Два шага на небеса

Глава 14

Я получал едва ли не спортивное удовольствие, видя перед собой сильного противника, причем весьма привлекательной наружности. Душа моя ликовала. Вокруг нас струился поток прохожих, и мне казалось, что я медленно иду сквозь строй восторженной толпы.

– Пойдем, – сказал я и потянул ее за руку.

– Никуда я не пойду, – ответила девушка и впилась мне в запястье острыми ногтями.

– А если я поведу тебя силой? – спросил я, выясняя ее намерения.

– Я закричу.

– Не закричишь, – уверенно спрогнозировал я. – Тебе совсем не хочется привлекать к себе внимание.

– Отпусти руку, а то получишь по роже! – пригрозила «следовательша».

– А ты не убежишь?

В ответ она презрительно усмехнулась. Я отпустил ее руку, и мы медленно пошли по тротуару.

– Ты интересовалась моим разговором со спасателем, – сказал я, глядя на профиль девушки, ее маловыразительные, почти прозрачные ресницы и бледные губы. – Могу подробно пересказать.

– Спасибо, уже не надо.

– Мне тоже так кажется, – ответил я.

Мы приближались к моей машине, припаркованной у турагентства. Я искоса наблюдал за выражением лица девушки. Она неплохо владела собой и ничем не выдавала беспокойства. «Ты думаешь, что я ничего не знаю», – мысленно сказал я и пустил в игру свои козыри.

– Здесь вчера крутился молодой человек, который опрашивал клиентов «Олимпия тревел», – сказал я. – Анкету с домашним адресом нужного человека он опустил в урну – вот, взгляни на угол дома, – затем эту анкету вытащил из урны мальчик на роликовых коньках…

– Мне это неинтересно, – перебила меня «следовательша».

– Правда? – скептически произнес я.

– Слушай, Вацура, чего ты добиваешься? – спросила она, резко остановившись и в упор взглянув на меня. – Смешно, понимаешь? Смеш-но!

– Не думаю, что это смешно, – ответил я и подумал: «Она знает мою фамилию». Конечно, я не разведчик-нелегал, но все равно неприятно было чувствовать ее осведомленность. Наверняка спасатель проболтался. Или продал ей мою визитку.

Мы стояли у большого тонированного окна. Наше отражение напоминало кадры на экране телевизора.

– Что дальше? – вызывающе спросила она.

– Сейчас мы с тобой прокатимся к моим друзьям, – ответил я и добавил: – В пункт проката водных мотоциклов.

Я был уверен, что эти слова сломят ее самоуверенность, но «следовательша» даже бровью не повела.

– Никуда я с тобой не поеду, – ответила она.

– Можешь не сомневаться, что я повезу тебя силой, – заверил я.

Девушка взглянула на меня с любопытством, как учитель на одаренного ученика.

– Я думала, что ты, в худшем случае, станешь предлагать мне деньги, – произнесла она. – Оказывается, ты просто наглец.

– Деньги? – поморщился я. – Какие деньги?

– А вот какие! – ответила она и вдруг, к моему величайшему изумлению, подняла с газона декоративный булыжник, которыми были обложены стволы малолетних фисташек, и метнула его в тонированное окно. Раскрыв рот, я смотрел, как с ужасным грохотом и звоном огромное стекло дробится на остроугольные куски, и они гильотиной падают вниз, и взгляду открываются офисные столы, компьютеры и шокированный персонал турагентства.

– Привет, ребята! – радостно воскликнула «следовательша», размахивая руками, чем значительно продлила состояние оцепенения у персонала, затем повернулась ко мне и озорным тоном воскликнула: – А вот теперь поехали!

В последний раз я поступил подобным образом, кажется, во втором или третьем классе, когда выбил мячом чье-то окно. Схватив хулиганку за руку, я кинулся к машине. Впрочем, «следовательша» в моей помощи не нуждалась и сама достаточно быстро добежала до «Крайслера». Я раскрыл дверь, втолкнул ее в салон и прыгнул за руль. Десятки глаз безмолвно и безропотно, словно мы только что ограбили турагентство, наблюдали за нашим бегством.

Я развернулся по битому стеклу и погнал в сторону улицы Дражинского, игнорируя все правила дорожного движения.

– Зачем ты это сделала? – спросил я, вылетая на полосу встречного движения и отчаянно мигая фарами.

Девушка взглянула на меня. Ее бесноватое лицо сияло от охватившего ее азарта; губы едва сдерживали нахлынувший поток эмоций игрового экстаза, словно она пошла ва-банк, выставив на «зеро» все свое состояние, и неожиданно для самой себя выиграла. Ничего не ответив, она вытянула губы в мою сторону и поцеловала воздух. Оставила не меньше десятка свидетелей, понял я. Боится, что я сделаю с ней что-нибудь плохое. А что я могу сделать, кроме как отвезти в милицию? Может быть, она пытается затащить меня в яму, в которую падает, и считает, что теперь я соучастник. Глупо, глупо…

Мне даже стало жалко «следовательшу». Она все еще продолжала сопротивляться, придумывала всякие ухищрения, надеясь выйти из тупика, в котором уже находилась. Ее самоуверенность держалась на женской недальновидности и была скорее плодом обостренного самолюбия и привычки к власти над мужчинами, чем истинной неуязвимостью. Я не сомневался, что она будет хорошо владеть собой, когда я приведу ее на пункт проката; возможно, будет так же усмехаться и снисходительно смотреть на меня в тот момент, когда парни узнают ее и подтвердят, что вчера, во второй половине дня, она пользовалась водным мотоциклом; я мог заключить пари, что «следовательша» будет сохранять достоинство при встрече со спасателем; мне казалось, я уже раскусил ее и способен предсказать ее поведение.

Словно читая мои мысли, девушка опустила солнцезащитную панель перед собой, посмотрела в зеркальце, послюнявила кончик пальца, пригладила брови и будничным голосом сказала:

– Ничего у тебя не выйдет.

– Почему? – удивился я. – По-моему, уже все вышло.

– Ты так считаешь? Ну-ну, посмотрим. Чем больше ты дергаешься, тем сильнее вредишь себе.

Я не совсем понял, что она имела в виду, но уточнять не стал. Пусть тешит себя иллюзиями, пусть делает вид, что спокойна, что у нее безупречное алиби, за которым она как за каменной стеной. Я вовсе не был намерен ломать ее гордыню. Мне ровным счетом было наплевать на все ее позы. Пусть гримасничает перед зеркалом сколько ее душе угодно – ее внутренний мир мне был интересен ровно настолько, насколько могли заинтересовать переживания червяка, которого насаживают на крючок. Я выполнил последний долг перед своим несчастным другом, сделал то, что не сделала и не могла сделать милиция.

Я остановился перед чугунной оградой, хранившей в своем кольце некогда роскошный парк санатория. Вышел из машины, обошел ее, открыл противоположную дверь и подал «следовательше» руку.

– Обойдусь без твоей помощи, – сказала она нарочито презрительным тоном и выставила наружу ножки, покрытые ровным кремовым загаром.

Мы спускались к морю. Девушка шла демонстративно медленно, подчеркивая свою независимость, часто останавливалась, приглаживала платиновые волосы, рассматривала горбатые клумбы со щетиной цветов или же вообще без всякой причины замирала посреди аллеи, пытаясь, наверное, разозлить меня. Я не подгонял ее, предоставляя возможность проявить свой характер, и думал о том, что автор письма подняла тревогу не напрасно – от «следовательши» можно было ожидать чего угодно, а шантаж и мошенничество, о которых упоминала в письме А., на мой взгляд, были самым безобидным проявлением жестокой и сильной натуры. Нефедов, к несчастью, этого не предвидел. Его голова была занята личностью автора письма, а не личностью и возможностями преступника, и эта ошибка его погубила.

– Сюда, пожалуйста! – сказал я, остановившись у калитки, над которой висела вывеска «Прокат плавсредств». «Следовательша» не сразу остановилась. Но когда она обернулась, я успел заметить в ее глазах настороженность. Стоя вполоборота ко мне, она посмотрела на табличку, затем на узкий пляж, заставленный катамаранами, лодками и водными мотоциклами, которые покачивались на волнах у берега, и тут к ней пришло какое-то озарение.

– Ах вот оно что! – с пониманием произнесла она и, прищурившись, взглянула на меня. – И тебе их не жалко?

– Кого их? – не понял я.

Усмешка сошла с губ «следовательши». Она решительным шагом направилась к калитке, на мгновение остановилась рядом со мной и сказала:

– С тобой скучно разговаривать. Мы давно все поняли, но ты продолжаешь прикидываться кретином.

Я в ответ лишь пожал плечами и развел руками. Девушка перешагнула через порожек и, шурша галькой, пошла к берегу. Парень в длинных, до колен, трусах кинулся нам наперерез.

– Добрый день! – громко сказал он. – На чем желаете прокатиться?

«Следовательша» остановилась и повела рукой в мою сторону, мол, музыку заказывает этот остолоп, который плетется за мной. Парень повернулся ко мне:

– Катамаранчик? Лодочку? Есть акваланги на заказ. Дешевле, чем в Ялте.

«Следовательша» села в тень под пляжный грибок, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки, с любопытством глядя на меня. Вот это нервы! – не без зависти отметил я.

– Скажи, пожалуйста, – обратилcя я к парню, – ты работал вчера во второй половине дня?

– Да, – настороженно ответил он. – А что?

– Смог бы узнать своих клиентов, которые брали напрокат мотоцикл?

Парень, чувствуя, что в моем вопросе спрятан какой-то подвох, ушел от ответа:

– А что случилось?

Я мельком взглянул на «следовательшу». Она все так же сидела под грибком, с нескрываемым удовольствием слушала наш разговор и надувала из жвачки розовые пузыри.

– Понимаешь, – доверительным тоном сказал я, подойдя к парню вплотную и теребя высушенную клешню краба, которая болталась у него на шее, – моя подруга где-то хорошо погуляла вчера и принесла полную сумочку денег. А я же помню, сколько у нее было перед уходом! Она утверждает, что на пункте проката ей неправильно дали сдачу: пятидесятками, как пятерками, всего на триста гривен. Всякое случается, я не спорю. И все же надо проверить. Ты крупной недостачи вчера не заметил?

«Очную ставку» я, конечно, проводил некорректно, давая парню огромный стимул признать в моей пленнице свою клиентку и востребовать «неправильную» сдачу назад. У меня даже мысли не было, что он может сказать что-то иное. Но случилось необъяснимое. Парень, повернувшись лицом к девушке, внимательно посмотрел на ее улыбающееся лицо, затем скользнул взглядом по ногам и отрицательно покачал головой.

– Н-н-нет, – произнес он с сожалением, испытывая огромное желание узнать девушку. – Не припомню я ее. И с деньгами у нас все было нормально.

Мне показалось, что у меня от расчески намагнитились волосы и начали вставать дыбом.

– Черт с ними, с деньгами! – нервничая, произнес я. – Но неужели ты не узнаешь эту девушку?

Парень скосил глаза и опять отрицательно покачал головой.

– Нет, не было ее.

Розовый пузырь с сухим щелчком лопнул и пластырем залепил «следовательше» вытянутые в усмешке губы. Весь мой красивый и ладно сколоченный сценарий рассыпался на глазах. Не припомню, когда я еще попадал в более глупое положение.

– Может быть, ты боишься сказать правду? – с отчаянием спросил я.

– Да ничего я не боюсь! – вспылил парень. – Если б приходила к нам, я бы так и сказал. Но ее вчера не было. И вообще женщины мотоциклы не брали. Они больше на банане, а за руль не садятся.

Мне стыдно было поднять глаза и посмотреть на «следовательшу». Идиот! – мысленно ругал я себя. Самоуверенный болван! Потому-то она и была спокойна, что знала: на этом пункте проката ее никто не видел. Ни на этом, ни на каком-либо другом. Потому что на Нефедова наехала не она. И все-таки за ней что-то есть! Внезапный, неконтролируемый порыв, когда она кинулась от меня сломя голову, выдал ее.

– Хорошо, – произнес я. – Спасибо. Больше ничего не надо.

Это ужасно – начинать работу с нуля, когда, казалось бы, остается последний штрих и пора готовить красную ленту и ножницы для церемонии открытия. Я шел и чувствовал спиной насмешливый взгляд «следовательши». А у нее, оказывается, есть веские основания для оптимизма, думал я, а эта подавляющая все вокруг самоуверенность держится на надежной опоре.

Я подошел к машине и обернулся только тогда, когда открыл дверь. «Следовательша» шла за мной, причем достаточно быстро, что могло говорить о ее желании догнать меня. Когда она приблизилась, мне очень захотелось сделать какое-нибудь пустое заявление вроде: «Все равно я выведу тебя на чистую воду» или «Рано радуешься», но она меня опередила.

– Думал, что все так просто? – сказала она. – Раз, два и ведро помоев на голову? Хочешь добрый совет?

– Если сможешь дать добрый, – согласился я.

– Не дергайся. Все равно ничего не добьешься.

Однако симптомы чрезмерного самомнения налицо! Я не сдержался, подошел к ней вплотную, пригнул голову, чтобы она видела мои глаза перед собой, и выразительно сказал:

– Вполне может быть. Охотно верю, что мне не удастся добиться того, что ты имеешь в виду. Но убить тебя я смогу наверняка. Хоть и без удовольствия, с отвращением, но этим поступком я буду гордиться всю оставшуюся жизнь.

Я увидел на ее лице то, что хотел. Она уже не усмехалась. Веки дрогнули, в глазах затаился страх.

– Что ж, – произнесла она. – Попробуй. Только не надорвись.

Мне не хотелось поворачиваться к ней спиной. Я думал, что «следовательша» после своей откровенной угрозы первой повернется и уйдет, но она продолжала стоять как соляной столб и смотреть мне в глаза.

Странно: мне нечего было ей сказать. Интуиция не просто подсказывала, она своим воплем заткнула рты здравому разуму, логике и фантазии, убеждая меня в том, что я стою перед убийцей Нефедова. Но меня охватило какое-то странное оцепенение. Глядя в милое личико девушки, я поймал себя на идиотской мысли, что хочу ее поцеловать.

Потом я сел в машину и куда-то поехал, сочиняя в уме письмо следующего содержания: «Прокурору Крыма. Заявление. Я располагаю рядом фактов, связанных с гибелью тринадцатого июля на пляже гостиницы «Массандра» аквалангиста Нефедова В. В., и они вынуждают совершенно однозначно квалифицировать происшествие как хорошо спланированное убийство. Готов немедленно предоставить все имеющиеся у меня доказательства лично Вам или следователю, которому Вы поручите вести это не терпящее отлагательств дело…»