Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника

Глава 4

Прошло два месяца. Дождливым сентябрьским днем дон Хуан де Тенорио сидел на своем обычном месте в харчевне «Хмельной поросенок» и потягивал из деревянной кружки молодое вино. Со свининой было покончено, и в желудке царила умиротворяющая сытость. Но мира и покоя в душе дона Хуана не было.

Дон Хуан самому себе удивлялся: его нисколько не радовало возвращение в Севилью. После Парижа родной город казался скучным и серым. Или такое впечатление создавалось из-за нескончаемых дождей, обрушившихся на Андалусию нынешним летом? Впрочем, в Париже также часто шли дожди, но даже сырость там была какой-то праздничной, недокучливой. И теперь, сидя в харчевне, дон Хуан пытался понять, почему смертная тоска овладела его душой. Даже поросенок по-севильски, о котором он так мечтал в Париже, показался ему сегодня пресным и невкусным.

Толстяк Мучо, как всегда, сновал по небольшому залу, с видимым удовольствием хлопоча вокруг очередного посетителя. Он был искренне рад возвращению своего завсегдатая де Тенорио, но тот даже не ответил на бурное приветствие хозяина харчевни.

Дон Хуан лишь на днях вернулся вместе с королевским посольством из Франции и получил от дона Педро щедрую награду за успешно выполненную миссию. Это позволило ему расплатиться со своим слугой, арагонцем Пако, за нынешний и прошлый год. Пако рыдал от счастья, пытаясь целовать руки «доброму сеньору». Он твердил, что на днях встретил в Севилье земляка и теперь обязательно отправит эти деньги с подвернувшейся оказией на родину, в Каталонию, своему престарелому отцу…

Единственный солнечный день, выпавший на долю кастильского посольства в Париже, был днем их приезда в столицу разоренной войною Франции. Город бурно праздновал заключение перемирия с англичанами: по улицам шли бесконечные процессии, парижане облачились в костюмы, украшенные разноцветными ленточками, на их шляпах красовались цветы. На площадях и перед церквами разыгрывались театральные действа и пантомимы, всюду были расставлены столы с бесплатной снедью, а городские фонтаны струились не водой, а вином.

В честь праздника перемирия улицы вычистили до блеска, фасады домов украсили тканями и коврами. Даже мостовые были усыпаны цветами. А ночью дон Хуан впервые в жизни увидел фейерверк…

Но вовсе не это празднество было главным событием в парижских воспоминаниях де Тенорио!

Через два дня посольство представили королю Франции. Иоанн Добрый отнюдь не производил впечатления добряка, и дону Хуану было совершенно непонятно, за что французский монарх получил такое всенародное прозвище. Нервный, издерганный, униженный постоянными поражениями от англичан, король смотрел исподлобья, будто недоумевая, зачем это к нему пожаловали кастильские сваты. В какой-то момент дону Хуану показалось, что посольство дона Педро услышит отказ выдать замуж за кастильского короля юную принцессу Бланку; очевидно, предчувствие надвигающейся катастрофы испытывал и адмирал Мендоса. Но, истомив гостей до предела, французский монарх все-таки подтвердил предварительные договоренности. Все вздохнули с облегчением.

Тринадцатилетняя Бланка де Бурбон шокировала всех своей красотой, которая была в некоторой степени противоестественной. Принцессе явно недоставало какого-нибудь милого изъяна – он привнес бы в ее внешность подлинный шарм. Волосы безупречно золотого цвета, ярко-синие огромные глаза, не по годам развитая фигура девушки способны были вызывать восхищение, но не страсть. Впрочем, скорее всего, с годами эта искусственная красота оживет, прекрасная статуэтка превратится в прекрасную женщину…

Началась главная часть визита: обсуждение размеров приданого. Изо дня в день шел упорный и бесстыдный торг. В своем наказе адмиралу Мендосе король дон Педро велел нещадно шантажировать Иоанна Доброго слабым состоянием французских войск, неизбежным поражением Франции в ее войне с Англией, если кастильский флот уйдет из Бискайского залива. И Мендоса шантажировал. Кастилия твердо вознамерилась раздеть короля Иоанна чуть ли не догола: в качестве приданого дон Педро в категоричной форме запросил полмиллиона золотых флоринов! Это была чудовищная сумма даже для процветающего государства, не то что для обескровленной Франции.

– Ах, не говорите мне о вашей бедности, о военных расходах! – без стеснения отчитывал казначея Франции дон Мендоса. – Во сколько вашей казне обошелся всенародный праздник по поводу перемирия? А? Похоже, вам вполне по карману швырять деньги на ветер! А в нашем с вами случае вы оплачиваете военный союз с мощнейшей страной, каковой является Кастилия и Леон!

После двух недель изнурительных торгов стороны сошлись на четырехстах тысячах флоринов: адмирал Мендоса имел разрешение от короля Педро на уступку в сто тысяч.

Разумеется, Иоанн Добрый не мог сразу же выделить принцессе Бланке столь огромное приданое. Не мог он и собрать его в короткий срок: требовалось время, чтобы выколотить четыреста тысяч золотых из полуголодных крестьян. Поэтому (согласно указанию, полученному от дона Педро) адмирал Мендоса заключил соглашение с французской стороной: свадьба кастильского короля и французско-наваррской принцессы состоится лишь тогда, когда Иоанн Добрый будет в состоянии выложить приданое целиком и полностью.

Затем принялись считать и описывать драгоценности, меха, утварь, аксессуары – все, вплоть до белья, – которые принцесса Бланка должна будет привезти с собой в Кастилию…

В торговле по поводу приданого дон Хуан участия не принимал. Это его не касалось. Перед самым его отъездом из Севильи дон Педро сказал своему другу:

– Ты только представишься французскому королю и принцессе Бланке, поучаствуешь в официальной церемонии, попьешь винца на приеме… А потом займешься выполнением моего особого поручения.

– В чем же оно состоит, государь? – встревожился дон Хуан.

– Твоя задача – собрать для меня сведения о Париже. Крепостные стены, ворота, улицы и их ширина, население…

В дороге де Тенорио размышлял: «Итак, я еду в Париж в качестве шпиона. Выходит, слухи о том, что английский король Эдуард настойчиво предлагает дону Педро союз против Франции – вовсе даже не слухи, а истинная правда. И наш король подумывает о том, чтобы принять предложение англичан. Что ж, все это так похоже на Педро! Сначала взять огромное приданое с французского короля, а потом продать Иоанна за английские деньги!»

И дон Хуан бродил по дождливому Парижу, тратил деньги на привычные увеселения, а заодно и выполнял поручение дона Педро. Это было приятное и увлекательное занятие. Тем более что ходил по городу он вовсе не в одиночестве. На третий или четвертый день своих блужданий дон Хуан познакомился в харчевне с сыном нотариуса по имени Пьер, добродушным и компанейским увальнем. Пьер с удовольствием рассказывал гостью о Париже, о законах и обычаях горожан, припоминал смешные байки и сплетни, водил по злачным местам и борделям, благо платил за все испанец.

Древний Лувр, а точнее – Большая луврская крепость, – построенный в конце XII века, в 1351 году еще не был королевской резиденцией. В Луврской башне располагалось казначейство (и национальный золотой запас). Французские монархи и их окружение обитали на острове Ситэ, в одноименном дворце. Вернувшись во дворец Ситэ, где ему была отведена хорошая комната с прихожей (в ней постоянно дежурил гвардеец), дон Хуан принимался записывать разрозненные сведения и впечатления, которыми обогатился за минувший день. Как правило, ночью предстояли увеселения, поэтому де Тенорио писал торопливо и сбивчиво, чтобы успеть вздремнуть перед очередным пиршеством.

«Чума, – писал он, – унесла в могилу примерно половину парижан; но население города не уменьшилось: в столицу потоком прибывают на жительство провинциалы. Это ремесленники и торговцы, мясники и хлебопеки. Кстати, большинство «девочек» в Париже – деревенские, и они, пожалуй, самые чистые парижанки: в отличие от города, на селе привыкли время от времени мыться.

Париж – непомерно огромный город, за целый день не обойдешь. В длину он протянулся почти на два километра! А проживают здесь порядка двухсот тысяч человек. И все это огромное пространство обнесено городским валом.

Вал состоит из двух каменных стен: внешней и внутренней, промежуток между ними засыпан щебенкой и залит известью. Ширина вала – три метра. Сверху проходит дозорный путь, вымощенный каменными плитами и огороженный парапетом с бойницами.

Городской вал проходит через пригородные селения с огородами и виноградниками. На правом берегу Сены за городской чертой осталось селение Сен-Мартен-де-Шан, а на левом – Сен-Марсель и Сен-Жермен-де-Пре. В черту города включено большое аббатство Святой Женевьевы.

С внешней стороны над валом возвышаются башни, отстоящие друг от друга примерно на шестьдесят метров (расстояние полета стрелы). Башни круглые, диаметром примерно в три метра, из города туда можно попасть по небольшому коридору в метр шириной, проделанному в стене. Проход через ворота (шесть на правом берегу и пять на левом) днем свободен, а по ночам их запирают в целях безопасности. Сейчас в связи с войной половина городских ворот замурована.

Строительство новых домов ведется повсеместно, особенно вблизи вала, где здания появляются на месте огородов и виноградников. Здесь же, под стеной, проходят военные учения.

Любопытно, что в Париже новый дом стоит всегда дешевле старого, даже если они находятся по соседству. Почему? Да потому, что парижане считают, что старый дом населен добрыми домовыми, некими ангелами-хранителями, которых пока нет в новом доме.

Остров Ситэ соединен с берегом одним лишь узеньким деревянным мостиком, что осложняет штурм королевской резиденции неприятельскими войсками. Ситэ – голова, сердце и хребет Парижа. Помимо королевского дворца, здесь возвышается огромный собор Нотр-Дам, а также прекраснейшая дворцовая церковь Сен-Шапель с разноцветными витражами. Много места занимает городская больница, построенная еще в X веке. Ее корпуса простираются и на берегу. Больница также представляет собой убежище для нищих.

Напротив острова Ситэ – замок Шатле, тюрьма для особо важных государственных преступников. Лет тридцать назад, в начале XIV века, здесь содержалась и была умерщвлена молодая королева Маргарита, уличенная в измене супругу [24] .

На острове Ситэ две основные жилые улицы: Пеллетри, где изготовляют кровати, и Глатиньи, где обитают проститутки. Стоимость «девочки» на Глатиньи равна стоимости двух куриных яиц, это достаточно дорого по меркам Парижа.

На левом берегу Сены раскинулись многочисленные школы Сорбонны – Парижского университета. Это так называемый Латинский квартал. На улице Брюно преподают каноническое право, на улице Ферр изучают искусства, медицину, географию. Школы везде. Правда, на улице Англичан прочно обосновались ремесленники-ножовщики и галантерейщики.

На правом берегу – огромный хлебный рынок, торговые ряды и лавки, где торгуют птицей. Здесь же – молочный ряд и живодерня, там проживают мясники. Рядом Гревская площадь, где продают сено и овес. На Таблетри торгуют изделиями из слоновой кости, у ворот Сент-Оноре живут и трудятся суконщики, на улице Сен-Мартен обитают бронзовых дел мастера. На улице Кенкампуа находятся мастерские ювелиров, улица Курари славится лавками, где продают драгоценные камни, а на Вуарри можно купить любые изделия из стекла. Дровами и строительным лесом торгуют у причала Сен-Жермен, их привозят сюда по реке. Поодаль, у кладбища Сен-Жан, рядом с гробовщиками живут и работают мастера по изготовлению сундуков и ларей. Изготовители гвоздей и продавцы проволоки живут на улице Мариво, оружейники – на Омри, текстильщики – на улице Ломбардов, кожевенники – на Кордонри, где также изготавливают башмаки.

Вообще в Париже люди проживают согласно своей профессии. На улице Сен-Дени разместились бакалейщики, аптекари и шорники; возле церкви Сен-Жак – писцы. В Париже есть даже училище менестрелей, оно находится на улице Менестрелей.

На правом берегу целых три улицы, сплошь населенных блудницами: Бур-л’Аббе, Байу и Кур-Робер. Самые лучшие «девочки» – на Кур-Робер: их цена колеблется в пределах стоимости от одного до двух куриных яиц. А вот «честная» девушка может обойтись дорого.