлился перед ними, оставаясь в своей драконьей форме, и осмотрелся вокруг.

- Я вернулся, но новости, которые я принес, ужасны.

Никто не проронил ни слова, пока он рассказывал им о своем сотрудничестве с Ронином и Кирин-Тором, с Джайной. О своих трудностях в определении местоположения Радужного Средоточия. И, наконец, понизив голос до бесстрастия, потому что не мог перенести это снова, о том, как Орда использовала их артефакт против Альянса, уничтожив все вокруг.

Они слушали молча. Никто не задавал вопросы. Никто не перебивал. Кейлек ожидал от них приступы ярости, но они оказались скорее подавленными, чем разгневанными тем, что их магия, их Радужное Средоточие было использовано для того, чтобы нанести столь чудовищное разрушение. Казалось, что-то сломалось внутри каждого из них. И Кейлек понял, что это было отражением его собственных душевных терзаний.

В течение долгого времени никто не проронил ни слова. Затем Тералигос поднял голову и печально посмотрел на Калесгоса.

- Мы потерпели неудачу, - сказал он. - Нашей обязанностью было следить за тем, чтобы магия использовалась мудро. Управлять ей. И мы с этой обязанностью не справились.

- Эта неудача целиком и полностью на мне, Тералигос, - сказал Кейлек. - Я был Аспектом. Я мог ощущать Радужное Средоточие, но мне не удалось вовремя обнаружить его.

- Оно было украдено у нас, а не у тебя, Калесгос. Мы все должны взять ответственность за это ужасное событие.

- Пока я остаюсь с вами, я ваш лидер, - сказал Кейлек, хотя слова, казалось, имели вкус пепла, когда он произносил их. - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти его.

Даже если оно пропало без вести - снова. Если бы я только смог уничтожить его, когда оно было на борту дирижабля!

- Сейчас ты далек от него, как и когда все это только начиналось, - промолвила Алагоса. Хотя в ее голосе не было упрека, только грусть, ее слова задели. Она была права.

- Оно оставалось в Тераморе, - ответил Кейлек. - Оно не было уничтожено во время нападения. Кто-то снова похитил его; уверен, это была Орда.

- А я - нет. Мне скорее верится, что это сделала Джайна Праудмур. Ты же сказал, что она достигла Терамора раньше тебя, и к тому моменту, когда ты прибыл, Средоточия уже не было.

Кейлека поразили не столь слова, сколь тот, кто их произнес. Обвинение, высказанное мягким, но от того не менее обезоруживающим, голосом, исходило из уст Киригосы. Она находилась все это время позади, тихо выслушивая, но сейчас она вышла вперед.

- Джайна помогала мне найти его, - запротестовал Кейлек в ее защиту. - Она знала еще до того… до того, как случилось это, какой вред может нанести артефакт. Зачем ей самой брать его, не говоря ничего мне?

- Может потому, что она не доверяет тебе хранить его, - предположила Кири. И вновь в ее голосе и выражении лица не было никакой нападки, но Кейлек все равно чувствовал себя уязвленным. - Или может она собирается использовать его против Орды.

- Джайна никогда...

- Ты не знаешь, на что она способна, а на что - нет, - прервала Киригоса. - Она человек, Кейлек, а ты - нет. Ее королевство было стерто с лица Азерота, словно на карту нанесли кляксу от чернил. Она - могущественный маг, и Радужное Средоточие - орудие, уничтожившее ее народ - было в пределах ее досягаемости. Мы должны учесть эту возможность и быть готовыми к подобному варианту развития событий. Если это так, мы должны его найти - и вернуть. Какой бы ни была цена. Это наш артефакт, и ответственность за произошедшее отчасти лежит и на нас. Мы не должны допустить, чтобы он был использован снова.

Ее логика была безупречной. Кейлек вспоминал, в каком гневе и горе находилась Джайна, когда телепортировалась прочь от него. Тайная магия от взрыва сильно затронула ее, заставив ее волосы побелеть, а ее глаза - светиться; и если магия сделала подобное с ее телом, что могло произойти с ее разумом?

- Я найду Радужное Средоточие, - решительно заявил он. - Кто бы ни завладел им - Гаррош или Джайна.

Кири колебалась, поглядывая на Тералигоса.

- Возможно, было бы лучше, если бы кто-нибудь присоединился к твоим изысканиям.

Кейлек подавил в себе сердитое возражение. Кири была не просто его добрым другом, она была его сестрой по духу, хоть они и не были из одной кладки. Она подозревала Джайну Праудмур не для того, чтобы причинить ему боль, а потому что волновалась. Волновалась, ибо он, похоже, оказался слишком сильно подвержен влиянию своих чувств к Джайне, и это могло помешать ему выполнить свой долг перед стаей. Волновалась, ибо понимала, что Кейлек никогда не простит себя, если она оказалась права и что-то пойдет не так.

- Я благодарен тебе за твое беспокойство, - сказал он, - и я знаю, ты думаешь только о благе нашего народа. Пожалуйста, поверь, я поступаю так, как будет лучше. Я смогу - я просто обязан - справиться с этим сам.

Он ждал. Если возражения будут слишком громкими, он согласится с желанием остальной части стаи. Безусловно, сам он до сих пор не выполнил безупречно свои обязанности.

К счастью, большая часть стаи не разделяла мнение Кири. Кейлек подозревал, что они не воспринимали Джайну - одного человека - как угрозу. Поскольку Кири признала способности Джайны необычайно сильными, остальные драконы не поддержали ее.

- Эта проблема будет решена, - заверил Кейлек, - я не подведу вас снова.

Он произнес эти слова с убежденностью и надеждой на то, что он был прав. Ибо этот израненный мир не выдержит еще одного провала.

Нет так давно бывший вождь Орды провел праздник в честь ветеранов, сражавшихся в Нордсколе против Артаса и в Войне Нексуса. Гаррош хорошо помнил великолепный парад в Оргриммаре, идею которого он сам и подал. Именно в тот день Тралл оказал Гаррошу великую честь, вручив оружие его отца, которое в данный момент было надежно закреплено за широкой спиной Гарроша.

Гаррош был горд тем, что он сражался в этих битвах. Но он также гордился своими сражениями за крепость Северной Стражи и Терамор. В Нордсколе, по крайней мере, часть побед была за Альянсом. При этой мысли во рту появлялся пепельный привкус. Теперь все шло так, как должно было. Теперь война шла с Альянсом. Тралл имел все возможности, чтобы начать ее, но был сбит с толку белокурой волшебницей. Вместо этого он боролся за "мир", который якобы был возможен между орками и их бывшими угнетателями. Гаррош собирался поступить с Альянсом также, как и Громмаш Адский Крик с демонами. Как его отец разорвал оковы повиновения и рабства существам Скверны, убив Маннорота, так и его сын разорвет тонкие цепи "мира" с Альянсом. Он был уверен, что даже упрямые Бейн и Вол'джин, в конце концов, разделят его точку зрения, и воцарится истинный мир – возможно купленный кровью, но условия его будет диктовать Орда.

А пока он отдал приказы об организации в столице Орды триумфального шествия победителей и празднеств, посрамивших бы Тралла. Он не ограничится маршем и одним днем пирований. Гаррош приказал устроить шесть дней торжеств. Бои ящеров на арене! Показательные бои величайших воинов Орды с щедрыми призами! Увеселение за увеселением под аккомпанемент песен лок-тра и лок-ваднод, в то время как по улицам разносили лучший орочий грог.

Когда Гаррош со своей свитой направлялся к воротам Оргриммара, он с удовлетворением увидел толпы ликующих ордынцев, не участвовавших в шествии. Они с каждым разом все громче выкрикивали его имя; их скандирование было подобно грому, и Гаррош послал Малкороку, поднявшему кубок в его честь, довольный взгляд

- Гаррош! Гаррош! Гаррош! Гаррош!

- Они слишком любят тебя, чтобы так просто пропустить, мой Вождь! - сказал Малкорок, крича во всю глотку, дабы быть услышанным в этом гаме. - Скажи им о своей победе! Они должны услышать это из твоих уст!

Гаррош посмотрел на толпу и закричал: Хотите услышать мою мечту?

Это казалось ему невозможным, но толпа взревела еще громче. Усмешка Гарроша стала еще шире, и он махнул толпе рукой, заставляя ее утихомириться.

- Мой народ! Вам, оркам, посчастливилось жить в это время. Время, когда я, Гаррош Адский Крик, готов заявить о правах Орды на Калимдор. Человеческая зараза, укоренившаяся в Тераморе, выжжена самой сущностью магии. Ее больше нет! Джайна Праудмур более не будет мешать нам своими пустыми речами о мире. Они не были услышаны, и теперь она и ее королевство превратились в пыль. Но этого не достаточно. Ночные эльфы будут следующими. Они долгое время отказывали нам в том, в чем мы нуждались для простого образа жизни. Мы лишим их жизней, их городов, а тех немногих, кому повезет выжить, заставим бежать в Восточные Королевства. Я, Гаррош, усмирю их и заставлю молить лишь о куске хлеба и уголке для сна, в то время как Орда получит их богатства. Их города отрезаны от поддержки нашими могучими кораблями, и когда мы начнем вторжение, они падут перед нами, как урожай перед косой!

Больше радости, смеха, рукоплесканий, а еще песен, сложенных спонтанно, но под вдохновением его слов:

- Смерть Альянсу! Смерть Альянсу! Смерть Альянсу!

Бейн сидел в холодном, темном трактире в Колючем Холме. В лучах света, проникавшего сквозь дверь, но толком не освещавшего этого места, кружились пылинки. Выпивка была ужасной, а еда еще хуже. Несколькими километрами севернее он мог бы насладиться торжеством, подобного которому еще не видел. Но он чувствовал себя более комфортно именно здесь.

Гаррош запретил распускать войско. Все воины Орды должны были находиться в Дуротаре, но вождь не отдавал Бейну приказа присутствовать на празднике в Оргриммаре. Подобная “оплошность”, по сути, была оскорблением, и Бейн был достаточно умен, чтобы это понимать. И он был даже благодарен, что его присутствие на торжестве не требовалось. Он боялся, что если бы он и дальше вынужден был выслушивать восхваления Гаррошу - восхваления пути зла, на который вступила Орда, восхваления массового уничтожения, проведенного самым трусливым образом - он бы не удержался от вызова с каким-нибудь зеленокожим глупцом. И не важно, кто вышел бы победителем, ибо Орда так или иначе проиграла бы.

В своих мрачных раздумьях Бейн отнюдь не был одинок. Потягивая скверное пиво, он наблюдал за входом. Все больше тауренов прибывало в таверну; кивая Бейну, они занимали свои места. Через некоторое время он увидел Вол'джина. Тролль сидел поодаль от него, но их взгляды пересеклись. Затем, к своему удивлению, он узрел яркие красно-золотые одеяния син'дорай... и рваные одежды Отрекшегося. Его сердце забилось сильнее. Другие видели и чувствовали то же, что и он. Может быть, в конце концов, отыщется способ остановить безумие Гарроша. До того, как придет время Орды платить по счетам.

Соленый морской воздух был полон звуков. Они не прекращались вот уже два дня, с тех пор, как известия о падении Терамора достигли ушей Вариана, и должны были раздаваться до тех пор, пока задание не будет выполнено. Это были звуки бурной деятельности - распиливания досок, стук забивания гвоздей, починки орудий. Шум работы перемежался с ворчанием дворфов и веселыми голосами гномов.

Но граждане Штормграда не жаловались на шум, ибо он означал надежду. Это был глас Альянса, бурно протестовавший против смертоносного и трусливого поступка.

Бролл Медвежья Шкура, Вариан и Андуин стояли рядом, глядя на гавань. День только начинался, и паруса, осторожно поднятые на одном из новых больших судов, окрасились в розоватый оттенок от солнца, выглядывавшего из-за горизонта.

- Не думал, что когда-нибудь увижу так много рабочих в одном месте, даже в Стальгорне, - сказал Андуин. По его просьбе ему разрешили остаться в Штормграде до отплытия флота, после чего он должен был вернуться к своему обучению у дренеев. Вариан улыбнулся сыну, довольный тем, что юноша решил остаться. Встреча с Джайной неприятно удивила и расстроила обоих. Андуин испытал настоящее потрясение, видя, как миролюбивая "тетя Джайна" в одночасье исполнилась столь сильной ненависти. Они беседовали до позднего вечера - человек, который не так давно олицетворял собой нынешнее отношение Джайны к Орде, и мальчик, которому оно никогда не нравилось; они разговаривали о том, как на каждого могут повлиять горе и потери, а также война и насилие.

Андуин поднял грустный, но полный решимости взгляд на отца.

- Я знаю, это ужасно, - сказал он. - И... я понял, что мы должны сражаться с Ордой. Она показала нам, на что способна, и мы не должны позволить ей вновь причинить боль невинным. Но я не хочу быть как Джайна. Таким, какой она стала. Мы можем защитить наш народ - но мы не должны делать это с ненавистью в наших сердцах.

Сердце Вариана наполнилось гордостью. Он не ожидал подобного, хоть и вынужденного, признания от Андуина. И он был искренне удивлен, что сам не разделяет чувств Джайны, поняв, насколько далек он от того, кем был когда-то. В свое время он сам был переполнен гневом и яростью, когда обе стороны его личности боролись между собой. Он в буквальном смысле слова был разделен надвое, и телесное воссоединение его половин было лишь частью сражения. Его учили объединять их духовно при помощи благословения Древнего волка Голдрина. Похоже, он продвинулся в этом достаточно далеко.

Он даже мог бы стать в один день столь же мудрым, как его сын.

Бролл связался с Тельдрассилом при помощи волшебства, недоступного большинству из его народа. Известия о блокаде были мрачными, но вполне ожидаемыми.

- Приятно наблюдать за строительством, - сказал друид, когда они трое стояли рядом. - Не думай, что ты поплывешь один, Вариан. Многие наши суда попали в блокаду Орды, но есть и другие. Малфурион и Тиранда более чем готовы помочь тебе всем, чем могут. Совсем скоро ты сможешь увидеть несколько десятков наших прекрасных кораблей рядом с твоими.

Андуин повернулся к друиду, вытянув шею, чтобы посмотреть на друга своего отца. Он знал, что Броллу также пришлось испытать потерю, гнев и ненависть. Вариан считал, что принц будет рад видеть, как два бывших гладиатора рассуждают о грядущем сражении с сожалением, а не радостью. Видит Свет, так оно и было.

- Ты ведь не будешь пытаться прорвать блокаду в одиночку? - спросил Андуин.

- Нет. Сейчас лучше всего приложить наши силы к совместной работе. Мы не должны жертвовать жизнями зря, Андуин. Когда мы работаем вместе, у нас гораздо больше шансов на победу.

Златоволосая голова Андуина снова повернулась в сторону гавани.

- Почему Орда сделала это? Они не знали, что мы эвакуировали гражданских. Они просто... - Его голос печально замер. Вариан нежно положил руку на плечо сына.

- Ответ прост: ордынцы - это чудовища. Разумеется, то, что они сделали, было более чем жестоко. И у меня есть несколько отборных слов о Гарроше и его кор-кронцах, которые я не буду произносить, пока меня слышат молодые уши. - Андуин ответил ему слабой улыбкой. Вновь став куда более серьезным, Вариан продолжил, - Я не знаю, сынок. Мне не объяснить, почему кто-то поступает столь ужасно. Но я уверен, даже те, кто не являются членами Альянса, тихо шепчутся, что Гаррошу не избежать встречи со мной.

- Но... мы не будем поступать так, как Гаррош?

- Нет, - сказал Вариан. - Не будем.

- Но если он будет поступать подобным образом... не значит ли, что он может победить?

- Нет, пока бьется мое сердце, - отрезал Бролл.

- Я тоже так считаю, - сказал Вариан. - Мир... погрузился в хаос. Я видел насилие, кровь и прочие безумства в ямах для сражений. Но я не хочу увидеть нечто подобное, с чем была вынуждена столкнуться Джайна.

- Ты... думаешь, она оправится? От стенаний, разрывающих ее душу?

- Я надеюсь на это, - только и мог сказать Вариан. - Я на это надеюсь.