Дракон и Король Подземья

Глава 33

Священник шел в окружении четырех солдат, низко опустив голову и бормоча что-то себе под нос. У помоста он в нерешительности остановился, его подтолкнули, он занес на помост ногу, его подтолкнули снова, и, зацепив другой ногой за край возвышения, священник упал во весь рост, ткнувшись головой в сутану епископа. Приподняв голову, священник ошалело уставился на золотой крест, опустил глаза и вытаращился на кольцо с аметистом. С остекленевшим, помутившимся взглядом, неотвратимо прикованным к кольцу, он стал на четвереньки, затем изловчился, поднялся на колено и потянулся к руке епископа.

Ричард де Бисби машинально протянул ему руку. Священник благоговейно поцеловал кольцо и поднялся на ноги.

— Милорд епископ... — прошептал он.

— Кто ты? — рявкнул де Бисби. — Откуда взялся? Кто твой епископ?

По телу священника прошла медленная судорога.

— Епископ Лондона, милорд, — пробормотал он, опустив глаза.

— Чтобы отправлять службу в моей епархии, ты должен был заручиться письмом своего епископа. Где оно?

— Видишь ли, милорд... — промямлил священник.

— У тебя нет письма? — Епископ придал своему голосу предельную строгость.

— Нет, милорд.

— Выходит, ты явился сюда, поправ канон церкви? — пробасил епископ, блеснув глазами на согнувшегося священника. — Возвращайся в Лондон! А я налагаю на тебя епитимью. Иди обратно пешком. Если у тебя есть конь, веди его на поводу. Если у тебя завалялись деньги, не трать их. Добывай себе пропитание сам. Не стучись ни в чей дом. Ночуй под открытым небом. Ты понял меня?

— Да, милорд, — простонал священник.

— Тогда чего ты ждешь? — В голосе епископа прозвучали не вполне христианские нотки угрозы и нетерпения.

Священник встал на одно колено, поднялся и медленно побрел к двери во двор.

Джим провожал глазами священника, когда громкий возглас заставил подпрыгнуть его на стуле.

— Ты! — возглас принадлежал Каролинусу. Он смотрел на Секоха. — Откуда ты взялся? Из клиффсайдских пещер?

— Да, маг, — пробормотал дракон, кивнув головой. — Я не тороплюсь...

— В клиффсайдские пещеры! — перебил его Каролинус.

Секох исчез, словно его и не было.

— А что касается вас... — Маг перевел взгляд на слуг и солдат Джима. Закончить фразу он не успел: толпа, тревожно гудя, устремилась к выходу.

— И вас... — Каролинус нашел новое продолжение своей мысли, повернувшись в другую сторону и обведя испепеляющим взглядом королевских солдат. На тех было жалко смотреть: они сбились в кучу и, не смея дохнуть, глядели на мага мутными, остановившимися глазами, словно ожидая, что тот отправит их прямиком в ад.

— ...То вам больше здесь делать нечего, — заключил Каролинус и подал магическую команду:

— Убирайтесь во двор вместе с рыцарем!

Сэр Саймон и его солдаты исчезли.

Зал, только что битком набитый людьми, теперь казался пустым.

Внезапно на помосте появилась Кинетете.

— Что ты здесь делаешь, Каролинус? — спросила она сердито. — Твое место в постели.

— Не твое дело, — еле слышно ответил маг. На его бледном лице не осталось никаких следов возбуждения, оно сменилось выражением тихой меланхолии.

— Как это не мое дело? — возмутилась Кинетете. — А ну-ка вспомни: на Совете магов ты ни с кем не считался, наплел с три короба, заверил всех, что справишься со всеми делами сам, а на поверку чуть не отправился на тот свет. А теперь вздумал фордыбачиться. Такое поведение непростительно даже магу ранга А.

Каролинус устало махнул рукой, застонал и закрыл глаза...

Внезапно Джим очутился в комнате, похожей на пустое яйцо. Окон в помещении не было, а вся обстановка состояла из мягкого кресла с подушечкой для головы. В кресле дремал Каролинус. Рядом с ним стояла Кинетете. Она смущенно посмотрела на мага и мягко произнесла:

— Извини, Каролинус, что я отчитала тебя на людях.

Маг открыл глаза.

— Кин, — прошептал он, — дай мне силы.

— Все, что тебе требуется, это постель, — ответила Кинетете. — Если я помогу тебе, ты потом станешь корить себя за минутную слабость, а меня будешь ругать.

Маг молчал. Кинетете испытующе посмотрела на него и, нахмурившись, проворчала:

— Ладно, я придам тебе силы.

Каролинус ожил прямо на глазах. Его щеки порозовели, глаза ярко вспыхнули. Казалось, он помолодел на несколько лет.

— Спасибо, Кин, — сказал Каролинус. — Я хотел ненадолго приободриться. Мне надо поговорить с Джимом. Для этого всей силы, что ты вдохнула в меня, мне не понадобится. Остаток возьмешь обратно.

— О чем ты хочешь поговорить со мной, Каролинус? — спросил Джим.

— О том, что дальше тебе придется действовать на свой страх и риск. Я устал, мне надо прийти в себя, а ты полон сил. Я знаю, ты потратил всю свою магическую энергию. Можешь пользоваться моей. Расчетное Управление поставлено об этом в известность. Пользуйся моим счетом как своим собственным, но только помни: моя энергия несравнимо мощнее той, которой ты привык оперировать. Твоя задача — пресечь коварные замыслы Камберленда. Если ты не помешаешь ему, он натворит кучу бед.

— Я думал, раз ты появился у меня с Камберлендом, ты сумел обуздать его, — сказал Джим.

— Отчасти, Джеймс, лишь отчасти. Граф пообещал не препятствовать твоему освобождению. Однако не думаю, что он отказался от своих черных замыслов. Ты должен остановить Камберленда.

— Каким образом? — растерянно спросил Джим.

— Это твое дело!

— Может быть, мне превратить его в жука? — улыбнулся Джим. — Последовать твоему примеру?

— Я никогда никого не превращал в жука! — возмутился маг.

— Разве ты не стращаешь всякого, кто чуть тебе не понравился, что превратишь его в насекомое? — возразил Джим. — Потом, я помню, как однажды ты превратил в жука Рррнлфа, морского дьявола.

— Бог с тобой, Джеймс! С какой стати мне глумиться над морским дьяволом? Я просто-напросто заставил поверить Рррнлфа и всех болтавшихся возле меня зевак, что превратил его в насекомое. Ничего больше.

— Как тебе удалось сделать это? — спросил Джим.

— Я сказал, а ты слышал, — ответил маг.

— Джеймс Монтгомери Эккерт, — подала голос Кинетете, — не задавай Каролинусу лишних вопросов. Думай сам!

Джим метнул на нее удивленный взгляд. Он готов был поклясться, что никому здесь, в четырнадцатом веке, не называл своего второго имени.

— Откуда тебе известно, Кинетете... — спросил было Джим, но вовремя спохватился и смущенно проговорил:

— Извини, я опять не подумал.

— Научись разумно спрашивать, Джеймс, и внимательно слушать, — изрек Каролинус. — Шевели мозгами. Они скоро тебе пригодятся. Перед тобою непростая задача: остановить Камберленда. Кстати, Кинетете, нам с Джеймсом пора возвращаться в зал. Ты перенесешь нас туда?

— Перенесу. Только сначала заберу остаток силы, которой наделила тебя. Приходи в себя сам, естественным путем, за счет сил, скрытых в твоем собственном организме. А в зал я вернусь вместе с вами. Не беспокойся, меня никто не увидит.

— Одну минуту, Кинетете, — вмешался Джим. — У меня есть вопрос. По-моему, он не окажется неуместным. Скажи, Каролинус, как тебе удалось узнать, что в замке орудует сэр Саймон со своими солдатами.

— Ты забыл, Джеймс, что я маг ранга ААА+. Королевские солдаты во главе с сэром Саймоном подошли к замку ночью. Отряду открыл ворота священник, который прикинулся тем духовным лицом, за которым ты посылал, собираясь избавиться от таинственных стуков. Сэр Саймон обхитрил тебя и твоих людей, но ему не по силам обмануть мага ранга ААА+.

— А тебе, еле живому, надо было обязательно вылезти из постели, — холодно сказала Кинетете. — Решил, что Джеймса больше выручить некому. Ладно. Возвращаемся в Большой зал.

В зале все было по-прежнему. Никто не сдвинулся с места, не переменил позы. Анджела все еще разминала запястье. Джим улыбнулся жене. Энджи улыбнулась мужу.

Джим воспрял духом. Ненадолго. Поручение Каролинуса не давало ему покоя. Как остановить Камберленда? Джим застыл в глубоком раздумье. Самые разнообразные мысли одна за другой проносились в его мозгу и исчезали, прежде чем он успевал воспользоваться хотя бы одной из них. Джим замотал головой, постарался сосредоточиться — время не ждет! Вскоре он почувствовал, что ум его проясняется. Конечно, прежде всего не мешает понять, что из себя представляет его противник. А это яснее ясного. В двадцатом веке таких людей, как Камберленд, называли «политиками». Политики существовали во все времена, но если в двадцатом веке они боролись за голоса избирателей, за свой авторитет в глазах общества, то в средневековье — за собственное благополучие, за привилегии, за место у подножия трона, а то и за сам трон. Политикам средневековья приходилось несладко. У каждого было полно опасных соперников. Как сокрушить их, повергнуть в прах — вот над чем неустанно размышлял всякий политик. Для достижения такой важной цели хороши были любые средства: клевета, обвинение в государственной измене, расправа из-за угла. Королевский двор кишел политиками и их клевретами. Пожалуй, лишь один Джон Чендос не попадал в их число. Его можно было смело назвать государственным деятелем. Он заботился о благоденствии всей страны и заслужил репутацию честного человека. А разве политики не дорожат своей репутацией? Еще как! Дорожит ею и Камберленд.

А его репутация не из числа безупречных. Раскрыть игру Камберленда, прижать его к стене, разоблачить — вот путь, которым можно решить задачу! Разоблачение погубит репутацию графа. Надо действовать! Только как? Магией не воспользуешься.

Великая наука, как ее называл Каролинус, служит делу защиты, а не агрессии. Маг не превращал Рррнлфа в жука. Ба! Зато он сумел одурачить морского дьявола. Почему не повторить опыт мага?

Джим повернулся лицом к Камберленду. Граф держал в руке кубок.

— Надеюсь, милорд, — сказал Джим, — вино пришлось тебе по вкусу.

Камберленд пробурчал в ответ что-то невразумительное.

Джим сделал новую попытку завязать разговор:

— Благодарю тебя, милорд, что ты освободил меня и других пленников.

Камберленд опасливо посмотрел на Каролинуса и, уверившись, что маг спит в своем кресле, перевел взгляд на Джима.

— Я и пальцем не шевельнул, чтобы освободить тебя. А своей свободе ты рано радуешься. Найдется и на тебя управа, сэр Рыцарь-Дракон, или как там тебя зовут, будь ты проклят.

— Я — барон сэр Джеймс Эккерт, — сказал Джим. — Меня и моих друзей арестовали явно по недоразумению. Может быть, нам стоит поговорить?

— С тобой поговорят в другом месте, и с пристрастием, — разъяренно ответил граф.

— Сэр Джеймс, — подал голос епископ, — сдается мне, что у милорда слабое зрение, раз он не замечает за столом князя церкви. — Епископ вперился в Камберленда и возгласил:

— Стыдись, милорд, ты изрыгаешь проклятия и угрожаешь своему ближнему.

Камберленд гневно сверкнул глазами, затем внезапно принял смиренный вид и поднялся на ноги.

— Прошу прощения, милорд епископ, — проговорил он. — У меня слишком много забот. Голова забита государственными делами, за своей речью я слежу не всегда. Может быть, ты благословишь меня?

— Конечно, сын мой.

Камберленд подошел к епископу и опустился перед ним на одно колено. Епископ протянул ему руку. Граф поцеловал кольцо и попытался встать. Не тут-то было! Епископ перехватил руку графа и, не давая Камберленду подняться на ноги, задрал голову к потолку.

— О, Всевышний, — вострубил он на весь зал, — даруй благословение этому грешнику, как бы ни были тяжки грехи его. Гласом моим взываю к Тебе, путеводи этого грешника к правде Твоей, научи его, как очистить душу свою, и напомни ему о судьбе рыцаря, что в бессильной злобе простер руку и призвал дьявола расправиться с невинным врагом своим, и как рыцарь тот после злодейства своего был поражен молнией. Господи, направь этого грешника на истину Твою и вызови в памяти его, что рыцарь тот даже в гробу успокоения не нашел и что рука его, дьявола призывавшая, торчком стояла и так напружилась, что всем рыцарям королевства не удалось умиротворить ее.

Епископ отпустил руку графа. Камберленд встал, лицо его было бледным.

— Я не общался с дьяволом, — проговорил он одеревеневшим языком. — Признаюсь, я имел дело со стуканцами, но они вовсе не дьяволы. Стуканцы живут под землей, они не опаснее троллей.

— Зачем ты упоминаешь о богомерзких созданиях? — сурово спросил епископ. — Если мое благословение наставило тебя на путь истины и ты вспомнил о грехах своих, ступай к своему духовнику и исповедуйся, а мне с тобой говорить не о чем.

— Зато ты можешь поговорить со мной, милорд, — сказал Джим.

— С тобой? — взревел Камберленд. — На кой черт мне с тобой разговаривать?

— Даже всесильному лорду иногда бывает полезно поговорить с простым рыцарем и бароном, — ответил Джим. — Может быть, ты выслушаешь меня?

Камберленд бросил косой взгляд на епископа, содрогнулся и произнес:

— Я слушаю тебя, говори.

— Ты привык жить, милорд, под безоблачным небом, изо дня в день ты согреваешься благодатными солнечными лучами, но может наступить время, когда на солнце набегут тучи и ты очутишься во мраке и холоде.

— Какой мрак? Какой холод? Какие тучи? Что ты говоришь, разорви тебя дьявол? — прорычал граф.

Джим поднял руку, призывая к вниманию. Он понял, что был не прав. Следовало ожидать, что граф не поймет его. И не потому, что не был умен. В средневековье люди изъяснялись между собой простыми и доходчивыми словами, не используя в речи иносказательных выражений.

— Я имел в виду, милорд, — сказал Джим, опуская руку, — что если о тебе пойдут неблаговидные слухи, твоему благоденствию может прийти конец.

— Какие слухи, черт побери?

— Слухи о твоей причастности к колдовству.

— Ах это... — Граф небрежно махнул рукой. — Ходит слух о том, что колдовством занимается леди Агата. Чушь! Я уже говорил об этом.

— Не забывай, милорд: леди Агата была представлена ко двору тобой. Мне сдается, ты приблизил ее к себе преднамеренно: ты и сам занимаешься колдовством.

Губы графа, которые при его последних словах стали складываться в беспечную улыбку, неожиданно онемели, а затем и вовсе сомкнулись. Камберленд вперил взгляд в Джима.