Два шага на небеса

Глава 45

Я испытывал мандраж, как молодой солдат перед боем, но успешно скрывал свои эмоции, и Лора, которая уже привыкла оценивать обстановку по моему поведению, была спокойна и даже улыбалась мне.

Мы сидели с ней в последнем ряду микроавтобуса – на самых удачных местах с точки зрения безопасности и контроля за салоном, хотя я намеревался сесть за водителем, рядом с Мизиным, но это место заняла Стелла. Госпожа Дамира сидела в среднем ряду, лицом к Стелле, и комкала сумочку, крепко прижимая ее к груди.

– Не правда ли, странно, друзья, что мы снова вместе? – сказала она и, насколько ей позволил шейный остеохондроз, повернула голову в мою сторону. – Кажется, что мы не виделись целый год!

– А я, как ваше лицо сегодня утром увидел, подумал, что мы лет десять не виделись, – вставил свое остроумие Мизин. Он полулежал на сиденье, как в ванне, раскинув руки в стороны, будто небрежно обнимал двух девушек, одна из которых убежала, а второй была сидящая рядом Стелла. Мы ехали по пыльной и разбитой дороге, которая местами превращалась в грунтовку. Вокруг нас простиралась холмистая степь, в выжженное тело которой вцепились колючие кустарники. Чем ближе мы подъезжали к «зеленой» зоне, тем меньше встречалось людей. Казалось, земля кончается и скоро мы остановимся у обрыва, за которым начнется черная бездна.

– А почему ты не взял с собой своего Пыжика? – спросила меня Стелла.

– Что за Пыжик? – влезла в разговор Дамира. – Почему он должен брать неизвестно кого? Эту экскурсию, да будет вам известно, я пробила! И нам посторонние не нужны!

– Мы говорим о госпоже Алине, – с крокодильей улыбкой пояснила Стелла. – О нашей серой мышке, которую я с любовью называю Пыжиком.

– В самом деле, господин Нефедов! – Дамира снова начала выкручивать шею. – А почему не поехала Алина? Кажется, она была в списке.

– Приболела, – односложно ответил я и отвернулся к окну, чтобы Дамира отвязалась от меня и не свернула себе шею. Но мадам переключилась на Лору.

– А вас, милая, очень непривычно видеть в нашем кругу. Весьма непривычно. За барной стойкой еще куда ни шло…

Наверное, мадам хотела сказать, что юной барменше не место среди господ туристов. Хорошо, что Лора не приняла слова Дамиры близко к сердцу и не ответила, что ее место – на киренийском кладбище.

Мы проехали несколько больших стендов с грозными предупреждениями о всяческих запретах, связанных с посещением Фамагусты, и возможном применении оружия патрулями.

Автобус остановился перед шлагбаумом. Наш водитель вышел из машины, и на его место сел плечистый мулат в камуфляжной форме, подпоясанной ремнем с короткой кобурой. Обернувшись к нам, он сказал по-английски:

– Я буду сопровождать вас по Фамагусте. Хочу предупредить, что во время нашей поездки по городу запрещена фото– и видеосъемка. Все понимают английский?

– Что он сказал? – выдал себя Мизин – единственный среди нас, которому нужен был переводчик, и я не преминул воспользоваться моментом.

– Ну-ка сядь на мое место, – сказал я Стелле и едва ли не силой вытащил ее с сиденья. – А я буду переводить Мизину.

– С девушками надо обращаться нежно, – заметила Стелла, отыскивая на своих руках следы моей грубости. – Я тебе не Пыжик.

Все-таки она смирила гордыню и села рядом с Лорой. Мизин без особой радости покосился на меня, но ничего не сказал. Шлагбаум колодезным журавлем взмыл вверх, и мы въехали в зону, огражденную колючей проволокой. Дамира жадно прильнула к окну. Мизин хотел было снова раскинуть руки, но вовремя вспомнил обо мне. Стелла завела разговор с Лорой. Я заметил, что показушное спокойствие дается Стелле с большим трудом, и ее пальчики, нервно танцующие по спинке соседнего сиденья, выдавали волнение.

– Скажите, – обратилась Дамира к мулату, – сколько вы предоставите нам свободного времени?

– Не понял, – после короткой паузы ответил гид, сбавляя скорость и аккуратно объезжая глубокую воронку в асфальте. – О каком свободном времени вы говорите, мадам?

– Как о каком? – начала заводиться Дамира. – Всем экскурсантам после ознакомления с достопримечательностями обычно предоставляют свободное время.

– Это исключено, – ответил мулат. – Мне приказано только провести вас по маршруту.

На мадам было жалко смотреть. Она принялась крутить головой в поисках сочувствующих взглядов. В глазах Мизина ей удалось отыскать понимание, и тогда Дамира начала вовлекать его в бунт.

– Это возмутительно! – громко заявила она. – Нам обещали свободную прогулку по городу!

– Не знаю, кто вам мог это обещать, – невозмутимо отозвался мулат. – Спрашивайте у того, кто обещал. А мне приказано провести вас по маршруту.

– А если кто-то из нас захочет в туалет? – спросила Стелла.

– Что она говорит? – краем рта спросил меня Мизин.

– Она говорит, что забыла надеть памперс, – ответил я, сдвигаясь на самый край сиденья, так как рукоятка револьвера, спрятанного за поясом спортивных брюк, до боли врезалась в поясницу.

– В туалет, так и быть, отпущу, – согласился мулат. – Но всех сразу.

Мы въехали в город. Рекламные вывески, летние кафе, витрины магазинов – все напоминало бутафорные декорации для съемок фильма о семидесятых годах. Во многих окнах стекла были выбиты и зияли черной пустотой. Асфальт покрывала сеть трещин, а сквозь тротуарную плитку повсюду проросла высокая трава. В некоторых местах она плотно сплелась с одичавшими деревьями, и белокаменные дома, обросшие со всех сторон растительностью, напоминали проглоченные джунглями города инков.

Все невольно притихли, словно автобус въехал на территорию кладбища. Водитель сбавил скорость. Мы медленно катили по центру Мертвого города. Ничего подобного я не видел никогда. Картину, открывшуюся нам, нельзя было сравнить ни с заброшенными заводами, ни с объектами долгостроя, ни с руинами разрушенных землетрясением городов. Дома, перекрестки со светофорами, двери подъездов, балконы, провода электропередачи и многое другое сохранилось в том виде, в каком оно было в семьдесят четвертом. Цивилизация оставила этот город, отдав его на разрушение времени. И следы деятельности этого вандала были хорошо видны в ржавчине на металлических конструкциях, в плесени на стенах домов, покрытых глубокими трещинами, словно лицо старика морщинами.

Мы свернули на набережную. Песчаный пляж, подвластный ветру, серповидными дюнами обложил прибрежные улицы и проулки. Некоторые дома были засыпаны песком до второго этажа, а жесткая выгоревшая трава, покрывшая песчаные холмы, сделала многие улицы совершенно непроходимыми. Скорость автобуса стала резко падать, наверное, колеса начали увязать в песке. Опасаясь, что автобус может сесть на брюхо, водитель резко затормозил, переключил на заднюю передачу и попытался выехать из опасного места. Мотор натужно гудел, колеса выбрасывали во все стороны фонтаны песка, но автобус не двигался.

– Вот вам и туалет, и свободное время, – проворчал мулат и вышел из автобуса.

Я последовал его примеру. Потягиваясь, следом за мной вышел Мизин.

– Вауу! А здесь полно ящериц!

Дамира, щурясь от солнца, надвинула почти на самые глаза шляпу и смешной походкой пошла в туфлях по песку к ближайшей тени.

– Вы не знаете, как называлась эта улица? – громко спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Никто конкретно ей не ответил.

Водитель встал на колени рядом с колесами, наполовину зарытыми в песок, и принялся откапывать их маленькой армейской лопаткой. Я подал руку Лоре, помогая ей сойти, и шепнул:

– Будь внимательна… Когда мы снова поедем, я уложу Мизина на пол, а ты постарайся сразу же успокоить водителя, чтобы не стрелял.

Лора кивнула.

– Ну-с, что будем делать, маман? – громко пропела Стелла, снимая с ног босоножки, и, морщась, пошла по раскаленному песку в тень.

Мизин склонился над водителем и принялся учить его откапывать колеса. Я чувствовал, как тревога в душе стремительно нарастает. Поглядывая по сторонам, я продолжал стоять у двери автобуса, стараясь видеть всех одновременно. Что может предпринять Мизин? – думал я. Он совсем не выдает своих намерений, что на него мало похоже. А что могут предпринять Дамира и Стелла? Их сделка под угрозой срыва… Мизин сделает ставку на одну из них… Скорее на Стеллу…

Срывая сухие травяные стебли, ко мне приблизилась Лора.

– Что-то не то, – тихо сказала она. – Кажется, Мизин намерен сбежать…

Она не успела закончить фразу, как раздался выстрел, и я заметил, как все вздрогнули, а Лора схватила меня за руку и до боли впилась в нее ногтями. Я кинулся к передку автобуса, но из-за него тотчас показалось бронзовое лицо Мизина. Нацелив мне в лицо ствол пистолета, он отрывисто крикнул:

– Руки! За голову! Живо!

Опоздал, подумал я, подчиняясь. Мизин медленно выходил из-за автобуса, ни на мгновение не спуская с меня глаз. По его лицу лился пот, ноги мелко дрожали, его вообще всего трясло как в лихорадке. Облизывая губы, он перекладывал пистолет из одной руки в другую, словно это была картофелина, только что вынутая из углей.

– Ну что, сыщик? – бормотал он, силясь улыбаться. Получалась жуткая гримаса. – Попался? Вляпался? Ну-ка повернись ко мне спиной!

Я встал лицом к Дамире и Стелле. Девушка смотрела на Мизина, покусывая губы, и сказала мадам по-английски:

– Ну вот, обезьяна завладела пистолетом.

– Это я сейчас отправлю всех вас к маньке![22] – звонко крикнул Мизин, на свой лад повторив понравившееся ему английское слово. Наверное, он хотел силой голоса побороть собственный страх. – Ну-ка, бабье, все сюда! Живо! Бегом! Ван, тю, сри!

Этот дебил застрелил водителя, думал я, чувствуя, как рукоятка револьвера раскаленным железом жжет мне спину. Значит, на очередное убийство он пойдет с легкостью. Рисковать нельзя…

Я стоял к нему спиной на одной линии с Лорой, Дамирой и Стеллой, и любой из нас в любую минуту мог стать мишенью. Никто не ожидал от Мизина такой отчаянной решительности, и внезапный поворот событий застал всех врасплох.

– Что такое? – попыталась возмутиться Дамира, до которой все доходило в последнюю очередь. – Что все это значит?

– Бегом! – заорал Мизин и снова выстрелил. Я скрипнул зубами. Дамира вскрикнула. Пуля, ударившись в заплесневелую стену, оставила на ней белый кариес.

Стелла, покачивая бедрами, что в ее понимании подчеркивало высокое достоинство, приблизилась к автобусу и зашла внутрь. Дамира, невнятно бормоча себе под нос, последовала за ней.

– А тебе, юнга без ширинки, особое приглашение надо? – сострил Мизин в отношении Лоры. – На заднее сиденье все! И молчать! Рты не раскрывать!

Я слышал, как шуршит песок под ногами Мизина. Он обходил меня на почтительном расстоянии, словно гоголевская ведьма философа Хому, очертившего вокруг себя круг.

– Не вздумай пошевелиться! – предупредил Мизин.

Он постепенно привыкал к власти, которую давал ему пистолет, и уже дрожал не так сильно. Вокруг нас громоздились слепые дома и расползались в разные стороны улочки, загруженные песком, словно железнодорожные платформы, и не было никого, на чье вмешательство мы могли бы рассчитывать.

– Давай беги! – сказал мне Мизин и проглотил слюну так, что кадык на его тощей шее можно было рассмотреть во всех анатомических подробностях.

– А не страшно? – спросил я, удивленный тем, что дезертир готов на самые крутые меры.

– Мне? – хихикнул Мизин. – Мне плевать на вас всех, понял? Я всех вас тут замочу, а тебя первого!

Если бы я успел передать револьвер Лоре, фантазировал я совсем не к месту, то проблема была бы исчерпана.

– Не пугай, – как можно спокойнее сказал я. – Я верю, что ты сможешь в меня попасть. А что потом? Ты же неделю будешь шататься по Фамагусте, отыскивая «Фламинго». А уже к вечеру на улицах появится патруль.

Я здорово рисковал, произнеся название гостиницы, – Мизин мог сгоряча разрядить в меня обойму, обозлившись на то, что я знаю о нем запредельно много. Но обошлось. Дезертир криво ухмыльнулся, боднул воздух бритой головой и выдал:

– Вауу, какой умненький! Зачем же мне неделю шататься? Я на автобусе поеду. С ветерком.

И все-таки мое предостережение заставило его задуматься. Сидя за рулем, он подставил бы незащищенную спину обиженным женщинам. Не знаю, как с Лорой и Дамирой, но с обиженной Стеллой, на мой взгляд, стоило считаться.

– Эй, бабье! – крикнул Мизин, не сводя с меня глаз. – Кто умеет машину водить, тому гарантирую жизнь и семейное благополучие.

Автобус ответил гробовым молчанием.

– Ладно, – недолго раздумывал Мизин. – Считай, что договорились. Раз ты такой умный, сядешь за руль. Я буду говорить, куда сворачивать. Если один раз ошибешься, то это будет твоей последней ошибкой.

Я обошел автобус спереди и, переступив через труп мулата, орошающего своей кровью горячий песок, сел за руль. Мизин занял мое прежнее место и нацелил пистолет мне в голову. Автобус не без труда вышел из песчаного капкана. Обернувшись, я повел машину задним ходом, объезжая большие пучки травы и кустарники. Рука Мизина с пистолетом перед моими глазами все время мешала следить за дорогой, и мне приходилось то пригибать голову, то вытягивать шею.

В несколько этапов я развернул автобус на узкой улице. Жесткая трава скреблась в днище. Переваливаясь через комья глины, просочившейся со временем через стыки плит, мы поехали в обратную сторону. Улицы располагались под прямым углом относительно друг друга, и даже одичавшие деревья и кустарники, захватившие проезжую часть и тротуары, не мешали просматривать кварталы.

Я мог ехать намного быстрее, даже учитывая то, что посреди дороги, словно священные коровы на улицах Дели, торчали гнутые стволы деревьев, ставшие хозяевами города, но в этом случае большая часть моего внимания ушла бы на дорогу. Мне же надо было следить за Мизиным.

– Что пригорюнились? – с дурацким оптимизмом воскликнул Мизин. – Ну-ка песню запе-вай! – И сам фальшиво затянул: – Пусть бегут неуклюже паровозы по лужам… Эй, Стелла! Почему рот не открываешь?

Я наблюдал через зеркало заднего вида за мадам. Сейчас она очень старательно демонстрировала свое послушание и даже невпопад повторяла за Мизиным песенку про крокодила Гену. Но это была лишь маскировка. Я хорошо видел, как женщина незаметно вынимает из сумочки стянутые резинкой купюры и, расставив ноги, заталкивает их под поролон сиденья.

– …в этот день не по роже, а в живот и в печенку ногой! – горланил ужасным голосом Мизин, размахивая в такт пистолетом.

Я круто вывернул руль, объезжая колючий кустарник, растущий прямо посреди дороги, и наехал одним колесом на бордюр, спрятавшийся в густой желтой траве. Автобус здорово тряхнуло, мотор заглох. Мизин перестал петь и замахнулся на меня пистолетом.

– Сейчас как дам!

Но я не слышал его, не видел ничего вокруг, кроме четырехгранной башни с остроугольной крышей, оканчивающейся острым шпилем, под которой ржавел обод больших часов. Башня вырастала прямо из плотных зарослей деревьев и кустов, окруженных погнутыми фрагментами ограждения, а на противоположной стороне улицы выгнулось подковой некогда белое и красивое здание с однотипными балконами и окнами, с козырьком над лестницей главного входа и проволочным каркасом, оставшимся от неоновых букв, по которому еще можно было прочесть слово «FLAMINGO».

– Приехали, – сказал я.