Дороги, которые...

18. ОТ ПОБЕРЕЖЬЯ ДО КОММУНЫ

ТРОЯНСКИЙ КОНЬ И ЛЮБОВЬ К ТРАДИЦИЯМ

Новая Земля, Сербский тракт, 09–11.04 (августа).0055

Денисовский отряд

Дорога лениво петляла между холмов, местами распаханных под поля или засаженных виноградниками, фруктовыми и оливковыми рощами, а местами покрытыми нетронутыми зарослями буйного южного леса. Время от времени встречались корчмы или просто усадьбы, хозяева которых были не прочь продать путникам что-нибудь из еды или предложить место для отдыха.

На третий день Палыч стал отмечать, что в усадьбах появился ярко выраженный национальный колорит: резные наличники, пёстрые половики, вышитые вручную полотенца. Во многих местах теперь помимо еды можно было купить самые разнообразные предметы и сувениры в русском стиле, от маленьких лоскутных куколок и резных деревянных ложек до домотканых рубах с браной вышивкой и глиняной расписной посуды. Чем дальше, тем больше.

Он поделился своими наблюдениями с наёмниками.

— А, это лет двадцать как пошло, — объяснил словоохотливый Ван, — как с сербами начали активно контачить, от них и нахватались. У них, знаете ли, прямо фишка какая-то: национальная культура, традиции, песни-пляски и всё такое. Национальное — превыше всего. Да вы сами увидите!

— А что, много тут сербов?

— Ну, здесь пока зéмли русские, а вот ближе на север, посмόтрите — очень много. Там ведь как получилось: на территории Сербии всего-то с десяток порталов было. И шесть из них — как раз севернее Приморского, таким бубликом. В серёдке у них, правда, французское Бордо затесалось, ну да сербов это не смущает. Так во́т, на Матушке у них после войны такая, извините, жопа — НАТО же их бомбило от всей души, потом санкции какие-то без конца. С рождаемостью, опять же, говорят, сильно плохо было. Меньше, чем смертность… Как порталы открылись — крестьяне первые сюда побежали. Земля хорошая, добрая. Самый большой портал у них, Белградский, правда, на самом севере — третий от Омского. Это получается полторы тыщи на север. Тем более, вы же знаете, расстояния здесь совсем другие… С другой стороны, один умник сказал — это как от Берлина до итальянского каблука. Не так-то и много. Остальные сербские порталы тоже оказались ничего, метра по четыре-пять — уже и дорогу нормальную можно сделать, и торговлю организовать. Они сюда, считай, чуть не государством перешли. Больше половины — точно. Году на десятом, правда, началась у них тут бузня. Те, кто раньше были за америкосов и ЕС, пытались воду мутить. Денег не жалели, со всех сторон столько наёмников нагнали, кого тут только не было — и таджики, и казахи, и китайцы, и афганцы даже! Такой замес был! Несколько лет война шла.

— И чем дело кончилось?

— Кончилось нормально. Гόран Джукич собрал армию и всех водомутов прижал к ногтю. Кого перебил, кого на каторгу определил.

— А сам?

— А что ему? Сербы посмотрели, как он порядок наводит, да и выбрали его царём. Нормальный мужик, правильный. Живёт теперь Сербия тихо-мирно, с маленькой Францией посередине, — Ван привстал на стременах: — Смотри́те, Виктор Палыч, сейчас местная достопримечательность будет!

Из-за поворота дороги показалась огромная деревянная конская морда, вскоре открылся и конь целиком. В ногах его торчал прибитый указатель с надписью «Троянский конь (копия в натуральную величину)» на трёх языках: русском, сербском и, видимо, греческом.

Рядом с табличкой стояла приставная лестница, в боку коня была открыта дверца, из которой выглядывали три черноглазые кучерявые детские мордашки. Дети радостно галдели и призывно махали руками, на тех же трёх языках приглашая желающих посетить «настоящего троянского коня».

Маринка радостно запищала и полезла наверх. Вскоре из конского пуза раздался её восторженный голос:

— Ой, ребята! Здесь так классно! Я вижу море!

Тут уж, не удержавшись, за ней полезли ещё несколько человек.

Ван продолжал выступать за гида.

— Папаша Патрос сюда восемь лет назад пришёл. Земля ничейная — никто возражать не стал. Поставил хибарку и вот эту конягу. Готовить начал — сперва прямо на улице, на огне. Потом расстроился помаленьку. Готовит вкусно, людям нравится. На матушке, говорят, жена у него никак родить не могла, а тут — вон, уже трое… Да вы поднимитесь внутрь, Виктор Палыч, а то потом сами же жалеть будете. Мы все уже по два-три раза в этом коне были.

Внутри коня было как в очень продвинутом мальчишеском штабе на дереве. Просторное бочкообразное помещение могло вместить при желании человек двадцать. Стены украшали сети и раковины. А ещё плакаты, рисунки и фотографии, изображающие древних греков. И древнегреческие триремы. И, конечно, падение Трои! В шее коня была устроена небольшая лесенка, по которой можно было подняться в са́мую голову, а глаза оказались ловко вставленными иллюминаторами, и в один из них действительно было видно море. Спуститься на землю можно было по той же приставной лестнице или соскользнуть по вертикальной стальной трубе, приделанной под хвостом. Все хихикали и шли в хвост.

Папаша Патрос, похожий на молодого хитроумного Одиссея, встретил их так, как будто всю жизнь ждал! Спрятавшись от жары в прохладную тень большого обеденного зала, в ожидании ужина, путники рассматривали стены. Чего тут только не было! Для начала, ещё больше картинок о Древней Греции. Виды современной Греции. Драпировки из сетей. Раковины в сеточках, раковины на верёвочках, раковины-светильники. Раковины в чашах с песком. Большой чертёж «подлинного троянского коня» в трёх проекциях. Копья и дротики, надёжно прикрученные к стенам (во избежание). Круглые расписные греческие щиты-гоплоны. Настоящие древнегреческие сандалии (образец).

За хозяйской стойкой (святая святых) на полочке стояла большая бутыль с песком, заткнутая пробкой и залитая сургучом (там, по секрету сообщил им Ван, песок с побережья Адриатического моря, с Матушки) и несколько почти что древних амфор. Рядом в рамочке висел портрет немолодой супружеской пары, в стеклянном шкафчике — коллекционный набор солдатиков (древнегреческих, естественно) рядом с моделью триремы и на специальной полочке — шлем из клыков кабана с табличкой «ШЛЕМ ОДИССЕЯ (копия)».

Еда была действительно вкусная и очень разнообразная. Олег с Палычем сперва пытались запоминать названия, потом хотя бы повторять (Олег сломался на «мелидзаносалата», а Палыч — на «каламарья йемиста ме тири»), плюнули и просто налопались от пуза.

После ужина Сок объявил выходной от тренировки, и народ лениво расползся по обширному двору, раскладывая на ночь свои лежанки. На крыльцо вышел хозяин с фонарём и флейтой пана в руках, устроился на ступенях, взял несколько пробных аккордов. Мягко откликнулась уже извлечённая на свет гитара. В голосах гитары и флейты слышалось, что они уже не первый раз играют вместе. Было очень красиво и не хотелось даже разговаривать. Палыч смотрел сквозь крону дерева на густо-синее небо, усыпанное яркими, как сверкающий горох, звёздами, и слушал. Потом гитара замолкла, а флейта запела что-то совсем уж протяжное. В сгущающейся темноте дрожащий огонь фонаря отражался в глазах хозяина, и папаша Патрос становился и вправду похожим на задумчивого пана.

СЕРБСКОЕ ЦАРСТВО

Новая Земля, Сербия, 12–24. 04 (августа).0055

Дальше была неделя спокойного размеренного пути, ежевечерних тренировок и посиделок у костра. На восьмой день как вышли из Голубого залива, отряд миновал яркий пограничный столбик, указывающий, что с этого момента по левую сторону дороги начинается «Српско царство». По правой стороне стояли отдельные хутора и усадьбы, всё меньше русские, всё больше греческие.

Сербы москвичей действительно поразили. Их любовь к национальной культуре вовсе не была преувеличением. Практически каждая встречная здесь сербская усадьба с лёгкостью потянула бы на этнографический музей на Матушке. Вечерами ветер доносил обрывки национальных песен, пару раз в честь прибытия на постоялый двор гостей организовывались даже вечерние танцы, на которые стягивались соседи со всей округи — наёмники оказались местными национальными героями, участниками отряда самого́ царя Горана (когда он ещё был не царём, а главой народной дружины). Однако, несмотря на восторженные встречи, сильно расслабляться своим людям Сок не давал, особенно строго это касалось алкоголя.

Но выпечка! Сколько было выпечки, мама дорогая! Такого разнообразия сдобных, слоёных, печёных и в масле жареных пирожков, крендельков и всяческих пирожных никто из москвичей в жизни не видел! Невозможно было удержаться, чтобы не соблазниться на какую-нибудь диковиную вкуснятину, предлагаемую очередной хозяйкой. Казалось, что за пять дней отряд заметно поширел в щеках. При этом сами сербы в большинстве своём были стройные, поджарые, как гончие. Метаболизм, что ли, другой?

Палыч, помня о возможных подарках, купил несколько удивительно мягких узорчатых ковров. Или покрывал? В его понимании ковёр был большой жёсткой штуковиной, которая висела на стене в каждой уважающей себя советской квартире. А эти ковры были не очень широкие, в ширину ручного ткацкого станка, с коротеньким сантиметровым ворсом, который казался совершенно шёлковым, хотя мастерица уверяла, что шерстяной.

Ещё Сок посоветовал Палычу закупить несколько мешков угля у местных углежогов, на гористый кусок дороги — иначе придётся почти неделю питаться всухомятку.

ВОРОТА В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

Новая Земля, Социалистическая коммуна имени товарища Сталина, 24.04 (августа).0055

На двадцать седьмой день своего путешествия отряд добрался до местного оплота социалистических идей. Коммуна вовсе не напоминала клумбу, обсаженную одуванчиками. По правую сторону от дороги высился мощный частокол, расходящийся широким клином. В том месте, где стороны должны были сойтись, образовав угол, были ворота. На замке. Но рядом висел колокольчик! Ехавший впереди наёмник спешился и пару раз дёрнул за верёвку. Сбоку, в неприметной калитке отворилась форточка.

— Добрый день, слушаю вас, — говорящего было почти не видно.

— Добрый день, — ритуал был, очевидно, хорошо известным всем сторонам, — Мы бы хотели посетить ваше поселение, но среди нас есть новенькие. Не могли бы вы огласить ваши законы?

— Конечно, — калитка открылась, и отряд увидел одетого в лёгкую защиту молодого человека. — На территории коммуны запрещены: воровство, убийство, насилие. Вы можете купить любые продукты или сувениры — в том случае, если хозяин хочет их продать. Любое сексуальное действие совершается исключительно по взаимному согласию и только с лицами старше восемнадцати лет. Вам запрещено приближаться к детям в тех случаях, когда они находятся без сопровождения родителей или педагогов. За разрешением конфликтов необходимо обращаться к дежурному по сектору, он так же выполняет роль судьи. Гостевой билет на сутки стоит пятьсот рублей с человека, временный членский билет — три тысячи.

Палыч обернулся к Соку за советом.

— Я рекомендую вам купить временный членский билет, — негромко посоветовал наёмник. — В таком случае вам не придётся рассчитываться за еду в зонах общественного питания, вы сможете проходить бесплатно на концерты и выставки. Бесплатная медпомощь, в том числе для животных. Ветеринары и кузнецы у них очень хорошие. И можно спокойно разместиться в гостевом общежитии, при желании в индивидуальных комнатах, а лошадей поставить в конюшню, всё включено. В конечном счёте, может выйти даже дешевле. Что касается времени, я настаиваю, чтобы отряд не задерживался дольше суток. Через две недели в Мухим-Шахри начнётся курбан-байрам. Неделю все банды будут в городе, у нас есть шанс спокойно пройти предгорья.

Что такое Мухим-Шахри, Палыч был наслышан. Город-клоака, главный рассадник заразы в этом регионе, огромный портал, выходящий в самое сердце Таджикистана. Вокруг этого портала колыхались бескрайние поля конопли и опиумного мака, которые обрабатывали согнанные из таджикских посёлков рабы. Банды басмачей, наркомафия, клановые войны, похищения людей и работорговля — вот что должно было быть на гербе этой территории.

Три раза в год на местные национальные религиозные праздники в Мухим-Шахри стекалось практически всё свободное население южного пятнá Серых земель, и у путников оставалась надежда проскочить предгорья, избежав вооружённого конфликта.

— Я понял, — Палыч кивнул, — но сутки у нас есть?

— Сутки есть, — Сок согласно кивнул тоже.

— Отлично!.. — Палыч принял решение. — Молодой человек, можно вас? Я прошу вас оформить временное членство в вашей коммуне для меня и моих товарищей, на весь отряд, на одни сутки.

Сок попытался его притормозить.

— Виктор Палыч, к чему это? Мы с парнями обойдём коммуну и встретим вас завтра у северных ворот.

— Нет, ребята. Отряд делить не будем. К тому же, ты говоришь, ветеринарные услуги включены?

Охранник, прислушивающийся к разговору, поспешил уточнить:

— Да-да, медпомощь и ветпомощь включены в билет. Ветеринар у нас сейчас очень хороший, друида-полуэльфка! Если вас ждёт дальний путь, я бы посоветовал осмотреть всех лошадей.

Палыч не знал, что такое друида, и кто это — полуэльфы, но понял, что это круто.

— Ну вот, вопрос и решён, — он достал из кармана пачку денег. — Сколько там с нас?

Марина сидела в бане и блаженствовала. Нет, вы не подумайте, до сих пор с вопросом мытья всё было решаемо. Просто пока они шли вдоль берега, приходилось бегать споласкиваться украдкой. Ни одной ведь девчонки нет больше, а парней просить покараулить как-то неловко. На постоялых дворах опять же приходилось бегом-бегом, пока толпа жаждущих чистоты мужескаго пола топталась за дверью. И вот теперь — совершенно шикарное банное женское отделение, в котором по причине раннего часа было пусто и совершенно свободно. Кайф!

Вообще, для этой бани больше подошло бы слово «термы» или, может быть, «хаммам». Всё отделано узорчатым кафелем, на окнах витражи, горячая вода, которой было так много, что в проточном бассейне постоянно держалось приятное тепло. Любители повариться могли мигрировать поближе к кранику, там вода была едва терпимой. По периметру бассейна на небольшой глубине были устроены широкие лавки, чтобы можно было сидя неторопливо отмокать.

Марина успела прочитать в сопроводительном листочке, который каждому выдали в придачу к гостевой бирке, что «горячие минеральные источники стали решающим фактором в вопросе выбора места для коммуны основателями». Молодцы! Чистота и здоровье граждан — прежде всего!

Дежурная девушка на входе сидела в удобном кресле, присматривала за порядком и вязала варежки-мочалки из какого-то шнурка. Оказалось, из крапивы. Перед ней стояла большая плетёная корзинка, наполненная уже до половины.

Она и Марине предложила такую мочалочку-варежку, кусок полупрозрачного ромашкового мыла и большое полотенце из стопки. Женская половина была налево.

Марина нежилась в бассейне и думала, что к концу путешествия у неё соберётся целая коллекция мочалок. В Жемчужном она купила плетёную джутовую, в Голубом заливе в одной из лавок увидела натуральную морскую губку, очень нежную, жёлтенькую… Теперь вот — крапивная. Интересно, ещё что-нибудь такое попадётся?

Из предбанника донеслись знакомые голоса. О, мужики пришли. Сейчас мочалок в корзинке поубавится…

Намытых и довольных новичков собрали в большом зале общежития. Наёмники, уже бывавшие здесь раньше, в пояснениях не нуждались. У многих в коммуне были знакомые и друзья. Палыч объявил сбор здесь же завтра в десять утра и отправил всех в отгул.