Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии

Глава 15

Моё предложение о побеге всерьёз озадачило отца, хотя я поняла, что интуиция умудрённого жизнью человека подсказывает ему, что мои слова резонны.

- Дело-то это непростое, дочка, - он устало вздохнул. – Мы же не бродячие нищие странники, чтобы так вот взять, да и уйти с насиженного места. Дозволение старосты надобно просить, за землю все долги внести, да хозяйство своё преемнику передать. Эх, уж не думал, не гадал, что на склоне лет придётся покинуть родную сторонушку, словно тать или вор какой. Горько мне могилы почивших предков оставлять. Испокон веку в здешних краях семейство наше проживало, крепко корни пустило. Обдумать это дело надо хорошенько, Лира. Давай, помолившись на сон грядущий, почивать уляжемся, а утро вечера мудренее.

Мне долго не спалось. В мыслях я обдумывала наше предстоящее переселение. Особых преград, согласно местным законам, для нас не было. Семейство отца издавна относилось к сословию вилланов, которые, как я знала из истории, находились в поземельной зависимости от сеньоров. Подчиняясь своему феодалу, они, тем не менее, не были настолько бесправны, как сословие сервов, которые фактически являлись крепостными рабами, и воля их была весьма ограничена. Вилланы же, подобные нам, обладали признаками лично свободных людей. То есть могли переселяться в другие поместья, уходить в город, выступать законными свидетелями в суде. Это прекрасно, значит, исполнив нужные формальности, мы всё же сможем покинуть наш приход, где за нами зорко бдит око недоброго настоятеля. Я стала рисовать себе варианты будущего отъезда, и незаметно забылась сном.

Наутро в доме нашем произошло нечто, что подтолкнуло отца принять незамедлительное решение. Ещё не так высоко поднялось солнце, как мы услышали, что кто-то стучится в наши ворота. Уж не отца ли Стефана опять чёрт принёс? Но, оказалось, к нам пожаловал совсем другой гость, хотя и тоже духовного звания.

Когда мы открыли, к своему облегчению я увидела, что на этот раз нас посетил тот самый молодой церковный служка, брат Уильям, который прежде предупреждал кузнеца о визите отца Стефана.

Юноша почтительно поклонился хозяину, отвечая на его приветствия.

- Я, достопочтенный Лидс, вновь с дурной вестью в дом ваш явился, - заговорил служка с видимым волнением. – Помнится, сказывал я вам, как разгневан был наш преподобный отец на ваше семейство. А вчера, так и вовсе пришлось мне свидетелем его гнева самолично быть. По должности своей у святого отца я роль писаря исполняю. Все бумаги, церковные и светские, по его наставлениям составляю. Явился он вчера в обитель свою в гневе великом. Велел мне тут же браться за перо, да письмо мне продиктовал. А письмо-то к самому кардиналу! И пишет в нём отец Стефан о вещах для вас, Джон Лидс, страшных. Дескать, благодаря неусыпному духовному рвению настоятеля, обнаружил он в приходе нашем козни дьявольские, которые местный кузнец чинит с дочерью своей, ведьмой. Вас в этом письме богохульными словами называет, да о промысле вашем безбожном кардиналу рапортует. Писал ещё и о том, что, дескать, кузнец колдовством либо зельями дурманящими, затмил разум господину своему, барону Готфриду, и тот бесовскому промыслу преград не чинит, а кузнеца-безбожника покровительством жалует. И просит отец Стефан кардинала как можно скорее предать кузнеца в руки святой инквизиции, а имущество его в пользу церкви отписать. И с бароном, мол, духовной власти разобраться надо, ибо не дело господину грехи слуг своих, которые в ереси погрязли, покрывать. И отправил преподобный отец наш на рассвете письмо это с гонцом к его высокопреосвященству. Да простит Господь, ежели согрешил я пред святым отцом, вас упредив. Но, как служитель божий, не могу о судьбе вашей не радеть – всегда вы добрым сыном церкви были. Так что, почтенный Лидс, вам теперь решать, как беды миновать, а я уж ничем помочь вам более не могу…

- Благослови вас Бог, брат Уильям! – низко поклонился кузнец. – Признаться, ждали мы этой беды, грозился дочке давеча сам отец Стефан, ан, его слова-то не пустыми оказались. Что ж, вовек вам этого не забуду. Приведётся когда – добром за добро отплачу. Ежели должен я вам чего за весть вашу, говорите прямо, уж я вас не обижу.

Юноша наотрез отказался брать вознаграждение за свою услугу, и спешно распрощался, сославшись на то, что его длительное отсутствие может вызвать подозрение у настоятеля.

- Ну, дочка, видно, судьба наша такая, - проводив гостя, обратился ко мне отец. Права ты давеча была. Хочешь – не хочешь, а придётся нам бежать из родных мест. Кто знает, как скоро письмо-то до кардинала дойдёт? Эх, нам бы еще проводника толкового найти! В город-то путь не близок, да и опасно одним в дорогу-то пускаться…К старосте сейчас пойду на поклон. Оброк ему отдам весь, что должен, да бумагу справлю с разрешением на выезд. Хорошенько умаслить его придётся. Расходы немалые предстоят. Староста-то наш, чай, сама ведаешь, человек такой, что своей выгоды не упустит. А ты, Лира, покуда я все эти дела проворачивать буду, сходи к старой Мэгги. Упреди её о нашем отъезде, низкий поклон передай от меня за всю её помощь. Да снеси напоследок старушке большую корзину снеди разной, пусть нас добром поминает.

Кузнец стал собираться к старосте. Отпер свой заветный сундук, куда складывал все сбережения, вытащил увесистый мешок с монетами, повздыхал, помолился перед дорогой и вскоре покинул дом.

Я, как и велел отец, собрала корзину с гостинцами для Мэгги, и наказав работавшему в кузне Уильяму приглядывать за домом, отправилась в путь на окраину села, к лачуге знахарки.

Навестив старушку, я постаралась долго у неё не задерживаться. Наспех рассказала о той беде, что нависла над нами. Передала поклон отца, выслушала напутствия моей старой наставницы и поспешила домой – как знать, что может ещё случиться в наше отсутствие.

Когда я немного отошла от ветхой лачужки, за ближайшим деревом мелькнула какая-то фигура. В первый момент я испугалась, подумав, что меня выслеживает отец Стефан или кто-то из его подручных. Но опасения были напрасными. Из-за дерева вышел молодой человек не из наших односельчан, и мне подумалось, что я где-то уже его видела. Ясный взгляд его небесно-голубых глаз заставил вспомнить: это же один из тех менестрелей, которые выступали на деревенской площади в день моей первой прогулки! Помнится, он тогда играл на скрипке.

Юноша приблизился ко мне и церемонно поклонился. Как и в день выступления, музыкант был одет в бархатный камзол, на голове красовался щегольской по нашим меркам берет с пером. Я вновь отметила его аристократический вид и манеры, несвойственные сельским жителям.

- Прекрасной барышне моё нижайшее почтение, - произнёс менестрель чистым и звонким голосом. – Да простит меня, недостойного, юная леди, за то, что осмелюсь просить знакомства с вами! Я видел вас однажды в толпе слушателей и не смог позабыть взор этих прекрасных синих глаз! Смею ли я надеяться узнать ваше имя?

- Меня зовут Лира, молодой господин, - я не смогла удержаться от улыбки, услышав неожиданный комплимент незнакомца.

- Прекрасное имя, сударыня, оно напоминает мне о музах Аполлона! – отвечал мне трубадур, сняв с себя берет и раскланиваясь. – Позвольте…

Он на мгновение задумался и вдруг неожиданно пропел экспромтом:

«Цветок весны, прекраснейшая Лира,

Отныне ты навеки мой кумир!

Ты краше всех земных сокровищ мира,

А взор твой – драгоценнейший сапфир!».

Я невольно покраснела, но тут же улыбнулась своему новому знакомому.

- Благодарю за лестную серенаду, мой господин! Простой деревенской девушке ещё не доводилось слышать столь прекрасных стихов! - Ах, оставьте, какой я господин? Обычный странствующий менестрель, хотя и вправду дворянского происхождения, но всё моё родовое достояние – смычок да скрипка. Меня зовут Арнольд, но ежели мы с вами будем друзьями, сердцу моему было бы отрадно, если бы вы по-дружески называли меня Арни. А то, что вы простая девушка – так, не в обиду вам скажу, это лукавить изволите. Я вижу в вас что-то, чего нет в других здешних девицах. Вот только что за загадка в вас таится, понять пока не могу. Но, помяните моё слово: вас ждёт непростая судьба.

- Как же вы в наших края-тох опять оказались? И где ваши товарищи, которые так славно пели в прошлый раз? - спросила я галантного юношу.

- Да мы тут, милая дама, ненадолго. Держим путь в город, так пришлось через эти владения пройти. А товарищи мои шатёр разбили за околицей, близ реки. Переночуем там, да и завтра в путь двинемся.

Я не поверила своим ушам. Неужели это и вправду подарок судьбы?

- Достопочтенный трубадур, а не смогли бы вы захватить с собой в путь меня и моего батюшку? Он здешний кузнец. Надумали мы в город перебраться, да только путь нам незнаком. А вы, как я посмотрю, бывалые странники.

О причине своего желания попасть в город я предпочла не рассказывать пока ещё малознакомому человеку.

- Разве я посмею отказать в просьбе такой прекрасной леди? – Арнольд улыбнулся мне с искренней радостью. – Готов быть не только проводником вашим, но и верным рыцарем. В город, так в город! Как же мне найти вас, чтобы забрать завтра с собой в дорогу?

- А вы приходите к нам с батюшкой ночевать! Спросите дом кузнеца, вам каждый покажет. Живём мы с отцом без роскоши, но примем вас достойно, чем Бог послал. Батюшку я упрежу, не переживайте. А утром бы и тронулись в путь вместе!

- Да будет так, милая леди! Ждите в гости, наведаюсь к вечеру! – менестрель ещё раз картинно поклонился на прощание, и я поспешила своей дорогой.

От старосты к вечеру отец вернулся с добрыми вестями. Преград никаких, по его словам, глава деревенской общины нам не чинил. Принял наши долги за пользование землёй и выдал требуемую бумагу, за что отец рассчитался с ним сверх установленной меры. Кузнец сообщил старосте, что всё нажитое подворье вместе с кузней он оставляет подмастерью Уильяму, и в подтверждение своих слов поставил подпись под соответствующим документом.

Я поведала отцу о встрече с бродячим музыкантом, и он искренне обрадовался, что сами небеса посылают нам проводников в дальний путь.

Остаток вечера мы провели в сборах. В простые, но крепкие дорожные сумки сложила я всё необходимое в дорогу на первое время, постаравшись не отягощать груз лишним скарбом. Отец тщательно упаковал свои нажитые капиталы в прочный нательный пояс, который он носил при себе, когда ему случалось отправляться с деньгами на ярмарку.

Арнольд сдержал своё обещание. Он явился в дом поздним вечером, представился отцу, а мы пригласили дорогого гостя к столу. Отужинав с нами нехитрой, но сытной снедью, менестрель попросил разрешения переночевать в сенях, чтобы не стеснять хозяев. Я устроила ему удобную лежанку из соломы, и вскоре мы все улеглись, погасив очаг и свечи.

Я и не помню, как забылась сном в эту ночь. А на рассвете меня разбудил крик петуха, и первой мыслью после пробуждения было: «Ну, вот, нам пора…»