Доверься мне

ГЛАВА 45

ЗАПРЕТНЫЕ «ОРЕО», ПРЕДАТЕЛЬСТВО И ПОБЕДЫ

— Как вы думаете, мисс Паркер, они завтра выиграют? — Брэд прислоняется к двери кладовой, наблюдая, как я убираю инвентарь из класса. Было бы здорово, если бы он помог, но в его стиле, скорее стоять, смотреть, и болтать, так что я и не жду, что сейчас, в конце своего обучения в школе, он вдруг изменится.

Следующая неделя посвящена экзаменам, а это значит, что учебная программа выполнена. По большей части мы играли в мяч и сидели на трибунах, разговаривая лишь о хоккее.

— Я так думаю, — я надеюсь на это. Картер очень замотивирован. В доме разговоры лишь о Хэнке, хоккее, и о перевозе моих вещей. Не знаю, где он находит время, но в те дни, когда он в городе, я прихожу домой с работы и обнаруживаю, что Картер был у меня дома, перенес еще одну коробку моих вещей к себе домой. К нам домой. Странно это говорить. — Я никогда не видела парней такими серьезными.

Это жутко, будто я прохожу через сумеречную зону. В свободные вечера команда собирается в подвале, смотрит видеозаписи своих предыдущих игр, обсуждает, где они ошиблись и как они могут исправиться. Никакого алкоголя, нездоровой пищи и очень мало смеха.

Больше всего меня поражает отсутствие вредной еды. Картер не ел «Орео» с середины мая. До июля осталось полторы недели. Вчера утром он поймал меня на том, что я тайком положила себе несколько штук в бокс с обедом, и он смотрел на меня как на предателя. Но упаковка была уже открыта. Предательством было бы позволить им испортиться.

— Я думаю, они победят, — Брэд отталкивается от стены, собирает с пола мячи и бросает их в корзину. Он ухмыляется, видимо я смотрю на него с очень забавным выражением лица. — Мы с ребятами собираемся в пятницу смотреть игру рядом с ареной, если они дойдут до седьмой игры. Там установят экраны. Планируем в шортах пронести алкоголь.

— Не говори мне этого, Брэд, — я бы поступила точно так же в свои восемнадцать. — Кроме того, карманы — это первое, куда заглянет охрана.

— Спасибо, мисс Паркер, — смеется Брэд, закрывая за мной дверь. Парень даже присаживается, чтобы защелкнуть замок.

Я вытираю несуществующую слезу со своего глаза.

— Ты взрослеешь?

Он закатывает глаза, в то время как я иду в кабинет забрать сумку, и мы вместе с ним идем по коридору.

— Мне жаль, что в этом году мы доставили вам неприятности.

— Все в порядке, — я улыбаюсь и машу рукой группе девочек, которые прощаются со мной. — Ничего такого, с чем бы я не справилась.

Брэд протискивается к выходу, придерживая дверь.

— Просто чтобы вы знали, Вы были лучшим учителем в моей жизни. Вы относились к нам как к настоящим людям, а не как к кучке детей, с которыми работаете лишь из-за денег. Вы сделали школу веселой, — он салютует мне. — Спасибо, мисс Паркер.

Если бы порой я сдерживала свои потоки эмоций, сейчас бы мой нос не покалывало, и мне бы не хотелось плакать. Прочистив горло, я залезаю во внедорожник Картера, который неофициально стал моим, и в четвертый раз улыбаюсь записке, которую он положил в подстаканник где-то между прошлой ночью и сегодняшним утром. Я определенно «не читала» ее раньше, поэтому семнадцать раз разворачиваю ее, прежде чем перехожу к самому главному.

Я съем тебя, как последний кусок тыквенного пирога на День благодарения, когда ты будешь дома.

Я спешу домой не поэтому. Я спешу, потому что сегодня он уезжает на завтрашнюю игру, и я хочу провести с ним все возможное время. На этой неделе он был просто разбит из-за беспокойства по поводу Хэнка и финала. Вчера вечером на домашнем льду они проиграли, и он был к себе очень строг. Они уже однажды были в финале, в первый год Картера в качестве капитана, и он винит себя в том, что тогда они проиграли. Он считает, что был слишком неопытен, чтобы быть тогда необходимым им лидером.

— Малы-ы-ыш, — зовет Картер из гостиной, как только я вхожу в дверь, Дублин у моих ног, лижет пальцы, когда я снимаю сандалии.

Я нахожу его распростертым на диване, руки подняты вверх, он тянется ко мне руками.

— Могу я тебе помочь?

— Да. Ты можешь посадить себя прямо… — он агрессивно показывает на выпуклость в своих шортах, — сюда, — он показывает на свое лицо. — Сюда тоже можно.

— Грязный мальчишка, — я забираюсь на него. Несмотря на его просьбу, его руки обвиваются вокруг меня, притягивая меня к себе, он прижимает мое тело к своему. Я провожу пальцами по его волосам и спине. — Ты нервничаешь?

Он кивает, прикасаясь губами к моей шее, когда одной ногой обхватывает две моих, зажимая их.

— Я так хочу, чтобы ты пришла. Если мы проиграем, ты будешь нужна мне рядом.

Мою грудь что-то сдавливает.

— Извини, Картер.

— Я знаю, что тебе нужно работать. Все в порядке. Я просто буду скучать по тебе, но я всегда скучаю. Ты не ляжешь спать, чтобы поговорить со мной после матча?

— Я всегда на расстоянии телефонного звонка, — откинув его голову назад, я целую его губы. В последнее время он требует больше внимания, чем обычно. Картер стал более мягким, хотя казалось, что больше некуда. Да, он любит доминировать, но в основном он просто большой плюшевый медведь. Его тяготит стресс от всего происходящего и все его обязанности, и я вижу, как сильно он нуждается в предстоящем перерыве.

— Адам заберет меня в аэропорт через час, и до тех пор я просто хочу прижиматься к тебе.

— Звучит неплохо, — я просовываю между нами руку и поглаживаю его живот, когда именно в этот момент он урчит. — Но нам, наверное, стоит поесть, пока ты не проголодался слишком сильно.

Я быстро жарю картошку, пока Картер рассказывает мне о том, как Хэнк устроился на новом месте. Он плакал, когда прощался с Дублином, отчего я сама начинаю переживать. Чувство усиливается, когда я смотрю на Дублина, лежащего у ног Картера, что стоит у кухонной столешницы. Но Картер уверяет, что Хэнк выглядит счастливым, а это главное. Мы сделаем все возможное, чтобы Хэнк и Дублин по-прежнему проводили много времени вместе, и я рада, что он всего в десяти минутах езды от нас.

Картер доедает вторую тарелку, когда задает мне вопрос, уставившись в еду. На самом деле несколько вопросов в потоке словесной рвоты, что обычно характерно мне, а не ему.

— Ты хочешь выйти замуж? Какую свадьбу ты хочешь? Большую? Маленькую? Шоколадный торт или ванильный? — он пищит и вздыхает так, будто не может поверить, что спросил это. — Это глупый вопрос, — он отмахивается. — Шоколадный, конечно. Может быть, с крошечными «Орео» в виде украшения. Или большими. С двойной начинкой.

Картер поднимает голову, чтобы взглянуть на меня только после того, как между нами на целых десять секунд воцаряется тишина. Делает он это медленно, неуверенно, возможно, немного нервно, и я наблюдаю, как на его шее появляются и собираются на щеках розовые пятна, что, опять же, похожее скорее на меня, а не на него.

Тишина нарушается, когда он криво и неуверенно улыбается мне, и я, перегибаясь через столешницу, начинаю смеяться, потому что, черт возьми, не понимаю, что происходит. Что бы это ни было, он в равной степени испуган и очарователен.

— Картер, — как-то сквозь смех удается мне сказать. — Ты так решил позвать меня замуж?

— Что? — он яростно трясет головой. — Нет.

— Ох, — я перевожу дыхание и меня отпускает. — Хорошо, — я знала, что он не звал меня замуж. Это очевидно. Слишком рано.

Картер прикусывает нижнюю губу своими белоснежными зубами, и по-дьявольски ухмыляется, когда медленно поднимается на ноги, огибает стойку и останавливается передо мной. Он накручивает мой выбившийся локон на указательный палец, а затем заправляет его за ухо, касается моей шеи и ключиц.

— Ты вообще знаешь меня? Мне нужны свидетели. Мне нужен шик. Мне нужно максимально смутить тебя, — его пальцы впиваются в мои бедра, когда он прижимает меня к холодной стойке. — Когда я сделаю тебе предложение, об этом будут знать все в этом гребаном мире, а ты будешь стоять там со своим прекрасным лицом, зарытым в твои маленькие ручки, потому что я точно буду кричать об этом повсюду, а ты будешь только пищать «Картер-р-р, прекрати это. Ты меня смущаешь!».

— Я не говорю так, — это все, что я могу ответить.

Он наклоняется ко мне, прикасается губами уголка моего рта, челюсти, уха.

— Ты именно так и говоришь.

Его пальцы проникают в мои волосы и он притягивает меня.

— Однажды я попрошу тебя выйти за меня замуж. Ты скажешь «да», потому что это единственный приемлемый ответ. «Нет» — не вариант, — он покусывает мою нижнюю губу, водит ладонью по моей руке, отчего по моей коже бегут мурашки. — А потом я женюсь на тебе на глазах у нашей семьи и друзей, и ты станешь миссис Беккет, и я так сильно оттрахаю тебя в ту ночь, что ты будешь чувствовать это всем своим телом до конца жизни.

— Джереми!

Пугает крик Кары каждого из нас. Аланна бросает миску с попкорном себе на колени, Дублин бросается его жрать, а Кристин чуть не выливает весь бокал вина на Джема, который играет у ее ног. Я никогда не видела, чтобы Джереми выглядел более напуганным, чем сейчас: глаза расширены, тело замерло.

— Это простой поворот на сорок пять градусов! Сорок пять градусов! Это может сделать и ребенок!

— Я могу это сделать, Кэр, — уверенно говорит Аланна, надувая грудь.

— Да, спасибо, Аланна, — Кара вытягивает руку, поднимая бровь в сторону Джереми. — Видишь? Твоя дочь может это сделать, — ее глаза расширились, когда Аланна потянулась за картой. — Подожди! Нет. У тебя пальцы в масле от попкорна, так не пойдет.

Кара оглядывает комнату, пока Аланна хмуро рассматривает свои руки.

— Дженни, — она щелкает пальцами. — У тебя изящные, ловкие пальчики. Бог знает почему у твоего брата чертовски сосиски вместо пальцев. Ты справишься.

— О, здорово, — бормочет Дженни, садясь на пол рядом с кофейным столиком, и берет стопку листов. — Как раз то, на что я надеялась.

Кара прищуривается, а Дженни одаривает ее фирменной очаровательной ухмылкой с ямочкой, фишка Беккетов. Она действует на всех, даже на Кару. Даже сейчас.

Кара кричала всю ночь. Она решила, что лучшее время, когда мы будем работать над ее свадебными сувенирами — это пока мы смотрим игру. Она единственная, кто посчитал это хорошей идеей, но все побоялись сказать ей об этом. По крайней мере, нам приходится работать только в перерывах, все остальное время она слишком занята тем, что орет на телевизор. Аланна, Джем и Хэнк — единственные, кому повезло этим не заниматься. И, наверное, к ним теперь присоединится Джереми.

До свадьбы Кары и Эммета осталось одиннадцать дней, два воскресенья, она будет за день до Дня Канады. Кара и так очень нервная, но в последние несколько недель она вышла на совершенно новый уровень. Она осталась у нас вчера вечером после отъезда парней в Нью-Йорк и настояла на том, чтобы спать со мной. Еще она с удовольствием сфотографировала себя в кровати Картера и отправила ему.

Сегодня она также пришла ко мне на работу. Вы не ослышались. Она сказала, что ничего не может сделать для свадьбы, пока она дома, потому что там все напоминает ей об Эмметте, а она по нему скучает. Так что она сидела на полу в спортзале, пока дети помогали ей с номерками для столов. Я устала.

— Кара, если бы я был все еще молодым и красивым, я бы сам на тебе женился, — Хэнк считает Кару самым смешным человеком в мире.

— Ты все еще красивый, — говорит Кара. — И ты смеешься над всеми моими неуместными шутками. Из нас получилась бы отличная пара. Но первой для тебя всегда будет Ирландия, и в этом вся проблема. Будущая Кара Броуди никогда не бывает на втором месте.

Дженни тяжело вздыхает, уставившись на стопку карточек перед собой.

— Сколько еще нам нужно сделать?

— Я думаю, это весело, — говорит Холли, мама Картера. — Мне нравится делать такие вещи. Может быть, в ближайшем будущем мне удастся заняться таким еще раз, только теперь для одного из моих детей, — ее глаза прямо смотрят в мою сторону, от чего Дженни и Кара фыркают.

— Я ни хренашечки не собираюсь помогать вам, когда вы с Картером будете готовиться к свадьбе, — ворчит Джереми, скрестив руки на груди. — Достаточно того, что мне пришлось возиться с этим для своей свадьбы.

Аланна вскакивает на ноги, тыча пальцем в лицо отца.

— Два доллара в банку для ругательств! Плати, приятель! — она выхватывает деньги из рук Джереми, а затем усаживается между Хэнком и Дублином. — Мама сказала, что на этой неделе я могу оставить себе все вырученные с папиных ругательств деньги. Я зарабатываю больше обычного, потому что он очень нервный из-за хоккейных матчей. Что мне купить?

Хэнк постукивает себя по подбородку.

— Как насчет того, чтобы поесть чизбургеров и мороженого?

Ее лицо озаряется.

— О, с горячей поливкой?

— С двойной порцией горячей поливки.

Мы забываем о подготовке к свадьбе, когда начинается третий период, и Кара от крика переходит к молчанию, что гораздо страшнее. Она вроде как сидит на диване, одно колено на полу, ногти во рту, она смотрит на экран. Думаю, она даже не моргает. Осталось всего три минуты до конца тайма, и они ведут в счете с разницей в два очка.

Когда Эммет спутывается с двумя игроками из другой команды и его клюшка проскальзывает между ног одного из них, ситуация накаляется. Судья поднимает руку и дает свисток, показывая Эммету на подножку, хотя она была явно непреднамеренной.

— Это гребаное дерьмо! — кричит Кара, вскакивая на ноги. — Чушь! Это был гребаный несчастный случай! Иди домой, судья, ты пьян! — она достает из заднего кармана десятидолларовую купюру и сует ее в руку Аланны, не глядя на нее. — Оставь себе сдачу, она тебе понадобится.

Я слишком взвинчена, чтобы обращать внимание на что-то, кроме игры. Это все или ничего. Они либо выиграют и пройдут в седьмую игру, получив еще один шанс на кубок, или проиграют и отправятся домой. А теперь им нужно отразить двухминутный штрафной бросок, когда до конца игры осталось менее двух с половиной минут. Шансы невелики. Обе команды сегодня в ударе.

Картер занят спором с судьей по поводу удаления, когда его тренер объявляет тайм-аут. Он меняет линии, посылает несколько огромных парней, которым удается держать шайбу подальше от ворот, в то время как команда соперника без устали кружит по нашей половине, и когда остается пятьдесят секунд, Картер и Гарретт выныривают с борта скамейки запасных.

Картер выкрикивает приказы, прокладывает себе путь между игроками и бортами, борется за шайбу, и когда она вырывается на свободу, он через весь лед посылает ее Гаррету.

Гарретт отбивает шайбу от борта, огибает другого игрока и забирает ее на другой стороне, после чего передает ее обратно Картеру, который ловит ее прямо перед входом в оборону.

Штраф Эммета заканчивается, когда остается шестнадцать секунд игры. Он врывается на лед и зовет Картера. Картер крутится вокруг защитника, шайба движется так быстро, так плавно вдоль его клюшки, что я едва могу ее разглядеть. Даже не оборачиваясь на Эммета, он отводит шайбу назад и влево.

Эммет скользит по льде, когда шайба устремляется к нему, и в ту же секунду она ударяется о его клюшку и взлетает в воздух.

Пронзительные крики заглушают все вокруг, когда звучит финальный сигнал и табло загорается красным, и «Ванкуверские гадюки» заполоняют лед, падая в одну большую сине-зеленую кучу.

Они победили. Они возвращаются домой и идут за кубком.