Доверься мне

ГЛАВА 52

ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?

Я надеялась перехватить официанта в коридоре, по очевидным причинам.

Очевидная причина — это то, как голова Кары молниеносно зло поворачивается на стук в дверь, прежде чем она со скрипом открывается. Когда официант заходит, он выглядит примерно так же испуганно, как большинство из нас весь день. Сейчас только полдень.

— Что? — кричит Кара.

— Кажется, это для меня, — в моем смешке нет тревоги. Кроме того, это определенно для меня. Я чувствую его запах.

Я беру поднос с улыбкой и тихим «спасибо», затем пробираюсь в ванную и открываю блюдо.

О, детка, да. Иди к маме. Я могу ныть, и я определенно покусываю костяшки пальцев.

Как только мои зубы вонзаются в котлету из цельной говядины с американским сыром, беконом и жареным луком, весь мой мир взрывается. Мои веки смыкаются, и я откидываю голову назад со стоном, который проносится по всему телу.

И тут дверь ванной комнаты распахивается.

— Ты сейчас прикалываешься, Лив?

— Мне очень жаль, — это правда лишь наполовину. На выражении лица Кары написано, что она на это не купилась.

— Это не так, — прекрасная невеста скрещивает руки на груди.

— Я не могу жить на дольках грейпфрута и воде. Мне нужен белок, — булочка с корицей тоже была бы кстати, как и мимоза.

Кара вскидывает руки вверх, чуть не выбив бургер из моих рук.

— Но я должна жить на грейпфрутах и воде, чтобы влезть в платье! Ты должна меня поддерживать!

— Я поддерживаю тебя, но это твоя свадьба, а не моя. К тому же, ты в своем платье выглядишь просто потрясающе, и у тебя есть свободное место, — я ходила с ней на все примерки, я знаю это. Я протягиваю свой бургер и приподнимаю брови. Какой бы невозмутимой она ни выглядела, в ее глазах мерцает искушение. — Я могу не дотянуть до закусок, когда в меня попадет настоящая еда.

Кара смеется. Это смех с издевкой, и мне он не очень нравится.

— О, милая, наивная Оливия. Ты думаешь, что тебе дадут поесть во время коктейлей? Нет, нет, нет. Тебя будут фотографировать. Нет, ты не будешь есть до ужина, детка.

Все мое лицо грустнеет от этой ужасной новости, и Кара бросается вперед, хватая меня за запястье и откусывая половину моего бургера.

— О. Блядь. Да. Так вкусно.

— Не смейте портить макияж! — визажист вбегает в ванную, вздыхая, когда видит меня. — Ваша помада вся размазалась.

— Извините, — это извинение определенно неискреннее.

Кара подталкивает меня в бок.

— У тебя сегодня такое хорошее настроение. Я не верю, что тебе не перепало прошлой ночью.

— Мне не перепало, — настаиваю я, по крайней мере, в пятнадцатый раз.

Кара разбудила меня в полночь, чтобы спросить, как хорошо меня поимели. Это ее слова, не мои. Ответом было «вообще не имели», но двадцать пять минут спустя, при выключенном свете, наша дверь открылась, и Картер появился у изножья моей кровати. Он не сказал ни слова, и я тоже, просто наслаждалась тем, как он прижался ко мне сзади, его губы прижались к моей шее. Кара пробормотала что-то о том, чтобы мы занимались сексом тихо, чтобы она могла выспаться, но через несколько минут я уже была в отключке в обнимку с Картером, а когда я проснулась утром, его уже не было.

Так что, хотя я и не получила член, но зато я смогла впервые за неделю выспаться. Я чувствую себя обновленной и слегка обнадеженной, а это, как раз, делает с женщиной прекрасные вещи.

Два часа спустя моя помада уже больше не размазана, я окутана мерцающим шампанским и нахожусь на несколько дюймов выше от земли, что мне не очень удобно. Я смотрю, как мама Кары застегивает последнюю пуговицу на ее платье, прежде чем она отступает назад, прикрывая одной рукой рот, и хлопая глазами.

— Ты выглядишь совершенно прекрасно, Кэр, — шепчу я.

Она сияет, когда оборачивается, щеки румяные, улыбка яркая. Она проводит пальцами по нежному атласу и прерывисто вздыхает.

— Ты так думаешь?

— Я знаю это, — я обнимаю ее и нежно сжимаю. — Я так рада за тебя.

— О, блять, — она вытирает уголок глаза. — У меня тут слезы на глаза наворачиваются, — она вытягивает руки. — И я нервничаю. Я нервничаю. Я никогда не нервничаю.

Я все еще держу ее судорожно сжатые руки.

— Тебе не из-за чего нервничать. Это ты и Эммет. Вы планировали этот день с тех пор, как познакомились. Буквально.

— Что, если он струсит? Что, если он откажется? — ее голубые глаза мечутся между моими, и на мой неодобрительный взгляд она хихикает, отмахнувшись от своих слов рукой. — Да, ты права. Кто может устоять перед всем этим? — ее руки порхают по ее изгибам, и она выпячивает бедро.

— Вот она, моя девочка. Теперь пойдем ловить твоего мужа.

— Ох, — Я поворачиваюсь и смотрю на Кару. — Может, хватит меня толкать?

— Мне жаль. Очень жаль. Я нервничаю. Что они делают? Почему они не готовы? — она поворачивает голову, как будто пытается подсмотреть.

— Прекрати. Успокойся. Они просто стоят и разговаривают. Эмметт, наверное, решил, что ты опоздаешь, как и на все остальное, на полчаса.

Он сейчас склонился над рядом людей, беззаботно посмеиваясь, полная противоположность своей невесте. Я осматриваю пейзаж, деревья и горы — потрясающий фон для этого великолепного небесно-голубого дня. Адам и Гарретт разговаривают с несколькими своими товарищами по команде, но Картера я нигде не вижу. Не то чтобы я искала или что-то в этом роде.

— Может, ты пойдешь и скажешь ему, что мы готовы начать? — Кара пихает меня в сторону стеклянных дверей.

— Только, чтобы ты перестала меня толкать, — я открываю дверь, и она делает последний толчок, выталкивая меня в сад, и я упираюсь в кирпичную стену.

Не в кирпичную стену. А в моего парня. Мой… Картер.

— О. Черт. Прости, — мои пальцы обвиваются вокруг его бицепсов, а его пальцы находят мою талию, поддерживая меня на моих нелепо высоких каблуках.

Картер с удовольствием рассматривает меня, опускаясь вниз по моему телу, эта полуухмылка лишь украшает его идеальное лицо.

— Ты выросла за ночь?

Мои колени подкашиваются при виде его черного костюма, его обычно непокорные волны на голове укрощены и аккуратно зачесаны набок, лицо свежевыбрито, открывает эти потрясающие ямочки.

— Четыре с половиной, — бесцельно вылетает из моего рта.

Его брови прищуриваются от удовольствия.

— Что?

— Эээ… мои… — я поднимаю ногу и задираю платье, поднимая ногу. — Четыре с половиной. Каблуки. Высокие, — Что ж, друзья, это было грандиозно. Всем пока.

Лицо Картера в улыбке расплывается.

— Вы просто сногсшибательны, мисс Паркер.

— Спасибо. Спасибо. И ты, — почему я такая? — Твои волосы… твое лицо… Кара хочет, чтобы Эммет знал, что она готова.

Картер смеется, наклоняется и прижимается губами к моей щеке.

— Я скажу ему.

Рука Кары вырывается, притягивая меня обратно.

— Я слышала больше, чем хотела. Неужели я ничему не научила тебя, как сохранять спокойствие? Ты, блять, выложила все карты на стол.

Я с ней не спорю, поэтому выстраиваюсь позади остальных подружек невесты, когда начинается музыка, и когда приходит моя очередь идти к алтарю, мой взгляд задерживается на единственном человеке, которого я хочу видеть.

Картер с глупой улыбкой наблюдает за тем, как я пытаюсь в голове сосчитать шаги — координатор сказал, что я хожу слишком быстро, что иронично, потому что, знаете ли, я чертовски низкого роста. Он расправляет плечи, становясь выше, и его улыбка становится шире, когда я делаю шаг под арку и занимаю свое место. Картер подмигивает мне, когда музыка меняется, и все оборачиваются, когда стеклянные двери открываются, оттуда наружу выходит Кара с отцом под руку.

Она плывет по проходу, как королева, которой она и является, сияя, морща нос, пытаясь побороть слезы. Эммет проигрывает свою битву, беззвучные слезы текут по его красивому лицу, и Картер протягивает ему платок.

Я теряюсь в их искренних клятвах, словах, которые они шепчут, обещаниях любить и всегда поддерживать друг друга, а Картер не сводит с меня глаз, умиляясь тому, как я продолжаю смахивать слезы.

Почти пятьсот человек вскакивают на ноги и сходят с ума, когда в первый раз Кара и Эммет целуются как муж и жена, после чего она запрыгивает ему на спину, а он тащит ее прямо к алтарю и скрывается из виду.

Картер подходит ко мне и протягивает мне руку.

— Пойдем, принцесса?

Я сквозь слезы улыбаюсь ему.

— Пойдем.

— Будешь доедать?

Я смотрю на Картера, на то, как он указывает ножом на остаток моего ребрышка, глаза в вопросе расширены. В тот момент, когда я вздыхаю, он улыбается, разрезает ножом мою говядину и перекладывает ее на свою тарелку.

— Я начинаю думать, что ты попросил сесть со мной рядом только для того, чтобы опустошить мою тарелку.

— Нет. Я попросился сесть рядом, потому что я одержим тобой, — он вытирает рот салфеткой. — И чтобы я смог делать это, когда захочу, — его рука опускается на мое бедро, скользит к разрезу, согревает мою кожу, переводя мое сердцебиение вниз, вниз, вниз моего тела. Зажав мой подбородок, он притягивает наши рты.

Картер целует сначала один уголок моего рта, затем другой. Затем мою нижнюю губу, а за ней верхнюю. И когда его рот наконец накрывает мой, мои губы раздвигаются, жаждая почувствовать его, попробовать его на вкус, отдать ему каждую частичку, которую он пожелает.

Каждый момент этого дня был идеален, и я лишь слегка ужасаюсь, когда, вернувшись из уборной, обнаруживаю Картера, разговаривающего с моим братом в одном из углов зала.

И тут происходит что-то странное. Джереми смеется, они пожимают друг другу руки, а потом… обнимаются.

Что. Блять.

Я вижу, как Аланна бежит через всю комнату, обхватывает руками ноги Картера, и он крепко обнимает ее, прежде чем вывести на танцпол покружиться.

Джереми пристраивается рядом со мной, дергая меня за мочку уха.

— Ты что, думала, я собираюсь убить его или что-то в этом роде?

Я отталкиваю его руку.

— Да, это приходило мне в голову.

— Нет, Картер хороший парень.

Мои брови взлетают вверх.

— Эти слова никогда не сходили с твоих уст.

Он пожимает плечами.

— Я могу признать, если бываю не прав.

— Ты не можешь. Примерно никогда. Никогда в жизни ты не признавал ничего подобного.

— Ай, заткнись, а.

Музыка меняется, и я улыбаюсь знакомой мелодии, которую Картер пел мне с тех пор, как мы познакомились. Он идет по танцполу, игриво улыбаясь мне.

— Ты заказал эту песню? — спрашиваю я его второй раз в жизни.

— Ага, — он протягивает руку. — Потанцуешь со мной?

Я пихаю свой бокал в грудь Джереми и протягиваю Картеру руку, наблюдая за тем, как его ладонь поглощает мою. Он такой же, как всегда, его запах, его прикосновения, то, как он прижимает меня к себе, его губы на внешней стороне моего уха, когда он подпевает своей любимой песне.

Мое тело трепещет, когда его дыхание проходит по моей шее, и бабочки порхают в моем животе, когда он усеивает мою кожу миллионами крошечных, нежных поцелуев между словами песни.

— Картер, — я зажмуриваю глаза. — Я…

— Я люблю тебя, — говорит он мне, приближая свое лицо к моему. — Я люблю тебя, Оливия.

Его губы, мягкие и нежные, касаются моих, когда музыка стихает, а кончики пальцев на моей пояснице прижимают меня ближе. Когда кто-то зовет Картера, он отстраняется, прижимаясь лбом к моему лбу и улыбается.

— Мне пора произносить речь, Олли, — он целует меня еще раз, прежде чем направиться к трибуне. Картер прочищает горло и прикасается микрофона, от чего вся хоккейная команда аплодирует ему, а его электрическая улыбка озаряет всю комнату. — Как у вас всех дела?

Клянусь, он может сказать нам всем, что комната горит, и реакция будет такой же: оглушительный рев аплодисментов и поддержки. И он выглядит ужасно самодовольным.

— Я так счастлив, что есть контроль над единственными пятью минутами, которые Кара не спланировала сегодня вечером. Она пыталась, конечно. Мне был дан очень конкретный свод правил, в котором подробно описывалось, что мне можно и что нельзя говорить. Но я случайно потерял этот список.

Кара скрещивает руки на груди, давая всем понять, что этот список действительно существовал.

— Для тех из вас, кто меня не знает, я — лучший друг Эммета и его товарищ по команде, Картер. Для меня большая честь стоять сегодня рядом с ним в качестве шафера, но это также очень важно для него, поскольку он наконец-то признается себе и всем остальным, что я действительно лучший, — он делает паузу для смеха, что прокатывается по залу. — Кара, ты сегодня просто охереть какая сногсшибательная, как и всегда. Эммету, пиздец, как повезло.

— Картер! — кричит Кара, ударяя кулаками по столу.

— О, точно. Упс, — он хихикает, выглядя слегка смущенным. — Я не должен был ругаться больше пяти раз. Похоже, я превысил лимит как минимум на одно.

Кара поднимает вверх два пальца.

— На два!

Глаза Картера выпучиваются, когда он проводит рукой по волосам, приводя в беспорядок свою идеально уложенную шевелюру.

— Двумя? Блять. Я имею в виду, черт. Нет. Блять. А, к черту. Кара, ты же знаешь, что я не могу! — он одаривает всех своей идеальной очаровательной, самоуверенной улыбкой с ямочками, и Кара стонет, закрыв лицо руками. — Я не могу быть идеальным во всем. Но в любом случае, хватит об этом. Я говорил о том, как Эммету повезло. Он уйдет отсюда сегодня вечером с вздорной, уморительной, прекрасной женой, у которой чертовски огромное сердце. А Кара, ну… ты уйдешь отсюда сегодня с прекрасным новым платьем.

Кара встает, придерживая юбку своего платья, и немного кружится.

— Это был эмоциональный день для всех нас, — Картер показывает на четырехъярусный торт. — Даже торт состоит из ярусов²⁸.

Я накрываю лоб рукой, когда комната взрывается смехом.

— О, боже.

— Я встретил Эммета, когда мне было восемнадцать, когда нас позвали в Ванкувер. Если вы можете в это поверить, мы нашли общий язык не сразу. Между нами было соперничество, будто мы оба хотели быть лучшими. Эмметт был серьезным и сосредоточенным, а я — глупым и легкомысленным. Он был тихим и целеустремленным, а я был и остаюсь невероятно красивым. Эммет, я прокладывал свой путь в твое сердце, разбивая твой панцирь одной неуместной шуткой за другой, пока ты не позволил мне наконец увидеть большого плюшевого медведя, которым ты на самом деле являешься. Ты всегда вдохновлял и подталкивал меня к лучшему, и я с гордостью могу сказать, что я стал таким, какой я сегодня есть, лишь потому что у меня есть такой друг, как ты. И, Кара. Я знал. Знал, как только встретил тебя, что ты украдешь моего лучшего друга. Ты вошла в ту комнату, и его челюсть просто отпала. Он лишь хотел проводить с тобой все свободное время, прятаться в гостиничном номере и разговаривать с тобой по телефону всю ночь, вместо того чтобы пойти с нами в бар. Я не понимал его чувств, пока не встретил… — его глаза перемещаются, находят меня, и он улыбается. — Пока я не встретил ее. И тогда все обрело смысл.

Картер делает паузу, проводя рукой по своей груди.

— Наблюдать за тем, как вы вместе строете жизнь, было невероятно, и я знаю, что дальше будет только лучше. Как же вам повезло, что вы разделяете ее со своим лучшим другом. За жениха и невесту, — он поднимает свой бокал, но поднимает один палец. — О, и еще кое-что. Кара, это от ребят из команды. Желаю удачи с Эмметом. Он бесполезен в большинстве позиций, но мы надеемся, что твой опыт с ним сегодня ночью удовлетворит тебя.

У меня нет времени сказать Картеру, насколько прекрасной была его речь, даже часть о ярусах торта, потому что диджей объявляет, что пришло время бросать букет, и Дженни тащит меня в центр танцпола вместе с ней и остальными женщинами.

— Я не хочу, — хнычу я. — Я собираюсь отсидеться.

— Еще чего, блять, — Дженни начинает разминаться. — Если я должна это сделать, то и ты тоже. Но предупреждаю: береги спину. Мы, Беккеты, чертовски не любим проигрывать.

— Можешь забирать. Эта традиция просто нелепа.

Кара обиженно вздыхает, поворачиваясь ко мне.

— Скажи, что ты только что ничего не называла на моей свадьбе нелепым, Паркер.

Я сжимаю губы, качая головой.

— Нет. Нет.

— Ты чертовски права. А теперь встань на чертову позицию.

Со вздохом я встаю рядом с Дженни, Аланна подпрыгивает передо мной, и я всерьез надеюсь, что одна из них не повалит другую на землю в попытке заполучить этот чертов букет. Я втягиваю шею в плечи, закрываю глаза и жду, когда все закончится, пока толпа отсчитывает время.

— Пять! Четыре! Три! Два! Один!

Я ожидаю аплодисментов, криков и воплей. Чего я не ожидаю, так это тишины.

Открыв глаза, я с замиранием сердца смотрю на стоящую передо мной со слезами на глазах Кару, которая так ярко улыбается мне, протягивая свой букет.

Мне.

— Кара…

Она укладывает в мои пальцы лентамы из шелка и бархата, которые удерживают стебли вместе, затем поворачивает меня к Картеру, который в ожидании стоит передо мной, и улыбается.

— Уверяю, прекрасная невеста полностью разрешила сделать это здесь.

Подбородок Кары опускается на мое плечо.

— Мы подумаем о моей самоотверженности позже.

Разрешила сделать это? Что сделать? Самоотверженность? Почему мне так жарко, и, что более важно, почему Эмметт направляет на меня камеру своего телефона?

— Я уже говорил тебе сегодня, почему я люблю тебя? — Картер делает шаг ко мне, затем еще один, его улыбка растет с каждым дюймом, который он преодолевает. — Я люблю тебя, потому что ты смешная и язвительная, саркастичная, как черт, и в ту ночь, когда мы встретились, ты сказала мне идти в задницу, — он не обращает внимания на то, как Кара выкрикивает его имя. — Ты также добрая и мягкая, чувствительная и милая, лучшая тетя и учительница, по которой я бы просто тащился, будь я школьником. Ты не просто моя девушка, ты моя самая большая группа поддержки и мой лучший друг.

Он берет мое лицо в свои руки, большими пальцами вытирая слезы, стекающие по щекам. Я даже не знаю, откуда они взялись.

— Почему ты плачешь, малышка Олли? Я еще даже не добрался до самого лучшего.

— Я не знаю, что происходит, но ты назвал меня своим лучшим другом и своей девушкой, — всхлипываю я, прижимаясь к его груди и хватаясь за ослабленный воротник его рубашки.

Его мягкая усмешка согревает мои губы, когда он тянет мой подбородок вверх, чтобы поцеловать меня. Картер делает шаг назад, опускает руку в карман, достает маленькую бархатную коробочку и опускается на одно колено.

— Я надеюсь назвать тебя как-нибудь иначе, когда закончу то, что сейчас делаю.