Двенадцать месяцев неловких моментов

Глава 11

2 июня

Никогда не ценишь то, что имеешь, пока это не потеряешь.

Большинство людей тратят все свое детство на то, чтобы вырасти, но когда вырастают, думают, как хорошо было бы провести весь день без обязанностей, катаясь на велосипеде по окрестностям, ни о чем не беспокоясь.

Я работаю полный рабочий день, и это ад.

Алан, Мина и Гарри проводят весь вторник, изучая отчет, который я написала в понедельник, потому что Мэдди отсутствовала после очередного посещения гостиниц.

Они посылают ей по электронной почте вопросы и комментарии, звонят по телефону, чтобы она прояснила некоторые пункты, а потом переписывают множество страниц, которые позже отправят клиенту.

Но, в конце концов, Алан счастлив, и я избежала одного из его печально известных приступов истерии, — приятная замена королеве драмы Мэдди. Сам клиент посетит наш офис в среду, но потребуется только присутствие Джини, и я довольна.

Уже почти пять, и я собираю вещи, чтобы идти домой, когда Алан тащит всю команду на встречу, которая длится до вечера.

Большую часть времени я беспокоюсь о том, что Снагглс будет недовольна, что пропустит ужин, если Мина и Гарри так и не отложат свое счастливое рандеву. Через два часа обсуждений, у нас запланированы семь конференций с врачами в ближайшие двенадцать недель.

— Предстоит много поездок, — говорит Джини, внимательно осматривая меня.

Я улыбаюсь, а мои внутренности извиваются, медленно умирая. Но я могу это сделать. Я полна решимости выстоять. Я не позволю тревоге управлять моей жизнью. Больше нет.

Первые две конференции пройдут в Нью-Йорке и Чикаго, после чего последуют визиты в Аризону, Колорадо и Калифорнию.

— Спасибо за хорошую работу, ребята, — говорит Алан с такой широкой улыбкой, что, кажется, у него сейчас заболят обычно плотно сжатые губы.

А нам с Мэдди нужно посетить эти места и разработать приглашения.

На следующее утро Джини тащит меня и Мэдди в свой кабинет.

— Итак, девочки, теперь начинается самое интересное. Дэни, мы с тобой будем работать над приглашениями. Алан перешлет нам список докторов, и как только приглашения распечатают, мы их отправим. Мэдди, ты будешь посещать отели. Можете уже начать исследовать возможные варианты.

— Я снова поеду с ней? — спрашиваю я.

Я кручу в руках линованную желтую бумагу. Совокупность нервного чирканья и желания разорвать Мэдди на куски после каждого ее глупого комментария сделала лист непригодным для использования.

Мэдди раздраженно вздыхает, встает со стула и направляется к двери, бросив последнюю колкую фразу через плечо:

— Джини, я думаю, ты должна уяснить разницу в должностных инструкциях между планировщиком конференций и планировщиком программ.

«Вот задница», — говорю это про себя, но на самом деле слово так и хочет вырваться у меня изо рта.

Я даже не знаю своего должностного положения, так как я подала заявление на должность секретарши, и никто ничего мне не разъяснил. Все, что я знаю — мы обе работаем в отделе планирования конференций, и сейчас на одного и того же клиента.

— Планировщик программ, как ты, запускает конференции на месте, их мы называем «программами», — поясняет Джини. — Ты отвечаешь за работу с врачами и любыми коллапсами, — которых обычно бывает предостаточно, — а еще ты решаешь проблемы, которые обычно случаются, когда мы оказываемся на месте.

Заметив мое непонимающее выражение лица, Джини уточняет:

— Мэдди также будет присутствовать, но она отвечает за взаимодействие с персоналом отеля. Ее работа в основном делается заранее. Она ищет отели, заключает с ними контракты, проводит инспекции на местах и работает с клиентами, чтобы удовлетворить их потребности. Я буду на ваших первых встречах, чтобы держать руку на пульсе.

Это шутка?

Я выдавливаю из себя слабый смешок.

— Тогда почему я ездила в отели во Флориде, а потом писала отчет вместо Мэдди? — Мои записи превратились в смятый беспорядок, смятые и скрученные без надежды на восстановление.

Джини молчит с минуту, придумывая ответ. Ее слова звучат убедительно:

— Мы считаем, что посещение отеля на пару с Мэдди было для тебя полезно. Ты узнала больше о работе и увидела различные аспекты. Ты написала отчет, потому что Мэдди случайно взяла свой отгул в понедельник. Она не должна была этого делать, но Мэдди есть Мэдди.

— Да, Мэдди есть Мэдди, — эхом отзываюсь я.

Так оно и выходит.

Я провожу неделю, ведя телефонные переговоры с врачами, составляя планы полетов, связываясь с автомобильными службами и планируя специальные условия. Например, находя мета заказов кошерной еды. Хотя Мэдди «отвечает» за работу с отелем, я договариваюсь об аудиовизуальной технике и обсуждаю, как должны быть организованы залы и перерывы между заседаниями. Я также выслушиваю все стоны и жалобы от врачей, которые не могут путешествовать первым классом, или пропускают раунд гольфа, так как собрание заканчиваются в три часа дня.

Я слушаю, как докладчики жалуются, что оборудование в отеле устарело, и их презентации PowerPoint будут неточны или не будут работать на ноутбуке. Все изменения докладчиков я передаю Мине и Гарри. Они находят кого-то в редакционном отделе и исправляют все в печатных материалах. И да, Мэдди занимается контрактом с отелем, но также и находит время, чтобы сделать маникюр и педикюр.

— Это новый цвет. — Мэдди машет пальцами перед моим лицом. — Нежный закат. Нравится?

— Красиво, — говорю я.

— Я приеду в отель за день до тебя. У меня куча дел, и я не хочу, чтобы ты испортила мою тяжелую работу. Вы с Джини прилетите вместе.

Я рада, что мы с Мэдди расстанемся, пусть даже всего на сутки.

За день до первой конференции меня начинает тошнить. То ли от нервов, то ли от долгого и ухабистого перелета в Хилтон-Хед. Я провожу полет, бегая в туалет с расстройством желудка, вызванным смесью турбулентности и ежемесячных спазмов. Я слушаю ужасную историю развода Джини и страдаю в течение трех с лишним часов в самолете без адвила, который по идее можно найти где угодно. Жаль, что клиент нашей фармацевтической компании не производит обезболивающее.

Когда я выхожу из аэропорта и запрыгиваю в машину, которая увозит нас в отель, то надеюсь, что может быть время между выходом из самолета и работой в отеле пролетит быстро, но я ошибаюсь. Очень, очень, очень сильно.

Я без сил бреду через двери отеля.

— Оставь свой багаж здесь, — говорит Джини.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Его доставят в твою комнату. Иди в конференц-зал, там все уже ждут… — Джини проверяет свой телефон. — Дела идут не очень хорошо.

Клиент не в восторге от того, как проходит предварительное совещание. Я узнаю некоторые лица, которые видела в коридорах «Примуса», но не была должным образом им представлена.

Джордж Смит, долговязый пожилой интеллектуал и глава отдела непрерывного образования, отвечает за регулирование всего содержания презентаций и контролирует, чтобы материал остался беспристрастным.

Рядом с Джорджем сидит маленькая темнокожая Джилл Чуа, с улыбкой, которая никогда не покидает ее лица, — медицинский редактор из «Примуса». Она также врач из Австралии. Я мало что о ней слышала, кроме того, что всем в компании нравится с ней работать. Джордж и Джилл приветствуют меня, и я сажусь на стул рядом с Джини и начинаю слушать Алана Рэнта. Клиент недоволен последними изменениями, которые Джордж сделал в содержании презентации по медицинскому образованию, чтобы гарантировать, что все будет справедливо и сбалансировано.

Я отключаюсь от голоса Алана до тех пор, пока Джини не толкает меня локтем и не просит просмотреть весь список врачей, и тех, кто принял приглашение. Я обсуждаю докладчиков и то, какие врачи просили определенные условия для своих презентаций: аудио и видео нужды, специальные раздаточные материалы или фоновые исследования. Лицо Алана остается нейтральным, пока я не начинаю перечислять фамилии врачей.

— Что случилось с Рубенстьеном, Ачелло и Бахманом? — спрашивает Алан, краска заливает его щеки, и он хмурится еще больше.

Дурной знак.

— Разве ты не помнишь, я писала тебе на прошлой неделе? Акселло и Бахман отказались, и Рубенстьен отменил встречу в последнюю минуту из-за семейных проблем.

— Это нехорошо. Слишком много врачей из листа запасных. Мы потеряли, по крайней мере, половину людей из главного списка. Клиент будет недоволен, и это одна из первых конференций. Меня это расстраивает. — Алан ходит по комнате. — Не хорошо. — Его голос повышается, напряженный и сердитый. — Господи, почему я не знал об этом раньше? Черт возьми, люди. Возьмите себя в руки. Мы не можем позволить этому случиться снова. Мне нужно позвонить клиенту. Он будет здесь через пару часов, и мне нужно кое-что исправить. — Алан швыряет повестку дня на пол, прежде чем выйти из комнаты, бормоча несколько сердитых, не слишком приятных для всех слов.

Я нахожусь в шоке от того, что впервые стала свидетелем истинного гнева Алана. Остальных его действия не смущают.

— Ладно, — невозмутимо говорит Джордж. — Нужно еще разобрать слайды Вальбаума. Его тематические исследования слишком предвзяты.

Группа забывает Алана, сосредотачиваясь на презентациях. Меня призвали записывать всевозможные изменения до прибытия докладчиков и клиента. Это беспокойные несколько часов. Гарри и Мина борются с Джорджем. Обстановка очень напряженная.

— Все антипсихотические препараты на рынке должны быть представлены равномерно, — упорствует Джордж. — Мы должны включить ссылку на другие препараты в той же категории, и то, что они имеют равные или меньшие побочные эффекты во многих случаях. Нельзя рекламировать только один препарат, — протестует Джордж.

Дебаты продолжаются, пока Алан не входит в комнату, рука об руку с высокой японкой в деловом строгом костюме и на высоких каблуках. Она обнимает Гарри, как будто он ее давно потерянная любовь. За ней следует низкого роста индеец в черной водолазке и брюках. Мохит Синхаха представляет себя в качестве ведущего врача-исследователя, отвечающего за испытания лекарств и выпуск их на рынок. Алан также представляет Кристи Вонг, японскую богиню из фармацевтической компании. Она улыбается каждому мужчине, но одновременно испепеляет всех женщин взглядом. Я впечатлена ловкостью ее лица.

Я сижу, слушаю и записываю. Вечер сливается с ночью, а затем скользит в ранние утренние часы. Меня игнорируют все, кроме Джини, которая заставляет меня печатать каждую деталь на своем ноутбуке. Наконец, в три тридцать утра мы расходимся.

— Ты в порядке? — спрашивает она. — Это было довольно утомляюще.

— Это точно. — Я ужасно устала и ворчу.

Завтрак в семь. Любые детали могут всплыть в последнюю минуту, вплоть до прибытия первого врача. Я должна учесть все изменения, что не должно стать большой проблемой, тем более теперь, когда я лучше понимаю организацию конференции. Я изучила, спланировала и создала ее с самого начала.

Беру в руки повестку дня, которую спроектировала. Врачи приедут, заселятся в номера, а затем примут участие в изысканном ужине в ресторане отеле. Я помогла разработать меню. На ужине гости познакомятся, пообщаются и успеют попробовать несколько напитков. А в субботу утром начнутся презентации.

Доктора встретятся в девять в субботу на первой конференции, а в десять тридцать разобьются на небольшие группы — на второй. В полдень пообедают в течение часа и остаток дня проведут, наслаждаясь гольфом, теннисом или СПА. После еще одного ужина в пятизвездочном ресторане врачи будут свободны до утра воскресенья и смогут выйти и осмотреть город или провести тихий вечер в отеле.

Короткое собрание с десяти до двенадцати в воскресенье закроет конференцию. После этого врачи смогут уехать в любое время, но скорее всего многие решат остаться и насладиться привилегиями отеля в течение нескольких часов или даже дня.

И вот этот план, уже распечатанный, нужно переделать, чтобы отразить изменения, предложенные клиентом и Джорджем. Какая пустая трата бумаги. Надо уничтожить сто экземпляров, которые я ранее разложила по индивидуальным папкам, в которых еще лежат распечатки вариантов питания и досуга врачей, а также расписание прибытия и отъезда. Прежде чем я проваливаюсь в изнурительный сон, в моем слишком уставшем мозгу начинает формироваться план, как организовать работу утром.

В пять мой телефон громко будит меня музыкой восьмидесятых.

— Заткнись, — говорю я, ни к кому не обращаясь, пытаясь найти телефон и выключить его.

Через минуту я просыпаюсь.

— Я встала. Спасибо, — говорю я будильнику и отключаю его.

В полусне принимаю душ, надеваю свежий деловой костюм и готовлюсь к своему большому дню и первой конференции. Мне плохо, серьезно плохо, и я лишена кофеина.

Где-то здесь должна быть кофейня. Консьерж направляет меня на улицу за угол. Мне даже не нужно спешить, у меня есть час до встречи с рабочей группой из «Примуса». Войдя в кофейню, я делаю глубокий вдох. Помещение заполнено мягкими стульями и уютными столиками. Здесь уже расслабляются группы раздраженных посетителей. Атмосфера этого места, как и само кофе, успокаивает мои нервы. Я даже не возражаю против того, чтобы быть зажатой в утренней очереди кофеиновых наркоманов.

Купив очень большой латте, я возвращаюсь в отель. На самом деле недостаток сна и напряженный график ослабевают мое беспокойство. Нет времени и сил продумывать сценарии конца света или гадать о том, что может пойти не так. Я не могу ни думать, ни чувствовать, — так я устала.

Мэдди, которой вчера удалось остаться невидимой, расслабляется за завтраком в своем модном сером приталенном жакете и юбке в тон. Алая рубашка обнажает достаточно декольте, чтобы заставить любого мужчину заказать двойной коктейль и насладиться некоторыми неблагочестивыми мыслями. Я сажусь на свободное место рядом с Мэдди и ее выпирающей грудью.

Я даже не могу найти достаточно энергии, чтобы обидеться.

— Привет. Как прошла ночь?

— Я так хорошо спала, люблю свою комнату. А тебе как спалось? — Она невинно смотрит на меня.

— Чудесно, — говорю я и начинаю читать меню.

Заказываю кофе и рогалик со сливочным сыром. Завтрак — мирное дело.

Наша команда собирается, и все готовятся к приезду врачей. «Делать все ради клиента», — становится девизом дня, и в головокружительном ожидании наша команда ходит, крича этот слоган друг другу.

Врачи начинают появляться как капли, образуя лужи из групп в процессе общения с коллегами, которых не видели со времени предыдущих встреч. Они громко разговаривают. Я сажусь за стол, регистрирую их, вручаю личные папки и веду светскую беседу.

— Здравствуйте, доктор Минц. Приятно лично познакомиться, — приветствую я дородного невысокого мужчину с вьющимися волосами. — Как прошел полет из Нью-Мексико? — Разговаривая с ним по телефону, я представляла, что Минц выглядит гораздо выше.

— Настолько хорошо, насколько можно было ожидать. — Он представляет меня женщине по имени Хлоя, своей помощнице — Где бар?

Я нервничаю, особенно будучи посвященной в то, что доктора приезжают со своими женами и личными сопровождающими. Я понимаю все слишком хорошо, краснея, когда некоторые из наиболее неразборчивых врачей приходят и представляются. Большинство из них чрезвычайно приятны. И общение с ними медленно стирает собственный дискомфорт. Некоторые из врачей молоды и энергичны, как врачи из сериалов. Большинство старше, с небольшими или полными залысинами и гигантскими банковскими счетами.

Я столько раз говорила с ними по телефону, что со многими чувствую себя друзьями. Мне интересно, эти ощущения взаимны? Доктор Винтерленд подходит к моему столу и представляется. У нас было много приятных телефонных разговоров, некоторые даже выходили за рамки рабочих тем.

Я улыбаюсь, когда он представляется, и говорю свою стандартную реплику:

— Как прошел ваш перелет из Нью-Йорка?

— Хорошо. Как этот отель? — спрашивает Винтерленд.

— Он прекрасен. Ваша комната три-двадцать семь. — Я вручаю ему ключ и папку с расписанием и повесткой дня.

— Как мне туда попасть?

Он смотрит на меня поверх круглых очков в черепаховой оправе. Он среднего роста и пропорциональной комплекции. Для мужчины средних лет он в целом средний, за исключением того, что он известный психиатр и один из докладчиков на конференции.

— Лифт направо. — Я показываю туда.

— Ты можешь мне показать? — спрашивает он.

Он серьезно или шутит? Мне кажется, у него немного извращенное чувство юмора.

Я не знаю, что делать. Я не могу отказать, поэтому прошу Джини сесть за стол, а сама веду его к лифту. Неудобная ситуация — легкие разговоры по телефону и теперь, неловкость в лифте. Я так счастлива, когда дверь открывается на третьем этаже. Следую указателям на стене.

— В ту сторону. — Я указываю на длинный, со вкусом украшенный коридор, с изящными столиками, на которых стоят вазы, полные свежих белых камелий.

Я нахожу дверь нужного гостиничного номера. Доктор протягивает мне ключ от номера, я вставляю его в замок и распахиваю дверь.

— Вот мы и пришли. — Я делаю шаг назад, чтобы он мог хорошо рассмотреть гостиничный номер.

— Приятный. Хочешь войти? — спрашивает он меня, разглядывая огромную кровать и касаясь моей руки.

— Мне нужно вернуться на место. Я не могу отсутствовать слишком долго.

Чувствую мурашки по всей коже. Я избегаю его взгляда — он имеет те же оттенки что у Брайса… обманчивые и тенистые.

— Ты и не будешь отсутствовать слишком долго, — говорит он и проводит вверх по моей руке в жесте, который, должно быть, считает чувственной лаской.

Я убегаю.

Остальная часть дня проходит таким же образом. Я популярна, и не испытываю недостатка в мужском внимании, избегая тех, кто слишком «хорошо» проводит время. Мне нравится узнавать у врачей больше о документах и практике. Информативно для той, кто, возможно, когда-нибудь окажется в качестве их пациента. Иногда, однако, когда чья-то рука находит мою задницу, я задаюсь вопросом, считают ли некоторые психиатры, что я одно из преимуществ этой конференции.

Я не знаю, как противодействовать этому, поэтому ничего не делаю. На самом деле, случайно, даже даю зелёный свет этим действиям во время коктейльной вечеринки, которая предшествует ужину. Когда все психиатры и врачи собираются, Алан приветствует их, а затем представляет меня как их «связь» с «Примусом». После склоняет голову в ожидании, желая, чтобы я что-нибудь сказала.

Я же замираю и становлюсь фиолетовой, как свекла.

— Добро пожаловать. Надеюсь, вы хорошо проведете время на конференции. Если вам что-нибудь понадобится, звоните в любое время. Номер моей комнаты два-ноль-четыре.

В зале раздается добродушный смех и мужчины подходят ближе. Я еще больше краснею и пытаюсь прижаться к стене.

— Ты знаешь, — шепчет мне на ухо Алан. — Я думаю, ты им действительно нравишься. Хорошая работа. — Он отворачивается, но перед уходом добавляет: — Сделай все ради клиента.

#сделайвсерадиклиента

В воскресенье вечером я возвращаюсь домой в половине одиннадцатого. Весь прошедший день я провожала врачей и других сотрудников в аэропорт. И теперь с удовольствием бы поспала в своей новой двуспальной кровати, укрытая серебряного цвета простынями со слонами, но утро понедельника зовет меня в офис.

Я решаю, что ненавижу Мэдди, которая берет еще один выходной в понедельник. Я пишу за нее отчет и мечтаю о том, как становлюсь Чудо-женщиной… нет, Суперкрошкой и убиваю ее. Во вторник появляется новый сотрудник Питер. Он входит и передает сообщение от Скотта о встрече через пятнадцать минут.

— Ага, — отвечаю я на его просьбу присоединиться к ним в главном конференц-зале компании.

Его брови становятся V-образными, показывая, насколько он считает меня глупой. Питер передает то же самое сообщение Мэдди, которая обольстительно улыбается и поправляет облегающую с низким вырезом черную рубашку наманикюренными ногтями. Это действие открывает слишком откровенный вид на ее декольте. Она встряхивает своими идеально подкрашенными каштановыми волосами и что-то шепчет Питеру, который смеется. Я уверена, это что-то обо мне.

Я говорила, что ненавижу ее?

Утешаю себя, приглаживая кудрявую, выглядящую как после стихийного бедствия шевелюру, и достаю шоколад из нижнего ящика.

Джини подходит к моему столу.

— Хочешь дойти до соседнего здания со мной?

— Конечно.

Мы выходим, я оглядываюсь и замираю, когда мимо проходит двойник Джейса. Вся краска исчезает с моего лица.

— Ты в порядке? — спрашивает Джини — Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

— Запросто. Но я в порядке.

— Ты неважно выглядишь. Что случилось?

— Это длинная история о бывшем парне. Уверена, ты не захочешь это слышать.

Мы слишком быстро идем по дорожке, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Я рассказала тебе о своем разводе, когда ты застряла рядом со мной в самолете. Дерзай.

Я наклоняю голову, обдумывая, с чего начать.

— Я встречалась с парнем по имени Джейс на первом курсе колледжа. Поначалу все было нормально. Он был очень милым и внимательным. Много подарков и цветов, но довольно быстро, все стало странно.

Я смотрю на Джини, чтобы удостовериться, что она действительно хочет, чтобы я продолжала рассказывать свою историю о пародии на отношения. Она кивает.

— Как странно?

— Внимательный превратился в собственника. Милые сообщения, которые я раньше писала ему, превратились в доклад о моем местоположении, и перед каждым занятием я докладывала, где я и с кем.

— Фу.

— Сначала я любила проводить с ним время, но постепенно поняла, что ему не нравится, когда я тусуюсь с друзьями. Либо я с Джейсом, либо ни с кем. И он следил за всем. Что я ела, что носила, как укладывала волосы.

— Похоже, он первоклассный придурок.

Я грустно смеюсь.

— Был. Однажды я пошла в магазин и забыла ему написать. Когда добралась до его квартиры, мы поссорились, и все стало хуже. Он взял один из своих дурацких разноцветных шарфов и накинул мне на шею.

Рассказ истории вернул мне все болезненные воспоминания. Они все еще приносили боль, но вместе с Сандрой я научилась намного лучше справляться с ними. И теперь знаю наверняка, что больше никогда не позволю себе попасть в подобную ситуацию.

— Он попытался задушить меня, но я вырвалась и выбежала из его квартиры. И никогда не возвращалась. Он обещал, что пойдет лечится, ему помогут, и мы сможем вернуть все в прежнее русло. Обещал, что если я к нему вернусь, это никогда не повторится, но я знала, что он лжет. Он еще долго не отпускал меня.

Мы входим в вестибюль медицинского центра «Примус».

— Ты умница, что вылезла из этих отношений, — говорит Джини. И неловко похлопывает меня по плечу. — Ну, иди на совещание.

Трудно сосредоточиться на отзывах клиентов, которыми делится с нами Скотт. В двух словах: им понравилась конференция (бу-бу-бу), но они хотят перемен (бу-бу-бу). Я трачу свои силы, разглядывая Питера: его высокую фигуру, широкие плечи, каштановые волосы, падающие на один глаз, и кремовую рубашку. Его галстук выделяется на общем фоне: на нем резвятся персонажи из Винни-Пуха. Он вкусный глоток воды в жаркий летний день, и я позволяю себе помечтать о том, как он может пахнуть. Когда он ловит мой взгляд, морщится, как будто только что попробовал плохие суши.

Прекрасно. Была сбита еще до того, как самолет оторвался от земли.

Ради Бога, это всего лишь сон наяву. Заскучав, я сосредотачиваюсь на Алане на следующие два вызывающих зевоту часа. И придумываю новую мантру: «Не встречайся с коллегами».

Нашей заказчице — явно не такой уж умной — нравиться работа Мэдди, поэтому я снова в паре с ней буду планировать и проводить следующие две конференции сначала в Чикаго, а затем в Филадельфии. Единственная хорошая новость в том, что Питер, новый младший менеджер по работе с клиентами, будет присутствовать на обеих конференциях. Я выскакиваю из конференц-зала, как тигр на галстуке Питера, готовая приступить к работе. Замечаю, что Мэдди медлит, разговаривая с Питером.

Вернувшись за свой стол, я не могу не смотреть на дверь, гадая, через сколько времени вернется Мэдди. Минуты текут, и я волнуюсь. Я считаю, что если Питера привлекает кто-то вроде Мэдди, то он просто пустая трата времени. Когда обед подходит к концу, я загоняю Саманту в угол и заставляю ее пойти со мной после работы отдохнуть. Мне нужна дружеская поддержка, и тот, кто заставит меня улыбаться.

В среду утром я готовлюсь к напряженному рабочему дню. Я приятно удивлена — на этот раз мои волосы, вместо привычных кудряшек, завиваются в аккуратные локоны, а длинная зеленая юбка, обнимает стройные бедра. Сегодня мне поручено помочь с новым проектом непрерывного медицинского образования. По прибытии я направляюсь в редакцию в соседнее здание. Мое хорошее настроение длится ровно до тех пор, пока Питер не входит в помещение и не бросает на меня хмурый взгляд. Не помню, почему я подумала, что он горячий.

Кейден Эндрюс, врач из Нью-Йорка, приходит в офис, чтобы обсудить запись своей презентации для врачей, которые не смогли присутствовать на конференции. Он один из молодых врачей, с которыми я работала. Ему под сорок, волосы песочного цвета, а глаза такие светлые, что напоминают голубое небо. Питер улыбается ему, предлагает принести воду в бутылке и даже заходит так далеко, что начинает флиртовать. Я быстро понимаю, что он играет за другую команду.

Теперь в моей жизни гораздо больше смысла. Мое отношение к мужчинам всегда было подозрительным. Словно я направляюсь к пляжу и оказываюсь на заснеженной горе.

#коллегипоработе

Поздним субботним утром герои мультфильмов кричат из телевизора. Я не мотаюсь по городам, не сижу в офисе. Я просто не делаю ничего. Только болтаюсь по новой квартире, одетая в удобные клетчатые пижамные штаны и в огромный розовой топ. Кофеварка заполняет первую из множества чашек, и я устраиваюсь на диване, держа в руках «Все изысканные вещи» Мэтью Квика (примеч.: Мэтью Квик, автор книг «Мой парень — псих», «Прости меня, Леонард Пикок»).

Счастливо оглядываю комнату. Вид старого поддержанного коричневого дивана в новой квартире дал моей маме повод обновить интерьер. Я купила через интернет серый диван. Телевизор стоит на стеллаже, который помог собрать Кайл. В нем еще есть место для моих книг, фоторамок и безделушек. На стенах висят две большие картины: одна с головой коровы, другая с головой лошади; обе в ярких цветах — подарок от Тани.

Неожиданно раздается звонок в дверь. Я в замешательстве и даже думаю проигнорировать его. В голове мелькают фильмы, в которых хороший человек позволяет незнакомцу использовать свой телефон и это заканчивается смертью. Но все же я встаю. Скорее всего это UPS. (примеч.: UPS — Американская компания, специализирующаяся на экспресс доставке.)

Открываю дверь.

— Привет, Рики, — говорю я. Удивительно, как мой бывший напарник узнал, где я живу. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришел с подарком на новоселье. — Он протягивает дюжину красных роз и бутылку красного вина.

— Спасибо тебе. — Я не хочу приглашать его, но это было бы невежливо. — Зайдешь? — Делаю шаг назад, чтобы он вошел.

— Благодарю.

Не помню, чтобы я делилась с ним новым адресом. Я не видела Рики с нашей последней лабораторной, которая была за неделю до выпуска.

— Как ты узнал, где я живу?

— Я встретился с Таней. Она и сказала.

— Ты знаешь Таню?

— Да. — Рики медленно осматривает комнату, анализируя каждую деталь. — Милое местечко. Мне нравятся картины.

На нем очередная футболка из комиксов с изображением гротескного злодея Думсдэя. Я никогда не думала, что Рики такой высокий. Стоя рядом, он возвышается надо мной, а я довольно высокая. Он не крупный, но футболка не скрывает жилистые мышцы рук. Сегодня он уложил челку вверх, а не вниз на лоб. Также снял огромные очки, и без них его лицо мгновенно выглядит взрослее.

— Благодарю. — Беру цветы и вино. Не знаю, что еще сказать. Мы не были близкими друзьями, просто партнеры по лабораторным занятиям. — Я поставлю их в воду.

По крайней мере, это повод отправиться на кухню.

Рики садится на диван, и я тихо вздыхаю. Он явно не уйдет. Сегодня утром все идет вопреки моим ожиданиям. Все, чего я хочу, это немного времени с хорошей книгой.

— Мы должны открыть вино, — говорит Рики со своего «насеста» на диване.

— Еще нет одиннадцати. Слишком рано для меня. Как насчет кофе? — Надеюсь, это не звучит грубо, учитывая, что он принес вино. — Или я могу открыть его и налить тебе стакан.

— Я буду кофе, если ты тоже его будешь. — Он улыбается мне.

Что-то не так. Его улыбка неестественна.

Вся эта ситуация заставляет меня нервничать. Не скажу, что у меня дома часто бывали странные мужчины.

У меня умопомешательство из-за Рики?

Но он всегда был добр ко мне на лабораторных и в классе. Моя паранойя проснулась? Может быть, но все же странно, что Рики подружился с Таней, и она ничего не сказала об этом; кроме того, он заявился без приглашения. Наверное, я слишком остро реагирую на ситуацию. В конце концов, это то, чем я обычно и занимаюсь.

Я прогоняю страх и нажимаю синюю кнопку на кофеварке. Аппарат булькает, пробуждаясь к жизни. А я пытаюсь завязать светскую беседу.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спрашиваю я.

— У меня осталось еще несколько занятий. — Он смотрит на меня через спинку дивана.

Смутно припоминаю, что он что-то говорил мне об этом.

— Когда ты закончишь колледж?

— Я поздно поступил в колледж. И все еще играю в догонялки, — говорит он. — Закончу, когда закончу. Там происходит много того, что мне нравится.

— Чем ты занимался раньше? — Не могу вспомнить, говорил ли Рики хоть что-то о себе.

— Колледж сразу после школы не был моим приоритетом. Я работал несколько лет, но очень быстро понял, что людям все равно, насколько ты умен и на что способен. Все, что они хотят, это видеть твой диплом, поэтому я пошел в колледж, чтобы получить корочку.

— Я этого не знала.

Внимательно смотрю на него. Рики ведет себя как юнец, но ему, должно быть, за двадцать. Может, все эти футболки с картинками из комиксов заставляли меня думать о нем как о юноше. Я подаю ему кофе, делая еще один с молоком и сахаром себе.

— Не знаю, как ты именно ты пьёшь.

— Благодарю.

Рики насыпает в кружку пару пакетиков сахара. Он немного беспокойный — смотрит то на входную дверь, то на окна и дверь спальни.

Я сажусь напротив него. Это увеличивает расстояние между нами, что нивелирует некоторые из моих параной.

— Так какие у тебя сейчас занятия? — Я стараюсь поддерживать нейтральную тему.

— Ничего интересного. — Рики делает глоток кофе. — Почему ты так далеко? Пересаживайся сюда, чтобы мы могли узнать больше друг о друге. — И похлопывает по дивану.

— Я в порядке.

Нет, это больше, чем моя паранойя. Рики жуткий. Почему я не замечала этого раньше? В конце концов, он был моим напарником по лабораторным.

Рики смотрит на меня, давая понять, что анализирует ситуацию. Его немигающий взгляд задерживается на моей груди, и я понимаю, что на мне нет лифчика. Чувствую себя голой и беззащитной и инстинктивно поднимаю руки, чтобы скрестить их на груди.

Рикки смеется надо мной.

— Я хотел поговорить с тобой кое о чем.

— Хорошо. Почему бы нам не сходить как-нибудь на обед и поговорить?

Мне нужно вытурить его из моей квартиры. Немедленно. А позже я смогу отменить и ужин.

— Нет, давай поговорим сейчас, — говорит он. — Речь идет о нас. Ты и я. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подслушал или узнал об этом.

Я напрягаюсь, все мое тело покалывает от страха.

— О чем мы должны поговорить?

— Ты играла со мной. — Он сужает глаза до щелочек, взгляд твердеет как стальной прут.

— Прошу прощения. — Волосы на руках становятся дыбом. — Что я сделала?

Рики смотрит мне в лицо, а затем его взгляд падает на мою грудь.

— Ну, что-то вроде этого, Дэ-ни. — Рики подчеркивает мое имя, вновь смотрит в глаза и продолжает: — Мне кажется, что ты вела себя распутно. Теперь настал и мой шанс получить часть твоих намеков. Джереми, Шами, Кайл и, я уверен, многие другие. А как же я? На территории колледжа ты трахаешь всех, но почему-то игнорируешь своего верного партнера по лабораторным и друга.

Я обескуражена и чувствую беспомощность.

— Откуда ты о них знаешь? — говорю шепотом. Глупо задавать такой вопрос, но я все равно его задаю. — Записки… Они были от тебя? — Я встаю, испытывая искушение убежать.

— Да. Ты не так умна для отличницы. Вся твоя жизнь проходит онлайн. Так легко узнать подробности твоего блуда. Ты публикуешь все, что делаешь. Твои ночи с Таней и Кайлом, прогулки в лесу с твоей тупой собакой, когда ты ездишь к маме. Твои любимые блюда, рестораны, кафе. Ты живешь онлайн, шлюха.

— Я не такая. — Ужас заставляет меня умолять. — Ты знаешь, что это неправда. Я никогда ни с кем из них не спала. Ты неправильно понял. Перестань меня осуждать. Просто уходи, и мы забудем все это. — Я пытаюсь казаться сильной, но мой голос дрожит.

— Хватит!

Рики встает, и его лицо превращается в маску ярости и ненависти. Он подкрадывается ближе.

— Это случилось бы намного раньше, но этот идиот Кайл вмешался, чтобы спасти тебя. Помнишь вечеринку, на которую ты пошла с Таней?

— Когда кто-то накачал меня наркотиками?

Его смех глубокий и мрачный.

— После того, как я подружился с профессором Баттли, было так легко украсть кетамин из лаборатории. Я предложил ему помощь в реорганизации, и он принял мое предложение.

— Ты украл кетамин? — Да, глупо стоять и спрашивать, но мои мысли возвращаются к тому вечеру, когда я чуть не ушла в лес с незнакомцем.

— Да. Кетамин действует как анальгетик на крыс, но в больших дозах он галлюциногенен. Он поднимает тебя высоко, и ты можешь получить внетелесный интересный опыт. Также после него человек начинает с трудом двигаться. — Рики делает паузу, его мысли словно возвращаются в прошлое. — Надеюсь, тебе было весело той ночью, даже если не со мной. — Его улыбка вызывает у меня новый приступ дрожи. — Сегодня нам это не понадобится.

Инстинкт берет верх. Я бегу в ванную, надеясь запереть за собой дверь.

Его рука хватает меня за плечо. Он тянет меня назад, и я спотыкаюсь. Снова пытаюсь бежать, но Рики хватает меня за руку и с силой разворачивает.

Голова ударяется о пол, и боль пронзает мой затылок. Искры и звезды. Глаза слезятся. Прежде чем я успеваю вскочить, вес Рики придавливает меня.

— Остановись. — Я хнычу. — Помогите! — кричу я.

Рука Рики накрывает мой рот. Я задыхаюсь под ней. Другой рукой он хватает меня за запястье и тянет за голову. Я бью его другим кулаком, но Рики не реагирует на мои попытки. Я мотаю головой взад-вперед, пытаясь скинуть его ладонь. Рука пропадает, и я снова кричу. Громко, так громко, как только могу. Рики хватает меня за запястья и соединяет их над головой, удерживая в одной огромной руке. Другой он так сильно сжимает щеки, что я ощущаю во рту вкус теплой металлической крови.

— Перестань кричать, — предупреждает он меня. — Ты только сделаешь себе хуже.

— Отпусти, — прошу я. — Я никому не скажу.

Рики смеется.

— Думаешь, ты первая, сука? Люди лгут. Ты расскажешь. Так что извини, не могу. После того, что я запланировал, ты никогда никому ничего не сможешь рассказать.

Его скользкое прикосновение проходит под моей футболкой к груди. Он сжимает мой сосок, посылая волны боли по всему телу.

— Ты понятия не имеешь, что будет дальше.

Рот, с привкусом кофе, сжимает мой. Язык затыкает мне рот. Свободной рукой Рики рвет мои пижамные штаны.

— Остановись, пожалуйста, — прошу я, когда его рот отпускает мой.

— Заткнись. Тебе понравится. — Он кусает меня за плечо, и я визжу от ужаса и боли.

Я не могу позволить ему изнасиловать меня. Я изворачиваюсь и изо всех сил ударяю его коленом в пах. Он стонет. Этого достаточно, чтобы ослабить тиски на несколько секунд. Ужом вылезаю из-под него и встаю на колени. «Вперед», — кричит мой мозг. Я бегу в спальню. Залетаю внутрь и запираю дверь.

— Выходи, сука. — Рики стучит в дверь. — Ты сама напрашивалась на это в течение длительного времени.

Я всхлипываю и тянусь к телефону. Он заряжается у кровати на тумбочке.

— Я звоню 911. — Не знаю, понимает ли Рики слова из-за плача.

От грохота тела, таранящего дверь, я роняю трубку. Карабкаюсь, чтобы поднять ее с пола, и нажимаю 9-1-1.

— Мне нужна помощь на Пинто-Лейн, 33. У меня в квартире парень. Он пытается изнасиловать меня! — кричу я в трубку.

В другой комнате воцаряется тишина.

#преследователь

Я набираю номер Кайла после того, как сбрасываю звонов в полицию. Я практически уверена, что Рики ушел, но все же не могу заставить себя выйти из запертой спальни, не могу остановить слезы.

— Приезжай, — говорю я в телефон, как только Кайл отвечает.

Он, должно быть, услышал что-то в моем голосе, что его испугало.

— Дэни, что случилось?

— Просто приезжай сюда. Прямо сейчас.

Так он и делает, не задавая больше вопросов. Кайл входит в квартиру, открывая ее запасным ключом.

Выслушав мою историю через запертую дверь спальни, он уговаривает меня выйти из комнаты. Длинный неприятный день проходит у меня перед глазами. Полиция меня допрашивает и начинает поиски Рики, который исчез. Реакция моей мамы ужасна. Сначала я разговариваю с ней по телефону, а затем и с глазу на глаз. Она приезжает к полудню в рекордно короткие сроки, и к вечеру мне требуется вся моя сила, чтобы заставить ее уехать.

— Я должна остаться с тобой, — повторяет она в сотый раз, и кошка, вышедшая из укрытия, все кружит вокруг ее ног.

— Я в порядке.

Кайл сидит рядом со мной на диване.

— Ты никогда не бываешь в порядке, когда говоришь, что ты в порядке, — заявляет мама. Ее голос — смесь беспокойства с родительским осуждением.

Я качаю головой.

— Я запру дверь на три замка и никого не впущу, несмотря ни на что.

— Я могу остаться, — говорит Кайл, удивляя меня своим заявлением.

— Окей, — соглашаюсь я, шокируя себя и маму.

— Мой дом за углом. Я возьму кое-что в нем и устроюсь на диване.

Я смотрю на маму слезящимися глазами. Какая-то часть меня хочет быть одной, чтобы справиться, но другая слишком боится, что Рики может попытаться найти меня снова. Лучше присутствие Кайла, чем присутствие мамы, которая все говорит и говорит о ситуации и заставляет меня беспокоиться еще больше.

— Мам, договорились?

Она неохотно соглашается. В конце концов, он мой лучший друг. Кайл уходит, чтобы собрать самое необходимое. Он быстро возвращается, но требуется еще час, прежде чем уговорить маму уйти. Когда она уезжает, уже восемь вечера. Я так устала.

— Я иду спать, — говорю Кайлу.

— Я устроюсь на диване. Посмотрю еще немного телевизор.

Я не хочу быть одна и прошу:

— Останься со мной.

Кайл мой лучший друг. Конечно, он соглашается.

Лежа в постели, мы говорим о глупостях, веселых воспоминаниях, которые заставляют меня расслабиться и вспомнить, что моя жизнь хороша. Рики не может это украсть. Теперь я сильнее. Я не сломаюсь. Даже когда пересказывала каждый ужасный момент копам и сообщала, что он признался в том, что дал мне кетамин на вечеринке, я держала себя в руках, говорила без истерик или паранойи. Когда Кайл напоминает мне об этом, я немного горжусь собой.

Теперь мы знаем, кто преследует меня. От этого знания становиться легче.

Даже зная, что полиция поймает Рика, ночь протекает не очень хорошо. Я то засыпаю, то просыпаюсь. Меня будят кошмары. Снятся темные фигуры, душащие меня. Просыпаюсь в третий раз, сердце стучит в ушах, тени танцуют в углах комнаты, я счастлива, что Кайл рядом со мной. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

Перед сном я надела чистую пижаму. Непреодолимое желание сжечь одежду, в которой я была, когда приехал Рики, переполняет меня, и я планирую выбросить ее в мусор завтра утром. Тело Кайла рядом с моим теплое, но не в плохом смысле, и я придвигаюсь немного ближе.

Кайл открывает глаза и смотрит на меня. Уверена, что все мои метания разбудили его.

— Еще один кошмар?

— Да. Извини.

— Тебе не за что извиняться. Ты не сделала ничего плохого.

Внезапно он оказывается рядом со мной, и его мягкие губы соединяются с моими. Это быстрый и нежный поцелуй. Мое сердце прерывисто бьется, но на этот раз по правильным причинам. Знакомый запах наполняет мой нос. Кайл притягивает меня к себе, не прерывая поцелуй, с гораздо большим, чем просто дружеским подбадриванием. Мое тело отзывается, согреваясь от его прикосновений. Когда мы целуемся, я чувствую заботу.

Беспокойство ускользает. Мне нечего бояться. Кроме кошки, которая прыгает на кровать и пугает меня.

— Брысь!

Мы лежим на боку и смеемся, но потом вновь сливаемся воедино. Через несколько секунд, Кайл меняет положение. Он перекатывается, и его сильное тело нависает над моим.

Я в шоке от того, как это хорошо.

Почему я раньше не замечала, как его широкие плечи сужаются к тугому прессу? Как напрягаются мускулы, когда он держит свой вес на руках, нависая надо мной?

Я вижу, что Кайл сдерживается, и не хочу, чтобы он это делал. Я протягиваю руку, притягиваю его ближе, чтобы поцеловать в шею, и это все, что ему нужно. Кайл ласкает мою грудь, и я выгибаюсь от удовольствия, желая большего. Он издает рык и прижимает бедра ко мне сквозь одежду.

— Пожалуйста, — шепчу я, — сделай так, чтобы мне было хорошо.

Кайл улыбается, а потом его рот оказывается повсюду: на моей шее, груди. Его руки повсюду, согревают меня восхитительными способами. Я забываю о мире, забываю обо всем, кроме того, как прекрасно он знает, как прикасаться к моему телу. Я чувствую себя хорошо, очень хорошо, и моя одежда исчезает.

Я ничего не могу с собой поделать. Я стону, сквозь поцелуй, когда Кайл рукой нежно ласкает меня между ног.

— Посмотри на меня. — Требование Кайла выводит меня из мечтательного возбужденного состояния. — Мне нужно знать, что ты действительно этого хочешь. Что делаешь это не только из-за того, что случилось.

Я не знаю, что сказать. Я хочу этого, но понять причины не могу.

— Я хочу этого. Я хочу тебя.

Кажется, Кайл удовлетворен моим ответом, поэтому я удивляюсь, когда он встает с кровати.

— Почему ты уходишь?

— Мне нужен презерватив. Он в бумажнике в другой комнате.

Вспышка реальности не утоляет мое желание, но успокаивает нервы. Интересно, изменит ли секс все между нами? В глубине души я знаю, что Кайл — единственный человек, которому я доверяю. Все будет хорошо. Это не любовь и не похоть, это нечто среднее. Мне это нужно. Я чувствую себя хорошо, когда нахожусь с ним.

Кайл возвращается, его красивое лицо нависает надо мной, сильное тело располагается у моей мягкости.

Его улыбка расцветает.

— Я так долго ждал этого.

— Не смей шутить.

Выражение его лица становится серьезным.

— Никогда. Ты важна для меня, Дэни. Ты ведь знаешь это, да?

Я киваю.

— Это ничего не изменит между нами?

— Нет, это сделает нас лучше. У нас будет еще одно хорошее воспоминание.

Надеюсь, Кайл прав. Я поддаюсь желанию прикоснуться к нему, просовываю руки под его футболку и скольжу пальцами по его коже. Кайл стонет от удовольствия, снимает футболку и отбрасывает ее в сторону. Мои руки продолжают исследовать мышцы его рук, грудь, бока. Пока глажу его, Кайл стягивает шорты и близко наклоняется, его дыхание щекочет мне на ухо. Я отпускаю себя и расслабляюсь. Мой разум успокаивается. Кайл снова начинает целовать меня, и я целую в ответ, пытаясь показать ему мой мир и мои эмоции через этот обмен. С этого момента мой мир уже никогда не будет прежним. Мы кожа к коже. Это прекрасно. Он все, что мне нужно.

#жизньменяется

На следующее утро звонит мой телефон, и я отвечаю хриплым голосом:

— Алло.

— Это офицер Смит из полицейского участка Макона.

Я мгновенно просыпаюсь, и мне рассказывают об аресте Рики. Я толкаю ногой Кайла и включаю громкую связь.

— Отличная новость, — говорю я.

Кайл садится на кровати, приглаживая рукой короткие волосы.

— Да, хорошая, — говорит офицер Смит, — но Рики отрицает весь инцидент. Он утверждает, что вы все выдумали, и он нанял адвоката.

— Что? Как такое возможно?

— К сожалению, в вашей квартире нет никаких улик, кроме цветов и бутылки вина, которые мы обрабатываем на отпечатки пальцев, но никаких признаков преступления. Если вы чувствуете угрозу, я предлагаю вам подать заявку на защиту.

Выслушав офицера еще несколько минут, я благодарю его и заканчиваю разговор. Поворачиваюсь к Кайлу.

— Разве это возможно? — Мои растрепанные каштановые волосы каскадом падают на лицо, и я собираю их в хвост.

Кайл потирает мои онемевшие от этой новости руки.

— Не могу поверить в это дерьмо. — Я никогда не видела его таким злым.

— Что мне теперь делать?

— Мы получим запретительный ордер, и я переду к тебе.

— Нет! — говорю я и тут же сожалею о своих словах. — Я не это имела в виду. — Я смотрю на его удрученное лицо и объясняю: — Мы слишком быстро перешли от одной ночи к совместной жизни. Я не готова к этому.

— Я только хочу защитить тебя. — Кайл отодвигается к краю кровати.

Я тяну его назад.

— Просто мне нужно немного времени, чтобы разобраться с тем, что происходит. Я не определилась со своими чувствами. Я не знаю, что и думать.

Но кровать кажется чертовски пустой, когда Кайл уходит.

* * * *

Большая часть июня пролетает с характерным для этого периода температурным режимом. От этого я чувствую дискомфорт, и все становится только хуже. Мой внутренний мир остается в беспорядке. Каждый раз, когда я выхожу за дверь, я жду нападения. Рики выпустили под залог до начала суда. Дата пока не назначена. Я получила запретительный ордер, но это не делает меня счастливее. Рики не видно, и я чувствую на себе его взгляд все время, даже на работе.

Я практически ненавижу то, чем занимаюсь, и стресс от ситуации с Рики делает все сложнее. Я не могу сосредоточиться и порчу даже самые простые задачи, такие как бронирование билетов для врачей. Я продолжаю составлять списки «любовь — ненависть» и «за — против» касательно моей работы. Хотя бы это занятие, вызывает у меня веселье.

Наступает время обеда, и я выхожу из офиса, чтобы съесть салат и подышать свежим воздухом. Звоню маме.

— Сегодня плохой день, — говорю я, когда она берет трубку.

— Что случилось?

— Я едва держу себя в руках. Может, мне стоит снова подумать о лекарствах.

— Это из-за Рики?

— А от чего еще это может быть? — сержусь я.

Злость направлена не на маму, а на богов, которые продолжают делать мою жизнь бесконечной и ужасающей поездкой на американских горках.

— Хотелось бы, чтобы дело продвигалось быстрее. — Мама так же зла. — У меня есть хорошая идея. Уволься. Это не работа твоей мечты. Зачем оставаться там и быть несчастной?

— Но теперь у меня есть расходы. Аренда.

— Я помогу тебе с арендой, пока ты не найдешь другую работу, и я уверена, что ты ее скоро найдешь. Ты была такой сильной во время всего этого испытания. Ты заслуживаешь передышку.

— Спасибо, мам, — благодарю я. Мой телефон жужжит, сигнализируя о входящем звонке. — Я перезвоню тебе после работы.

Я в одиночестве сижу за одним из столов для пикника позади здания. Капли пота стекают по моей шее и между грудей. Отвечаю на звонок, только чтобы послушать запись голоса женщины, предлагающей мне круиз. Я не нажимаю цифру один, чтобы поговорить с представителем. Вместо этого набираю номер Тани, чтобы избежать нервного срыва.

— Ветеринарная клиника Симсбери, — говорит Таня. — Чем могу помочь?

Таня устроилась на работу в ветеринарную клинику, пока не подвернется что-нибудь более постоянное.

— Это я. Ты можешь говорить?

Я улыбаюсь и убираю трубку подальше от уха, так как Таня выкрикивает мое имя. В последний раз мы видели друг друга не так давно, но если возгласы Тани услышит незнакомец, то подумает, что мы пережили долгую разлуку. Похоже, нам пора устроить девичник.

— Как кошка? — спрашивает Таня.

— Зло, как всегда. Она владелица квартиры. Я просто там живу, чтобы кормить ее.

Таня продолжает задавать свои обычные вопросы.

— Как твоя личная жизнь?

Она не знает о моей идеальной ночи с Кайлом. Это было слишком недавно, слишком интимно, чтобы обсуждать. Поделись я этой новостью, Таня начнет допрашивать меня о Кайле.

Я не готова сделать решительный шаг с ним и поделиться тем, что произошло с другими, даже с моей лучшей подругой.

— Я сейчас не думаю о мужчинах. — Это всего лишь небольшая ложь. Я сообщаю ей последнюю информацию о Рики. — Он получил очередную отсрочку. До суда еще два месяца, а может, и больше.

Таня возмущенно вздыхает.

— Святое дерьмо, я убью этого…

— Ты на работе, помнишь?

— А, точно, — говорит она. — Может, встретимся сегодня вечером?

— Хорошо. Мне нужно с тобой поговорить. Заберешь меня? Теперь я ненавижу ездить одна по вечерам, — прошу я.

— Конечно. — Ее радость мгновенно делает мой мир немного лучше. — О чем ты хочешь поговорить?

— Я хочу бросить работу. — Оглядываюсь через плечо, вокруг никого нет, но все равно шепчу: — Мне она не нравится. На самом деле, я ненавижу все, включая людей, с которыми мне приходится работать, за исключением Джини. Она милая. И теперь, после истории с Рики, мне каждый день трудно собираться с мыслями. Я даже не хочу вставать с постели.

— Ты хочешь спросить моего разрешения уйти? — спрашивает серьезно Таня.

— Наверное, — отвечаю я.

— Что сказала твоя мама? Повиси… — И Таня отвечает на вопрос о какой-то собаке.

Когда она вновь возвращается к нашему разговору, я отвечаю:

— Она согласна с моим планом.

— Тогда сделай это. Тебе не нужен стресс от работы, которую ты никогда не хотела. Это твой шанс найти работу по душе. У тебя диплом с отличием. Я советую увольняться.

— Но это не самый умный поступок. — Мой желудок сжимается при мысли об уходе, но мысль о том, чтобы остаться, причиняет еще большую боль.

— Может и нет, но это правильно. Ты составила список «за и против»?

— Да. На самом деле много разных списков. — Я улыбаюсь про себя. Вот почему мы друзья.

— И что же это дало? — спрашивает Таня.

— Минусов было больше, чем плюсов.

— Не думай об этом. Просто сделай, — говорит Таня.

Я смеюсь в трубку.

— Ты говоришь, как в рекламном ролике кроссовок.

— Позвони мне позже и дай знать, когда мне приехать. Моя смена заканчивается в два.

— Мне не нужно тебе звонить. Приходи в шесть. Мне нужно, чтобы кто-то «вмешался» мою жизнь.

На этом мы прощаемся.

#жизньменяется

Но вместо запланированного «вмешательства», я попадаю на прием стоматолога. Рики ударил меня так сильно, что теперь мне нужна пломба на один из зубов. Я, как и многие другие, не люблю дантистов, но мой страх глубок. Как только мне назначают время приема, я не могу думать ни о чем другом, кроме этого. Мое сердце колотится от страха, желудок сжимается каждый раз, когда я думаю о визите.

Я вхожу в кабинет, который обставлен со вкусом и называю свое имя мужчине-администратору, который предлагает мне сесть. Еще одна одинокая женщина, в штанах для йоги и кроссовках, удобно устроилась на кресле и читает журнал. Рядом с телевизором сидит семья. Родители смотрят, как два маленьких мальчика в углу уничтожают игрушки.

— Дэни. — Величавая афроамериканка-дантист с короткими волосами и яркими глазами зовет меня по имени и улыбается, когда я неуклюже встаю со стула.

Моя сумочка ударяется о мои трясущиеся ноги. Я иду за ней по коридору, но мне хочется броситься к выходу.

— Меня зовут Ника, — представляется она.

Она указывает мне на стоматологическое кресло, и я сажусь, положив сумочку рядом с собой на пол. Передо мной маленький телевизор, транслирующий новости, но он не может отвлечь меня от пакета средневековых и безжалостных инструментов на маленьком подносе.

Мое сердцебиение увеличивается, когда Ника задает мне стандартные вопросы: непереносимость лекарств, заболевания, операции…

Я не слушаю.

— Доктор будет здесь через минуту, — говорит она, выходя.

Вскоре приходит доктор Альзарес, и я понимаю, что это на самом деле происходит. Он был моим врачом, сколько я себя помню, и однажды мама рассказала ему о моей тревожности. Его волосы уже начинают седеть на висках. Он смуглый, худощавый и, как стоматолог и остальные сотрудники из этой области, всегда счастлив. Интересно, есть ли у них доступ к хорошим лекарствам, потому что я не могу поверить, что все здешние сотрудники могут быть такими веселыми так долго. Я хочу спросить его, все ли проходят специальную подготовку или что-то в этом роде, но вместо этого просто смотрю телевизор, и жду, пока доктор Альзарес не будет готов к работе.

— Как поживаешь, Дэни? — спрашивает он, садясь.

Дантист-помощница переходит на другую сторону кресла от меня, и я оказываюсь в ловушке. Теперь бежать некуда.

— Хорошо.

Я не могу вести светскую беседу в таких ситуациях. Голос доктора трудно расслышать из-за сердцебиения, которое отдается в моей голове.

— Как колледж? — спрашивает он.

В моей голове появляется жужжание, но я формирую ответ.

— Я закончила и теперь живу взрослой жизнью.

— Наслаждайся своей молодостью, — говорит он.

Он вскрывает пакет с дезинфицированной марлей. Звук похож на гром во время грозы.

— Готова?

Я вздрагиваю.

— Да.

Спинка кресла мягко опускается, и я смотрю в потолок, украшенный птицами и цветами. Новости с телевизора бьют мне в уши, и я слушаю о массовом убийстве и первых ста днях президентства. Я чувствую укол, и мой рот немеет. При звуке дрели поднимается паника. Я мысленно проговариваю мантру, контролирую дыхание и пробую все прочие трюки, которые знаю, чтобы пройти через это.

— Открой рот, — говорит доктор Альварес.

Дрожь прокатывается по моему животу, и я следую приказу. Звук дрели занимает все пространство в комнате, оглушая мои уши.

Через час я ухожу с временной пломбой и карточкой на следующий прием. Мой рот онемел, и от стресса я сильно хочу писать. Обычно о таком событии, как посещение врача, я сообщаю всем своим друзьям, но на этот раз держу в себе. Я больше не пользуюсь социальными сетями.

Даже если никто и не узнает, но я горжусь собой за то, что не отложила поход к стоматологу, не умоляла маму пойти со мной для поддержки и терпела боль от поломанного зуба.

Это небольшой подвиг, который кажется огромным.

#восстановление