Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии

Глава 16

Нам повезло, что мы тронулись в путь до рассвета, пока на дворе ещё стояла тьма. Ни к чему в таком положении привлекать к себе лишние взгляды и вызывать пересуды. О бегстве нашем пока никто не знал, кроме старой Мэгги да сельского старосты. С него отец взял слово молчать до поры до времени. Конечно, за это пришлось отсыпать деньжат сверх положенного, глава деревни был человеком довольно корыстным.

Я с болью в душе смотрела на то, как кузнец прощается с родным домом. Накануне вечером он дал Уильяму все наставления по хозяйству и объявил его новым владельцем нашего подворья и кузни.

Когда утром мы вышли за ворота, я заметила слёзы на отцовских глазах. Будучи человеком от природы спокойным и скупым на эмоции, сейчас он не выдержал расставания с родным очагом и дал волю чувствам. Я понимала, что слова утешения в этом случае бессильны. Отец в последний раз взглянул на стены нашего старого дома, перекрестился и дал нам знак отправляться в путь.

Арнольд, единственный в нашей троице человек, сохранявший беззаботное настроение, провёл нас за околицу, где на ночлег устроились его товарищи-барды. Музыканты уже не спали, поджидая нас и готовясь тронуться в дальнюю дорогу. Для них бродячий образ жизни – дело привычное, ведь в своих странствиях по городам и весям они, как рассказывал наш новый друг, обошли почти всё королевство.

Спутников его я мельком видела во время выступления на базарной площади, но в тот раз мне хорошо запомнился только Арнольд. Теперь выпала возможность более обстоятельно рассмотреть его собратьев, с которыми пока неизвестно, сколько дней предстоит шагать бок о бок.

- Друзья мои, это вот и есть те добрые жители здешних мест, что пожелали стать спутниками для нас. Достопочтенный Джон Лидс, а прекрасная барышня – его дочь Лира. Думаю, в нашей скромной компании им будет не скучно, - представил нас музыкантам Арнольд с присущими ему церемонными манерами, в которых, однако, проскальзывал неподдельный юношеский задор.

Разглядывая новых знакомых, я вспоминала, что мне известно о средневековых менестрелях. В голове вертелась только песенка Трубадура из мультика: «Смех и радость мы приносим людям!». Ну, насколько мне помнится, менестрели в Средние века были бродячими артистами, которые развлекали публику песнями и музыкой. Знакомством с ними не гнушалось даже высшее дворянство той эпохи: трубадуров допускали в качестве гостей и исполнителей на пиры в замках и на рыцарские турниры. За добрую песню или балладу из своих рук их могли награждать чашею с вином сами хозяйки замков, графини и баронессы. Одним словом, это была своего рода богема тех веков – люди, не принадлежавшие к аристократическому сословию, но при этом обладавшие манерами и знаниями высшего света.

Один из них, менестрель, который, как я вспомнила, играл на лютне, был долговязым и худощавым молодым мужчиной с благородным лицом, длинными чёрными волосами, ухоженной бородой. Он носил одежду с претензией на щегольство: рубашку, бархатный камзол и брюки из добротной ткани. К тому же на его поясе висела довольно дорогая на вид лютня, украшенная перламутром и драгоценными камнями. Арнольд представил его нам как Эдуарда.

Другой музыкант, Фрэнк, флейтист, был на вид попроще - невысоким и коренастым пареньком с короткими рыжими волосами и безбородым. Он носил яркий костюм, состоящий из рубашки, жилета и брюк, украшенных разноцветными лентами и вышивкой. На его плече висела флейта, сделанная из дерева и кости.

Новые знакомые с уже привычными мне, свойственными Арнольду церемонными манерами раскланялись с нами, и попросили любить да жаловать. Вместе мы тронулись в путь, когда солнце уже поднялось над горизонтом.

Так началось наше многодневное путешествие после вынужденного побега из деревни. Местность в здешних краях была полна разнообразных пейзажей: густые леса, таинственные болота и живописные деревни. Несмотря на усталость от многочасовой ходьбы, я любовалась красотами этого края, его первозданной свежестью, которую в мой век трудно было отыскать в мире мегаполисов и автобанов.

Леса, которыми нам довелось проходить, были густыми и мрачными, и, как мне казалось, скрывали множество тайн и загадок. Я то и дело слышала пение птиц, шелест листвы и голоса какие-то животных, которые прятались в чаще. Всё это напоминало толкиновские мотивы: лес Фангорн, Шир, и прочие места, описанием которых я зачитывалась в юности.

Болота, мимо которых тоже лежал наш путь, были опасными местами, но и эти медвежьи уголки имели свою красоту. Туманные испарения поднимались над поверхностью, создавая мистическую атмосферу.

Во время пути наши спутники, на спинах которых висели не слишком тяжёлые дорожные сумки, то и дело на ходу наигрывали разные мелодии, отгоняя грустные мысли и развеивая мой страх перед неизвестностью. Как объяснил Арнольд, играли они на своих инструментах ещё и для того, чтобы заполучить благосклонность духов и фей, которые, по поверьям, обитали в этих местах. В народе считалось, что лесные духи очень любят музыку, а феи да эльфы даже выходят по ночам танцевать на опушки при лунном свете. Я невольно улыбнулась, услышав о таких поверьях, подумав, что попала в какую-то сказку.

На пути нам попадались и деревеньки, мало чем отличавшиеся от нашей. Поселения были небольшими и небогатыми жителями, с деревянными домами да узкими улочками. Чтобы раздобыться деньгами и провизией наши спутники, заходя в такие сёла, всякий раз устраивали импровизированный концерт. Как правило, местные жители приветливо встречали эту маленькую труппу. Приход бродячих менестрелей был целым событием в скучной деревенской жизни. Мы же с отцом, пока наши спутники собирали скудную дань со своих слушателей, ходили на маленькие сельские базарчики, закупая в дорогу нехитрой снеди на день-два пути.

После очередного импровизированного концерта в одном из таких сёл, которое местные жители называли Шелдон-вилладж, мы со спутниками решили зайти в харчевню, чтобы подкрепиться перед дальней дорогой.

Село это было торговым, через него то и дело проезжали купцы со своими товарами на ярмарках, а потому без харчевни здесь было никак не обойтись. Это было старое, но крепкое строение из добротного дерева, на дверях которой красовалась вывеска с претензией на некий шик: на изображении были два льва в коронах и рыцарский щит, а сама харчевня носила чересчур пышное для деревни название: «Королевская трапеза».

Это было моё первое знакомство со средневековым общепитом, и я с любопытством оглядывала непривычную обстановку. Войдя в харчевню, мы увидели, что внутри было довольно много посетителей: местные крестьяне, торговцы и даже пара рыцарей. На нашу пятёрку никто не обратил внимания – все наслаждались вкусной едой и доброй выпивкой. В зале стоял гвалт и пьяный хохот не в меру угостившихся посетителей.

Мы впятером уселись за массивный дубовый стол и заказали себе простые блюда. Троица менестрелей попросила трактирщика ещё и по пинте старого доброго пива.

Все мы довольно проголодались и без церемоний набросились на угощения. Трапеза шла своим ходом, но вдруг в дверях таверны раздались какие-то крики.

- Королевские стражники! – громко закричал, вбегая в зал, прислуживавший в харчевне мальчик.

Хозяин заведения был заметно напуган, а гости вмиг притихли. Иные даже наспех похватали свои шапки и попытались протиснуться к выходу. Видимо, встречи с блюстителями порядка здешних жителей не особо радовали.

В зал вошли пять стражников в доспехах и при оружии, впереди которых горделиво шествовал седоватый человек в шлеме и с рыцарским орденом, сверкавшим переливом драгоценных камней. Увидев его, отец мой побледнел и испуганно прошептал мне на ухо:

- Это тот самый констебль, что допрашивал меня на пути к барону!

Глава стражников направился к стойке трактирщика, который низко кланялся незваным гостям.

- Давно я не бывал в вашей деревне, любезный Бомбридж! – обратился начальник к хозяину заведения. – По указу Его Величества ищем мы шайку разбойников, которые бесчинствуют на здешних дорогах и нарушают покой добрых христиан. Не слышал ли ты об их кровавых деяниях? И не заходили ли к тебе, часом, подозрительные люди? Отвечай да смотри – солжёшь, разговор с тобой короткий будет.

Трактирщик ещё раз низко поклонился и стал торопливо оправдываться.

- Никак нет, господин констебль! Дурных людей отродясь в моих стенах не было. Все наши гости – почтенные здешние жители, да господа купцы к нам порой заезжают, люди они благочестивые, трезвые. А чтобы вор или разбойник – да упаси Господь, сыздавна в наших краях таких не было. За всех своих гостей я ручаюсь!

Констебль зорко рассматривал посетителей. Взгляд его остановился на нашем столике, и он стал пристально изучать нас с музыкантами.

- Все местные, говоришь? А это кто такие, никогда я, помнится, их прежде здесь не видывал? Начальник стражи подошёл к нам и стал пристально оглядывать каждого.

- Кто вы такие, и что делаете в этих краях? На крестьян не похожи, но и не рыцари, это точно. Что за народ, откуда будете? Говорите немедля, - сурово повелел он нам.

Первым нашёлся Арнольд, который встал и отвесил главе стражников церемонный поклон.

- Да будет известно доблестному воину, что мы – мирные странники. Во славу Божию обходим земли окрестные, да воспеваем подвиги великих рыцарей да доброго нашего короля Генриха, храни его Всевышний. Господа дворяне изволят нас под свои очи допускать с песнями и балладами. Сам же я, хоть и обедневшего, да дворянского рода буду, а прозываюсь Арнольдом из семейства Нассау, и грамоту о своём происхождении всегда при себе ношу. Эти же люди – мои товарищи по ремеслу, да наши спутники, что в город идут по житейским делам. О разбойниках мы сроду не слыхивали, и ничем свою честь не запятнали.

Констебль выслушал его и посмотрел на моего отца.

- Э, мужик, а тебя я недавно где-то видел, запомнилась мне твоя физиономия. Кто таков будешь, отвечай?

Кузнец поднялся со стула и поспешил тоже поклониться стражу порядка.

- Верно говорите, ваше превосходительство, виделись мы. Вёз я из деревни товар свой к господину барону Готфриду, а вы изволили меня на пути встретить. Сам я из деревни его милости, верноподданный де Росов, род наш издавна в его землях живёт.

- К барону Готфриду? – удивлённо поднял бровь констебль. – Но тут не владения барона, как тебя занесло в эти края? Куда путь держишь?

- В город я иду, господин констебль, да дочка моя со мной. Изволил меня наш добрый барон почтить своей милостью, определил меня в гильдию городских оружейников. И бумага у меня соответствующая имеется, извольте взглянуть, - кузнец достал из поясной сумки лист пергамента с печатью и протянул стражнику.

Констебль внимательно изучил написанное, и, помедлив, вернул бумагу отцу.

- Что ж, я хорошо запомнил твоё имя, Джон Лидс. Где-то я его как будто слыхивал…Ну, гляди, прознаю что худое про тебя – добра не жди. Что-то мне уж больно подозрительна твоя персона, неспроста ты мне на пути то и дело попадаешься…

Ещё раз оглядев помещение и гостей, начальник дал знак своей страже, и они последовали прочь за ним. Трактирщик облегчённо вздохнул и перекрестился, публика тоже успокоилась и вернулась к столам.

Мы с отцом переглянулись, ничего не сказав своим спутникам. Музыканты тоже не жаждали затягивать трапезу в таверне. Наскоро доев остывшие блюда, мы расплатились с хозяином и двинулись подальше от этого места…