Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии

Глава 14

Неожиданный визит священника был мне особенно неприятен в связи с отсутствием дома отца. Как назло, и наш подмастерье уехал на ярмарку в соседнее село, чтобы по отцовскому наказу закупиться нужными для хозяйства товарами. Кто знает, что на уме у старого ханжи, и как мне вести себя, будучи одной в доме?

Священник неспешно приблизился ко мне и деланно благословил, как подобалось духовному лицу по отношению к прихожанам. Я в ответ поспешила чинно перекреститься, как и положено доброй христианке.

- Мир вам, святой отец, милости прошу, - голос мой прозвучал уверенно и спокойно, я старалась не выдать своего волнения. – Ежели вы к батюшке изволили пожаловать, так он из дома отлучился по неотложным делам. Может, что-то передать ему, как воротится?

- Нет, дочь моя, я скорее приехал тебя проведать. Но и отца твоего разговор коснётся, дитя моё, - с оттенком фальшивого добродушия произнес отец Стефан. – Проводи-ка меня в то место, где вы больным зубы правите. Осмотреть ещё раз хочу по долгу духовного лица. Небось, и не подумали освятить сие сооружение для приёма болящих? Вот, то-то и оно… Разве добрые христиане без благословения святой церкви что-то посмеют затевать?

Я не стала пререкаться с настоятелем, понимая, что его добродушный тон таит в себе не меньшую опасность, чем его гнев.

- Пройдёмте, святой отец, всё покажу. Нам скрывать нечего, худого мы с батюшкой не творим, - я пошла впереди, указывая гостю дорогу в конюшню. Пока мы шли, меня не покидало неприятное ощущение того, что настоятель идёт вслед за мной и буравит своим пронзительным взглядом.

Войдя внутрь, отец Стефан чинно перекрестился, как бы ограждая себя защитой от возможных происков дьявола. Потом стал внимательно изучать обе комнаты – ту, в которой я стерилизовала инструменты перед операциями, и ту, в которой располагалось наше самодельное стоматологическое кресло.

Священник поочерёдно брал в руки все мои инструменты, внимательно рассматривал каждый, скорбно качая головой при этом. Не преминул открыть и шкафчик, где у меня хранились настойки и лекарственные травы, всё пристально оглядел. Открыл баночку с маковым настоем для анестезии, брезгливо понюхал и убрал обратно.

- Что ж, дочь моя, скажу тебе прямо. Теперь я окончательно и бесповоротно убедился в своей правоте. Зелья-то ваши сплошь колдовские, коими знахари да чародеи безбожные втайне промышляют, а орудия невиданные по наущению бесовскому созданы. Увидь сие святые отцы-инквизиторы, не миновать вам с кузнецом на костёр отправиться, что всем чародеям свыше уготовано. Я покуда не сообщал ничего в духовный суд, но терпеть у себя в приходе сатанинский промысел не намерен. Впрочем, у тебя есть одна возможность спасти и себя, и отца. Девица ты не глупая, сама понимаешь, что заступничество настоятеля многое значит для любого прихожанина. Так что, Лира Лидс, решай, не медля: готова ли ты избавить родителя своего от уготованной ему страшной участи?

- Что же мне надо сделать, ваше преподобие? – я понимала, что ничего путного не услышу, но продолжала играть роль наивной деревенской девицы.

Священник стоял совсем близко, перебирая цветные чётки, то и дело возводя глаза к небу. Каждый жест его мне казался пропитанным фальшью и лицемерием. Да, в своей прошлой жизни я немало читала о роковой роли церковников в судьбах прогрессивных для своего времени людей. Это с их подачи, якобы во славу Божию, были казнены такие светила своего времени, как Джордано Бруно, это они осудили Галилея за его открытия, это они сожгли на костре героиню Франции Жанну д`Арк. На протяжении столетий в истории Европы мракобесы в сутанах пытали, отлучали от церкви, казнили за малейшее подозрение в сношениях с Дьяволом. Сколько преград они создавали для развития науки, сколько войн было развязано во имя Христово… А сейчас мне выпало жить в самый разгар духовного фанатизма и противостоять целой системе, ограждая от нападок блюстителей веры не только себя, но и единственного родного человека, отца.

Противный голос настоятеля прервал мои размышления.

- Я говорил тебе уже, дочь моя. Будь ко мне благосклонна, и я не оставлю тебя своей милостью и милостью матери нашей, святой церкви. Ступай служить экономкой, брось неподобающие христианке занятия, отрекись от козней дьявольских, и я отпущу тебе твои прегрешения. Это моё последнее слово, - как ни старался, отец Стефан не смог скрыть плотоядных взглядов, без зазрения совести оглядывая мою фигуру, оценивая меня, как породистую лошадь.

Машинально я брезгливо отпрянула в сторону, опасаясь, что он вновь, как в прошлый раз, дотронется до меня своими узловатыми жадными пальцами.

- Понимаю вас, падре, очень хорошо понимаю. Экономкой, значит? – переспросила я с непритворным сарказмом. - Это, получается, как в народе говорят: «День кухаркою, а ночь сударкою?». Нет, оставьте даже мысль об этом! Пред истинным клянусь: ноги моей в доме вашем не будет! А ежели и дальше будете домогаться, то, видит Бог, расскажу всё батюшке, а он барону нашему на вас пожалуется. Его милость человек справедливый, не оставит без защиты бедную сироту!

- Значит, ты так, дочь моя? Не жаждешь покаяния? – священник полностью оставил свой напускной добродушный тон и стал говорить с открытым гневом. – На покровительство господина вашего надеетесь? А знаешь ли ты, неразумная девица, что и над мирской властью есть высшая сила, духовная? Власть королей, она земная, и не раз короны с их голов падали. Папа же Римский - наместник самого Святого Петра, и власть его незыблема. Коль упорствуешь ты во прегрешениях своих, нынче же отпишу самому кардиналу о происках нечистого, ибо сам лицезрел их ныне! Высокий Рим не признает заступничества светской власти. Барон Готфрид де Рос такой же раб Божий, как и все христиане, и подчиняться папскому престолу – его долг! Колдовством своим проклятым затмили вы разум его милости, но, дай только время, его преосвященство кардинал самолично разберётся и с еретиками, и с их покровителями! Не захотела идти под покров своего духовника – отправишься на костёр, как и следует ведьме!

Я решила ничего не отвечать, дабы не вызывать новых поводов для обвинений. Священник, закончив свою гневную проповедь, воздел ввысь бронзовое распятие и яростно потряс им, как бы призывая к себе в помощь высшие силы. После чего развернулся и торопливо прошёл к своей коляске, не проронив больше ни слова.

Поздним вечером из поездки вернулся отец. Я с нетерпением ждала его приезда, переживая о том, насколько успешно прошёл его визит к барону, и с целью рассказать о новых нападках отца Стефана. Когда отец въехал во двор на своей телеге, я заметила, что кресла в ней не было. Я торопливо кинулась к отцу и порывисто обняла. Его лицо сияло неподдельной радостью. Кузнец благословил меня и велел ждать его в доме, пока он распряжет кобылу.

Войдя в дом и сняв сапоги, отец первым делом подошёл к висевшему на стене распятию и с благоговением перекрестился. Потом повернулся ко мне и стал рассказывать.

- Ну, дочка, хвала Всевышнему, удалась наша затея! По дороге к его милости, сказать правду, напугался я малость. Повстречался мне на пути королевский констебль со стражниками, да и давай расспрашивать о кресле, что в телеге лежало. Что, мол, за вещь такая, да не краденая ли. Я уж боялся, как бы, неровен час, в темницу не угодить. С королевскими чинами простому народу шутки плохи. Да милостью Божией отпустили они меня с миром. Прибыл я, значит, в баронский замок. Его милость встретил меня благосклонно, дару моему немало удивлялся, но соизволил кресло-то наше испробовать. И по комнатам ездил, и во двор приказал слугам выкатить. И все домашние его собрались, семья, да челядь, да дивились долго чуду такому. Охали да ахали, мол, отродясь такого не видывали. Без хвастовства скажу: уж больно доволен наш милостивый господин моими трудами остался. «Ты, говорит, Лидс, мастер от Бога». И не поверишь, чем наградить-то меня изволил! Обещался полностью покрыть мне расходы для вступления в городскую гильдию оружейников. Вот уж не чаял, не гадал! Самому бы мне ввек таких средств не скопить. Мастера-то из гильдии, они ревностно свои интересы берегут, нищебродов в свой круг нипочём не допустят. Так что его милость и деньги за меня внесёт, и бумагу подобающую в гильдии обещался справить да мне на дом прислать с гонцом. Так что теперь я полноправный ремесленник, а не кустарь деревенский. Ты хоть подумай, Лира, что это нам сулит! И заказы от дворянства я теперь на законных правах принимать смогу, и платить мне втридорога, как мастеру гильдии, заказчики будут! Что же ты не радуешься, голубка моя? Печаль в глазах твоих вижу. Иль приключилось что недоброе, покуда я в дороге был?

- Конечно, я рада за тебя, батюшка. Оценил барон наши труды, а уж о гильдии-то весть самая добрая, чего и ожидать я не смела, - ответила я кузнецу, который озабоченно вглядывался в моё лицо. – Да только вот, прав ты, другая напасть пришла в наш дом. Наведался к нам нынче нежданно-негаданно отец Стефан. Приказал конюшню нашу ему показать, да всё осмотрел тщательно. И говорит, что, мол, с помощью дьявольской мы с тобой больных лечим. Да пригрозился самому кардиналу отписать, и на суд духовный нас с тобой представить. А на барона, говорит, не надейтесь, и на него, дескать, Великий Рим найдёт управу. Сам знаешь, настоятель наш слов на ветер не бросает. А пронюхай об этом святая инквизиция – уж точно нас никто не спасёт, люди мы маленькие, и не таких персон обвиняли в колдовстве да казнили. И вот о чем я думаю, отец. Видно, и вправду судьба так складывается, что не зря ты место в гильдии получил. Бежать нам отсюда надо. Оставить всё и бежать в город подобру-поздорову. А иначе…

- Бежать?!! – изумлённо воскликнул кузнец и аж присел от неожиданности…