Два шага на небеса

Глава 31

Обсуждение моего самочувствия постепенно сошло на нет. Разговор за столом угас. В кают-компанию вошел капитан.

– Что-то давно его не было, – вполголоса произнесла Дамира, по глазам присутствующих догадавшись о том, кто появился за ее спиной.

– Господа, – заявил капитан, – в связи с ночным происшествием я вынужден объявить на яхте чрезвычайное положение.

На мгновение за столом воцарилась тишина. Звякнула вилка в руке Мизина. Он разжал челюсти, но губы его оставались сомкнуты, отчего лицо удлинилось, а щеки ввалились еще больше.

– Хорошо, что не военное положение, – пробормотала Дамира.

Генерал ковырялся в зубах тонкой деревянной палочкой. Его лицо ничего не выражало, словно капитан объявил прогноз погоды. Стелла, улыбаясь краем рта, взглянула на меня и подмигнула. Доктор замер, глядя, как советовал Мизин, в одну точку. Алина рассматривала отпечаток кофейной гущи на стенках чашки, ее лицо наполовину было закрыто белой челкой.

Капитан, нервно играя связкой ключей на медном кулоне в виде корабельного штурвала, выжидал. Он полагал, что продолжительная пауза исключит двусмысленность его первой фразы.

– В связи с этим прошу всех до обеда находиться в своих каютах и не покидать их. К сожалению, я не могу поручить проведение дознания господину Нефедову, потому как он единственный пассажир, который имел минувшей ночью доступ к запасным ключам.

Снова пауза. Если бы все взгляды, направленные в меня, обратить в аплодисменты, кают-компания задрожала бы от грохота рукоплесканий.

– Надеюсь, что никто из вас не станет возражать, – продолжал капитан официальным тоном, – что я поручил провести дознание генералу, человеку, которому нет оснований не доверять.

Госпожа Дамира скорчила гримасу недоумения. Доктор побледнел, казалось, что он превратился в ледяную скульптуру и сейчас начнет звенеть. Мизин, снова жуя, одобрительно кивнул головой и прицелился в солонку, в которой еще оставалось немного соли. Стелла, выразительно артикулируя, что-то беззвучно говорила мне, но я не умел читать по ее слишком большим губам. Алина улыбалась, рассматривая нарисованный на салфетке цветок.

– Это вынужденная мера, направленная на сохранение вашей же безопасности, – завершил капитан. – Прошу отнестись к ней с пониманием.

Врач вскинул голову. Кроме меня, на Виктора никто не смотрел, тем не менее внимание всего стола было сосредоточено именно на нем. Все ждали реакции доктора.

– Капитан, – медленно произнес Виктор, по своему обыкновению не поворачиваясь к собеседнику лицом, – вы отдаете…

– А что касается вас, господин Челеш, – неожиданно жестко перебил его капитан и хлестнул себя по ладони цепочкой, на которую были нанизаны ключи, – то хочу предупредить: если вы откажетесь выполнить мое требование, нам с генералом придется посадить вас под временный арест в трюм.

– Замечательно! – воскликнула госпожа Дамира. – Дальше некуда!

Виктор, багровея, нашел в себе силы усмехнуться:

– В трюм? А разве он уже не занят?

Ничего не ответив, капитан вышел. Я смотрел на перекошенные лица. Мизин продолжал стоять с открытым от удивления ртом и с шуршанием чесал бритый затылок. Стелла крутила головой, глядя то на генерала, то на меня, и в ее глазах блестел азарт подростка, когда он видит на улицах города танки и вооруженных солдат. Алина откинулась на спинку стула и, скрестив на груди руки, спросила:

– Генерал, позвольте узнать: а о чем вы будете спрашивать?

– Да! – присоединилась Дамира. – Очень интересно, о чем вы будете нас допрашивать.

– Друзья, – примирительно сказал генерал. Мне показалось, что без капитана среди нас он чувствовал себя не в своей тарелке. – Друзья мои! Ничего страшного не произошло! Я зайду к каждому и задам всего несколько простых вопросов… Не надо паники, прошу вас! Не надо так бурно реагировать!

– А какие вопросы? – с томным придыханием произнесла Стелла и, посмотрев на генерала, прикрыла глаза. – Касающиеся личной жизни или как?

– Голая хронология, – нехотя объяснил генерал. – Где был, что делал с такого-то по такое-то время.

– Голая? – ахнула Стелла. – Тогда, пожалуй, я буду первая.

– Вообще-то, – извиваясь червем под каблуком, изрек Мизин, – уж коль Валерка брал ключи… В общем, я так думаю, что надо с ним поговорить, и все на этом. Мы-то при чем, да, народ?

Стелла кривлялась с наслаждением.

– Генерал, – прошептала она, и ее грудь колыхалась от частого дыхания, – а если я с такого-то времени была с мужчиной?.. И по такое-то тоже?..

– Тихо! – громко приказал генерал и хлопнул ладонью по столу. – Завтра мы уже будем на Кипре! Все будет о'кей! Только не надо нервничать. Не надо ничего предпринимать! Слушать меня!

– Нет, – спокойно возразил Виктор. Он сидел неподвижно, выпрямив спину. Руки его были опущены под стол. Глаза закрыты. – Слова капитана я воспринимаю как оскорбление и угрозу. И вы, генерал, не смеете командовать мной. Вы оба поплатитесь, я вам обещаю.

Генерал с шумом отодвинулся от стола, встал так, что зазвенела посуда, и быстро подошел к врачу со спины.

– Послушайте! – громко зашипел он, склонившись над головой Виктора. – Вам это надо? Я не могу понять, зачем вам это надо? Живите спокойно! Делайте, что вам говорят, – никто не собирается унижать ваше достоинство…

– Виктор, мальчик мой, что ж это такое? Что ж это такое? – вмешалась Дамира, но никто не понял, чью сторону она заняла.

– Нет, братва, это мы напрасно, – решил Мизин.

– Что – это? – уточнила сидящая рядом с ним Стелла.

В ответ Мизин сокрушенно покачал головой, взмахнул рукой и обронил:

– Аб ово![6]

– Вам, генерал, даны большие полномочия, – с легкой усмешкой, по-прежнему не раскрывая глаз, произнес Виктор. – Так действуйте! Действуйте!

Никто не заметил, как генерал сел на стул Стеллы, а девушка, впавшая в экстаз от наглости генерала, встала у края стола.

– Вы же умный человек, Виктор, – бормотал генерал, почти положив свою тяжелую голову на стол, чтобы заглянуть под прикрытые веки врача. – Ничего вы не добьетесь! Вымотаете нервы, испортите отдых, а капитан все равно будет стоять на своем. Потому что закон на его стороне. Он подчиняется морскому международному праву и обязан в нестандартных ситуациях делать все необходимое, чтобы обеспечить безопасность пассажиров.

– Генерал, – сказала Алина с подчеркнутым послушанием, поднимаясь со стула, – вы позволите удалиться в свою каюту?

– Удаляйтесь! – отмахнулся генерал.

– А мне позволите сесть на свой стул, который вы изволили занять? – поддержала игру Стелла.

– Подождите! – рявкнул генерал, снова опуская голову и выгибая шею, чтобы увидеть лицо Виктора. Он уже терял самообладание. – Виктор, еще раз призываю вас проявить благоразумие! Я не хочу, чтобы вы потом горько жалели! Идите в свою каюту!

– Я повторяю в последний раз, – так же тихо и невозмутимо ответил врач. – Я буду находиться там, где мне вздумается.

Меня удивило поведение госпожи Дамиры. Нельзя сказать, что она сохраняла спокойствие и была безразлична к тому, как ее сын выяснял отношения с генералом. Она была не в себе; ее руки не могли найти себе места, совершенно бессмысленные глаза шарили по столу, будто женщина потеряла среди тарелок и чашек нечто очень ценное и никак не могла найти. Тем не менее она даже не пыталась вмешаться в разговор, который с каждым мгновением становился все более нервным и напряженным, рискуя если не перерасти в драку, то закончиться серьезной размолвкой.

– Бог свидетель, – произнес генерал, вставая на ноги. – Я сделал все, что мог. Как хотите, – добавил он, подойдя к двери и обернувшись. – Продолжайте упрямиться! Потом увидите, чем это закончится.

– И вы хотите сказать, – произнесла Стелла, как только генерал вышел, – что это ни с чем не сравнимое удовольствие стоит всего тысячу двести долларов?

– Тысячу четыреста, – поправила Дамира, и ее лицо наконец приобрело осмысленное выражение.

– Для молодого и перспективного врача это не столь много, – легкомысленно предположила Стелла. – Правда, Виктор?

– Сынок, тебе надо успокоиться, – вдруг засуетилась Дамира. – Идем отсюда!

– Как вы мне все надоели! – с внезапной злостью произнес Виктор и грубо дернул рукой, словно прикосновение матери к его плечу было равносильно удару электрическим током. Бокал с томатным соком, стоящий перед ним, опрокинулся, и по белой скатерти живо расползлось красное пятно.

– Ваууу! – взвыл Мизин. – Не переводите продукты!

Все начали подниматься из-за стола. Среди нас засуетилась Лора, несколько раз как бы случайно задев меня то ли плечом, то ли грудью. Вытирая выпачканную в соке ладонь платком, из кают-компании первым выскочил врач. Госпожа Дамира плыла за ним, намного уступая в скорости, и пыталась прикурить на ходу, но дверная створка, вернувшись после Виктора, как огромное опахало, задула пламя зажигалки. Я следовал за Дамирой, и Стелла, воспользовавшись случаем, ущипнула меня под лопаткой.

– Очень мило, правда? – спросила она.

– Очень, – согласился я.

– Ты подчинишься или тоже будешь бунтовать?

– Подчинюсь.

– Почему? – разочарованно протянула Стелла. – Тебя же лишили права быть сыщиком! Ты тоже должен возмутиться и примкнуть к когорте бунтовщиков!

– А ты провокатор, Стелла.

– Я ужасный провокатор! – согласилась девушка.

Мы вышли в коридор. Госпожа Дамира, занявшись огнем и сигаретой, на миг остановилась, и я поравнялся с ней.

– Как бы то ни было, – негромко произнесла она, раскуривая сигарету и окутывая меня сладким дымом, – но я склонна вам доверять… Не торопитесь, пожалуйста.

– Шу-шу-шу! – передразнила женщину Стелла, проходя мимо нас и, прежде чем открыть дверь и войти в свою каюту, показала спине Дамиры язык.

– The silly wench, – сказала Дамира по-английски, полагая, что Стелла ни в коем случае не может владеть каким-либо еще языком, кроме родного, и добавила: – Whore![7]

– Сама шлюха! – на удивление легко подготовила ответ Стелла и оглушительно захлопнула за собой дверь.

Некоторое время женщина жевала губы, глядя на пуговицу на моей рубашке. Ее естество отказывалось усваивать ответ дерзкой девчонки. Наконец она справилась с бурей эмоций, подняла на меня глаза и еле слышно сообщила:

– Да будет вам известно, господин Нефедов, что на полочке, в гардеробе нашей с вами каюты, я нашла фонарик. – Она вскинула на меня проницательный взгляд и, найдя в моих глазах понимание, сделала вывод: – Тот страшный человек, который ворвался ко мне ночью, оставил его на полочке, когда сбежал, испугавшись меня… Вам все понятно?

Я не знал, что она имела в виду, уточняя, все ли мне понятно. Но мне было совершенно ясно одно: вольно или невольно, но госпожа Дамира старательно копала яму своему сыну.

– Очень хорошо, – ответил я. – Вы не могли бы мне показать его?

– В чем вопрос! – сразу же согласилась женщина. – Конечно! Я так и подумала, что вы захотите взглянуть на эту штуковину.

Мы были в коридоре одни, тем не менее женщина несколько раз посмотрела в обе стороны, очень явно демонстрируя мне свое усердие в конспирации, и лишь потом поднесла ключ к замочной скважине.

– Сейчас, – бормотала она. – Сейчас вы все увидите… Что такое? Что с моим замком?

Она не могла провернуть ключ. Я вежливо отстранил Дамиру и попытался ей помочь.

– У вас каюта не заперта, – сказал я, нажимая на ручку и открывая дверь. – Вы, наверное, забыли ее запереть.

– Что? – возмутилась женщина, распахивая дверь. – Не надо, мой милый, приписывать моей памяти те свойства, которые ей пока не присущи! Я еще ничего не забываю!

Я уже знал, что сейчас увижу, точнее, чего не увижу, и вспоминал, кто пришел на завтрак последним. Кажется, госпожа Дамира и явилась последней.

– Идите сюда! – пригласила она меня в прихожую. – Смотрите наверх, вы повыше меня…

Значит, это произошло во время завтрака или сразу после него, думал я, рассеянно глядя на пустую полку. Виктор ни при каких обстоятельствах не успел бы отпереть дверь и взять фонарик никем не замеченным – Дамира и я выходили из кают-компании почти следом за ним. Значит, это мог сделать только капитан или его дочь.

– Что такое! – встрепенулась Дамира, вставая на цыпочки и вытягивая шею. – Ничего не понимаю! Буквально пятнадцать минут назад он был здесь! Когда я выходила к завтраку, он лежал здесь!

Я прикрыл дверь, потому что женщине не удавалось контролировать громкость своего голоса, и дал ей простой совет:

– Все, что могут украсть, надо хорошо прятать или носить с собой.