Дива

Глава 14

Еще с минуту я просидела в машине, вслушиваясь в звон в ушах. Тяжело я переносила телепортацию, даже тошнило после. Слава богу, не так много людей могли вот так перетаскивать людей и предметы, прорывая ткань мироздания.

Маруа сидел рядом, не мешая мне приходить в себя. Правда, при этом принялся делать звонки, отчитываясь, что жив и здоров. Кажется, Эвелин он тоже звонил, но толком не вникала, просто заставляла себя дышать ровно и про себя радовалась, что вся эта неприятность с нападением произошла до ужина, иначе бы я наверняка испортила салон автомобиля и свою репутацию.

— Вам уже лучше, Бель? — спросил через несколько минут мужчина, осторожно тронув за плечо.

К тому времени я не то чтобы пришла в себя, но уже хотя бы могла рассчитывать, что идти смогу самостоятельно, а не повисну на Маруа как мешок.

— Да. Да, я уже в порядке. Не стоит переживать, Филипп.

Щелкнули замки в дверях, галатиец вышел первым, а после помог выйти из автомобиля. Тут оказалось, что ноги у меня все-таки подламываются, и я бессильно повисла на галантно подставленной руке. Сто двадцать фунтов, конечно, не так чтобы большой вес, но когда все они разом обрушиваются на одну руку, даже мужчине может прийтись несладко. Маруа охнул, однако все-таки устоял.

— Кажется, переживать все еще стоит, — сделал закономерный вывод галатиец и повел меня к дому, который подозрительно сильно напоминал родовые поместья Фелтонов или Лестеров, где я провела едва не половину своего детства.

Два этажа, колонны, кажется, белый мрамор. Все выглядело достаточно внушительно и роскошно, чтобы лишний раз задуматься, насколько велико состояние Маруа, учитывая количество и стоимость недвижимости.

У Стоцци, разумеется, тоже имелся подобный монументальный домик за городом, но учитывая, что семья моего отца перебралась в Вессекс века этак три назад, он выглядел несколько… скромнее. Разумеется, по меркам прочих родовых особняков знати.

— Мы здесь в безопасности? — уточнила я на всякий случай уже в доме.

По всему выходило, что да, учитывая, что с сигнализацией Маруа пришлось возиться минуты две, но в любом случае стоило еще раз уточнить.

— В этом можете не сомневаться, — заверил меня Маруа с полной уверенностью. — Сюда без моего дозволения даже мышь не проскочит. И это далеко не метафора.

Звучало, по крайней мере, вполне внушительно.

Филипп буквально добуксировал меня до ближайшего дивана (идти до него оказалось прилично), после унесся куда-то за бокалом вина, который я влила в себя одним глотком, и захмелела практически молниеносно, и не понять даже, дело в том, что пила на голодный желудок или же радушный хозяин подсунул мне какое-то особенно коварное вино.

— Кому понадобилось вас убивать, Филипп? — спросила я, чувствуя себя на удивление смелой и решительной.

Скинув с ног туфли, я забралась на дивна с ногами, а потом и вовсе устроилась полулежа. В голове было блаженно пусто и чуть шумело.

Большинство моих друзей наверняка не оценили бы меня в таком виде, а вот Маруа, напротив, улыбался более чем довольно, возвышаясь надо мной.

— Быть может, убить пытались вас? — предположил Филипп с самым невинным видом, какой мне доводилось видеть.

Клянусь, даже Джейн Лестер при первой встрече не выглядела таким бесхитростным ангелочком, а ей тогда сравнялось всего шестнадцать лет и это милое дитя действительно воплощало собой, наверное, всю наивность, какая только существовала в мире.

— Не смешите! — махнула я рукой и расхохоталась. — Да кому я нужна в Галатии, в самом деле? Нет, это вас пытались убить. Кому и что вы сделали, а?

Я говорила уже чересчур фамильярным тоном и, вообще, чувствовала себя излишне раскованно. Как говорил подчас Дин Лестер, меня понесло.

— Я никому и ничего не сделал, мой нежный друг. Просто живу как живу, не больше и не меньше. А вам, думаю, нужно перекусить и лечь спать, этот день был нелегким.

Бросив долгий задумчивый взгляд на Маруа, поинтересовалась как бы между делом:

— И что? Никаких попыток соблазнить сегодня? Выдохлись?

Точно понесло… Вот кто только за язык тянет сегодня? Точно слишком коварное вино.

Филипп весело фыркнул и пожал плечами безо всякого смущения.

— Я всегда в форме, Бель. Другое дело, возможно, сейчас это не к месту. Но, если вы того желаете, моя святая обязанность обеспечить вам необходимое количество соблазнов.

Мужчина говорил мягко, вкрадчиво, в глазах его было томная поволока и обещание всех радостей земных. Филипп опустился рядом со мной на диван и взял за руку, переплетя пальцами. Посторонних насекомых в животе не ощущалось, зато там поднималась мягкая темная волна. Теперь все было на своем месте.

Желудок издал такую раскатистую громкую трель, что сперва я даже не сообразила, какого дьявола происходит. Павлин начал самым бессовестным образом хихикать.

— По-моему, начать лучше все-таки с ужина, Бель, — прокомментировал он. — А то боюсь, что вы от меня кусок отгрызете.

Ну вот что за жизнь? Только настроилась, только решила поддаться всем искушениям, а тут коварный организм напоминает, что есть вещи куда более важные, чем привлекательный мужчина под боком.

Я честно хотела помочь хозяину дома с ужином, но тот, окинув меня подозрительным взглядом, попросил пожалеть его посуду, а заодно и свои руки и не брать в руки ничего горячего, хрупкого или острого. По забавному стечению обстоятельств на кухне все предметы входят как минимум в одну из этих категорий.

— Кажется, рядом с вами у меня входит в привычку не готовить, — проворчала я, но покорно села за стол.

Филипп бросил насмешливый взгляд через плечо, продолжая нарезать овощи.

— В Вессексе принято, что гости готовят для хозяев ужин? — с иронией поинтересовался мужчина.

— Нет, разумеется, — чуть растеряно отозвалась я, сообразив, что, если вдуматься, тысячу лет не чувствовала себя в гостях. Пожалуй, в нашей дружеской компании границы давно стали настолько размыты, что мы никогда не чувствовали себя по-настоящему в гостях, поэтому было в порядке вещей, что я помощью других девушек бралась за готовку.

— Или вы считаете, что готовить могут исключительно женщины? Тогда спешу напомнить, что большинство шеф-поваров все-таки мужчины, — продолжал свой допрос галатиец, по которому было совершенно не видно, что он меньше часа назад телепортировал нас обоих прямо в автомобиле как минимум на несколько миль. По всем законам мироздания после такого павлин был обязан лежать пластом и вообще не шевелиться. Однако словно в насмешку над всеми законами мироздания, этот невозможный человек был свеж и бодр.

Оставалось только гадать, насколько велик у Маруа резерв. Провернуть тот же фокус телепортацией могли из нашей компании далеко не все, Дин Лестер — точно, Брен Фелтон и его кузен Лео Фелтон тоже, Солнышко и Джейн Лестер, но все они после таких подвигов буквально падали без сил.

Телепортация настолько крупных объектов на настолько большие состояния — непосильный труд. Но не для Филиппа. Так кто же вы такой, любитель бархата, кружев и блесток? Солнышко был прав, ты ведь особенный. Ты нечто уникальное…

— Неужели вы готовите на уровне шеф-повара? — полюбопытствовала я, понимая, что если ответ окажется положительным, то даже и не удивлюсь.

Маруа рассмеялся и сгрузил овощи в сотейник, а после залил оливковым маслом. Понятия не имела, чем он решил меня накормить. К овощам мужчина добавил мясо, специи. Больше походило на какую-то излишне смелую импровизацию, чем на высокую кухню.

— Увы, в плане кулинарии я не особо одарен, так что не смогу компенсировать вам ужин в ресторане, мой нежный друг, — покачал головой Филипп, включая конфорку под сотейником. — Но вы точно не отравитесь. Ну и обычно выходит довольно вкусно.

Спустя двадцать минут я поедала нехитрую стряпню галатийца, которая действительно удалась на славу, хотя и выглядела, конечно, далеко не как ресторанное блюдо. Впрочем, под хорошее вино рагу Маруа пошло неплохо, да и не только рагу, но и разговор. Я осмелела и, наконец, решилась спросить у галатийца то, что меня занимало, наверное, сильней всего.

— Но как вам удается… спать разом со столькими женщинами, да еще и не скрывая? Ваши любовницы уже давно должно были или убить вас, или друг друга, — спросила я, чувствуя, как меня с головой захлестывает смущения, даже несмотря на выпитое вино.

Филипп задумчиво улыбнулся, покачивая в руке бокал с вином, словно бы любовался отблесками света

— Все просто, мой нежный друг. Я щедр.

От такого признания меня просто передернуло. Пожалуй, менее всего я рассчитывала услышать подобный ответ. Все-таки в Филиппе Маруа имелось какое-то особое очарование, шарм, и хотелось верить, будто все дело именно в них, а не в банальной корысти женщин.

— Вы их просто… покупаете? — плохо сдерживаемой гадливостью уточнила я.

Маруа поморщился, словно проглотил что-то горькое, и бросил в мою сторону возмущенный взгляд.

— Как пошло, Бель, — укорил он меня. — Деньги… Невероятно пошло. Тем более, разве же это щедрость? Настоящие скупцы только и делают, что откупаются деньгами. Истинная щедрость — отдавать себя и только себя. Свои чувства, время, внимание, ласка — только в таких дарах проявляется настоящая щедрость.

Забавная философия, которая отлично оправдывает невоздержанность Маруа в любовных связях и дает ему карт-бланш фактически на все.

— И что, вы настолько щедры в своих чувствах, что… — я все-таки не удержалась и скривилась на мгновение. — …что они готовы делить вас?

Филипп рассмеялся и положил мне на тарелку еще один кусок мяса. Другой стал бы меня спаивать, однако Маруа стремился накормить.

— Они не делят меня. Поскольку я не вещь, и никому из них не принадлежу. Как и ни одна из них, Аннабель, не принадлежит мне. Мы все свободные люди со свободной волей. И не надо смотреть на меня так, словно я ем детей. Не попытаетесь же вы, в самом деле, убедить меня, будто соблазнив женщину, мужчина пользуется ей?

На самом деле, именно так я и считала. Это вполне в духе сильного пола — соблазнить, поиграть ради собственного удовольствия, а после оставить с разбитым сердцем и чувством гадливости.

— О, мой нежный друг, можете даже не отвечать на мой вопрос, — фыркнул как будто бы даже с издевкой галатиец и сделал глоток вина. — Я уже все вижу по ваши глазам. Нет, у меня были предположения на тему того, что в Вессексе все еще бытуют представления едва не вековой давности, однако, я простодушно наделся на лучшее. Видимо, вы воспитаны с представлениями, что деля постель с мужчиной, женщина делает ему одолжение и жертвует собой?

С ответом я попросту не нашлась. Сперва меня так и подмывало опровергнуть это нелепое, абсурдное обвинение, которое полностью противоречило здравому смыслу и превращало нас, женщин в жертв…

Потом поняла, что на самом деле примерно так я и рассуждаю. Точнее, не рассуждаю, разумеется, но именно эти мысли прячутся где-то на заднем плане.

— Когда два человека оказываются в постели по доброй воле, удовольствие получают оба. Любовники используют друг друга в равной мере, Аннабель и только так. Иначе зачем вообще ввязываться в эти игры?

Я не знала, зачем. И не знала, как ответить Филиппу, чтобы не выставить себя ханжой или дурочкой, при этом не увязнув еще больше в его словах, лукавых взглядах… В нем.

— Мы дарим друг другу любовь, заботу, ласку и не присваиваем друг друга. Вот и все, мой нежный друг, — подвел итог Маруа, откинувшись на спинку стула. Поза мужчины выражала полную расслабленность и довольство. — Я дорог каждый из моих подруг, а они, в свою очередь, дорожат мной. Но я не гожусь на роль чьего-то мужа, чьей-то собственности, Бель. Впрочем, вы же наверняка понимаете, что далеко не все жаждут семейных уз.

Несколько секунд я размышляла над словами собеседника, и с суеверным ужасом осознала, что это, вероятно, просто еще один хитрый способ затащить меня в постель. Только подкрепленный еще и определенной моралью и даже философией. Под таким соусом все выглядело… очень по-галатийски. Иначе и не выразить то, как я воспринимала слова Маруа. Слова павлина звучали парадоксально правдиво и в каком-то смысле логично.

Тем более, что я отлично знала одного человека, который чурался брака и серьезных отношений как огня. Лорд Дэниэл Лестер, милейшей души человек, в целом, неплохой отец для единственной дочери, но категорически негодный кандидат в мужья, о чем знали, наверное, все люди в окружении дяди Дэна. Но в отличие от Филиппа Маруа лорд Лестер менял, любовниц, а не увеличивал их количество.

— То есть вы… вы считаете себя, человеком альтруистичным? — не без иронии спросила я, пытаясь поколебать уверенность Маруа в его жизненном кредо. — Отдаете всего себя многочисленным возлюбленным.

О, с каким же хитрым прищуром слушал меня Филипп, я только от одного этого взгляда почувствовала себя проигравшей. Еще до того как Филипп открыл рот, чтобы парировать мое едкое замечание.

— Можно сказать, что я предельно альтруистичен, — покивал Маруа и подлил вина и себе, и мне. — Вот только… крайний альтруизм есть предельная форма эгоизма. Отдавать всего себя другим людям… В этом я нахожу своеобразное удовольствие.

Именно в этом я хотела укорить Маруа — в эгоизме, который он выдавал за самоотречение, однако коварный галатиец обошел меня на повороте, озвучив этот тезис сам. И если в моих устах подобное открытие стало бы горькой пилюлей, в устах Филиппа это признание звучало… черт, очаровательно.

— Вы невозможный человек, — вздохнула я и, кажется, в моих словах звучало признание безоговорочного поражения.

И Маруа это прекрасно все понял, улыбка его на мгновение стала еще более самодовольной, однако не более того, хотя я ожидала более бурного и откровенного проявления торжества.

— Я более, чем возможен, мой нежный друг, — заверил Филипп.

Его голос звучал как мурлыканье довольного жизнью кота. Одним плавным движением мужчина поднялся из-за стола. Мгновение — и вот Маруа уже за моей спиной, его руки легли мне не плечи, то ли пытаясь размять их, то ли уже бессовестно лаская.

Господи ты боже мой, во что я только вляпалась? Я запрокинула голову и поймала взгляд Филиппа. Не знаю зачем.

— И что же вам говорит истинно вессекская добродетель сейчас? — почти ласково поинтересовался мужчина, давая мне последний шанс сдать назад и сохранить свою жизнь такой, какой она была до нашей встречи.

Самое жестокое, что можно сделать — дать выбор. Если ты сам принимаешь решение, свалить вину на другого уже не выйдет, придется встретиться с последствиями лицом к лицу.

— Она молчит, — с тяжелым вздохом призналась я, ожидая, что же дальше.

Как теперь поступит Маруа? Или мне нужно самой… проявить инициативу?

Рука Филиппа ласково скользнула по моей щеке. Мгновение — и он уже склонился, легко касаясь моих губ. У меня перехватило дыхание. Казалось бы, именно этого и ждала, но все равно почему-то поцелуй стал неожиданностью.

— Ну и дадим ей отдохнуть, — прошептал Маруа выпрямляясь и подавая мне руку.

Я встала из-за стола, со стойким ощущением, что встала на дорогу в ад. А мне почему-то плевать.

Филипп со смехом увлек меня на втором этаж, где втолкнул, кажется, первую попавшуюся спальню, в которой меня лично интересовала только наличие спальни.

— А полиция? — спросила я, на мгновения возвращаясь к реальности, и осознавая с некоторой оторопью, что блузка уже куда-то улетела, юбка расстегнута и явно стремится догнать блузку, а сама я методично расстегиваю рубашку Маруа, причем совершенно того не осознавая.

Комната просто тонула в аромате роз, душном, тяжелом, но при этом невероятно приятном.

— О мой бог… — простонал галатиец, прижавшись лбом к моему плечу. Завеса длинных черных волос скрыла его лицо, зато не заглушила хохот, которым он разразился. — Бель, выбросьте из головы сегодняшний досадный эпизод, с ним разберутся и без вас. И вообще, хватит отвлекаться.

Его руки ласково скользнули по моей спине, побуждая продолжать, и все происходящее показалось мне правильным. Эта комната. Этот мужчина. То, что мы с ним делали.

Я, наконец, расправилась с пуговицами на его рубашке и стащила ее, любовно огладив плечи Филиппа. Все-таки до чего привлекательный мерзавец…

— Это вы — досадный эпизод, — фыркнула весела и позволила себя раздеть.

Дин не дает плохих советов, в конце концов.

Не то чтобы я была невинной девой до того момента, но в объятиях Маруа именно ей себя и ощутила. Он точно знал, что и как нужно делать, буквально желания предугадывал. Насчет щедрости любитель блесток не обманул, для моего удовольствия он делал больше, чем все мои предыдущие любовники вместе взятые.

По крайней мере, одну из причин популярности Филиппа Маруа у женщин я уже узнала.

После первого раунда я чувствовала себя совершенно вымотанной и счастливой.

— И что, мой нежный друг? — осведомился Маруа, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть мне в лицо. — Разве же я обманул вас в ожиданиях?

Лохматый, потный и все еще возмутительно привлекательный. И еще и готовый к новым подвигам.

— Полагаю… нет, — протянула я мечтательно и потянулась.

Утро после бурной ночи, доложу я вам, всегда испытание, а уж если речь о пробуждении с любовником, еще и дикий стресс. Особенно первые секунды после пробуждения, когда осознаешь, кто ты, где ты и кто рядом с тобой сопит или храпит. Да и вообще люди во сне издают массу не самых приятных звуков, к тому же еще и слюни часто пускают на подушку. В лучшем случае на подушку.

Я и боялась, и ждала такого утреннего разочарования в том, кто ночью показал себя настоящим инкубом. К тому же богатый опыт подсказывал, что длинные волосы с утра пораньше то еще зрелище.

Увы, даже в лучах восходящего солнца, которые пробивались через жалюзи, Филипп Маруа выглядел более чем прилично. К тому же выяснилось, что тон, который галатиец так старательно наносил на свое лицо, скрывал не так чтобы и много. Разве что лучики тонких морщин в уголках глаз удалось разглядеть, на несколько бледных веснушек на носу. Даже сейчас я не дала бы Марца законные тридцать шесть лет.

Стоило подольше поразглядывать его, как мужчина открыл глаза и насмешливо улыбнулся.

— Нравлюсь?

Я настолько растерялась, что даже забыла смутиться.

— Вполне.

Улыбка на лице Маруа стала еще шире и довольней.

— Очень рад. Вы, Аннабель в лучах утреннего солнца просто божественны, — удостоилась я ответного комплимента. — Однако вам, кажется, требуется помощь с волосами. Не позволите ли оказать эту любезность?

Признаться, после настолько близкого знакомства я ожидала куда более простого и в чем-то даже фамильярного обращения, однако Филипп, кажется, не намеревался изменять своим манерам. Это показалось почему-то… очаровательным.

— При условии, что вы позволите после оказать ответную любезность вам, — со смешком отозвалась я, принимая правила игры своего любовника, не случайного, но определено временного.

Обычно секс все только усложнял, но в случае с Маруа проведенная вместе ночь напротив все упростила. Относился он ко мне так же, как и прежде, а я не мучилась, вынужденная взирать на запретный плод.

Я все ждала, когда произойдет что-то из ряда вон, ждала изменений… Но их не было вообще. Маруа был любезен, весел, галантен — он остался точно таким, каким он и был прежде. Поэтому не пришел стыд, которого я, наверное, опасалась больше всего.

А помимо стыда я боялась увидеть в глазах Филиппа презрение, боялась оказаться для кого-то уже пойманной, а потому неинтересной добычей.

Однако и тут никаких изменений не произошло. Разве что после проведенной вместе с Маруа ночи я могла спокойно разглядывать его без какого-либо смущения. В любом виде и в любых ракурсах.

— Суббота, мой нежный друг, — за завтраком напомнил Маруа. — И Эвелин написала, что Диану уже перевели в палату интенсивной терапии. Ее можно навестить уже сегодня.

Наверное, в этом было что-то дикое — вспоминать в присутствии одной любовницы другую, однако, как ни странно, я восприняла слова как должное. Я все еще переживала за Диану и все еще упорно не ревновала к ней Маруа. Просто не выходило, и все. Когда Адель Гриотто говорила сравнивала Филиппа со стихией, она, похоже, была не так уж не права. Его можно было только принимать целиком.

— Вы же будете меня сопровождать? — уточнил Маруа, однако больше для проформы.

У меня и мысли не было отказаться. В конце концов, с Дианой Маре мы оставались подругами, несмотря на последние изменения в моей личной жизни. Хотя… Наверняка для нее вообще ничего не изменится, как и для других членов элитного клуба «Мы спим с Филиппом Маруа».

У бедняжки Дианы выдался, наверное, самый тяжелый день в ее жизни. Ну, не считая того, когда на нее напали. В ее палату устроили настоящее паломничество с цветами, фруктами и мягкими игрушками.

— Эти доброхоты хотя бы самой Диане место оставят? — всерьез забеспокоилась я, не понимая, сколько времени мы еще будем с Маруа ждать в стороне.

Мне думалось, что все-таки нас Маруа ждет больше кого бы то ни было. Ну, точней, все-таки Филиппа, который был центром местной вселенной, а я шла к нему бесплатным приложением.

— Не волнуйся, если переизбыток подарков станет проблемой, персонал быстро решит ее. Или же… Эвелин.

Мадемуазель Фурнье тем временем уже появилась из-за поворота с сияющей улыбкой совершенно счастливого человека. И с цветами, разумеется.

— Скажите, Филипп, как так вышло, что все затруднения всегда решает именно Эвелин? — поинтересовалась я как бы между делом.

Со стороны выглядело так, словно бы это ее служебные обязанности, которые мадемуазель Фурнье выполняет по долгу службы. Что бы ни происходило — всегда Эвелин решала все проблемы по щелчку пальцев.

— Просто у нее это прекрасно выходит, Аннабель, — пожал плечами Маруа.

Видимо, для такова была часть миропорядка.

— Филипп, Аннабель! — тут же просияла улыбкой Фурнье, заметив на у дверей палаты.

Девушку сперва клюнула в щеку меня, после точно такого же знака внимания удостоился и Маруа.

— Я говорила с целителями, — тут принялась отчитываться Эвелин, — Диана идет на поправку хорошими темпами, хотя и не настолько быстро, как можно бы рассчитывать в силу ее происхождения. Видимо… Нападение не было случайностью. Увы.

На мгновение брови Маруа сошлись на переносице. Мужчина кивнул.

— Как мы и предполагали изначально, Эвелин. И ты же в курсе того, что произошло с нами прошлым вечером?

Как это ни было для меня удивительно, однако Фурнье действительно выказала полную осведомленность относительно вчерашней погони, даже удивительно, ведь с самого приезда в особняк Маруа не отрывался от меня в прямом и переносном смысле. Он не мог позвонить и дать какие-то указания или рассказать о случившемся.

Так каким образом Эвелин вообще обо всем узнала?

— И что нам теперь делать, Филипп? — встревожено обратилась к любовнику Фурнье. — Вы же сам прекрасно понимаете, на что происходящее больше всего похоже…

Судя по озабоченному выражению, что проступило на холеном лице павлина, что-то он действительно понимал, и это «что-то» его более чем волновало.

— Мы можем лишь удвоить бдительность, Эвелин. Пока не появилось серьезных доказательств…

Фурнье посмотрела с досадой на любовника, а после почему-то и на меня. Обычно она не позволяла проявляться на своем хорошеньком личике таким ужасным эмоциям.

— А какие доказательства нам вообще требуются? Трупы? Так Диана была близка к этому состоянию! Филипп, мы не можем…

Честное слово, я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Всегда не переносила, когда в моем присутствии заводили разговор о темах, которые мне неизвестны совершенно. Лучше бы отошли и посекретничали с глазу на глаз.

— Именно. Мы не можем. Пока ничего не можем. На том и остановимся, — отрезал Маруа как будто излишне властно. А Эвелин, достаточно гордая, чтобы никому не позволять помыкать собой, покорно склонила голову, признавая свое полное поражение. Она готова была подчиняться павлину, и причин такой покладистости я не видела.

И тут подруга уже посмотрела на меня и как будто бы с лукавой улыбкой.

Краска начала предательски проступать на щеках, я чувствовала как с каждой секундой она горит все сильней и сильней. Немного выручило то, что Эвелин была достаточно тактична, чтобы не произнести ни единого слова на мою новую стадию отношений с Филиппом, которому я до последнего времени давала решительный отпор.

— Пойдемте уже к Диане, в конце концов, — предложила я, желая любой ценой сбежать от всезнающего взгляда Эвелин.

Пока мы оставались с Филиппом наедине, все казалось на удивление простым и правильным, однако это волшебство быстро рассеялось, стоило только оказаться под изучающими взглядами.

— Да не смущайтесь вы так, в самом деле, Аннабель, — весело шепнула Эвелин мне на ухо, чуть придержав за локоть. — Никто и не подумает вас осуждать. Можно сказать, мы теперь сестры.

Сестры. По общему любовнику. Достаточно пикантно, чтобы рассказать за бокалом вина Индире, Вайолетт или Джейн, старым и проверенным подругам, которые наверняка посмеялись бы над такой удивительной коллизией. А вот родителям и брату лучше не знать о таких подробностях моей личной жизни.

— Никогда бы не подумала, — пробормотала я с крайним смущением.

Эвелин только тихо рассмеялась, она, кажется, веских поводов для смущения не видела. Насколько же проще устроен ее мир.

Диана выглядела, конечно же, все еще неважно, но при виде нас с облечением улыбнулась. Правда, на цветы в руках Фурнье раненая поглядела едва не с отчаянием. Неудивительно, в конце концов, теперь ее палата слишком уж сильно походила на цветочный магазин.

— Как же я рада видеть вас, друзьям мои!

Голос Маре звучал немного тише обычного. Господи, как же бедняжке досталось.

— Мы очень рады, что вы идете на поправку, Диана, — улыбнулся Филипп, тут же приблизившись к ее кровати и поцеловав мраморно-белую руку со следам капельницы. — Без вас ничего не радует.

На мгновение кольнула досада. Именно этим тоном и с этими же интонациями говорил Маруа и со мной. Черт, да он со всеми говорит именно так! И либо мне придется смириться, что он одинаково мил и обворожителен с каждой женщиной, либо просто отказаться от него. Вряд ли мужчина в тридцать шесть лет пожелает менять свои привычки и обыкновения. Да и окажись Филипп иным, не потерял бы он при этом большую часть своего обаяния, в том числе и в моих глазах?

— Не стоит так тосковать в мое отсутствие, — покачала головой Маре, — меня расстраивает, если я даже так причиняю расстройство своим друзьям.

Однако при этом Диана все равно расцвела от удовольствия.

— Но я слышала, на вас напали вчера, Филипп! Это так ужасно! — тут же перешла от своих проблем к проблемам Маруа девушка, как будто позабыв о том, что ей в отличие от павлина уцелеть не удалось, а Маруа просто сбежал от нападавших без какого бы то ни было труда.

Весьма странная расстановка приоритетов.

— Вам не стоит беспокоиться, моя дорогая Диана, все обошлось. У злоумышленников не было ни единого шанса, — заверил мужчина одну из своих верных обожательниц.

Ну да, какие тут шансы, если жертва может за секунду переместиться куда угодно и с чем угодно. Можно, наверное, даже посочувствовать тем, кто решил добраться до мага такой силы. Вот только если он мог нас телепортировать… значит, мог и оставить от своих обидчиков ровное пятно по асфальту, размазав их даже в машине.

Почему ему это не пришло в голову? Клинический пацифист? Но и такие начинают отбиваться в случае реальной опасности. Маруа побоялся полиции?

Кажется, у меня снова есть, что обсудить с Самым Большим братом. Дину Лестеру можно пожелать только терпения.