Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника

Если во время ссоры честную женщину при свидетелях назвать шлюхой, то суд приговаривает за это к небольшому штрафу в ее пользу.

Борделями в Париже, по сути, являются публичные бани. Их в столице пара десятков. Женщины и мужчины моются в банях порознь. В большинстве бань посетители погружаются в чаны с горячей водой. В мужских банях пьют и закусывают, тут же крутятся шлюхи, навязчиво предлагая свои услуги. Поход в баню обходится дорого, и небогатые люди время от времени моются в Сене. Самые дорогие бани, посещение которых по карману только состоятельным людям, это бани московские. Посетитель заходит в помещение, заполненное раскаленным паром, и бьет себя по всему телу специальным веником из березовых веток. После такого самоистязания человек почему-то ощущает себя помолодевшим на много лет.

Несколько слов о парижских мостах.

При прогоне скота через мост взимается пошлина. Забавно наблюдать, как берется этот налог. Например, коза пошлиной не облагается, за нее «отвечает» козел. Тут существует вековая традиция. Налог такой: сборщик пошлин бьет козла один раз дубиной между рогов. Хозяин козла, естественно, боится, как бы сборщик не перестарался и не убил животину. И поэтому вместо того, чтобы подставлять козла под удар, упрашивает сборщика взять деньги.

Когда по мосту проходят циркачи, они платят налог со всех животных, кроме обезьян. Но хозяин обезьяны обязан заставить ее показать сборщику пошлин какой-нибудь смешной трюк. Поэтому в Париже бытует поговорка: «Расплатиться обезьяньей монетой», что означает – по-хитрому ускользнуть из харчевни, ничего не заплатив.

Почти во всех парижских кварталах стоит нестерпимая вонь. Дело в том, что мясники, разделывая туши, выбрасывают кишки прямо на улицу. Добавляет смрада и небольшая речка Бьевр, впадающая в Сену: этот ручей превратился в настоящую сточную канаву.

Парижские улицы – это театральные подмостки с непрерывным действием. Семейные ссоры, выяснения отношений между родственниками или соседями непременно выплескиваются на улицу. Тут же собирается толпа зрителей, которые поддерживают ту или другую сторону. Поэтому обычно маленькая склока в конце концов заканчивается массовым побоищем.

Эти спектакли неизменно привлекают воришек, которые под сурдинку делают свое дело. Если вора ловят за руку, то судят его здесь же: для этого вызывается судейский чиновник. Обычно воришку принародно секут. Однако на некоторых улицах стоят позорные столбы, к ним привязывают преступников. В несчастных можно бросать камни, грязь, плевать им в лицо, но делать все это могут только жители этой улицы.

Если злоумышленник покусился на имущество, находящееся в ведении церкви, то епископ Парижа имеет власть рубить преступнику уши возле специально воздвигнутого креста. Часто ворам выжигают губы. Эти обезображенные люди уже не имеют возможности бросить свое воровское ремесло.

Когда «меченый» вор попадается вторично, то его наравне с убийцами приговаривают к смертной казни. Мужчин вздергивают на виселице, а женщин либо сжигают на костре, либо живьем закапывают в землю. Если воровку повесить, то спустя какое-то время она непременно оживет и превратится в оборотня-вам– пира.

Городская виселица еще недавно возвышалась возле главного рынка, потому что зрелище повешения считалось полезным и душеспасительным для населения. Но горожане все-таки добились переноса виселицы за городскую стену, в предместье Монфокон.

К слову сказать, судить и приговорить к смертной казни могут не только людей, но и животных. При этом надо перед судьей доказать вину животного. На улице Монморанси свинья порвала щеку ребенку, и тот умер. Хозяин свиньи всячески защищал ее на суде, но свинью все-таки приговорили к сожжению.

Парижане очень любят держать в домах собак и кошек, которые считаются чуть ли не равноправными членами семьи. Их всячески холят, моют, вычесывают блох. Почти во всех домах в клетках живут певчие птицы, в основном – щеглы и жаворонки. Вельможи держат медведей, а король Иоанн – львов.

Численность воинского гарнизона Парижа – около тысячи человек. Количество стражников, наблюдающих за порядком, – шестьсот человек. В борьбе с пожарами заняты тридцать человек».

– Вот таков Париж, – закончил свою докладную записку королю Педро де Тенорио.