Два шага на небеса

Глава 18

Несколько секунд она смотрела на меня ничего не понимающим взглядом, затем сделала шаг назад, взглянула на бронзовую цифру 7 на двери и в сердцах произнесла:

– Ну вот, напилась! Простите меня, пожалуйста, я залетела не туда, куда надо!

Она намеревалась повернуться и выйти, но я, подчиняясь необузданному желанию сразу и до конца выяснить намерения Стеллы, шагнул к двери и захлопнул ее перед лицом девушки.

– Не волнуйтесь, я даже очень рад, что вы ошиблись! – как можно убедительнее сказал я и принялся торопливо надевать на себя рубашку. Левой рукой я никак не мог попасть в рукав и дергал ею, как паралитик.

– В этом коридоре все пока одинаково и непривычно, – продолжала объяснять свой промах Стелла, но уже спокойно, с любопытством рассматривая каюту из-за моего плеча.

– Заходите, – пригласил я, видя, что Стелла не порывается вырваться в коридор, а скорее напрашивается в гости. – Я нашел в своем холодильнике «Коммандарию». Вы еще не пробовали это вино?

Она прошла к столу, с необыкновенным интересом рассматривая мебель и слегка примятую кровать. Я в свою очередь успел отметить, что черное бархатное платье, высоко открывающее крепкие стройные ноги, ей очень идет.

– В моей каюте, – произнесла Стелла, оборачиваясь и рассматривая платяной шкаф, – все немного по-другому… Хотя набор мебели стандартный.

– Садитесь в кресло, – предложил я, застегивая последние пуговицы и заправляя рубашку в брюки. – Мы с вами знаем друг друга раньше, чем кто-либо из этой компании. И это, по-моему, прекрасный повод, чтобы выпить.

– Да, – улыбнулась Стелла, опускаясь в кресло. – Вы правы… Извините, вас, кажется, зовут Валерий?

– Да, – ответил я, выставляя на стол чистые бокалы. – Валерий.

– Честно говоря, я бы вас не узнала. Это Виктор напомнил. Как вы появились в кают-компании, он сказал мне: «Вот твой спаситель».

– Сказано слишком громко, – скромно заметил я, разливая вино в бокалы. – Я тогда немного растерялся. Когда вы потеряли сознание, я не знал, что делать.

– Это можно понять, – великодушно признала Стелла. – Удивляюсь, что вы вообще согласились подвезти меня. Я была в таком виде… Вспомнить стыдно!

– Что вы! – возразил я, протягивая девушке бокал, и благородно солгал: – Вы и тогда были очень красивы… За ваше здоровье!

Мы оба занялись вином. Я думал о том, что если сейчас ко мне постучится генерал, то возникнет неловкая ситуация. Выпроваживать Стеллу из каюты раньше времени мне не хотелось – надо было кое-что узнать о Викторе и его матери.

Пауза, в течение которой мы опустошали бокалы, как бы подвела черту первой части разговора под заголовком «Первое знакомство». Поставив бокал на стол, я начал рыть в глубину.

– Мне кажется, Виктор в вас влюблен. Это заметно невооруженным глазом.

– Нет-нет, вы ошибаетесь! – тотчас ответила Стелла с той категоричностью, с какой женщина дает понять понравившемуся ей мужчине, что она свободна. – Нас с ним связывают только отношения врача и пациентки. И ничего другого, – недвусмысленно добавила она.

Я погрозил Стелле пальцем.

– Ой ли? Достаточно было увидеть, какими глазами Виктор смотрел на вас, когда мы сидели за столом.

– Чтоб я провалилась на этом месте, – проникновенно произнесла девушка и вдруг опустила свою руку мне на ладонь. Какое-то мгновение я чувствовал трепетное тепло ее пальцев. Затем, словно испугавшись, что этот непроизвольный жест слишком красноречиво говорит о ее мыслях, она резко убрала руку. – Извините меня, – прошептала Стелла и поднялась с кресла. – Я, пожалуй, пойду.

Она была на высоких лаковых каблуках и почти сравнялась со мной в росте. Мы стояли друг против друга, и лицо Стеллы было совсем близко от меня. Элементарная прическа, представляющая собой зачес от прямого пробора к затылку, выделяла несколько крупный лоб, посаженные в совершенной симметрии брови и слегка оттененные скулы; ее глаза, расставленные чуть шире обычного, придавали лицу характер сильный и волевой; ярко накрашенные губы словно сконцентрировали в себе всю энергетику лица и вызывали двоякое желание: острое влечение и страх обжечься.

Я понял: если я ее поцелую, она останется у меня.

– Как стемнеет, приходите на кормовую палубу, – сказал я и сделал шаг по направлению к двери.

Мне показалось, что по губам Стеллы скользнула тень улыбки.

– Давай на «ты», – предложила она.

Я не мог ответить однозначно, с какой целью Стелла зашла ко мне, но не сомневался в том, что она зашла умышленно. В трезвом виде невозможно было перепутать четвертый номер с седьмым, если четвертый находится по другой стороне борта и, в отличие от моего, в середине коридора.

Девушка подкинула мне задачку. Конечно, можно было успокоить себя простой версией, что Стелла поменяла скучного Виктора с его невыносимой мамашей на меня, поскольку круиз только начался, а девушка намеревалась весело провести время. Я бы не ломал голову, пытаясь найти объяснение ее поступку, если бы все это происходило на какой-нибудь другой яхте, среди других пассажиров, за которыми не тянулся бы шлейф странных и необъяснимых совпадений. Всякий поступок пассажиров «Пафоса», даже ничем не приметный с виду, следовало объяснять с оглядкой на этот шлейф.

Автор письма – Стелла? Или все-таки генерал? Если письмо написала Стелла, то почему не сказала об этом открыто, когда мы уединились в каюте? Что-то заподозрила? Догадалась, что я не Валерий Нефедов, а всего лишь выдаю себя за него? Или ждала инициативы от меня?

Я уже упрекал себя за то, что первым не перешел к разговору о письме. Если бы ошибся, большой беды не произошло бы. Стелла ничего бы не поняла, а я легко бы вышел из неловкой ситуации, объяснив свой бред каким-нибудь провалом в памяти. Теперь придется ждать удобного случая, чтобы спросить у нее о письме напрямую.

Я зашел в душевую кабину и пустил на голову горячую струю, но… мне показалось, что вода была ледяной. Что за бред! – подумал я, опускаясь на полукруглый пластиковый выступ. Какая Стелла? Я совсем забыл о том, каким образом она попала на борт «Пафоса»! Случайно! Совершенно случайно! Волей случая я ехал ночью через перевал (мог остаться в аэропорту), посадил Стеллу в машину (а мог проехать мимо), отвез в кемпинг (хотя надо было бы в ближайшую больницу), и там она встретилась с Виктором, который предложил девушке отдых на яхте. Какое письмо она успела бы отправить Нефедову, приглашая его на «Пафос»?!

Кто угодно на яхте мог оказаться автором письма, но только не Стелла! Хоть с большой натяжкой, но можно было предположить, что за помощью к русскому детективу обратился даже капитан яхты, не желающий огласки своего дела на Кипре. Нельзя исключить, что письмо написала госпожа Дамира, опасающаяся за судьбу сына. Даже придурковатого Мизина нельзя было сбрасывать со счетов!

Я сидел в душевой под горячим ливнем в позе роденовского «Мыслителя», но чувствовал себя Сизифом. В очередной раз я скатился с вершины вместе со своей песочной версией, откуда, казалось, до истины можно было дотянуться рукой. В очередной раз я становился полным банкротом, имея вокруг себя лишь отдельные фрагменты немотивированных поступков странных людей и вопросы, вопросы, вопросы.

Успокоив себя сомнительной пословицей о горе и Магомете, я насухо вытерся, уложил феном волосы, оделся и вышел в коридор. Дверь кают-компании была закрыта, за матовым стеклом свет не горел. Я развернулся и пошел к лестнице, попутно осмотрев два узких отсека, которые находились от нее по обе стороны. Тот, который примыкал к моей каюте, служил кладовкой для спасательных жилетов и противопожарного инвентаря. Во втором отсеке, граничащем с капитанской каютой, я нашел гладильные приборы и задраенный наглухо трюмный люк.

Лестница, поднявшись к тамбурной площадке, вновь спускалась с противоположной стороны, на манер детской горки. Здесь, в кормовой части, находился музыкальный салон. Я открыл пружинящую дверь и осмотрел уютное помещение с диванами, креслами и пальмами в больших белых кашпо. Сначала мне показалось, что салон пуст, но затем я увидел в дальнем углу неподвижную фигуру Алины. Она сидела в кресле в светлом, почти легкомысленном сарафане и читала книгу.

Я не успел выйти незамеченным. Алина повернула голову и мило улыбнулась мне, как старому знакомому. Я отпустил дверь и повернулся к ней спиной, получив напоследок шлепок по пяткам. Улыбайся, улыбайся, мстительно подумал я. Доберусь и до тебя.

Мне казалось, что из душных и тесных кварталов города я вышел на берег моря. Свежий ветер мгновенно остудил мое разгоряченное душем и вином лицо, как только я поднялся на палубу. Я сделал глубокий вдох и оперся о поручень, глядя на черную поверхность воды, по которой скользили световые пятна от иллюминаторов. Тихие волны мягко накатывали на борта «Пафоса». С ритмичным гулом работал мотор. Со стороны кормы доносилась легкая музыка.

Я сделал несколько шагов по направлению к корме, как услышал за спиной щелчок дверного замка. Обернувшись, я увидел, как из капитанской рубки вышел генерал. Походка его была тяжелой, он шел, широко расставляя ноги, и при этом почти не размахивал руками, так как под мышкой держал пухлую барсетку из коричневой кожи. Увидев меня, он приблизился, положил руку мне на плечо и сказал:

– Отдыхаешь? Капитан что говорит: прислали ему распоряжение на повторную проверку документов и багажа. Что-то у них там на берегу не складывается.

– Откуда прислали? – с вялым любопытством спросил я, хотя сердце у меня екнуло.

– С погранотряда. Но нам-то какое до этого дело? Пошли водочки выпьем.

Я решил, что мое время пришло.

– Герман Владимирович, – произнес я вполголоса. – Я тот самый человек, которого вы ищете. Валерий Нефедов, к вашим услугам.

Генерал, опустив на грудь свою тяжелую убеленную голову, подтолкнул меня вперед и отрывисто заговорил:

– Хорошо, хорошо… Ты был на Кипре когда-нибудь? Первый раз? Имей в виду: в тавернах не спеши заказывать вино, обычно его подают к обеду бесплатно. А в Афгане ты где служил?

«Он!» – подумал я. Мы вышли на кормовую палубу, освещенную разноцветной гирляндой лампочек, развешанной по периметру навеса. Генерал подвел меня к стойке, за которой Лора, одетая в «цивильное» платье, безостановочно шлифовала полотенцем бокалы.

– Две водки! – приказал генерал, кидая барсетку на стойку. – «Столичные»!

– «Столичной» нет, – ответила Лора, приветливо кивая мне, словно мы были уже давно знакомы. – Есть «Московская».

– Давай «Московскую»! – буркнул генерал. – Хрен редьки не слаще. И оттарабань два стула в самый угол, к бортику. А то от твоей музыки у меня голова как наковальня…

Лора на секунду замерла с бутылкой в руке, вопросительно взглянув на меня. Она не поняла, как должна приготовить редьку с хреном, и не смогла перевести на родной английский слово «оттарабань».

– Все нормально, – сказал я Лоре, сам взял два белых стула и отнес их на край палубы.

– После ранения в ногу не могу долго стоять, – чувствуя кратковременную неловкость, пояснил генерал. – Мне ее в кабульском госпитале по кусочкам собирали. – Он сел на стул и похлопал ладонью себя по голени. – А здесь штифт вместо кости стоит: трубка, двадцать пять миллиметров в диаметре… Ну, давай! Чтоб доплыли!

Мы выпили. Генерал поставил рюмку на пол и откинулся на спинку, глядя на мерцающие огни на темном полотне ночи. Я ждал, когда он начнет говорить о деле. Внизу бурлила и пенилась вода, словно в стиральной машине. Маленький белый флаг трепыхался на ветру. Пахло морской сыростью и соляркой.

– Значит, первый раз на Кипр? – зачем-то повторил вопрос генерал.

Я второй раз подтвердил эту истину.

– А паспорт или что-нибудь при себе есть?

Я достал из кармана паспорт и протянул генералу. Тот взял его и с открытым любопытством полистал.

– Во, сколько наездил! – пробормотал он, возвращая паспорт.

Что-то его насторожило. Я так и спросил:

– Герман Владимирович! Вас что-то не устраивает?

Генерал будто не услышал моего вопроса. Сунув барсетку под мышку, он тяжело поднялся со стула.

– Хорошо! Ладно, Валера, отдыхай! Только много не пей халявной водки. А я пойду к себе, поваляюсь немного. Ночью я все равно не сплю, у меня бессонница. Книжки читаю… У тебя, кстати, с собой никакого детективчика нет?

Я растерянно пожал плечами. Генерал вмиг забыл обо мне, поднял руку, щелкнул пальцами, привлекая внимание Лоры, и буркнул:

– Кофе мне в каюту!

И медвежьей походкой, слегка припадая на правую ногу, пошел по палубе в тень. Я смотрел на него до тех пор, пока он не исчез в темноте, до последнего мгновения надеясь, что генерал обернется и подаст мне какой-либо знак.

– Валера! Нефедов! А-у-у!

Я был глубоко погружен в собственные мысли и не сразу понял, что зовут меня. Повернув голову, я увидел, как с высоким бокалом в руке ко мне приближается Стелла. Она была по-прежнему впечатляющей и несла себя по палубе так, что невозможно было не обратить внимания на ее крепкие ноги, крутые бедра и высокую грудь, слишком открытую глубоким вырезом платья.

– Почему ты здесь? – спросила она, подойдя ко мне почти вплотную. – А мы все веселимся на носу. Мизин переоделся в Нептуна, капитан выставил ящик шампанского! Страшно весело!

Кажется, девушка перебрала лишнего.

– Что ты пьешь? – спросил я ее, усаживая на стул и кидая взгляды на стойку. Лора исподлобья следила за нами.

– Коктейль, – ответила Стелла, поднесла бокал к носу и поморщилась. – Называется «Тэ тридцать четыре». Мизин придумал. Здесь, кажется, водка, джин, клюквенный морс и шампанское. Хочешь попробовать?

Я взглянул на стойку. Лора поймала мой взгляд так легко, как если бы вообще не сводила с меня глаз.

– Апельсинового сока! – попросил я.

Девушка кивнула, взяла с полки литровый пакет и ловко срезала уголок.

– Я все поняла, – сказала Стелла и тяжело вздохнула. – Не надо меня протрезви… протрезлевы… отрезвливать! Я слишком долго вела приличный образ жизни, а теперь намерена отвязаться на полную катушку!.. Валерка! Друг! Расслабься! Давай искупаемся!

Прекрасно, подумал я, обойдешься без сока. В таком состоянии ты мне расскажешь о Викторе и его матери все, что знаешь.

Я недооценил стремление Стеллы отвязаться на полную катушку. Не успел я моргнуть глазом, как девушка встала, взялась за край платья и, как шкурку с сосиски, в мгновение стянула его с себя через голову, оставшись только в черных трусиках. Потом схватилась рукой за перила, наклонилась вперед и потянулась к застежкам туфель. Ее грудь закачалась над палубой тяжелыми колоколами.

Я отвернулся. У меня не было ни права, ни желания объяснять девушке, что ее поведение не вполне прилично. Лора, стыдясь того, что невольно стала свидетелем этой сцены, прилипла взглядом к экрану телевизора, где мельтешил какой-то мультик. Я подошел к стойке, взял сок и в это время услышал за спиной всплеск.

Обернувшись, я увидел опустевшую палубу, брошенное на спинку стула платье и пару туфель. Я кинулся к перилам. Не знаю, как Лора сумела так быстро выбраться из-за стойки, но на краю палубы она оказалась раньше меня. Натянутый как струна швартов вонзался свободным концом в воду. Вспенивая собой волны, за яхтой скользила Стелла, держась за веревку обеими руками. Ее крутило и било о поверхность воды то спиной, то животом, но, похоже, девушке это только нравилось. Смеясь, вскрикивая, напевая какую-то словесную мешанину, она полоскалась в воде и ничем не выказывала беспокойства.

– Если сорвется, – пробормотала Лора, убирая непослушную челку со лба, – то мы сразу потеряем ее из виду… Остановить яхту?

Она спрашивала, словно я должен был решить, сохранить Стелле жизнь или позволить ей сорваться со швартова.

– Не надо, – ответил я, представляя, как после остановки яхты на корму сбегутся все пассажиры, и схватился за швартов, медленно подтягивая девушку к борту. – Лучше принеси большое полотенце!

Стелла перестала петь. Почувствовав, что ее купанию приходит конец, она изловчилась и уперлась в борт яхты ногами.

– Хватит! – крикнул я, намотав швартов на кнехт. – Пора выходить. Ты замерзнешь!

– Глупости, – отозвалась снизу Стелла. Она сделала несколько попыток окунуться с головой, но конец швартова был уже слишком коротким, и она смогла опуститься в воду только по пояс.

– Черт с тобой! – сказала Стелла, устав бороться. – Вытаскивай!

Если бы за бортом оказалась Алина, то я выудил бы ее оттуда одной рукой. Но с крепкотелой Стеллой пришлось потрудиться. Развеселившись, она принялась раскачиваться, как обезьяна на лиане, затем повисла на вытянутых руках, болтая в воздухе ногами. Когда ее голова и плечи показались над краем палубы, я протянул руку, чтобы Стелла могла за нее схватиться, но девушка руки не подала.

– Возьми меня под мышки, – попросила она и, опустив глаза, посмотрела на свою грудь, из-за которой подмышки не сразу можно было увидеть.

– Мне так неудобно, – ответил я, стоя перед Стеллой на одном колене. – Если ты не будешь меня слушаться, мне придется вызвать капитана.

– Ой, ой, ой! Очень боюсь я твоего капитана!

Руки она все же мне не подала. Схватившись за край борта, она подтянулась и без особого усилия вылезла на палубу. Мимо моего лица пролетело зеленое полотенце и упало на перила. Я обернулся и увидел спину Лоры. Что это с ней? – подумал я.

– Ка-акой сервис! – восторженно воскликнула Стелла. Прикрыв наконец свою наготу, она зашлепала босиком по палубе. Не оборачиваясь, попросила: – Будь другом, захвати мои вещички!

Она протрезвела, это было хорошо заметно, но хороших манер от этого у нее не прибавилось. Мне отчасти стало понятно, почему госпожа Дамира была категорически против того, чтобы ее сын общался со Стеллой.

Прихватив «вещички» – платье и туфли, я пошел следом за Стеллой. У лестницы я едва не столкнулся с госпожой Дамирой. Она выносила себя на палубу, как шикарный букет экзотических орхидей. Большие, слегка затемненные очки на ее носу слегка маскировали хмельной блеск глаз. Сигарета в длинном мундштуке покачивалась у моего лица, источая полоску дыма, словно фимиам.

– Добрый вечер, господин Нефедов! – неожиданно приветливо сказала Дамира и плавно обернулась, проводив взглядом удаляющуюся Стеллу. – Я одобряю ваш выбор! Эта очаровательная особа просто идеально подходит вам… А ноги, ноги какие! Блеск! А круп!..

Я почтительно склонил голову перед мудрой Тортилой и спустился в коридор. Стелла прошла мимо своей каюты и, как само собой разумеющееся, остановилась у моей двери.

– Нефедов Валерий Васильевич, – произнесла она, сдувая с кончика носа каплю, которая скатилась с мокрого лба.

Я вздрогнул, взглянув на завернутую в махровое полотенце девушку, как на бомбу с часовым механизмом, которая вот-вот должна взорваться. Она не могла знать отчества Нефедова. В кают-компании капитан представил меня только по имени и фамилии!

Ключи звякнули в моей руке. Стелла повернула лицо в мою сторону и удивленно спросила:

– Что с тобой?

Я приблизился к двери и только сейчас увидел, что под бронзовой цифрой 7 скотчем приклеен небольшой лист бумаги, на который мгновение назад смотрела Стелла. Это была ксерокопия первой страницы гражданского паспорта старого образца, с гербом СССР и титулом: «Паспорт гражданина Союза Советских Социалистических Республик. Нефедов Валерий Васильевич». А ниже – серия и номер.

– Некрасиво, – сказала Стелла, срывая бумажку. – Если хочешь, я нарисую красное сердечко, а внутри его – твое имя. Или контур женских губ, а вокруг…

«Мерзавка!» – подумал я, сминая в кулаке ксерокопию. Она дала мне понять, что гражданский паспорт Нефедова у нее и она собирается меня шантажировать!

Я быстро открыл дверь, втолкнул в каюту Стеллу и запер ее на ключ. Повернувшись, бегом устремился к лестнице. Взлетел по ней, спустился на противоположную сторону и плечом распахнул обе дверные створки салона.

У Алины были железные нервы. Но скорее она ждала меня и была готова к шуму. Девушка продолжала сидеть в кресле и читать книгу, словно меня не существовало. Словно я для нее был мелкой помехой, чем-то вроде мухи, которую можно отогнать от себя, не отрываясь от чтения.

Расталкивая кресла, я быстро подошел к ней и швырнул скомканную ксерокопию на книжную страницу. Алина медленным движением сдвинула бумажный комок на край книги, и тот упал ей под ноги. Затем она подняла лицо и просветленным взглядом уставилась на меня. Я склонился над ней, и ее лицо оказалось настолько близко, что я мог рассмотреть каждую ресницу.

– Чего ты от меня хочешь? – едва разжимая зубы, произнес я.

– Изжить тебя со света, – не задумываясь, ответила Алина, продолжая улыбаться.

Вдруг ее взгляд скользнул по платью и туфлям Стеллы, которые я по-прежнему держал в руке, и лицо Алины стало серьезным.

– Ты уронил лифчик, – сказала она.

Я машинально обернулся, посмотрел себе под ноги, и когда услышал взрывной хохот, то понял, что попался как дебил, что Алина откровенно издевается надо мной.

Кровь ударила мне в лицо. Я медленно выпрямился и, не сводя переполненных ненавистью глаз с бледного лица девушки, прошептал:

– Понять не могу, почему ты такая храбрая?

Алина перестала смеяться. Ее зрачки бегали. Она рассматривала мое лицо, как турист рассматривает карту страны развлечений.

– Потому, – ответила она, вытягивая из страниц книги сложенный вдвое лист бумаги, и небрежно подала его мне. – Потому что оригинал этого документа немедленно окажется на столе капитана, если ты посмеешь только прикоснуться ко мне.

Я взял лист и развернул его. Это была копия свидетельства о смерти Нефедова.