Дом Хильди Гуд

ГЛАВА 21

За шестьдесят лет, что я живу в Вендовере, людям случалось тонуть. У пляжа Норт-бич есть свирепый тя-гун — сильное отбойное течение, — и там пропали несколько человек. Когда несколько лет назад у Норт-бич утонул кто-то из Бостона, на пляже установили плакат береговой охраны с диаграммами, что делать и чего не делать, если попал в тягун. Худшее в такой ситуации — пытаться плыть к берегу, хотя это первое, что приходит в голову. Вот он, берег, в нескольких метрах, но чем сильнее рвешься к нему, тем вернее затягивает тебя жадное течение — обратно в море.

Если уж попал в тягун, нужно плыть параллельно берегу. Нужно расслабиться, плыть параллельно берегу и не впадать в панику. Тогда уплывешь от тягуна. Однако большинство людей — особенно дети — в минуту, когда теряют контроль и чувствуют яростную хватку моря, начинают паниковать, барахтаться и молотить руками и ногами, как безумные; и очень скоро они наглотаются воды, море наполнит их желудок и легкие. И тогда все кончено.

Я слышала, что тонуть не больно, что в какой-то момент наступает своего рода эйфория, паника проходит, и тело отдается воде.

Не так давно Тесс заставила меня посмотреть видео на «Ю-тубе»: впечатления женщины, которая почти утонула. Тесс хотела меня утешить, знаю, чтобы я не так переживала о произошедшем. Женщина на видео сказала, что ее слизнула со скалы внезапная волна, и она не могла выбраться из бурной воды. Она пошла ко дну, задержав дыхание, насколько могла. Потом пришлось вдохнуть.

Женщина описала ощущение, которое испытала, вдохнув море, как «исключительное». Возник прекрасный голубой свет. Гармония. Вечность.

А потом ее спасли.

Труп утопленника сначала идет ко дну и всплывает, когда начинается разложение. Это как-то связано с газами, которые вырабатывают микроорганизмы. А потом, как говорят, тело снова тонет, потом снова всплывет, и только побывав на поверхности в третий раз, тело окончательно опускается на дно океана. Хотя, возможно, это бабкины сказки. Наверное, мне об этом рассказал кузен Эдди, когда я была маленькой, и, похоже, смешал эту историю с Воскрешением Христовым.

Кто знает.

Тело нашли плавающим за устьем гавани Вендовера утром в воскресенье; к сожалению, на него наткнулись два мальчика из Вендовера — братья Гастингсы, Коннор и Люк, тринадцати и четырнадцати лет. У Гастингсов вся семья ходит под парусами. Их отец каждый год устраивает гоночную неделю Вендовера. В то утро мальчики решили пройти мимо скалы Пег, хотя отец строго запретил им покидать гавань.

Скала Пег не совсем за гаванью, рассудили мальчики, и там всегда можно поймать сильный ветер. Они подняли парус на яхте «420» и отчалили. Они болтали под хлопанье парусов и крепчающий ветер. Будет хорошее плавание. Они достигли скалы Пег Суини и ждали, как все дети, криков призрака несчастной Пег. Потом мальчики прошли в сторону устья гавани. Был крепкий встречный ветер, и им хотелось полавировать еще немного. Их здорово качало, когда яхта кренилась, и они кричали друг на друга с напускной храбростью. Они летели. Они лавировали между разноцветными буйками, отмечавшими ловушки для омаров, держа курс на остров Певицы. Еще немножко, еще совсем чуточку — и повернут обратно.

Внезапно прямо по курсу они увидели что-то вроде надутого пластикового мешка, плавающего на поверхности. Подплыв ближе, они поняли, что видят белые плечи и часть торса человека, плавающего лицом вниз. Яхта скользила мимо, мальчишки ахали и ругались, забыв следить за ветром, и на мгновение течение прижало труп к корме яхты. Мальчишки завизжали и чуть не опрокинули яхту в отчаянной попытке развернуться в сторону гавани.

Люк, младший, разревелся, хотя позже, когда старший брат Коннор рассказывал о происшествии, все отрицал. На яхте мальчишки не поминали Джейка Дуайта, но оба о нем думали. Они правили в гавань, Коннор вцепился в румпель дрожащими руками. Впереди из гавани выходила лодка для ловли омаров. Это была лодка Мэнни Бриггса. Мальчики бешено замахали веслами, и Мэнни повернул к ним, а оказавшись рядом, багром подтянул яхту мальчиков к пыхтящей «Мёрси».

Мальчики рассказали, что видели. Мэнни был с Джо Салливаном. Мужчинам не хотелось думать о худшем.

— Быстро спускайте паруса и залезайте на борт.

— Наверняка мертвый тюлень. Люди часто принимают мертвых тюленей за людей, — ворчал Мэнни, привязав буксирный трос от кормы «Мёрси» к носу маленькой яхты. Но он так нервничал, что ему прихватило спину, когда он нагнулся, чтобы помочь младшему мальчику забраться на борт, и он с руганью набросился на старшего, чтобы тот поторопился.

— Это труп. Это мертвый человек! — кричал Люк, перебежав на нос и тыкая пальцем.

Оставалось примерно пятьдесят футов, и Мэнни принялся бранить мальчиков за то, что вышли из гавани в такой ветер, но мальчики закричали:

— Вот он! — и показали на что-то в воде прямо по курсу.

Мэнни ужасно не понравилось то, что он увидел. Когда он был маленьким, у Глостера затонула рыбацкая лодка, и Мэнни, оказавшийся тогда на лодке отца, увидел, как со дна всплыло тело. Он так и не смог забыть лица утопленника. Мэнни до сих пор видит его во сне.

— Вот он! О, ужас! — крикнул Люк.

Мэнни повернулся и рявкнул на мальчишек:

— Заткнулись, и марш на корму: Я не хочу, чтобы вы смотрели на него, ясно?

— Да, сэр. Есть, — ответили мальчики и поспешили на корму.

Это был человек. Лицом вниз, он плыл к берегу. Мэнни потрогал руку. Конечность одеревенела и была холодной, как лед. Ясно, что тело плавает уже довольно давно. Мэнни обратил внимание, что руки и ноги трупа скрючились под телом, как вялые сосиски, как ковш драги, не давая телу перевернуться.

Джо молча бросил Мэнни связку веревки и вызвал по радио береговую охрану. Мэнни длинным шестом подтянул утопленника к лодке и соорудил из веревки нечто вроде упряжи вокруг его груди и плеч. Все это он проделал, не переворачивая тело.

— Чтобы дети не видели, — объяснял он. Позже он признался Фрэнку, что боялся перевернуть мертвеца и взглянуть ему в лицо. Мэнни было известно, во что зубы и клешни подводных обитателей превращают треску; он заметил, что у тела уже не хватает пальцев на руках и ногах.

Ребекка Макаллистер не участвовала в розысках Джейка Дуайта. Дело не в том, что она не хотела помочь; она просто понятия не имела, что мальчик пропал. Ребекка не так привязана к городу и горожанам, как большинство местных. Она не часто общалась с остальными мамочками и никогда не слушала утренние новости. Ребекка вернулась с Нантакета рано утром в воскресенье. Мальчики остались с Брайаном, а Ребекка придумала предлог, чтобы вернуться в Вендовер, и поехала одна. Ей нужно было поговорить с Питером.

Она выехала до рассвета и в Вендовере оказалась к девяти. К своему дому на холме Ребекка подъехала задними переулками; группы людей по обочинам дорог она объяснила весенней уборкой — в городе действительно каждый год проводится праздник чистоты. Ребекка не спала ночь и, попав домой, решила пойти к Бетти.

Кобыла подняла серую голову и коснулась Ребекки, вошедшей в стойло; потом Бетти вернулась к прерванному завтраку, мирно хрупая сеном. Ребекка прижалась к кобыле, одну руку положив на холку, другую пропустив под толстой шеей, и ткнулась мокрой щекой в гриву. Замечательный мускусный запах лошади наполнил Ребекку — как она рассказала мне позже — не привычной радостью, а печалью и жаждой. Всю радость хотел отнять Питер. Уже отнял. Ребекке не приносила счастья даже любимая Бетти.

Когда Бетти прикончила сено, Ребекка быстро почистила ее, взнуздала и вывела из конюшни — на луг и дальше по дорожке. Поставив кобылу у изгороди, чтобы было легче забираться, Ребекка закинула ногу на широкую спину Бетти и поехала дальше по дорожке.

Они спускались по Вендоверской Горке. Улица довольно крута у вершины, и Ребекка откинулась назад, чтобы Бетти перенесла вес на задние ноги. Кобыла радостно и уверенно шагала вперед. Они направились к берегу. Пони знала, что скоро сможет поплескаться в холодной воде.

Под холмом начинается заросший лесом участок болота — Воловья топь. Тропинка ведет на пляж Харта. Ребекка всегда срезала путь по тропинке вокруг болота, чтобы избежать загруженной дороги вдоль берега, и в то утро Бетти сама свернула на тропинку. Она знала дорогу. Ребекка думала о Питере. О том, что не хочет отпускать его. Это неправильно — ни для него, ни для нее. Несколько дней назад у них состоялся короткий разговор, и с тех пор Питер не отвечал по мобильному. Теперь ей вспоминалось, что в его голосе звучала угроза — это совсем не похоже на него. Он уговаривал ее подумать о том, что она затевает, и повторял, что в отчаянии.

Она закричала на него:

— Ты в отчаянии?! А я? Не смей бросать меня! Я не отпущу тебя, Питер. Если уйдешь, я донесу на тебя в администрацию твоей новой больницы. Я знаю, ты не веришь, но я так и поступлю.

— Ребекка, подумай хорошенько, — снова повторял он. — Не торопись.

— А что ты сделаешь? — хмыкнула она. — Убьешь меня?

Теперь она жалела, что смеялась над ним. Так его не вернуть. Надо позвонить, когда она вернется. Она будет более разумной и сможет убедить его тоже быть разумным. В Сан-Франциско невозможно жить. Он хоть представляет, какие там дожди?

Внезапно кобыла шарахнулась в сторону. Ребекка чуть не упала на землю.

— Тпру, Бетти, черт… тпру-у-у!

Бетти храпела и крутилась на месте. Ребекка, выехавшая без седла, в шортах и теннисках, еле удерживалась, сжимая длинными ногами бока кобылы и вцепившись в гриву.

— Тпру! Тихо.

Наконец Бетти затаила дыхание, как олень, заметивший охотника, и, вероятно, думала, что если стоять совершенно неподвижно, хищник ее не заметит. Ребекка тоже затаила дыхание. Потом она услышала в кустах шуршание, от которого Бетти снова закрутилась и встала на дыбы. Ребекка не удержалась и соскользнула, ухитрившись приземлиться на ноги. Потом схватила поводья, когда кобыла встала на дыбы, пытаясь удрать.

— Бетти! Кто там? — кричала Ребекка. Потом увидела — темная фигура двигалась к ней по густой болотной траве. — Кто там? Кто это?

Она услышала всплеск и странное завывание.

Ребекка двинулась на звук, а Бетти топала позади, испуганно фыркая; грязь чавкала под копытами.

Ребекка шла через болотную траву и наконец увидела мальчика, сына Кэсси Дуайт. Он был грязен и пошатываясь удалялся от Ребекки по болоту. Испуганно оглядываясь через плечо, Джейк то падал, то поднимался, — то снова падал.

Мальчик промок насквозь и дрожал. По лицу тянулись кровавые царапины.

— Джейк! — крикнула Ребекка. Мальчик не остановился. — Нет, Джейк, вернись!

Ужас в ее голосе напугал кобылу, Бетти испуганно фыркнула и громко заржала. Джейк остановился и замер спиной к ним.

Ребекка тоже замерла. На болоте не было слышно ни звука. Ребекка рассказывала мне потом, что поразилась — какая тишина. Даже птицы не пели и не пищали птенцы. Ни звука, ни порыва ветерка.

Бетти понюхала воздух и, поняв, что Джейк — не медведь, а детеныш человека, протяжно вздохнула, опустила голову и принялась щипать болотную траву.

Джейк повернулся и посмотрел на кобылу. Тонкие пучки длинной травы щекотали Бетти нос, и она громко шлепала губами: «п-п-п-п». Ребекке хотелось снова позвать мальчика по имени — он дрожал, и теперь было видно, что его губы опухли и потрескались. Он был так измучен, что Ребекка заплакала от жалости, но теперь, стоя к мальчику лицом, боялась напугать его и молча стояла рядом с Бетти, а слезы текли по лицу:

«Нет, Джейк, нет. Не убегай. Иди ко мне», — думала она. Через несколько томительных минут мальчик двинулся к ним, чуть склонив голову вбок, глядя на морду кобылы.

— Шлепка. Шлепку хочу, — сказал он. — Шлепку, пожалуйста.

Ребекка посмотрела на босые ноги мальчика и решила, что ему нужна обувь, не зная, что он повторяет имя любимого кота. Бетти, подняв голову и повернув уши к мальчику, задумчиво жевала; потом снова опустила голову. Джейк прошлепал по маленькой луже и подошел совсем близко; его ноги утопали в холодной грязи.

— Шлепка, — простонал он.

Бетти потянулась к нему, чтобы обнюхать. Она всегда любила сыновей Ребекки — она ненавидела только взрослых мужчин, — и Ребекка не боялась, что кобыла укусит Джейка. Бетти обнюхала воздух вокруг мальчика и уже нацелилась сорвать новый пучок травы, когда мальчик громко мурлыкнул. Бетти снова повернула голову к Джейку, ее заинтересовал звук, срывающийся с его губ.

Джейк поднял руку и коснулся морды кобылы. Дрожащее урчание переливалось по его телу; видимо, Бетти сочла ощущение нежной кожи на своей морде очень приятным, потому что просто стояла, позволив Джейку держать ладонь у нее на носу. Джейк урчал и улыбался.

Помедлив чуть-чуть, Ребекка осторожно потянула поводья, повернув морду кобылы к дороге. Затем, повернувшись спиной к мальчику и кобыле, очень медленно двинулась вперед. Лошади не любят идти за тобой, когда смотришь прямо на них, и Ребекка решила, что мальчик чувствует примерно то же. Когда она бросила взгляд через плечо, то увидела, что мальчик держит ладонь на морде Бетти и шагает рядом с ней, продолжая громко мурлыкать. Ребекка забеспокоилась, чтобы Бетти не наступила на босую ногу мальчика подкованным копытом, но Бетти немного повернула голову к мальчику, чуть отодвигая его подальше от своих ног. Кобыле нравились его прикосновения и ощущение маленького существа рядом, маленького ребенка, идущего за ней. Она смутно припомнила запах рождения и молока; радость разлилась по ее жилам. Я тоже мама; я понимаю, что она чувствовала. И могу представить покалывание в сосцах, когда она тыкалась носом в ладонь мальчика.

Через камни и корни деревьев приходилось двигаться медленно. Ребекка старалась обходить самые трудные места, помня о босых ногах Джейка в крови и синяках. Ребекка довела кобылу и мальчика до обочины дороги и начала соображать, как теперь подниматься в горку к дому, когда рядом затормозил пикап. Это был пикап Фрэнка. Машина остановилась с визгом; Джейк немедленно принялся хлопать ладонями и повизгивать, и Бетти, вздрогнув, отпрыгнула от мальчика.

— Нет, Бетти, — сказала Ребекка.

Фрэнк выпрыгнул из машины и поспешил к ним. Бетти прижала уши к голове и развернулась крупом к Фрэнку, угрожающе подняв заднюю ногу.

— Фрэнк, погодите, стойте на месте! — крикнула Ребекка.

Джейк снова двинулся к лесу, хлопая ладонями и повизгивая, подражая звуку тормозов.

Мгновение никто не двигался; потом Бетти опустила голову и содрала пучок замечательной зеленой придорожной травы. Ребекка, подражая кобыле, начала делать губами «п-п-п-п», и Джейк тут же остановился и посмотрел на лошадь. Потом вновь стал громко мурлыкать. Он подошел, прихрамывая, к Бетти, и Фрэнк крикнул Ребекке:

— Держите кобылу.

— Не беспокойтесь, — ответила Ребекка. — Она ему не навредит. Фрэнк, вы можете позвонить его маме? Скажите Кэсси, что мы здесь. — Слезы потоком текли у нее из глаз. — Ему очень нужна мама, позвоните, Фрэнк.

Фрэнк не возит мобильного, но у него есть пожарная рация, и он вызвал Соню Хаскелла, который был с Дуайтами.

— Мы нашли Джейка. Мальчик в порядке. Мы внизу под холмом, прямо у тропинки через болото. Учти, Соня, никаких мигалок и сирен. И чтобы больше никто сюда не совался. Только ты и Кэсси. Сделай по-тихому, — сказал Фрэнк. Он знал, что группы реагирования по всему округу слышат этот разговор по рациям и сканерам и что его слова все воспри мут всерьез.

Когда Соня Хаскелл приехал с Кэсси и Патчем, Джейк бросился маме в объятия. Патч и Кэсси со слезами осыпали Ребекку благодарностями, после того как она вкратце пересказала им, как они с кобылой нашли мальчика. Потом они усадили сына в патрульную машину и поспешили к доктору на обследование.

Фрэнки и Ребекка одни остались на месте. Они не разговаривали. Фрэнки смотрел, как Ребекка пытается забраться на спину кобылы. Бетти отмахивалась от назойливых мух. Ребекка всхлипывала и чертыхалась, пытаясь подвести ее к валуну, но кобыла отходила в сторону, прежде чем Ребекка успевала забраться.

Фрэнк подошел помочь, и Ребекка сказала:

— Осторожнее, Фрэнк. Она может ударить.

Но Фрэнк зарычал на кобылу:

— Уймись, мамаша, утихни, ш-ш-ш, — и не обращал внимания на прижатые уши и сердитый перестук копыт. Он встал рядом с Ребеккой и подставил ей сведенные ладони, подсадив на спину Бетти. Потом он смотрел, как Ребекка развернула кобылу и направила по дороге к дому — к старому дому Барлоу, на вершину холма.