Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии

Глава 27

В дни подготовки к нашей помолвке и будущей свадьбе отец строго-настрого наказал мне оставить всё и заниматься приданым, как подобает невесте. В помощь он приставил Марту, которая с охотой взялась за свадебные хлопоты. На это время пришлось оставить врачебную практику и возложить приём больных на Шона и учеников.

Отцовский дом из тихой, уютной обители неожиданно превратился в подобие базара. Комнаты наводнили многочисленные портнихи, белошвейки, торговки, кумушки Марты, которых она призвала в помощь, чтобы достойно снарядить дочь кузнеца к венцу. Мне приходилось выбирать ткани, заниматься примеркой платьев, рисовать образцы монограмм, которыми обязательно следовало украсить бельё новобрачной. Это считалось признаком зажиточности и достатка семьи. А Марта от души старалась, чтобы доброе имя отца не омрачили сплетни из-за моего неподобающего приданого.

По обычаям того времени считалось, что сундук добропорядочной невесты должен быть доверху полон украшениями, кухонной утварью, постельным бельём и кучей разных принадлежностей, полотенец. Каждая вещь, которую девица принесёт из отцовского дома в новую семью — это будущее достояние супругов, а потому, по словам тетушки Марты, выбирать всё надо было особенно тщательно. Не говоря о подвенечном платье, рубашке для первой брачной ночи и поясе.

Вскоре вся эта бесконечная болтовня портних и ежедневные походы за товарами на базар да в лавки начали неимоверно надоедать мне. Я не могла осуждать отца за предрассудки своего времени, понимая, что он хочет устроить мою предстоящую свадьбу как можно лучше. Однако, это утомляло гораздо сильнее, чем врачебная практика да домашнее хозяйство.

Однажды вечером, когда ко мне пришел Шон, я посетовала на своё положение невесты, которая только и делает, что занимается нарядами. Мой жених прижал меня к себе покрепче и с улыбкой ответил:

- Я всё больше убеждаюсь, милая Лира, что ты не от мира сего. Обойди хоть всё королевство, вряд ли найдёшь такую девицу, которая не интересуется уборами да украшениями, а грезит о ланцете да своих настойках. Родись ты парнем, слава медика пережила бы тебя, оставшись в веках. Но для меня остается загадкой, как так получилось, что Господь наградил таким непревзойденным умом и знаниями девушку. Ведь светские и духовные законы никогда не позволят девице обрести статус врача.

- Да и бог с ним, Шон, - отмахнулась я. - Пусть слава великого медика придёт к тебе, а я буду твоей незримой помощницей. Для меня главное - это помогать больным, и в первую очередь тем, кого обездолила судьба. А лавры пусть достаются кому угодно.

- В который раз убеждаюсь, что связываю судьбу с Парацельсом в юбке! - по-доброму рассмеялся любимый. - А говорят ещё, что нет переселения душ! Что ж, грех гневить Бога. Любой врач бесконечно благодарил бы небеса за такую подругу жизни. Однако, Лира, людские предрассудки и обычаи порой очень сильны. Огради тебя Господь от того, чтобы когда-либо тучи сгустились над твоей головой из-за осуждения земного или небесного...

Не знаю, какие высшие силы услышали мои сетования, но вскоре произошло то, что стало для нас с Шоном серьёзным испытанием в нашей медицинской практике.

Однажды ночью, когда в доме уже все крепко спали, нас разбудил громкий стук в дверь. Мы с отцом вышли посмотреть, кого это принесло в столь позднюю пору.

На пороге стояла Марта, бледная и взволнованная.

- Что случилось с тобой, дорогая? - с искренней тревогой воскликнул кузнец.

- Ох, Джонни, со мною-то ничего, милостью божьей. С хозяйкой моей беда, супругой господина судьи, - стала причитать гостья. - Родами она мучается, никак не может младенец из неё выйти. Уже в горячку впала. Бабка-повитуха, что при ней сидит, говорит: ничего, мол, не поделать, не разродиться ей, к богу отходит. Господин судья от отчаяния, боюсь, разума лишится. Ведь это его первый долгожданный наследник. Я и вызвалась к вам сбегать. Дескать, у дочери Лидса жених из учёных лекарей, глядишь, и поможет. Лира, милая, не оставьте нас, Христа ради! Уж больно жаль хозяйку, помрёт она во цвете лет, да и младенец в ней...

Я не стала отвечать долгими словами на это, понимая, что дорога каждая секунда. Велела отцу спешно запрягать коня и привезти Шона в дом судьи, сама же тем временем наскоро собрала свои инструменты, уложила в сумку, и мы с Мартой отправились в дом роженицы в карете судьи, в которой она прибыла к нам.

Когда мы прибыли, вдова спешно провела меня в спальню хозяйки, из-за дверей которой слышались громкие стоны.

Я увидела женщину средних лет, хрупкого телосложения, которая корчилась в постели от мучительных болей. Лицо её покраснело от невыносимого напряжения, лоб был покрыт испариной. Рядом с ложем сидела неопрятная на вид повитуха, такая же старая, как наша знахарка Мэгги.

Я бросилась к больной.

- Не пугайтесь, госпожа, это невеста мэтра Портера, - тут же поспешила предупредить роженицу Марта. - Дозвольте ей помочь вам, а там, немного погодя, и сам доктор прибудет.

Осмотрев живот и проходные каналы больной, я вынесла вердикт: слишком узкая тазовая арка. А плод, как показывает пальпация, довольно крупный. Самой ей никак не разродиться.

Едва я закончила осмотр, как в комнату наскоро вошёл запыхавшийся Шон. Я не стала тратить время на долгие церемонии.

- Милый, я осмотрела её. Очень сложный случай! - воскликнула я, не сдерживая волнения. - Выход здесь один: кесарево сечение! Ты же знаешь, что это такое? Иначе мы потеряем и мать, и плод!

- Конечно, Лира, я доверяю твоим знаниям, - кивнул мой жених, не вступая в долгие расспросы. - Медицинской науке известна практика, когда плод вынимали из чрева матери. Но ничтожно малый шанс, что женщина после этого останется в живых. Она просто истечёт кровью!

- У нас не истечёт! Ты иди к её мужу и поставь в известность, что будем вынимать плод с помощью ножа. Постарайся объяснить так, чтобы это его не напугало. А я займусь подготовкой.

Доктор молча кивнул и вышел из комнаты.

- Марта! - воскликнула я. - Нам срочно нужно как можно больше горячей воды! Прикажи слугам! Да несите в комнату простыней да пелёнок, только чистых, и чем больше, тем лучше.

Тем временем жена судьи продолжала метаться в горячке. Я вытащила из дорожной сумки свой настой для анестезии и велела повитухе напоить больную. Сама же приступила к стерилизации инструментов. Выполняя автоматически эту процедуру, я думала, не слишком ли самонадеянно надеюсь на благополучный исход. Сколько было случаев неудачного кесарева сечения, даже в мои времена... А здесь нет подходящих стерильных условий. Да и строение таза весьма проблематичное. Наверное, даже профессиональным акушерам-гинекологам пришлось бы нелегко с такой пациенткой. Пока я готовилась и размышляла, вернулся Шон.

- Муж дал согласие на операцию, - сообщил он удовлетворённо. - Я, как врач, счёл своим долгом предупредить, что исход может быть трагическим. Судья понимает это, но цепляется за нас, как за последнюю соломинку. Предвидя такой исход, я тоже захватил с собой все нужные материалы.

Тем временем анестезия подействовала, и больная впала в забытье. Женщину с помощью слуг поместили на обработанный кипятком стол. Шон велел всем выйти из комнаты, и мы остались наедине с роженицей.

Я обработала руки, свои и доктора, а после живот женщины обеззараживающим раствором, усовершенствованным к этому времени. Шон, перекрестившись, приступил.

Он умело сделал надрез посередине живота, а я с помощью прижигания останавливала кровотечение. Я посоветовала напарнику массировать матку, чтобы она активнее сокращалась. Не без усилий нам удалось извлечь плод. Младенец был очень слаб, но подавал признаки жизни. Я подошла к дверям, кликнула Марту с повитухой и, вручив им в руки пищащее, окровавленное существо, велела спешно заняться новорождённым.

После чего мы приступили к финалу. Рану на животе я и Шон зашили железной иглой из его лекарского арсенала и перевязали нитью из звериных жил, которыми местные врачи издавна пользовались при наложении швов. Я проверила пульс родившей. Женщина была жива, и, похоже, температура у неё спадала.

- Мне кажется, любимый, нам удалось... - выдохнула я. - Будет жить.

- Будет! - скупо подтвердил Шон. До утра я буду дежурить у её постели, а ты отправляйся на отдых. И не смей возражать будущему супругу!

- Слушаюсь и повинуюсь, мой деспот! – я устало улыбнулась и прижала ладонь этого неимоверно дорогого человека к губам. – Спасибо тебе. И за сегодняшнее, и за будущее. Ты один такой…

Прислуга отвела меня в спальню, и, забываясь во сне, я все думала о Шоне. Не верилось, что смогла обрести в новой жизни не только любимого, но и соратника. Прошедшая ночь, ставшая для нас нелёгким испытанием, ещё более укрепила мою недавно рожденную любовь…