Милена
“Дантес, оглушенный, почти задохшийся, все же догадался сдержать дыхание; и так как он в правой руке держал нож наготове, то он быстро вспорол мешок…”.
Ты-ды-дыщ!
На двадцать первой главе над моей бедовой головой раздается треск.
Я выныриваю из романа и подскакиваю на месте, потревожив сладкий сон своего четырехлапого спутника. Испуганно поднимаю взгляд, таращась на свинцовые тучи. Выглядят они более чем устрашающе! По позвоночнику прокатывается волна панически настроенных мурашек. В мозгу всплывает красная табличка, с крякающим: “денджер”.
Бросаю взгляд на наручные часы – ох ты ж. Уже почти десять! Вот это я зачиталась. И где вообще носит Мишу?
Ты-ды-дыщ!
Новый раскат сопровождает яркая вспышка. Заковыристая молния делит темно-синее полотно у меня над головой напополам. Я подскакиваю с качели. Арчи стекает волосатым облаком за мной следом. Начинает моросить дождь.
Трындец моему кабриолету и кожаной обивке...
Барабаня по крышам и шебурша в кронах деревьев, дождь набирает силу. Земля под ногами быстро превращается в грязь. Я хватаю растерянную псину за ошейник и тащу за собой в сторону сарая. Прижимаю к груди Дюма и бегу, поскальзываясь на быстро собирающихся лужах, хлюпая и чвякая напрочь промокшими балетками.
– Гав.
– Пойдем!
Нам навстречу налетает порыв ветра. Деревья на опушке леса опасно гнутся, крыша летнего душа трещит. Я пригибаюсь. Песель стонет. С неба начинает лить, как из ведра.
– Гав-гав.
– Давай же, ну!
Тяну собаку за собой следом. Заставляя преодолевать сопротивление ветра, затаскиваю животину в сарайку и захлопываю за нами дверь. Над головой раздается новый громкий “бум”.
Я подскакиваю от неожиданности. Темноту разрезает свет от молнии. Мое сердце колотится от страха. Стенки хлипенькой сарайки не самое надежное укрытие. Ветер в щелях завывает. Однако голову не мочет – уже хорошо.
Проверив, плотно ли закрыта дверь, выпускаю из захвата собачий ошейник. Мохнатый монстр, не придумав ничего лучше, встает посреди моего “люкса” и трясет своей шерстью, заливая все вокруг. От лопат до жалкой старой раскладушки.
– Арчи, блин! Плохой мальчик!
– Гав! – садится на хвостатую жопу это чудовище, высунув из пасти язык.
Я устало плюхаюсь попой на чемодан, подпирая коленями локти. А ураган за тонкими стенками инструментальной сарайки все быстрее набирает силу. Дождь все сильнее долбит по крыше. А ветер все страшнее налетает на хлипкие деревяшки, и они безжалостно стонут под его натиском.
В какой-то момент становится совсем не по себе. И не только мне. Пес подползает ближе и утыкается носом в мои колени. Я обнимаю его двумя руками, поглаживая за ушами. А сама с ужасом думаю: главное, чтобы мы не повторили историю Элли и Тотошки. Это в сказках, если ветром сносит домик, то его закидывает в страну Оз. В жизни все гораздо драматичней…
Вряд ли там есть какой-то волшебник, который подарит нам храбрость и мозги. Хотя, признаю, они совсем не помешали бы. Только отчаянная дура согласилась бы поехать в такую глухомань без должной подготовки! Идиотка, Серебрякова.
Не знаю, сколько проходит времени с того момента, как мы с собакой закрылись в темном дырявом сарае, но гроза утихать не желает. Ветер все больше зверствует. В дырявые стены все больше залетает шальных капель дождя. А мы с Арчи все сильнее трясемся от страха, сидя в обнимку. Только теперь по центру комнаты. С каждым порывом кажется, что вот сейчас нас точно снесет!
Я проклинаю дикаря за его бессердечие и недальновидность. Этот мужлан неотесанный даже не подумал о том, что бросил меня здесь одну одинешеньку! А песель, судя по скулежу, проклинает меня, за то, что не позволила ему спрятаться в его надежной будке и притащила сюда. В эту хлипкую холодную развалюху.
Спустя еще час меня накрывает отчаянием. Я промокла, замерзла, устала и вздрагиваю от каждого шороха. Мне все время кажется, что за стенкой кто-то ходит. Крадется, шуршит и ломится в наш “домик из говна и палок”. То, что не делает природа, с лихвой дорисовывает мое богатое воображение. Меня уже колотит так, что зуб на зуб не попадает.
Молнии все трещат и трещат над головой!
Снова раскат за раскатом!
Я в жизни не видела такой лютой грозы!
И ветер… он все стонет и стонет.
Собака, словно взбесившись, подскакивает на лапы и начинает беспрерывно лаять, уставившись на дверь. А стены этой дурацкой сарайки словно сужаются и давят! И, как назло, под рукой ни одной захудалой свечки…
Я подскакиваю и хватаюсь за телефон. Включаю фонарик и осматриваюсь. Луч света в моих руках дрожит. Они трясутся. От холода или от страха, уже даже я не пойму! Пальцы, сжимающие металлический корпус, немеют. Где-то за спиной слышится новый треск.
Я вскрикиваю и оборачиваюсь. Свечу в дальний правый угол – там никого и стена на месте. Новый шорох в левом. Я снова охаю и направляю луч туда. Пусто. А за спиной все гав, да гав!
– Мам-м-мочки-и-и… – сиплю, растирая ладонями плечи. – Да хв-ватит! Арчи!
В голову приходит идея: а что, если забить на приличия и сигануть отсюда в сторону дома Румянцева? Кажется, даже его открытая терраса будет более надежным укрытием. Но уже только от одной мысли выйти в темноту ночи под лютый ливень и ураган становится тошно. Нет, идти куда-то сейчас – чистое самоубийство. А вдруг на улице, около сарайки кто-то есть? Маньяк с топором или медведь с когтями?
Я оседаю с фонариком на пол, подтягивая колени к груди и из последних сил сдерживаю горькие слезы паники и обиды. Неужели совсем безразлично?! Неужели совсем плевать этому бессердечному чурбану?! Я, конечно, любить меня не прошу, но хоть капельку сострадания-то проявить можно было! Вот скопычусь здесь от остановки сердца, и пусть потом Михаилу Руслановичу объясняет, что за неопознанный труп валяется в его инструментальной сарайке! Надеюсь, Мишаню потом по судам затаскают и из кабинета следователя выпускать не будут!
Над головой раздается новое трескучее: ты-ды-дыщ!
Я подпрыгиваю
Фонарик тухнет.
Телефон, зараза, сдыхает.
Пес поджимает уши и подползает ко мне.
И тут случается то, чего я боялась больше всего. С очередным порывом ветра, стены уж слишком живописно начинают трещать, а над головой…
Я перестаю дышать. Замираю, буквально каждой клеточкой тела и души. Медленно-медленно поднимаю взгляд в темноту и… взлетаю на ноги, срываясь с места с псом в обнимку, с визгом на всю округу:
– А-а-а-а-а!!! Спасите! Помогите! А-а-а-а!!!
Вылетаю под дождь ровно в тот момент, как крышу сарайки срывает. Напрочь! С грохотом и треском проносит по огороду, а меня хватают за талию чьи-то руки, вышибая из моих легких новый оглушительный крик.