Дива

Глава 16

Да уж, возможно, мне и было впору соболезновать, учитывая, что я связалась не просто с мужчиной, который имеет обыкновение любить одновременно несколько женщин (а как ни парадоксально, я почти не сомневалась, что в том или ином смысле Филипп искренне привязан к каждой из своих любовниц), но и с мужчиной, чья человеческая природа не то чтобы совсем под сомнением, но все-таки вызывает некоторого рода вопросы.

— Принимаю. Но моя личная жизнь вовсе не то, что должно тебя хоть сколько волновать, — сказала я, быть может, чуть более резко, чем стоило.

Солнышко укоризненно вздохнул обратил на меня осуждающий взгляд, хотя как раз у него не было никакого права порицать меня. Ну, в самом деле, разве может учить жизни тот, кто и сам ведет жизнь далеко не безгрешную?

— Как здоровье Дианы Маре? — спросил Арджун, все еще продолжая выражать собой укор.

— Идет на поправку, — отозвалась я, не очень понимая, что другу было до нашей несчастной Дианы. — Но вряд ли стоит ожидать, что она будет так уж замечательно себя чувствовать после такого нападения.

Про послание от Дамьена Эрбле я предпочла промолчать, в конце концов, может, Арджун и не самый добросердечный человек в нашем мире, однако точно это никак не отражает на его уме. Солнышко начнет задаваться вопросами и копать. А раз уж меня сочли возможным источником опасности для Филиппа, то и Арджун может доставить достаточно проблем.

— Ты уже так влилась в местное общество, словно в Вессекс уже не планируешь возвращаться. Но на твоем месте я бы не возлагал больших надежд на Маруа. Он точно не станет бросать всех любовниц ради твоих прекрасных глаз.

Пожалуй, ничего более очевидного сказать мне друг попросту не могу.

Я выразительно закатила глаза и сообщила насмешливо:

— Большой брат, а ты всегда встречаясь с девушкой хранил ей верность? Про женитьбу я и вовсе промолчу, — парировала я.

Да, все-таки уживаться с жизненными принципами Филиппа оказалось нелегко… Но это точно только между мной и Маруа, присмотр Арджуна точно будет лишним.

— Я тебя понял, Бель, — проворчал недовольно друг. — Тогда давай просмотрим замечания Лефевра относительно нашего соглашения и посмотрим, что можно сделать.

На самом деле, и замечаниями мы не могли сделать вообще ничего, и это не мой негативный вопрос в том повинен, вовсе нет, просто условия министр выставил такие, что выполнить их было попросту невозможно. Наверняка милый месье Лефевр попросту провоцировал нас отказаться от см смелого проекта. Мол, это все по нашей вине с сотрудничеством не складывается, а министр категорически неповинен в произошедшем недоразумении, он просто радел за интересы своей славной родины.

— Ну-ну, не криви хорошенькое личико, морщины появятся, — фыркнул Арджун, — нужно будет — зайдем и с другой стороны, но своего добьемся. Может, ты все-таки поужинаешь с этим типом? Вдруг он взбеленился из-за того, что ты не оделила его вниманием?

О таком я… задумывалась, но, честное слово, я не собиралась строить свою карьеры посредством таких вот «ужинов».

— Арджун, я не собираюсь изображать из себя куртизанку только ради того, чтобы Вессекс и дядя Френ получили свои деньги, — процедила я, сложив руки на груди. — Я повторять не собираюсь. Единственный ужин, который я могу пережить с месье министром, это званый. Ну, или хотя бы тот, на котором мы будем присутствовать с тобой вдвоем.

Явно Солнышко не обрадовался моей принципиально позиции, однако у него хватило совести замолчать и не поднимать больше тему моего с Лефевром куда более близкого общения. Пусть я и не хотела рассуждать Френсиса Фелтона, в том числе и потому, что это могло помешать жить долго и счастливо, однако были вещи, которые я совершать не собиралась. Ни под каким видом.

— Но не можем же мы, в самом деле, ставить цену ниже себестоимости, как того жаждет Лефевр, — раздосадованно произнес Солнышко.

Разумеется, не можем. В этом состоит сама суть экономики — в извлечении прибыли. Но если один министр настроен по отношению к нам настолько негативно, почему бы не попробовать… поговорить с Филиппом на эту тему. Если его место в здешнем сообществе несколько не соответствует номинальному… Вероятно, в силах Маруа немного поспособствовать мне.

Посол был недоволен, даже не так, посол был в ярости, которая у него буквально прорывалась через прорехи в воспитании и манерах такими потоками пара, что всем оставалось ходить на цыпочках и прятаться за всеми предметами. Вообще, очень походило, будто весь дипкорпус находится на военных учений и постоянно кто-то орет «вспышка справа, вспышка слева».

Я сперва подумала, что так повлияло на настроение Эренхарда наше с Солнышком фиаско, однако оказалось так, что не стоит слишком сильно воображать. Наша парочка вовсе не была настолько значимой, как того бы хотели. Проблемы сыпались на нас со всех сторон, прицельно попадая по макушке многострадального посла. Стоило только вникнуть в творящийся хаос, как тут же возникли закономерные подозрения, что дипломатические отношения между Вессексом и Галатией… Нет, они не испорчены, они просто как будто исчезли!

Буквально за пару дней! И то было не просто странно, это поражало. Международная политика работает не так! Совершенно не так! Нельзя за пару суток оборвать абсолютно все связи между двумя государствами! Даже между двумя людьми так не проходит! Я со своим последним, которого хотела познакомить с родителями, только через месяц разобралась, когда удалось поделить имущество, друзей, сувениры… А тут речь о государствах!

— Я вообще ничего не понимаю, — посетовал мне за обедом Арджун, расстроенный и пораженный куда больше меня. В конце концов, для Солнышка дипломатия в каком-то смысле была целью существования, и теперь этот смысл последовательно и безжалостно уничтожали.

— Ну, положим, я тоже ничего не понимаю. Складывается ощущение, что тут все резко озверели и решили устроить охоту на ведьм. А мы — как раз ведьмы, — отозвалась я, проглатывая свой кофе. Между прочим, омерзительный кофе. Нужно было выбрать себе место или подороже, или уже проверенное. И рататуй не порадовал, и даже кофе загубили.

Солнышко бросил на меня недовольный взгляд исподлобья. Кажется, кто-то со мной снова на меня злится.

— Стоило тебе переспать с Маруа — как все покатилось в ад, Бель, — произнес раздраженно Большой брат.

На его лице проступили желваки, и мне показалось, будто друг скрипнул зубами. Или же не показалось, кто знает.

Кажется, наш дорогой Арджун Бхатия уже нашел корень всех зол и готов выражать свое негодование всеми доступными способами, а их у Солнышка… примерно до черта.

— Арджун, ты не поверишь, но только тебе есть сейчас дело до того, с кем я сплю. По крайней мере, в Галатии — так точно. И вообще, не хочешь же ты сказать, будто серьезные люди на высоких должностях готовы разрушить плоды многолетних трудов, только потому, что я переспал не с тем человеком? Это же полный бред! Включи логику, в конце концов! У Маруа декоративная должность! Он ни для кого не представляет никакого интереса в плане политики! Я и подавно стою за твоей спиной!

Солнышко старательно давился рагу и не спешил подавать голос, чтобы подтвердить мою правоту или опровергнуть. Но молчал он на меня чертовски злобно. Опять? Только-только если не помирились, то хотя бы примирились с тем, что у нас разные желания и взгляды на жизнь.

Следующий день имел для меня горьковатый привкус. Еще во время завтрака позвонил мой драгоценный старший брат Адриан, и от него мне чего только ни довелось выслушать относительно моего безнадежно испорченного морального облика. С братцем мы не то чтобы не ладили… Скорее, просто давным-давно потеряли хоть какие-то точки пересечения помимо интересов нужды, так что общались по большому счету только из-за семейных торжеств или непосредственно на них.

Учитывая, что я сама в средствах массовой информации и социальных сетях не стала делать объявление, что, дескать, я совершила стремительное грехопадение с широко известным в узких кругах Филиппом Маруа. А, значит, что? Значит, дорогой друг Арджун, Солнышко, чтоб его, решил осуществить свою страшную месть и донес до моей семьи последние новости из личной жизни блудного чада.

Вот же сволочь… Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем все дойдет до родителей? Вряд ли так уж много. Нет, я, конечно, уже слишком давно большая девочка, чтобы спрашивать у мамы и папы, с каким мальчиком общаться и насколько близко, однако при всем этом объясняться на тему моей галатийской интрижки будет чертовски неприятно, тут и сомнений быть не могло.

Ну, Арджун Бхатия, ты сам нарушил правила игры на этот раз, позабыв, что у меня тоже может найтись у него компромат. Я решила, начать с малого и отправила с анонимного почтового ящика дяде Кирану с десяток фотографий, которым исполнилось от силы полгода. Надежда галатийской дипломатии, пьяный и полуголый развалился в полумраке ночного клуба, а к нему прижалась парочка чрезвычайно неодетых девиц, и тоже явно не самых трезвых.

Сравняем счет, мой дорогой друг. В такие игры нужно играть вдвоем и только вдвоем.

На Адриана пришлось наорать. Не самая конструктивная стратегия ведения переговоров, однако по-хорошему брат категорически отказывался понимать, так что пришлось наступить на горло собственному воспитанию и проявить грубость. Адриан отстал, видимо, сугубо из-за культурного шока.

Уведомление о прочтении моего письма пришло спустя несколько минут. Если тетю Дафну вряд ли можно было шокировать фотографиями ушедшего в загул сына, то вот дядя Киран наверняка устроит любимому чаду преотличнейшую выволочку. Профессор Киран Бхатия был весьма традиционен в своих воззрениях на надлежащее поведение благовоспитанного человека, и отставал от современности где-то на век. В лучшем случае.

Впрочем, даже эта месть не могла примирить с предчувствием чрезвычайно неприятного разговора уже с моими родителями. Адриан определенно не тот брат, который не станет выдавать сестру родителям.

Вот почему мне так не повезло? Вот дети обоих семейств Фелтон друг друга всегда прикрывали перед старшими, что с самого детства было причиной моей жгучей зависти. С Адрианом такого никогда не было, всегда закладывал, дылда бессовестная.

На работу я приехала все-таки более-менее спокойная. Месть прекрасно помогает возвратить самообладание, стоит сказать. И даже издевательскую улыбочку Арджуна, я перенесла, не вздрогнув, а уж когда у того телефон зазвонил и, бросив взгляд на дисплей, Солнышко переменился в лице, моя жизнь уже не казалась мне такой уж отвратительной.

Друг гневно зыркнул, я пожала плечами. Как говорится, что посеешь…

— Что-то случилось, мисс Стоцци? — почуяла неладное даже не особо догадливая и наблюдательная Клэр.

Разумеется, с секретаршей я не собиралась делиться вообще ничем. Язык у нее был как помело, и любая сказанная при Клэр фраза тут же разносилась этим помелом по всем углам как минимум посольства. Про максимум я боялась даже думать.

— С чего вы взяли? — поинтересовалась я невозмутимо. — Все в полном порядке.

Не считая того, что мы вляпались по полной программе с нашим торговым соглашением…

— Но… — начала было девушка, но быстро замолчала, очевидно, осознавая, насколько неуместны ее расспросы.

После обеда посол Эренхард уже был в том состоянии, когда орешь на людей, плюнув с замковой стены на их социальный статус, связи и последствия. Начальство формально ничего не могло нам предъявить. Ну, по договору так точно, потому что Лефевр сразу выставил нам условия, которые принять не смог бы вообще никто. Но почему-то список наших вин действительных и мнимых рос, можно сказать, в геометрической прогрессии. Одно Виктор Эренхард понял совершенно точно — все проблемы начались именно с нашего с Солнышком появления на территории Галатии. Можно было, конечно, твердить раз за разом, что это все попросту нелепое и трагичное для нашей карьеры совпадение, вот только как убедить посла, если уже мне самой понемногу начало казаться, что никакое это не совпадение.

Так недолго поверить и в то, что Лефевр так взъелся, только потому что я в его постель с разбега не прыгнула. Чушь откровенная, никакой особенной страсти к своей скромной персоне я не заметила. Министр за мой волочился, но без излишнего энтузиазма. Или дело не в том, что я проигнорировала поползновения Лефевра, а в том, что я стала любовницей именно Маруа? Кажется, мне гарантированно потребуется личная консультация нашего милого Филиппа, о чем я последнего и уведомила сообщением. Ну… Точней, я просто написала, что хочу с ним поужинать, без подробностей, так сказать. Вдруг запаникует, откажется, да и вообще фактор внезапности может быть как нельзя кстати.

На этот раз Филипп по каким-то своим причинам не смог меня забрать прямо с работы (о, господи, у месье Маруа внезапно завелись какие-то дела!), и до ресторана я добиралась на такси, впрочем, этот способ вовсе не показался мне хоть сколько-то ужасным. Водитель был мил и обходителен настолько, что у меня даже немного выровнялось настроение.

Столик, разумеется, уже был заказан, точней, Маруа предусмотрительно выбрал для нас отдельный кабинет. Вот уж не знаю, что именно задумал павлин, однако я собиралась воспользоваться этой приватностью, чтобы получить ответы на свои многочисленные вопросы.

Помимо того, что Маруа не смог лично привезти меня в ресторан, так он еще и умудрился опоздать почти на двадцать минут! Возмутительно! Но еще и странно, потому что несмотря на все демонстративное легкомыслие, Филипп был невероятно пунктуален.

Когда галатиец все-таки соблаговолил, наконец, появиться, он осыпал меня настолько витиеватыми извинениями и любезностями, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как простить провинившегося кавалера. Или, по крайней мере, сделать вид, что простила.

— Что-то случилось, Филипп? — спросила я напрямик, когда с «реверансами» было покончено.

Обычно мужчина демонстрировал словоохотливость и откровенность, однако сейчас принялся отговаривать дежурными фразами. Вдвойне подозрительно.

— А что же случилось у вас, мой нежный друг? — заинтересовался уже моими делами насущными Маруа.

— У меня случился форменный ад, Филипп. Такое ощущение, будто галатийское правительство хочет разорвать все дипломатические отношения с Вессексом, спалить посольство, а все его служащих бросить в подвалы какой-нибудь тюрьмы! — вкратце описала я проблемы, которые внезапно навалились со всех сторон.

В глазах Маруа как будто бы мелькнуло понимание. По крайней мере, теперь я точно не поверю, если он начнет заливать на тему собственной непричастности.

— Я бесконечно сочувствую вам, Бель, — покивал с видом серьезным и, можно сказать, торжественным галатиец. — Однако… чем я могу помочь? Вы ведь позвали меня на ужин с определенной целью, не так ли?

Запах роз постепенно усиливался и усиливался… А ведь когда Маруа вошел в кабинет, аромат практически не ощущался. Интересно, от чего зависит насыщенность? Если предположить, что это не зелья, а запах, который Филипп выделяет сам, то у него, по-видимому, есть лишние железы, которые и выделяются пахучий секрет… Интересно, Филипп контролирует процесс или все происходит произвольно в зависимости от эмоций? Не спрашивать же, в самом деле, о физиологии напрямую самого Маруа?

Хотя самый главный вопрос звучит совершенно иначе.

Филипп, а вы вообще человек? Или нет?

— Дело в том, — начала я задумчиво, — друг мой, что вся эта чертовщина началась непосредственно после того, как мы с вами сблизились максимально. Как будто в вашем правительстве все рехнулись. Возможно, конечно, это нелепое совпадение, Филипп, но мне думается нет. И ведь дело не в том, что меня приревновал, к примеру месье Лефевр. Так в чем тогда?

Однажды Брендон Фелтон, наверное, хитрейший из всех в нашей компании, пребывая в на редкость благостном расположении духа дал мне пару советов о том, как именно стоит манипулировать людьми. И совет этот был предельно прост: «Иногда, Бель, нужно просто задать вопрос напрямик, можно сказать, в лоб. Даже если тебе не скажут правду, нужный ответ можно прочесть по мимике, по жестам. Ну и опять же ошарашить собеседника подчас тоже полезно».

Брен по итогу пошел работать в разведку, так что, подозреваю, он точно понимал в том, как извлечь правду из людей. Вероятно, получше того же Арджуна.

Мой вопрос и испытующий взгляд, кажется, на долю секунды смутили Маруа. Но ироничная улыбка осталась на лице Филиппа, не дрогнул ни единый мускул на его лице, разве что выражение глаз…

— Вы считаете себя настолько важной персоной, что выбор вами любовника может переломить ход истории и изменить политику целого государства? — осведомился мужчина, чуть подавшись вперед.

Его голос звучал все также тепло, также иронично, как я привыкла, однако даже несмотря на это я была совершенно уверена, что только что… Он ведь напал на меня. Попытался ударить в больное место, чтобы заставить забыть о моем вопросе. И это могло означать, что я попала в цель.

— Нет, Филипп, я считаю настолько важной персоной вас. Кто такая Эвелин Фурнье на самом деле? Я имею в виду, кто она при вас? И почему она выполняет эту работу при вас? — продолжала я напирать, не желая дать Маруа возможности увести беседу в сторону.

Дин не просто так заинтересовался моим новым галатийским знакомым. Дин вообще не интересовался ничем просто так.

— С чего вы взяли, будто я важная персона? И кем может быть Эвелин, кроме как моей любовницей?

Значит, продолжаем запираться.

— Хорошо, — вздохнула я. — Сделаем вид, что я ничего не спрашивала у вас. Вероятно, для соблюдения тайны у вас есть веские причины. Однако факт остается фактом. Кажется, правительство Галатии готово порвать весь Вессекс на вессекский же флаг, как будто для них все, что имеет хоть какое-то отношение к вам становится заразным.

На мгновение маска легкомыслия все же исчезла с лица Маруа.

— Думаю, в скором времени все недоразумения разрешатся, мой нежный друг. Вам не стоит так сильно переживать. И я бесконечно благодарен за вашу тактичность.

Нет, возможно за тактичность меня и стоит превозносить…

— Но если они так отреагировали, стало быть… уже в курсе? — пробормотала я, отвернувшись. — И стоит поберечь себя.

Вот это я говорила от чистого сердца. Пожалуй, если чего-то мне не хотелось, так того, чтобы с Филиппом Маруа что-то стряслось. Он был приятный и добросердечный человек, с ним было приятно и интересно и в постели, и вне нее.

— Мне очень приятно, что вы беспокоитесь обо мне Бель.

Я искоса взглянула на Маруа. От его улыбки веяло теплом.

— Арджун разделяет ваши опасения?

Моему возмущению не было предела. Черт подери, я бы никогда не стала так подставлять Филиппа! Арджун… Арджун мог поступить далеко не благородное, если бы увидел свою выгоду.

— Нет, разумеется!

Филипп прикрыл глаза, словно пытался решить, как быть со мной теперь, когда я слишком многое знала, о слишком многом догадывалась. Подозреваю, именно поэтому решил начать мне угрожать Эрбле? Поэтому я могу представлять опасность для Маруа? Из-за того, что находясь подле павлина слишком долго, я рано или поздно пойму, насколько все с моим новым другом не так?

— Можете не беспокоиться относительно вашей работы, Бель, — проговорил Маруа слишком уж серьезным тоном, который использовал невероятно редко. — Это действительно всего лишь недоразумение и излишнее служебное рвения, которые в Галатии демонстрируют подчас не к месту.

Я нахмурилась и закусила губу, чтобы не дать вырваться тем словам, что рвались наружу. Были они весьма неласковы, надо сказать. Очень хотелось высказать очень много наболевшего Маруа, который, оказывается, вел себя как наш дорогой Брендон Фелтон, правда, тот просто ничего никому не говорил, а мой новоявленный любовник скрывал все под маской болтуна и балагура.

Ничего, и Филиппу я тоже отомщу в свое время. Познакомлю его с Самым большим братом, пусть Дин препарирует этого любителя секретности. Уж ради истины и научного знания будущий лорд Лестер кого угодно на составляющие разберет и изучит.

Правда, велика вероятность, что Дин и без того прекрасно знает, что не так с нашим месье в блестках.

— Ну, не стоит так хмуриться, мой нежный друг, — попытался успокоить меня Маруа, но на тот раз у него ничего не вышло, раздражение как будто закипало все больше и больше.

Проблемы на работе, закидоны Арджуна, а теперь еще даже с Филиппом не получается расслабиться.

Что-то такое по выражению лица Маруа понял, все-таки его опыт общения с женщинами был чрезвычайно обширен. Галатиец решил пойти ва-банк, и встав из-за стола приблизился ко мне вплотную. А после наклонился и поцеловал.

Сперва очень хотелось укусить его за наглый язык, но свое дело Филипп Маруа знал прекрасно и отвлеклась я знатно. Даже более чем.

— Ну не здесь же! — прошептала я, проклиная и свою женскую слабость, и кабинет, в котором были все предпосылки для морального падения. Одна рука Филиппа уже оказалась у меня на заднице… И добры бы только на заднице, так еще и под юбкой.

Теперь, кажется, розами пахло и от меня…

Маруа послушно замер, хотя руки со стратегических мест убирать не спешил.

— И прекратите уже травить меня своими чертовыми феромонами! Я в двух шагах от аллергии!

Филипп фыркнул и уткнулся носом мне в шею.

— Все равно на вас не действует, Бель.

Нет, вот это, конечно, замечательно.

— Я же сказала, не здесь! Официант может в любую минут войти! И безумно зла! И на вас, тоже, мой дорогой! — принялась сдирать с себя чересчур наглые руки я.

Маруа расстроено вздохнул, но смирился с тем, что у меня настроение категорически не романтическое.

— У вас нет поводов на меня злиться, — вздохнул галатиец расстроенно, занимая свое место за столом. Правда, кажется, еда уже не особенно интересовала моего кавалера. — Я ни в чем перед вами не провинился, клянусь!

Он-то может, и клянется, однако легче от этого как-то не становилось.

— Это не повод вести себя подобным образом, — насупилась я и принялась есть с преувеличенным аппетитом.

У консьержа ждало еще одно послание, написанное в том же ключе, что и предыдущее гневное письмо. Или не Дамьен Эрбле написал мне первую милую эпистолу, или воспитательная беседа не помогла, или же кто-то просто перенял эстафету «Отгони пришлую» от Маруа. Не мудрствуя лукаво я просто набрала номер Эвелин, уже сообразив, что именно она тот человек в окружении Филиппа, который решает все проблемы на профессиональной основе.

— Нет, Дамьен, конечно, упорный малый, — задумчиво изрекла Фурнье после моего краткого рассказа об очередной находке. — Впрочем, мне никогда не казалось, что он будет настолько упорен, чтобы идти наперекор прямой просьбе Филиппа. Я сейчас переговорю с ним, а вы, Бель, поднимайтесь к себе и на всякий случае не выходите из квартиры. Конечно, угрозы могут быть совершенно пустыми и смехотворными, но лучше не рисковать лишний раз.

Я вздохнула и пообещала быть паинькой и сидеть дома как мышь. Тем более, что за день я успела изрядно вымотаться… И, как оказалось, сегодня жизнь планировала меня добить, потому что Адриан, подлый гад, действительно не погнушался заложить меня родителям со всеми потрохами, заодно, подозреваю, от себя добавил пару-другую деталей, чтобы картинка моего грехопадения впечатлила маму с папой окончательно.

Позвонила мама, не отец, и вот это уже конкретно так пугало, потому что несмотря на то, что леди Стоцци со стороны и производила впечатление трепетной и воздушной дамы, на самом деле была тем еще прессом, который медленно, но верно и упорно сдавливал любой объект для нужной формы. Папа был куда спокойней, терпимей и, как ни странно, мягче, несмотря на суровую и истинно мужскую профессию.

Сперва я хотела пропустить звонок, а после соврать, что не заметила, однако же внутренний и крайне неодобрительный голос, подозрительно похожий на голос Маруа, принялся ворчать, что это слабость и трусость, которая попросту недостойна взрослого самостоятельного человека, каковым я являюсь. Наверное, являюсь.

В общем, все-таки ответила на последнем гудке, внутренне содрогаясь.

— Добрый вечер, моя милая, — преувеличенно мягко и ласково пропела матушка прямо в трубку.

Очень. Плохой. Знак.

— Здравствуй, мамочка! Я так рада тебя слышать, — проворковала я как приличная дочь. Будто и не ждала моральной экзекуции. — Я так рада тебя слышать!

Одна беда, мама знала правила нашей общей на двоих игры и куда лучше меня. Так что наверняка ее не обманул мой радостный тон.

— И как тебе жизнь в Галатии, Бель? Уже влилась?

Это был более чем откровенный намек на то, что я решила махнуть рукой на все обыкновения, которые считались приличными в Вессексе и стала вести себя как галатийка. А по мнению иностранцев, по крайней мере, вессекцев точно, обитатели Галатии поголовно те еще развратники.

— Приятное место, — пространно отозвалась я, пытаясь понять, как отболтаться с наименьшими потерями. Увы, мой дар красноречия не отличался той отточенностью, что и у Солнышка или Дина Лестера… Так что явно придется выслушать все о себе по полной программе.

— Настолько приятное, что ты решила теперь жить одна? — поинтересовалась матушка, и в ее голосе я различила надвигающуюся грозу.

— Мама, я уже давно совершеннолетняя. Я посчитала, что жить одной будет удобней и переехала. Мне кажется, здесь нечего обсуждать.

Доказывать свою взрослость мне, наверное, предстояло до седых волос, и то не факт, что удастся хоть в чем-то убедить мать. По крайней мере, пока ни единого раза мне не удалось ничего никому объяснить. Мать или твердила с умилением, что для нее и я, и Адриан навсегда останемся малышами, или начинала очень целеустремленно плакать, пока с ней не соглашались вообще все, лишь бы успокоилась. И говоря «вообще все» я имела в виду даже тех, кто не принимал участия в споре.

— И пользуясь своим законным правом совершеннолетнего, ты решила… принять участие в оргиях?!

А вот этот поворот для меня оказался действительно внезапным. Хотя бы потому, что мне даже в голову не приходило…

— Мам, завяжи Адриану язык узлом за вранье, — тяжело вздохнула я, не зная, мне стоит плакать или все-таки смеяться.

— Скажешь, он мне солгал? — вопросила мать, как священник, вымогающий покаяние у грешника.

Я тяжело вздохнула.

— Скажу. Солгал. Нагло. Вообще, у Адди слишком богатое воображение, с этим нужно что-то делать, — пробормотала я, понимая, что поверят как раз брату, не мне.

А еще он с огромным удовольствием наушничает, паршивец этакий. И за это братцу должно воздастся.

— Еще скажи, что у тебя не завязались отношения с совершенно неподходящим мужчиной!

Я закатила глаза, пользуясь тем, что все равно меня никто не увидит, значит, можно строить какие угодно гримасы безо всякой боязни.

— У меня нет романтических отношений с неподходящими мужчинами! — отрезала я, не став уточнять, что зато имеется дружба. Странная, с дополнительными «бонусами», но дружба. И мужчина по меркам моей матери чертовски неподходящий.

Мама наверняка хотела что-то сказать, но я ее опередила.

— Прости, сегодня был очень тяжелый день, хочу лечь спать пораньше.

Обычно у меня не входило в привычку так резко прерывать разговор, да и вообще, первая я не отговаривалась делами. Так что мама опешила настолько, что мы даже попрощались более-менее мирно.

Впрочем, я не ждала, что затишье окажется чересчур долгим.