Дороги, которые...

09. ПЕРСПЕКТИВЫ

СНОВА ВИЛАНД

Андрюша Вилкин

Андрей собрал остатки мусора руками, потому как в совок он наотрез отказывался заметаться, выкинул всё это в мусорку и только тогда заметил, что один из созерцателей его позора стоит рядом. Первым побуждением Андрея было сказать этому пацану что-нибудь такое — резкое, но… друзья-то его ведь вернутся. И как они среагируют на подобное? То, что здесь — не интернет, и за свои слова надо отвечать, ему объяснили в первые же дни пребывания на Новой Земле…

Пацан тем временем подошёл поближе и вполне дружелюбно спросил:

— Слышь, чудик, тебя как зовут?

Андрей вытер руки об штаны:

— Вил… — он хотел сказать «Виланд», но почему-то постеснялся, — Вилкин Андрей.

— А-а. А меня Макс. У тебя одежда-то сменная есть?

Андрей даже растерялся от такого вопроса.

— Нету…

— Да, брат, в такой пыльной хламиде Маря тебя даже на порог столовой не пустит. Иди хоть руки вымой, да пойдём, я тебе вынесу.

Андрей успел помыть руки и узнать, что в домике с мутными витражами находится душевая для работников хоздвора, когда появился Прохор. Оглядев Андрееву пыльную одежду, он выдал:

— Ну, свинόта!

— Да ладно, дядь Прохор, — вклинился Макс, — мы щас вместе пойдём, да я ему на улицу вынесу — поест.

Прохор сурово сдвинул брови и благословил:

— Ладно, шуруйте!

Столовая, оказывается, была довольно далеко: нужно было пройти через каретный двор, где содержались и ремонтировались всякие средства передвижения: повозки, фургоны, тележки всяких мастей, сани и даже, действительно, кареты.

Столовая занимала нижний этаж трёхэтажного дома. Наверху, похоже, были какие-то мастерские или классы. В обе стороны от входа под навесами стояли длинные массивные скамьи. Макс кивнул Андрею на одну из них:

— Посиди тут, я щас.

Андрей присел подальше от входа, чтобы не мозолить никому глаза и начал опасливо озираться. К столовой со всех сторон стекался народ, парни и девушки. Он в который раз напомнил себе, что многим из них может быть уже за сотню лет, но значительная часть была действительно очень молодой, даже юной. В Жемчужном он такого не замечал.

Жемчужный был вообще интересный город. Когда в Измайловском парке открылся большой портал с видом на шикарный пляж, усыпанный золотистым песком, народ сразу возбудился. Многие попёрли искать новой жизни. Климат в точке выхода оказался очень мягким, сродни средиземноморскому, чем чрезвычайно привлёк внимание сильных мира сего. Всего за десяток лет вблизи портала Измайлово разросся городок, состоящий сплошь из приличных вилл и особняков. Некоторые умудрялись жить на Новой Земле, управляя своими капиталовложениями на Старой — и жить неплохо. Город содержал свою стражу и службу благоустройства улиц, несколько театров, концертных залов и галерей, славился своей солидностью, респектабельностью и элитными ресторанами. Вокруг города во множестве плодились посёлки людей попроще, активно зарабатывающих на прямой поставке в Москву свежайших морепродуктов, пряной зелени, экзотических фруктов и сувениров из вычурных морских раковин.

Наверное, в посёлках тоже было много детей. Но посёлки Виланда не привлекали. Ему до дрожи хотелось попасть если не на самую верхушку (всё же, определённое здравомыслие у него имелось), но хотя бы в разряд «особ приближённых». И Людкина идея с гильдией сыщиков казалась такой заманчивой… Тьфу, втравила, сучка! Андрей с трудом удержался, чтоб не плюнуть, мало ли, как эти среагируют, местные — вон двор аж блестит…

Минут через десять выскочил Макс, вынес ему тарелку картошки-пюре с рубленной… вроде бы курицей, вилку, разрезанный пополам длинный пупырчатый огурец, здоровенную кружку чая, в которой плавал ещё какой-то маленький овальный листик, кусок хлеба, пару пирожков и какие-то вяленые кусочки кажется фруктов в маленькой миске, поставил и умчался. Всё это было составлено на пластиковый поднос, типа как в кафе. Вот этот поднос поразил Андрея больше всего. Он настолько не соответствовал каменному замку, мощёному двору и скамьям из монументальных плах, что выглядел совершенно дико и неуместно.

Однако, среди людей, прошедших мимо него в столовую, тоже не было единообразия. Наряду с уже виденным милитари в мужских гардеробах встречались джинсы, футболки, ковбойки, совершенно домотканого вида рубахи (прямо как в музеях), кожаные жилетки и даже, вроде бы, кольчуги. О девушках и говорить не приходилось. Тут, похоже, выпендривались кто во что горазд.

Внезапно из открытых окон донёсся дружный рёв, от которого Андрей вздрогнул, а птицы на соседнем открытом окне всполошились и улетели: «ЗА БАРОНА!» — всё понятно, сплошной тоталитаризм, без прославления своего деспота за стол не садятся — вон, аж окна задрожали!

На крыльцо выскочил мальчишка и несколько раз ударил в подвешенный у двери колокол.

Может, звал опоздавших, а может — сигналил типа, что пора отваливать? Андрей испугался, что сейчас выйдут и отберут поднос, и торопливо начал есть.

АТЛАС И ТУМАН

Всё тот же вечер

Кельда

Атлас действительно оказался хороший, гораздо лучше предыдущих изданий. По крайней мере, по нашим землям расхождений в картографии я не видела. Вообще, все имперские были отрисованы довольно-таки неплохо. Если с остальными дело обстоит так же…

И фотографии качественны.

— О, смотри! И мы здесь есть!

С другой стороны, если есть другие правящие семейства — почему бы нам не быть? На нескольких разворотах были живописно представлены: Вова в парадном, Вова в доспехах, Вова с носорогом, Вова со мной и мы в окружении младшего поколения, замок и его окрестности, в том числе мост через Бурную, панорамные виды различных мест и яркие люди. Отдельного внимания заслуживали очень вкусные фотографии мясных и рыбных деликатесов, ярмарка сыров и серия наливок и настоек под маркой «Весёлая саламандра». Ну, так-то, приятно.

И статья о Белом вороне вполне внятная. Определённо, стоит почитать про другие территории. Жаль, что с глобусом Новой Земли пока не получается, ну да ничего, какие наши годы, как говорится.

Вова взял у меня книгу, полистал, периодически хмыкая и угукая.

У столовой зазвонили в колокол. Опоздавших созывают.

— Знаешь, милый, — вспомнила я. — Этот маг… Он… странный какой-то.

Вова закрыл книгу.

— И в чём конкретно его странность?

— В его детских воспоминаниях — туман.

— И что тут странного? Многие помнят детство очень смутно.

— Да нет… — я поморщилась, досадуя, что не могу подобрать внятного объяснения. — Он не просто не помнит детства. Оно… скрыто каким-то сильным детским страхом. Даже не так. Вынуто как будто. А ещё он — сирота, хотя о смерти своих родителей ничего не знает.

— Может, просто маленький был? Забыл?

В воздухе разливалось неуловимое ощущение вечера, хотя было ещё по-летнему светло.

Действительно, может быть, просто забыл? Испугался несчастного случая, сознание вытеснило? И всё же… Что-то там такое было…

— Не знаю, милый… не знаю…

ЖУТКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Андрей Вилкин

К концу ужина подошёл Прохор, кинул на лавку рядом с Андреем стопку какой-то одежды и велел:

— Поднос с посудой на стол у входа поставь — и шагай в комнату, где сёдня сидел. Светлое для вечера, тёмное для работы. Переоденешься (он кивнул на вещи), успеешь ещё одёжу свою простирнуть. Там в душе тазы есть и мыло хозяйственное, у входа на полке глянешь. Ночуешь в комнате, приду проверю. Чтобы не шалить! Пока за тобой не приехали, ты на скотный двор определён. Ребята тебе завтра покажут, куда-чего.

— А кто приедет? — растерянно спросил Андрей.

— Известное дело, мужики из отряда охраны через три дня тут будут. Тебя, я слышал, на болота пошлют. Вот они тебя и доставят по месту, так сказать, прописки.

— Как это — на болота? Прямо на болота?

В животе у Андрея похолодело. Это же почти что тот страшный ГУЛАГ, против которого он ходил на митинги вместе с другими активистами-правозащитниками, ещё когда США не превратилась во множество маленьких стран! А может быть… здесь, должно быть, ещё хуже! Воображение живо нарисовало ему картинку, как несчастный Андрей Вилкин из последних сил машет кайлом, стоя по шею в вонючей болотной жиже. А со специального помоста (почему-то в виде броневика) за ним наблюдает кровожадно оскалившийся надсмотрщик в глухом шлеме и гимнастёрке с малиновыми околышами.

Никто не видел этой страшной картины, привидевшейся Андрею — и потому никто не объяснил ему, что нашивки на воротнике называются не околышами, а петлицами, так что для Андрея всё осталось так. В руках у пса режима Андрей уже видел многозарядный арбалет, подозрительно похожий на автомат Калашникова. Изверги средневековые!

Но Прохор не проникся отразившейся на лице у «узника ГУЛАГА» гаммой чувств.

— А ты думал, паря? На пользу дела, значит, работать будешь. Ну всё, некогда мне с тобой тут. Шагай давай.

Андрей пошёл, деревянно переставляя негнущиеся ноги и прижимая к пыльной груди стопку чистой одежды. Он вдруг понял — в этом странном месте ловят невинных людей, обвиняют их в чём попало и отправляют на каторжные работы. А сами чистенькие такие! Никто добровольно в болото не лезет!

Он доковылял до своей конурки, уронил одежду на топчан и обессиленно сел рядом. Сбывался худший кошмар. Андрей Вилкин стал жертвой режима. Да ещё в бесчеловечном средневековье! Невольные слёзы навернулись ему на глаза и стали стекать по пухлым Андрюшиным щекам.

АБРАМ ЗАВОДИТ ДРУЗЕЙ

Абрам

После ужина Костя задержался в столовой, отлавливая некоторых парней — одногруппников, как это у них называлось — познакомиться. Абраму было неловко. Он ощущал их живое любопытство. Столько внимания… С другой стороны, в этом внимании не было неприязни, и он решил, что это, может, и к лучшему.

— А что, ребя, пошли купнёмся? В правом рукаве ваще тепло, — предложил кто-то, и они гурьбой повалили куда-то, увлекая Абрама с собой.

Вода, конечно, оказалась попрохладнее, чем в Жемчужном, но хорошая. Посоревновавшись в заплывах и пускании блинчиков, парни расположились на берегу и засы́пали Абрама вопросами: где жил, да как, да что-кого, и как там было? Он отвечал, чувствуя себя всё более свободно. Потом начал сам расспрашивать: что да как? Что за классы и лаборатории? А зачем форма?

Перспектива учёбы его насторожила, магических практикумов в лабораториях — порадовала, а физподготовки — напугала. Бегать по утрам? Реально, бегать? Пять километров, каждый день⁈

— Да, ребя, — резюмировал Федя (тот самый, который в каптёрке дежурным был), слушая его испуганные уточнения, — может, завтра сразу носилки возьмём, как думаете?

Абрам покраснел и замолчал.

— Да ты не менжуйся! — утешил его Костян. — Все поначалу киснут. Мы же втянулись.

— А ты чем лучше владеешь: мечом аль саблей? — спросил похожий на монгола парень со странным именем Бато.

Абрам только горько вздохнул.

Игорь и Иван сидели в тени развесистой ивы и слушали трёп молодых пацанов.

— Слышишь, портальщика твоего на буксир берут? — Игорь усмехнулся в усы. — Зачем ты его вообще в группу определил?

— Да чтобы у него минуты свободной не было, и мысли дурацкие в башке не бродили! Ну, и для формы, конечно. И то сказать — мощный маг, а тюфяк тюфяком. Мне с ним семьдесят лет работать. На ручках его таскать, что ль?

— Так-то да…

ГЕНИАЛЬНЫЙ ПЛАН

Тот же вечер, некоторое время после ужина

Андрей Вилкин

Спустя двадцать минут Андрея вдруг пронзила совершенно новая, гениальная в своей бунтарскости мысль: его же никто не охраняет! А значит — что? А значит надо сбежать, пока не приехал этот самый конвой! Или как он там называется… Андрей утёрся рукавом, от чего лицо его покрылось художественными разводами пыли (не замеченными, впрочем, автором) и начал лихорадочно составлять план действий.

Конвой приедет через три дня — значит, надо успеть бежать до этого. Завтра!.. А если случится что — и они раньше приедут? Нет-нет, сегодня надо бежать, сегодня! Люди здесь странные. Думают — запугали его — и всё, что ли? Не на того напали! Даже следить никого не поставили! И запирать не стали — значит можно по территории походить. А если пристанет кто — сказать уверенно, что указания в комнате сидеть безвылазно не было! Точно!

И Андрей, окрылённый своим гениальным планом, приступил к действиям.

Для начала он решил разведать путь к замковым воротам (поскольку на десятиметровую стену он вряд ли рискнул бы забраться, а тем более — спуститься с другой стороны). Бόльшая часть хозяйственных пристроек опустела. Нет, свиньи и всякие лошади — они остались, а вот люди почти все разошлись куда-то, а оставшиеся были заняты своими делами и не обращали на бродящего кругами парня никакого внимания.

Не вполне чётко помня утреннее своё прибытие в замок, Андрей добрых три часа кружил по разным дворикам и выгородкам, пока не выбрел, наконец, на площадь, в которой обнаружились открытые несмотря на поздний час ворота. Йес! В закатных лучах в открытую пасть ворот въезжали какие-то тележки, сопровождаемые вооружёнными, наряженными поверх одежды в кольчуги и какие-то пластинки людьми.

Внезапно он подумал, что это как раз может быть тот самый конвой, который схватит его и повезёт топить в ужасных болотах! Бежать! Прямо сейчас!

Бочком миновав стражника, который как раз отвлёкся на какую-то телегу, он проскочил мимо караулки, из которой очень удачно никто не смотрел, и спокойным шагом независимого человека начал удаляться от ворот.

Стража ворот

— Ну что? — спросил подошедший начальник стражи у дежуривших дружинников.

— Побёг! — ответил тот, что «проверял» повозку. — Так глаза пучил, я думал — выпадут!

— Чё, пошли, что ль? — спросил ещё один, выходя из караулки.

— Тележку возьмите! — напутствовал их начальник.

— И то! Волоком его тащить ещё! — дружинник свистнул пробегающему пацану: — Митька! Не в службу, а в дружбу, прикати из конюшни тележку для навоза, а?

Андрей Вилкин

Андрей лежал, завалившись головой в придорожные кусты, ноги его скребли по булыжникам дороги. Было темно в глазах, больно и мокро. Он не слышал лёгкого поскрипывания и не видел, как рядом с ним остановились двое замковых дружинников.

— Н-да, хлипковат… Даж до леса не дошёл…

— И чего в сыскари полез?

— Ну что, взяли?

Две пары рук оторвали его от земли и закинули в тележку, слегка приложив затылком о странно пахнущий борт.

— Пошли, что ль?

Андрей видел над собой темнеющее небо в редких полосах прозрачных сиреневых облаков, потом сверху проплыла каменная арка ворот, и начальственный голос спросил?

— Ну что, орлы, как там господин сыщик?

И кто-то рядом вроде бы с сожалением ответил:

— Обоссамшись… такое дело…