Глава 21. Ужин с огоньком

Миша

Татьяна не попадается мне на глаза. Если же где-то мелькает, то проскакивает мимо, даже не подняв взгляд. Обиделась. Ну-ну. Так даже лучше. Я ни хрена не рыцарь и терпеть такие выходки, какая случилась сегодня, не собираюсь. Бабские истерики и дележку моего тела? Серьезно? Нет уж, увольте. Мне хватило жены. Да и для подобных игр я уже староват. А с Танькой мы изначально оговорили условия нашего “сотрудничества”. Ничего серьезного. Никаких отношений. Секс – вот все, что нас связывает. До поры до времени нас обоих устраивало. Во всяком случае, меня.

Сейчас понимаю, что изначально было ошибкой затевать этот самый секс с подчиненной. Будет мне уроком. Теперь главное, чтобы она не учудила чего. Кто этих женщин знает, что у них на уме? Одна Милка чего стоит! Но о ней я тут же отгоняю всякого рода мысли. Терпелка моя за эти сутки трещит, грозя рвануть. Одни ее пальчики, ползущие по моей груди, какой только выдержки требовали! А ее побег из палатки? Задница эта. Ножки. Охи-вздохи…

Твою мать! Это точно какая-то нездоровая херь!

Торможу, ударив рукой по заграждению, и выдыхаю, опустив голову вниз. Подкипает. Подгорает. Называйте это, как хотите. Но эта девчонка пробралась мне в голову. Распустила там лишних жирных тараканов – вытравить даже дихлофосом “Машенька” не получится.

– Михал Русланыч, – рядом раздается девчачий голос. – У вас все хорошо?

Поворачиваюсь, рядом стоит Катюша, внучка одной из доярок. Хоть этот процесс у нас уже и автоматизированный, без Зои Андреевны нам не справиться. Девчонке лет двенадцать, а работы не боится. Вот и бегает тут, помощница. Принеси-подай.

– Привет, Катюш, – улыбаюсь рыженькой девочке, щеки которой тут же вспыхивают.

– Вы уставший будто, – выдает озабоченно, сведя тоненькие бровки к переносице.

– Есть немного, – признаюсь.

– Может, вам помочь? Что-то нужно? – спрашивает с деловым видом, готовая уже рваться в бой. Не то, что мой… отпрыск. Лишний раз задницу от дивана не отдерет.

Кстати…

– Ты же Димку моего знаешь?

– Димонстра вашего? – натягивает улыбку.

Киваю, еле сдерживая смех, узнав, какое прозвище дала девочка моему пацану.

– Его вся деревня знает.

– Вытащи его погулять, а? Засел за свои гаджеты, глаза ломает. Может, приучишь его к труду. Сам я уже не справляюсь.

– Угу, из обезьяны человек получился в процессе эволюции. А Димонстра за пару месяцев вывести в люди, подумаешь, – вздыхает, передергивая плечиками. – Но попробовать можно.

– Катюх, премию выпишу, если сможешь!

– А моральную компенсацию? – изгибает бровь в дуге, сложив руки на груди.

Ха-ха… черт возьми, эта девчонка мне нравится. Хватка, как у бульдога.

– Договорились. Компенсация, если что, тоже будет, – протягиваю ей руку и пожимаю теплую детскую ладошку. – Вырастешь, приходи ко мне работать, как выучишься. Будешь управлять у меня сотрудниками.

– Обещаете? – снова ловит меня на слове.

Киваю.

– Договорились, – подмигивает мне и, крутанувшись на пятках, шагает к выходу.


После рабочего дня возвращаюсь домой. С каким-то странным чувством ожидания и предвкушения вечера. На часах шестой час. В доме девчонка, которая не дает покоя. В мыслях обещанный ею ужин. Вот как накосячит сейчас, так сразу, с чистой совестью и отправлю ее во восвояси!

Подхожу к калитке. Дом стоит. Уже хорошо.

Меня идет встречать Арчи, виляя хвостом.

– Ну, что, друг? – треплю его по макушке и за уши. – Как тебе тут с нашей гостьей? Заласкали тебя, да? – пес довольно урчит, еще немного и замурлычет, как кот. Вот, даже пес чувствует ласковую девушку. А Танька его то и дело шпыняет. Он ее и не любит. Да и я, видимо, тоже не очень.

Поднимаюсь на крыльцо, открываю дверь. Арчи меня отталкивает и протискивается первым в дом.

– Вот же, – качаю головой и вхожу следом.

Носом сразу же улавливаю ароматы, витающие в воздухе. Что она там говорила? Готовить не умеет? Серьезно? Что еще эта девчонка не умеет?

Со стороны кухни выбегает Дима.

– Стоять, – рычу на парня.

Тот от неожиданности вжимает голову в плечи и замирает.

Гаркаю:

– Куда?

– Туда, – говорит, тут же зыркнув на меня.

– Откуда?

– Оттуда. Можно?

Вот же шалопай. Ну ничего, я с тобой еще разберусь, как только с гостьей определюсь.

– Проваливай, – отпускаю пацана, и тот со скоростью света взлетает наверх и захлопывает дверь.

Разуваюсь и первым делом тороплюсь к себе. Как только попадаю в свою спальню, на ходу стягиваю футболку, штаны и захожу в ванную. Наскоро принимаю душ, переодеваюсь, а после спускаюсь вниз и направляюсь в кухню. Ведомый аппетитными ароматами…

Застываю в дверном проеме. Наблюдаю за девчонкой. На ней какой-то сарафан. Коротенький совсем, открывающий охренительный вид на стройные и длинные ноги. Залипаю. Волосы чуть влажные, вьющиеся, откинуты на спину. Она пританцовывает, что-то напевая. А у меня табуном по коже мураши. Дурацкие и совсем неуместные. А как пальцы покалывает! Как сгрести ее в охапку хочется!

– Кхм, – подаю голос, чтобы не напугать, а привлечь к себе внимание.

Но никакой реакции не следует.

– Милка? – зову девушку.

Снова ноль эффекта.

Тогда я подхожу к ней и понимаю, что в ушках девчонки наушники и она слушает музыку, припевая и двигаясь в такт. А что еще подмечаю, что она босиком. Эти маленькие, аккуратные ступни, тонкие щиколотки заставляют играть мою бурную фантазию. Особенно, когда с очередным движением попкой в такт мелодии, Милка случайно мажет своей филейной частью по моей… части. Что уже на низком старте. Блть!

– Ой, – взвизгивает и оборачивается девчонка. – И давно вы тут стоите? – хмурится, отступая, выдергивая наушник из уха.

– Пару минут.

– Подглядывать нехорошо, – хмурится.

– Я у себя дома. Что хочу, то и делаю. И да, я пытался привлечь твое внимание, но у тебя, – показываю пальцем на ухо, – затычки. Молодежь, – бурчу.

– Ладно, – сдается. – Принимается.

– Ну, так что?

– Что?

– Кормить будешь? – спрашиваю, а сам так и пялюсь на ладную фигурку в этом фартуке. А еще по ходу у меня давно не было секса, потому что в штанах уже дымится. И сейчас я вижу не то, как Милка раскладывает по тарелкам еду, а как я ее раскладываю на этом самом столе. Вместо ужина. Для себя. Совсем Мишаня умом тронулся. Хрен старый.

– Михаил? – в сознание прорывается девчачий голос.

– Что?

– Я спрашиваю: вы хлеб будете?

На столе уже стоит наполненными три тарелки. Это что? Подхожу ближе и вдыхаю ароматы. Охренительно!

– Это рагу овощное с мясом. И картофель, запеченный по-деревенски, – отчитывается девушка, гордо задрав нос.

– Значит, все-таки готовишь? – хмыкаю и сажусь за стол. – Да, хлеб буду.

– Угу, – кивает и ставит передо мной плетеную корзинку с кусочками хлеба. – Немного.

Садится напротив.

– Дима! – зову сына. – Ужинать.

– Я не буду, – доносится голос парня.

– А ну… – хочу уже подняться к нему, но меня останавливает Мила.

– Не хочет и не надо. Проголодается, сам спустится. Лучше попробуйте.

– Попробую, – сажусь обратно и беру в руки вилку, зачерпываю овощей.

Ловлю внимательный взгляд голубых глаз и пробую.

Первые ощущения – вкусно. Но потом…

– Твою же мать! – вскакиваю со стула и в два шага пересекаю кухню, открываю шкаф и выплевываю в мусорное ведро то, что не успел проглотить.

– Что такое? – подпрыгивает на месте девушка, не понимая, что происходит. – Так все плохо?

А у меня глаза наполняются слезами. Пасть жжет. Горло дерет. Боже!

– Ты меня довела до слез, – шмыгаю носом, часто-часто моргаю и сиплю. Подхожу к холодильнику и достаю оттуда молоко. Пью прямо из банки, чувствуя, как спасительная прохлада разливается по пищеводу. Мать моя женщина, чуть кони не двинул!

– Что не так-то? – смотрит на меня Мила растерянно.

– А ты попробуй, – киваю.

– Н-не буду, – качает головой.

– Вот и правильно, – еще отпиваю молока и выдыхаю. – С перцем ты чуток переборщила.

– Я вообще перец не использовала…

– Вообще?

– Мхм. Я его не люблю. Поэтому и не трогаю.

А вот это уже интересно.

Я подхожу к ящику со специями и заглядываю в него. Затем смотрю в мусорное ведро. Бинго! Пакетик пустой. Перец красный, острый. Достаю его пальцами и показываю Миле. Она уставилась на меня большими глазами, хлопая длинными ресницами. Испуганно пятится:

– Я его не брала, честное слово!

Да я уже понимаю. И почему мой пацан здесь ошивался, тоже. А вот мотивы его пока еще для меня недоступны. Но это мы сейчас выясним.

– Дима!

Прибью засранца.


Милена

Сижу за столом и пялюсь на эту парочку. Папа и сын. Мелкий – точная копия старшего. Бодаются взглядами. Упрямые оба. Не завидую я их близким.

– Дима, зачем ты это сделал? – рычит Михаил.

– Затем, – уклончиво отвечает его парнишка.

Я беру пальцами кусочек картофеля и пробую его на вкус. Ничего, есть можно. Остыло, правда, но это не страшно. И салат из свежих овощей тоже пригоден для еды. А вот рагу с мясом жалко. Этот мелкий говнюк испортил так, что теперь его только на помойку. Даже скотине не отдать. Эх! А я так старалась. Мама бы мной гордилась.

– Как тебя мать воспитывает? – качает головой мужчина. – Ты можешь, как мужик, отвечать за свои поступки или нет?

А вот это аргумент для мальчишки. Точно, растет еще один дикарь.

– Я тебе помочь решил, – удивляет меня ответ Димы.

– Помочь отправиться на тот свет?

– Перцем на тот свет не отправить, – дует щеки пацан. – А вот от нее, – тычет в мою сторону пальцем, – избавиться помогло бы.

– Это с чего ты так решил? – хмурит свои густые брови Михаил.

– Ты же сам ей сказал, что если она приготовит гадость, то отправишь ее обратно. Ну! Бать, не тупи! – впивается в отца взглядом. – Гадость? Гадость. Жрать не будешь, пусть проваливает, – рычит мальчишка.

А мне почему-то становится обидно. Я значит тут прыгаю, как коза, у плиты весь день. Стараюсь. Трясусь. Переживаю. Накормить хочу. Да, не без собственной выгоды, но от чистого сердца! А в ответ вот такое получаю? Фантастика. Откуда у него вообще ко мне столько злобы? Что я ему такого сделала? Нет, мне такого не понять. Отодвигаю тарелку в сторону. Аппетита как не бывало. Впиваюсь взглядом в Димку и спрашиваю:

– В лес ты меня тоже из-за этого отправил? Чтобы избавиться от меня, да?

Оба поворачивают головы в мою сторону. Синхронно.

Да-да, я все еще здесь и все слышу, мальчики! Смотрят на меня так… странно. Молча. И почему-то в этот момент так сердце рвется, так взрывает, что я подскакиваю на ноги и возмущенно рычу:

– Вот это у вас методы, прям закачаешься! Один обманывает, заселяет в сарай, морит голодом и выставляет на посмешище перед всей деревней. А второй? Огрызается, отправляет в лес и портит еду, только потому, что ее приготовила я. Может, ты мне еще и чемодан упакуешь? – спрашиваю мальчишку.

– Это я еще не рассказал, что ты подслушала их с Танькой разговор! – выпаливает в сердцах Дима.

Теперь мои щеки заливает краска. А бровь Миши взлетает вверх.

– Уже сказал, спасибо, – натягиваю улыбку, стараясь держать себя в руках.

Вот это семейка. Никакого воспитания, никакого дружелюбия. Какое-то жуткое разочарование накатывает. Внутри что-то неприятно сжимается. Становится грустно и почему-то очень жаль себя.

– В комнату, – говорит Михаил сыну, – быстро.

Тот не заставляет долго ждать. Срывается с места. До нас лишь долетает хлопок закрывшейся двери.

Я молчу. Падаю обратно на стул и разглядываю рисунок дерева на столешнице. Чувствую, как дикарь на меня смотрит. Его взгляд сейчас прожжет во мне дыру. Ну и пусть. Осталось дело за малым. Поговорить и решить, что делать дальше. Постараюсь в этот раз быть очень убедительной. Ораторские способности все-таки остались при мне.

– Подслушивать нехорошо, – вздохнув, наконец-то говорит Михаил. Складывает руки перед собой, переплетая пальцы в замок. Смотрит на меня обвиняюще.

Я достаточно резко бросаю:

– Не вам мне об этом рассказывать.

Надоело, что все здесь меня за дурочку держат. Хватит.

– Тоже верно.

– Ужин не удался, как видите.

– Есть такое.

– Но не по моей вине!

– Увы.

– Так что нам с вами придется поговорить.

– Согласен, – подхватывает вилку и ныряет ею в салатник. Накалывает толстый ломтик сочного помидора и закидывает в рот. Глядя на меня пережевывает и говорит, улыбнувшись:

– М-м, вкусно.

– Если это сарказм, то не смешно.

– Да ладно тебе дуться, Мил. Это я должен злиться, пришел с работы и остался без ужина.

– Который я, между прочим, готовила целый день.

– Устрою Димке воспитательные работы. Он за этот выверт ответит. Не переживай. А ты давай, вещай, пока я тут наслаждаюсь трапезой.

– Не боитесь подавиться? – прищуриваюсь.

Глаза мужчины все еще красные, после щедрой порции острого перца. И вид у него такой, будто он сейчас заплачет. И смотреть на него сложно. Я едва сдерживаю улыбку. Потому что такой диссонанс строгого мужика с плачущими глазами выбивает почву из-под ног. Это так… мило.

– Чего ржешь? – хмурится. – Может, перец – это вершина айсберга? И меня ждет еще незабываемая ночь? – говорит, а я тут же перестаю улыбаться. – Пургенчику мне тут не подсыпала? А то смотрю, сама есть не торопишься.

– Моя задача была увезти вас в Москву, а не засадить на горшок. Но вы ешьте, я пока готовила, нахваталась. Честно.

– Ладно, – берет кусочек хлеба, накалывает его на вилку и макает в салатный сок. – Продолжай.

– Что продолжать?

– Свою вразумительную речь.

– Вы и так в курсе всей истории. Ваш дед ждет вас, внука своего. Ему нужен толковый приемник. Все...

– Прям таки “все”?

– Слушайте, давайте уже оставим друг друга в покое, а, Михаил? Съездим, вы пообщаетесь с родственником, обсудите все тет-а-тет, а меня больше не увидите? И мне проще и вам легче.

Миша хмурится. Отставляет салатник в сторону. Неожиданно меняет тон разговора, спрашивая без привычного ерничества:

– Можно вопрос, Милена?

Я настолько теряюсь, услышав из уст мужчины свое полное имя, а не привычное уже “Милка”, что только киваю. Отламываю кусочек хлеба, закидывая в рот. Миша снова тянется к салатнику вилкой и спрашивает:

– Как ты к нему попала? На работу. Тебе двадцать пять, родители у тебя, я так понимаю, не простые люди. При деньгах и связях. А ты на старика горбатишься личной помощницей. Не самая приятная и легкая работа. Как так?

– Не только у вас есть гордость и достоинство, Михаил.

– Миша, Мила, – поправляет. – Так как?

– Просто, – пожимаю плечами. – Я хотела самостоятельности. И в карьере, и в личной жизни. Хотела достичь всего сама, а не потому что “вот у нее папа”. И да, у предков на меня были действительно совсем другие планы. Далеко идущие. Отправить учиться в Лондон, выдать замуж за классического чопорного англичанина и нарожать выводок идеальных детей. В их воображении именно такая жизнь для меня.

– Но?

– Я люблю Москву. Когда мне подвернулась возможность стать личной помощницей Андрея Петровича, я согласилась, не думая. Папа пообещал, что не будет препятствовать, но и помогать тоже не будет. Думал, что я перебешусь, устану и все брошу.

– Ошибся, – звучит с ноткой… гордости? Неужели этот суровый мужлан мною гордится? Против воли по моим губам расплывается улыбка.

Я говорю капельку самодовольно:

– Все, что у меня есть и то, кто я сейчас – это полностью моя заслуга.

Я действительно сделала себя сама!

Но не успеваю выпятить горделиво грудь, как звучит новый вопрос:

– Что ты получишь взамен за мой приезд?

Загрузка...