Двенадцать

Глава 19

Новое проявление жизни было приятным — из темноты вырисовываются голоса, звук кастрюльных крышек на кухне, шипение еды. Потом картинка — потолок с лепниной и ангелом с отбитым носиком.

Этот ангел привёл меня в состояние такого дикого восторга, я начала шевелиться и смеяться. Голоса на кухне затихли, зато включилось утробное «р-р-р-р-р-р-р-р-р!» и из кухни прилетела лохматая шаровая молния и материализовалась на подушке рядом со мной в виде собаки.

— Чапа! Чапа! — запричитали на кухне. Через мгновение, размахивая полотенцем, вбежала Юлия Марковна в кружевном переднике и ещё одна старушка, но без передника.

— Чапа! Пойди сюда немедленно!

Чапа (рост — 30 см, вес — 2 кг) строго сверкнул глазом в мою сторону (рост — 170 см, вес — 50 кг) и легко слетел с кровати, царапнув когтями подушку.

Юлия Марковна попыталась огреть его полотенцем, вторая старушка в это время стояла в углу и с выражением сладкой любви рассматривала меня.

— Как ты, Наташенька? — Юлия Марковна подвинула стул и села рядом. — Хорошо, что Вера Павловна дома. Одна бы я не знала, что с тобой делать.

— Типичная анемия, — неожиданно низким голосом отозвалась благообразная Вера Павловна из угла. — Недостаток витаминов и микроэлементов, в частности железа. Переутомление и нервное истощение. Как результат — кратковременная потеря сознания.

— Да-да, потеря сознания, — Юлия Марковна кивнула. — Я пыталась дать тебе нашатырь, даже по щекам хлестала — ничего не помогало… Вера Павловна сделала тебе укол…

— Какой укол? — я села. — Мне нельзя уколов!

— Почему? — старушки подняли белые брови.

— Я беременна! — сказала я и почувствовала колоссальное облегчение.

Старушки переглянулись.

— Это многое объясняет! — кивнула Вера Павловна, а Юлия Марковна неожиданно уткнулась лицом в передник.

— Я так давно… — шептала она из-под кружев. — Наконец-то…

Вера Павловна правильно оценила мизансцену и сообщила, что зайдёт позже.

— А Лёва знает? — Юлия Марковна подняла порозовевшие глаза.

Я пожала плечами, попыталась неубедительно объяснить, что мы чуть-чуть поссорились. Что я решила пока Лёве ничего не говорить. Пусть пройдёт время и всё образуется…

— Я ничего не понимаю, — Юлия Марковна надела очки, и глаза её, усложнённые оптикой, стали в два раза больше. А мне стало в два раза сложнее врать.

— У нас небольшие неприятности… Лёгкий кризис жизни и отношений…

— Вы собираетесь расстаться?

— Ну, мы пока не решили…

— Ты хочешь избавиться от ребёнка?

— Нет, уже не хочу…

Юлия Марковна встала, протёрла очки передником, закрыла на кухне не по размерам активного Чапу, снова села рядом.

— Рассказывай.

И столько было решительности в этом её «рассказывай», столько мощной силы того, другого поколения, правильного и пуганного настоящими войнами, так явно эта сила проклюнулось сквозь старушечью рыхлость и беспомощность… Я упала на её мягкие плечи и рассказала всё: и как я попала в редакцию, и как Лёва заманил меня за свой столик, и как мы с Максом выбрались на первое задание, и что мы там увидели, и почему мы решили ехать в «Вечерку», и про бесконечную цепь сюрреалистических убийств, и про беременность, о которой Лёва не знает. Я не сказала только о моём позорном чувстве к бессердечному красавцу Максу — вряд ли старушке было бы приятно узнать такие подробности из жизни невестки. Мой монолог был украшен истерическими слезами и Чапиным возмущением за дверью на кухне. Юлия Марковна молчала и моргала белыми ресницами. Потом встала, налила в крохотные стекляшечки что-то алкогольное с медицинским акцентом и снова села рядом.

— Это ужасно… Убийства… Это просто странное совпадение… Вы потрясены, это понятно… Это закончится… Я стараюсь не думать о таких вещах… Я предпочитаю не верить в смерть и в то, что она с кем-то бывает.

Она отпила крохотную капельку своего медицинского алкоголя. Было видно, что она растеряна.

— Я давно заметила, что с Лёвушкой что-то неладно. Он никогда не был лёгким ребёнком, он всегда имел свой взгляд на жизнь. Я не пыталась бороться с этим — бесполезно. Он всегда был очень сильным. Ждала, что он повзрослеет и помудреет. Был трудный период, он стал примерять на себя богемную жизнь, много пил, курил и водился с такими девицами, что мне делалось плохо от одного запаха их духов. Он занимался саморазрушением и уже не мог остановиться. В какой-то момент я думала, что потеряла его. И вдруг появился этот мальчик — Максим…

— Макс?

— Ну да… Помню, он приехал как-то сюда — молодой, красивый, белозубый. Располагающая улыбка, сильная энергетика — как воздушный поток. Он вошёл с тортом в мой день рождения, и я еле устояла на ногах, так силён был заряд этого мальчика. Говорил что-то смешное, просил прощения за Лёву, который не успевал приехать. И вот с появлением Максима всё как-то стабилизировалось. Лёва перестал гробить здоровье, весь отдался работе, а он достаточно талантлив и организован для того, чтобы добиться успеха. Дела пошли в гору. Правда, я перестала видеть сына и даже слышать его голос, но всегда рядом дежурил Максим, который передавал записки, рассказывал последние новости, следил за тем, чтобы Лёва тепло одевался… Словом, он стал посредником, заменив — хотя бы частично — мне сына, а сыну — меня…

— Да, они много общались, я это заметила…

— Знаете, Наташенька, — Юлия Марковна порозовела, — я даже думала, что у них… Ну… Вы понимаете…

Я не очень понимала. У меня поднялась температура, и я всё больше падала в подушки.

— Я думала, что у них… Сейчас это модно… Когда мужчины любят друг друга…

Температура на мгновение исчезла вообще. Что? Макс и Лёва — любовники?

— Макс и Лёва — любовники?!?

— Ну, зачем же так… — Юлия Марковна дёрнулась, а Чапа на кухне застучал когтями в дверь. — Я так не сказала. Я сказала, что мне так показалось… Просто Лёва перестал интересоваться девушками, углубился в работу и в это своё… небо… Но потом появились вы, и всё встало на свои места…

Я валялась в подушках и вяло соображала. Новый интересный поворот. Кто бы мог подумать… И как я сама не догадалась… Всё было очевидно… Это общение на уровне взглядов — они понимали друг друга на расстоянии! Эти совместные дома и непонятная совместная работа… Но зачем им нужна была я?.. И — что же, — они оба меня обманывали? Они оба говорили мне, что нуждаются во мне, и оба — обманывали???

Юлия Марковна уже сняла очки и не видела моих слёз. Слава богу.

— Лёва стал бы идеальным сыном, если бы хоть чуть-чуть интересовался матерью и её ощущениями. Я всё время просила его: «Лёвушка, я хочу внуков, я буду возиться с ними, а ты будешь работать». Он обещал подумать над этим, но шли месяцы — и ничего не менялось. Он превращался в холодного, бесстрастного работоголика, но — успешного и следящего за собой. Мне это нравилось… А вы знаете, ведь он предсказал встречу с вами! Вы слышите меня, Наташенька?

Я не очень слышала.

— Как-то я приехала к нему и пыталась уговорить его сходить в гости к одной знакомой — у неё выросла прелестная дочка. Вы простите меня, Наташенька, я просто хотела устроить личную жизнь моего несчастного сына. Так вот. Он долго отмахивался, я настаивала, и он, в конце концов, сказал: «Мама, человек, который мне нужен, живёт совсем в другом месте. Скоро этот человек позвонит мне, мы назначим встречу, и он приедет». И он назвал мне число, когда ему должны будут позвонить. А спустя какое-то время ко мне заехал Макс, привёз продукты и рассказал, что Лёва уже представил сотрудникам свою невесту, с которой познакомился на работе и которая, позвонила, как раз тогда, когда Лёва и планировал…

Как у них всё запутано… Если мне не изменяет память, трубку снял Макс, а не Лёва. И Макс не горел желанием знакомить меня с главным редактором. Хотя… При чём тут Макс? Лёва сам всё устроил. Возможно, десятки дурочек под разными предлогами хотят видеть главного редактора преуспевающего журнала. Лёва всех их пропускал через Макса, сам сидел в стороне, наблюдал. Но как он мог выбрать меня? Вряд ли я была образцом красоты… Потом — эта мощная магнитная волна. Меня просто прибило к Лёвиному столику, как лодку. Всё это не случайно.

— Я знаю, Наташенька, Лёва очень непрост. Но он — мужчина. Мужчины все лишены эмоций, они живут в своём мире. Лёвин мир не самый неприятный… Вы видели его крыс? По-моему, очень милые. Это крысы, которые выжили после лабораторных экспериментов в вивариях. Он их выкупает. Он уделяет большое внимание влиянию природы на живые организмы. Много наблюдает. Он фанатично предан своему телескопу. Он — талантливый астролог. Знаете, ведь все эти знаменитые гороскопы пишет совсем не Сферо, это Лёвины гороскопы, а Матвей Сферо — один из его псевдонимов…

Когда-то мы с девчонками в общаге вычисляли по гороскопам Сферо, стоит ли сегодня знакомиться или пытаться устроиться на работу… И перед самой поездкой сюда парикмахерши громко зачитывали мне прогнозы на успех, время от времени подсовывали журнал мне под нос и длинными ногтями указывали отдельные строчки: «Вас ждёт успех именно сейчас…», «Приложив некоторые усилия и проявив волю, вы добьётесь значительных изменений…», «В ближайшее время вы встретите любовь…».

— Возможно, он скучен, Наташенька, но он скучен потому, что правилен. А правильность свою он сверяет по звёздам. Где вы ещё найдёте такого экзотического мужа?

Чапа чуть не сошёл с ума на кухне — в дверь позвонили. Юлия Марковна мягко заскользила к двери. Очень скоро в комнату вошла Вера Павловна с румяными и влажными щеками.

— Вот, — пробасила она, демонстрируя пакет с выпуклыми боками, — Вам нужны фрукты, глюкоза, железо и кальций. Здесь яблоки и творог, Юлия Марковна сейчас вскипятит молоко. И ещё рекомендую вам чеснок. В случае, подобном вашему, чеснок — оптимальное профилактическое средство. Я и свежие газеты принесла… Вам лучше их не читать… Вам нужна полезная информация с позитивным зарядом… А вот Юлия Марковна у нас любит такие вещи…

Она ушла с пакетом на кухню, громко анонсируя:

— Новые убийства, Юлия Марковна! Жак Бариновский и малоизвестный водитель такси Зиновий Иванов! Схема та же! Полюбуйтесь только на эти фотографии!

Я вынырнула из-под одеяла и помчалась в уборную, руками зажимая рот. Чапа успел добежать до заветной зоны раньше и прыгал теперь на своих пружинистых когтистых лапах, мешая мне сосредоточиться в моём важном деле. За Чапой появились старушки.

— Тошнит, — с грустью заметила Юлия Марковна.

— Всё правильно, она же беременна, — Вера Павловна, нисколько не стесняясь моего согнутого положения, подошла и положила руку на мой лоб. — И у неё температура! Срочно в постель!

И начались бесконечные гоголи-моголи, чесночные салаты и молочные берега, и я решила не бороться с природой и старушками и, наконец, просто нормально заснула без снов.