Двенадцать месяцев неловких моментов

Глава 12

19 июля

Важно помнить, что не все вертится вокруг тебя. Иногда, ставя себя на место другого человека, даже на минуту или две, помни: мир дает больше благ, чем проклятий. Проблемы, которые оставляют самые глубокие впечатления, появляются в самой необычной форме.

Бессонные ночи и вопросы без ответов сказываются на моей психике. На горизонте нет работы, и я начинаю сожалеть о своем импульсивном решении бросить «Примус». Таня и Кайл с другом Шоном присоединяются ко мне за обедом. Мы отправляемся в местный мексиканский сетевой ресторан. Таня заняла место рядом с водителем, поэтому я еду на заднем сиденье рядом с Шоном. Шон — тощий бывший профессиональный велосипедист, который отказывается пользоваться дезодорантом и по понятным причинам ни с кем не встречается. Кайл играет в шофера в своей новой машине GMC Acadia, оснащенной системой OnStar (примеч.: GMC Acadia — полноразмерный кроссовер General Motors-GMC).

— Почему ты купил машину с системой OnStar (Примеч.: Система OnStar — это комплексное ИТ-решение, обеспечивающее для водителей достаточно широкий спектр информационных услуг, а также работающее в автоматическом режиме в случае ДТП.)? Разве это не для стариков, которые везде застревают или нуждаются в помощи? — спрашиваю я.

Кайл смотрит на меня через зеркало.

— У OnStar много преимуществ. Представители сервиса приветливы со всеми и обрабатывают все запросы клиентов, какими бы несущественными или нелепыми они ни были. Давай сейчас попробуем.

Кайл набирает номер.

— Здравствуйте, мистер Коупленд. Я Венди. Чем могу помочь?

— Так официально, — шепчу я Шону.

— Привет, Венди, — говорит Кайл. — Откуда ты? У тебя отличный акцент.

— Я из Вирджинии, — отвечает она.

— А сколько тебе лет? — спрашивает Кайл.

— Двадцать два.

— Замужем? — спрашивает Кайл.

Я замираю на заднем сиденье. Таня впереди хихикает.

— Нет, сэр, — отвечает Венди.

— А тебе бы хотелось? — настаивает Кайл.

— Я пока никого не встретила, сэр, — отвечает она.

— Ну, я знаю пару хороших парней, включая меня. Я могу перевезти тебя в Коннектикут.

Кайл еле сдерживается, чтобы не взорваться от смеха. Таня прикрывает рот рукой, чтобы не захихикать.

На заднем сиденье не так смешно. Мне трудно молчать. Я сочувствую бедной женщине на другом конце телефона, уверена, что сейчас не та ситуация, для которой была изобретена система OnStar.

У меня было много опасений по поводу серьезных отношений с Кайлом. Его уровень зрелости находится в верхней части моего списка. Мы застряли в неудобном положении. Не друзья, но и не стремящиеся превратить свои отношения в нечто более формальное, чем простые перепихоны. Я еле сдерживаюсь, но, тем не менее, не вмешиваюсь.

— Вы очень добры, сэр, так чем я могу помочь?

— Венди, ты можешь сказать мне, где расположен Penthouse Boutique? — спрашивает Кайл.

Я хочу, чтобы он прекратил разговор.

— Сейчас я вас найду. — Венди замолкает. — Вы сейчас в Западном Хартфорде. Penthouse Boutique тоже в Хартфорде?

— Я не уверен, — отвечает Кайл, перекрывая хихиканье Шона.

— Я ничего не вижу, сэр. Что это за магазин? Может быть, я смогу найти вам похожий.

Кайл разражается смехом.

— Венди. Это бутик эротических товаров, но неважно. И спасибо.

— В любое время, сэр.

Но ее ответ сложно расслышать из-за смеха в машине. Связь прерывается — звучит длинный гудок.

Я злюсь на Кайла и спрашиваю себя, неужели это он был рядом со мной, когда я нуждалась в нем, тогда как сам не может разобраться со всеми аспектами своей жизни. Я не могу не задаться вопросом, можем ли мы стать чем-то большим. Предыдущие отношения, с обеих сторон, говорят об обратном.

Войдя в ресторан, мы усаживаемся за столик. Я спокойна, поскольку общее настроение улучшается. Ребята заказывают «Маргариту» и листают меню. Я все еще перевариваю разговор в машине, не зная, веселится мне или обижаться на них за то, что Венди, агенту OnStar, пришлось вытерпеть. Я немного расстроена и даже думаю послать ей письмо с извинениями.

Я дрожу. Наверное, потому что в ресторане холодно. Смотрю на Кайла. Меня ломает. Правда, мне не по душе его незрелость, но есть много того, что мне в нем очень нравиться. Могу ли я испытывать к нему более глубокие чувства, выходящие за рамки того, что мы разделяли до сих пор?

Эта мысль пугает меня, но не так сильно, как собственные ощущения.

После того, как мы сделали заказ, но до того, как все напилась, я прошу совета:

— Что вы думаете об аспирантуре?

Таня щурится на меня.

— Опять колледж. Фу.

— Я не знаю, чем хочу заниматься, и мой профессор сказала, что, возможно, сможет найти мне место ассистента на следующий год.

— Ты уже говорила со своим профессором? — спрашивает Кайл.

— Помнишь, я помогала ей с исследованиями? Я ей нравлюсь, и она с радостью возьмет меня в аспиранты по программе зоологии или передаст своим коллегам из университета Ратджерса.

— Но это же продолжение учебы в колледже, — повторяет Таня.

— Верно, но они платят за это и дают стипендию на обучение и исследования. Это что-то около двадцати тысяч долларов.

— Звучит не так уж плохо, — говорит Шон.

— Спасибо тебе. — Я улыбаюсь ему.

— Ты должна делать то, что сделает тебя счастливой, — говорит Кайл.

Его взгляд встречается с моими. Я не уверена, что вижу там что-то еще, кроме синевы его глаз.

— Знаю, — говорю я, но не уверена что так и будет. — Я подумываю о преподавании.

— Мы можем составить список «за» и «против», как только напьемся. Это занятие намного веселее после нескольких бокалов вина или «Маргариты», — заявляет Таня.

— Не думаю, что нам придется ждать до вечера.

Надо мной работает кондиционер, и в одних шортах и голубой майке я дрожу. Нужно было подготовиться лучше.

— Не забудь, завтра у меня вечеринка. Прибереги немного выдержки для завтрашнего пьянства, — говорит Кайл.

— Будет сделано, — отвечает Таня. А потом обращается ко мне: — Можно я переночую у тебя в эти выходные? — Ее зеленая футболка подходит к глазам и подчеркивает винные оттенки в ее волосах.

— Конечно, — отвечаю я. — Мне нужна компания. — В последнее время ненавижу быть одна.

— А мне можно? — Шон флиртует со мной.

— Нет, — отвечаем в унисон мы с Таней.

В ресторане не просто холодно, а морозно.

— Здесь так холодно. — Я потираю руки о плечи.

— Хочешь, я дам тебе свой свитер? — спрашивает Кайл.

— Нет, я выживу. — Надеюсь, что так и будет. — Может, дело в замороженных «Маргаритах».

Приносят еду, и я очень рада, что меня ждет горячая пища. Я так же заказываю кофе.

— Извините, — говорит Шон официантке, — у меня такие твердые соски, что ими можно резать стекло. — На его губах играет невинная улыбка. — Не могли бы вы выключить кондиционер?

Она не обращает на шутку никакого внимания и отходит от нас. Теперь понимаю, почему Кайл и Шон друзья.

— С ним никуда нельзя ходить, — говорит Кайл.

Мы все смеемся. Но миллионы вопросов плавают в моей голове, как стая рыб.

#друзьянавсенда

Это вечеринка Кайла. И грандиозная ночь для меня. Я не заметила, когда мои чувства к Кайлу усилились и не хочу анализировать это слишком долго. Я всегда так делаю. Я просто хочу, чтобы Кайл знал, что он мне нравится. А дальше пусть решает он. Но легче сказать, чем сделать. После всего, что произошло, мне больше всего хочется натянуть удобные пижамные штаны и спрятаться под одеялом в постели с интересным любовным романом. Но я заставляю себя посмотреть правде в глаза и иду на компромисс.

Надеваю черные эластичные штаны для йоги и белую футболку с V-образным вырезом. Завязываю волосы в пучок на макушке, добавляю немного туши и блеска для губ. Сделано. Если я действительно симпатична Кайлу, то ему должно нравится мое ежедневное скучное тревожное «я».

Задумываюсь, а не выпить ли мне бокальчик «огненного шара», чтобы не появилась паническая атака, но решаю не делать этого.

После всего безумного дерьма, которое я пережила на работе, посетить вечеринку Кайла будет легко.

«Я могу это сделать», — говорю я себе. И повторяю эту мантру, когда мы с Таней идем по улице.

Когда я открываю незапертую дверь в квартиру Кайла, воздух наполняется ароматом его любимой свечи с ароматом шоколадного трюфеля. Свет тусклый, но теплый и гостеприимный. Я колеблюсь слишком долго, и Таня силой заталкивает меня внутрь. Здесь довольно много людей. Когда я бывала в доме Кайла раньше, мне казалось, что здесь немного просторнее. Сейчас же вся комната заполнена кучей тел, которые делают привычную атмосферу совсем иной.

Помещение было простым, но изысканным, так не похожим на комнату в колледже, которую Кайл делил с тремя другими соседями. На стенах над бежевым диваном и креслом висят настоящие картины, в основном пейзажи. Журнальный стол из темного дерева и боковые столики дополняют декор. И свечи, много свечей. Играет эклектичная музыка: джаз, классический рок и более современные исполнители, но песен почти не слышно из-за гула голосов.

Толпа отражает новую жизнь Кайла. В список приглашенных входят люди с его работы в United Boat, а также некоторые старые друзья, и, к счастью, никаких парней в костюмах бананов.

Таня предлагает принести нам выпивку и уходит, теряясь в толпе.

— Привет, Дэни, — приветствует меня бывший сосед Кайла.

Мы обнимаемся.

— Привет, Пол. Как ты? Я не видела тебя с выпускного.

— Все хорошо. Сейчас работаю на отца, но надеюсь скоро найти другую работу.

— А чем занимается твой отец? — интересуюсь я.

— Строительство. Он позволяет мне помогать управлять компанией.

Я суетливо ищу Кайла в толпе.

— Должно быть, это хороший опыт. Ты знаешь, где Кайл? Я только что пришла и хочу поздороваться.

Пол оглядывается.

— Он разговаривал с какой-то блондинкой. Наверху может быть.

— Я вернусь, и мы наверстаем упущенное. — Обнимаю его еще раз и направляюсь в толпу.

Большинство стоят небольшими группами, разговаривая и потягивая напитки. Моя потребность выплеснуть свои чувства подобна давлению кипящего чайника. Поднимаясь по лестнице, я решаю бросить пальто в одной из спален и попытаться найти Кайла.

Музыка и гул голосов эхом отдаются на втором этаже. На маленьком столике горит цветочная свеча, пахнущая чем-то, вроде шоколада. Все спокойно, и я делаю глубокий вдох, надеясь успокоить колотящееся сердце. Не знаю, что заставляет мое сердце вырываться из груди: приход на вечеринку или желание рассказать Кайлу о своих чувствах.

Я вхожу в первую спальню.

Кайл там.

Мое сердце колотится, но не от волнения. Он сидит на кровати. Как и женщина со светлыми волосами. Они больше, чем просто сидят. Кайл запустил руку ей в волосы. Его губы прильнули к ее губам. Из меня вырывается звук, и я быстро отвожу взгляд, не заботясь, услышал ли Кайл меня. Я слышу, как он зовет меня по имени, но сбегаю по ступенькам, проскакиваю мимо толпы и бегу к входной двери.

— Дэни, — снова кричит позади Кайл, но я открываю дверь и вырываюсь наружу.

Проходит неделя. У нас с Кайлом все вернулось в норму, по крайней мере, я заставляю себя в это поверить. Мы снова стали друзьями, и так, наверное, навсегда останется. У меня теперь много свободного времени — в моей новой жизни нет парня и работы. Колледж трудоустроил Кайла в компанию, которая сотрудничает с ними сразу же после выпуска. Кайл уговаривает меня поработать волонтером вместе с ним по летней программе в средней школе Хартфорда, помогая сопровождать трехдневную экскурсию в Мэн.

Он говорит, что это развеет мои ожидания от преподавания.

На двадцать два старшеклассника приходится четверо взрослых. Мы запихиваем всех школьников в два пятнадцатиместных микроавтобуса для шестичасовой поездки в «Эдвенчер» в Карлтоне. Директора, арендуя микроавтобусы, забыли про места для спальных мешков и багажа. Так что школьники сидят на рюкзаках и прижимаются друг к другу, из-за чего они похожи на человеческие бутерброды. Но никто не жалуется. Для многих это первая поездка за пределы штата, а для некоторых за пределы Хартфорда.

Пока мы едем по шоссе восемьдесят четыре, я слушаю удивительные истории. И узнаю гораздо больше, когда наша шестичасовая поездка становится девятичасовой, благодаря грузовику с яйцами. Он перевернулся и сгорел, блокируя движение на автомагистрали штата Мэн.

Все дни наша группа проводит, занимаясь скалолазанием и рафтингом. Школьники справляются со сложными задачами. Вожатые «Adventure» постоянно хвалят их за энтузиазм, зрелость и поведение.

Я — другая история.

Сегодня мы с Кайлом в паре в веревочном городке. Мы почти не разговаривали — были заняты подростками.

— Я не осилю, — говорю я одному из гидов.

Всматриваюсь в высокие, как небоскребы, деревья, смотрю на тонкую лестницу, прислоненную к стволу. Нам объясняют, как мы должны действовать в группе.

Активный образ жизни! Ха! Более точная формулировка — активный образ смерти.

— Когда мы поднимемся по лестнице, — говорит долговязый бородатый проводник, — нужно пройти по канату к другому дереву. — Он указывает на меня и Кайла. Мы — первая команда. — Кайл пойдет с противоположного направления, и вы встретитесь посередине. Вам нужно пройти мимо друг друга по веревке, чтобы снова оказаться на земле. На вас будут надеты ремни безопасности, а внизу будут страховать люди. Все будут в безопасности.

— Ты можешь сделать это, Дэни. — Кайл касается моего плеча, успокаивая.

Я смотрю вверх, качая головой.

— Нет, нет, нет.

— Да, да, да. — Он смеется надо мной.

Кайл руками обхватывает мою задницу и толкает вверх по лестнице. Это прикосновение отвлекает меня, но только на мгновение.

Я не помню всего подъема по лестнице. Школьники подбадривают меня. Мои глаза остаются закрытыми большую часть времени, я двигаюсь медленнее, чем улитка. С каждым шагом голоса студентов становятся громче. Вместе с прерывистым дыханием я слышу в ушах стук своего сердца. На последней ступеньке я смотрю на землю и покачиваюсь. Это слишком высоко. Самая глупая вещь, которую я когда-либо делала.

— Дэни! — Кайл кричит мне с другой стороны каната.

Он улыбается, держась за верхний трос, его нога уже на канате. Он полностью перемещается на канат, а я остаюсь.

— Приближайся. Это так весело.

Быстрые неглубокие вдохи вырываются из моего рта, когда я спрыгиваю с платформы, расположенной высоко в ветвях, и делаю осторожный шаг на канат. Руками мертвой хваткой сжимаю верхний трос. Я качаюсь. Я хочу спуститься по лестнице.

— Посмотри на меня, Дэни. — Кайл уже на середине пути, ждет меня и машет мне одной рукой.

— Я не могу. — Я говорю так тихо, что, наверное, Кайл не слышит меня.

— Нет, можешь. Ну же.

Я медленно иду, глядя на него. Я ставлю одну ногу перед другой. Это ужасно, но когда медленно продвигаюсь вперед, я по-настоящему взволнована тем, что реально делаю это. Я не позволяю страху взять верх. Встречаю Кайла в середине. Он протягивает руку в жесте «Дай пять», но я качаю головой, отказываясь отпускать веревку. Он издает сладкий смех.

Я смотрю вниз. Земля внизу — далекое воспоминание.

— Как нам пройти мимо друг друга?

— Отклонись назад. Я сделаю все остальное, — говорит Кайл.

— Я упаду.

— Не упадешь. Обещаю.

Я доверяю ему и откидываюсь назад. Кайл обходит меня, не обращая внимания на остальное. Я выдыхаю, когда мы удаляемся друг от друга. Когда добираюсь до лестницы, он уже на земле. Кайл и остальные продолжают болеть за меня, когда я спускаюсь.

#проблемы

В последний день одна из школьниц, едва не плача, находит меня и рассказывает, как чуть не потеряла свой маленький портативный вентилятор.

— Помнишь маленький вентилятор, который я купила в магазине по дороге сюда? — спрашивает Антуанетта. — Он лежал на столе, где я обедала. Когда я подняла его, мальчик из другой группы сказал, что я его украла. Я расстроилась. Может, он и пошутил, но меня это обвинение обеспокоило. Я не знала, что сказать, поэтому просто ушла.

Взрослый во мне пытается найти правильные слова, но я не нахожу хороший ответ, чтобы помочь Антуанетте. Я чувствую себя такой беззащитной и наивной. Что я действительно знаю о мире, кроме дисфункционального расстройства?

— Я очень горжусь тем, какая ты взрослая. Это трудная ситуация. — Я обнимаю ее. — Я так счастлива, быть в этой поездке с тобой.

На несколько минут я вынуждена выйти за пределы себя и понять, насколько незначительным может быть мое беспокойство с точки зрения проблем и вызовов, с которыми сталкиваются другие люди. Я могу сосредоточиться на внешнем, а не на внутреннем.

Мне нужно найти способ помочь другим с помощью работы. Не притворяясь, как я делала это в «Примусе», а более личным способом. Могу ли я быть учителем каждый день? Идея ужасающая и захватывающая.

#образование

Теперь это официально: я с треском провалила в качестве невольного опекуна моего отца. Вначале было совсем нестрашно. Отец все еще жил как полноценный член общества, какое-то время у него была работа и девушка. Когда его жизнь пошла под откос, она накренилась и разбилась вдребезги. Неподготовленный и неопытный. Я смотрю, как папа теряет свой дом и жизнь.

После того как против моей матери был выдан запретительный ордер, я не знала, к кому еще обратиться за помощью.

Мама отделалась от бывшего мужа простой фразой: «Если он не хочет помощи, мы не можем ему помочь».

Я приехала домой на выходные, чтобы поесть здоровую еду и обсудить работу преподавателя с мамой.

Когда мы отправляемся в магазин за покупками, я вспоминаю, что есть человек, о котором я должна заботиться. И это мой отец.

И вот я с ним. Мы входим в маленький захудалый китайский ресторанчик. Я удивлена, что он выбрал его вместо своих обычных любимых вариантов для встреч — Friendly или Neptune Diner.

Мы заказываем блюда с меню-картинок, расположенных на стендах над кассой. Брокколи с чесноком принесли быстро, но на вкус все слишком острое. Мы едим, сидя на жестких деревянных скамьях за одним из малочисленных столов. Это место создано для еды навынос.

Отец буквально пожирает цыпленка с кунжутом. Несмотря на то, что на протяжении многих лет Антонио худел, он все еще очень крупный. Сегодня его кожа тускло-серая, глаза красные от постоянного курения. Мысль о его болезни и смерти пугает меня, но не так сильно, как следовало бы.

— Кошка еще жива? — Он задает один и тот же вопрос каждый раз, когда я его навещаю.

— Ага, — говорю я, потягивая диетическую колу.

Я ерзаю на сиденье, так как мои ноги прилипли к скамейке. Мама — больше не его дело. Я не хочу делиться новостями. Мне нужно установить границы и сейчас самое время.

Отец вновь рассказывает историю, которую я слышала много раз.

— Это твоя мать виновата, что я теряю наш дом. Когда-нибудь он должен был стать твоим. Ее семья разлучила нас. Черт бы побрал твоих бабушку и дедушку. Они должны быть в тюрьме. Ни один адвокат не возьмется за мое дело. Они все мошенники и боятся тех, с кем связана твоя мама. Я представлю сам себя и подам в суд на два миллиона, мне нужна твоя помощь,

— Что я могу сделать? — Эта просьба заставляет меня крутить кольцо на пальце.

Я не хочу этого, мне это не нужно, и то, что говорит отец, заставляет меня хотеть бежать. Я слишком молода для сердечного приступа.

— Пойдем ко мне. Я дам тебе посмотреть бумаги, которые подготовил. Ты хорошо владеешь юридическим языком. Ты можешь проверить, сделал ли я все правильно?

Я собираюсь согласиться, но передумываю. Я напоминаю себе о границах.

— Не знаю, стоит ли мне в это ввязываться. Я жила с мамой, а бабушка с дедушкой помогали платить за колледж. Может, тебе стоит поискать другую работу или познакомиться с другими людьми, — говорю я.

На его лице отражается раздражение.

— Мне нужна помощь. Ты единственная, кто может мне помочь. Будь хорошей девочкой. Не становись такой, как они.

Я обдумываю это. Какой вред может быть от чтения бумаг? Не похоже, что дело когда-нибудь дойдет до суда. Но все же не хочу этого делать.

— Нет.

Я пытаюсь спасти мир или хотя бы саму себя. Я получила стажировку в местном аквариуме. При этом я понимаю, что ненавижу запах когда-то замороженного, а теперь оттаивающего кальмара. В мире нет ничего, что пахло бы так ужасно, за исключением, может быть, какашек.

С растрепанного конского хвоста спадает тонкий коричневый локон, но руки, погруженные в коробку с кальмарами, покрыты слизью и льдом. Я ничего не могу поделать с этим локоном. Отсчитав тридцать кальмаров, тщательно проверив каждый на наличие изъянов, я несколько раз мою руки у раковины, мечтая о бутылке хлорки. Поскольку полотенца нет, вытираю их о шорты цвета хаки. Пытаюсь заправить выбившиеся пряди волос в резинку, но короткие завитки выбиваются по всей голове. Я проверяю свою голубую рубашку, вдруг она испачкалась. Она чистая, и я становлюсь немного счастливее.

Я подхватываю грязный пластиковый поднос с тридцатью кальмарами и, шатаясь, иду по коридору. Этим кальмарам лучше оставаться на подносе. Я размышляю о карьере официантки, но отбрасываю идею почти так же быстро, как эта мысль приходит мне в голову. Я слишком неуклюжа, и мой рост заставляет меня чувствовать себя заметной, особенно когда приходится наклоняться, чтобы налить кофе или протянуть длинные руки, чтобы взять пустые тарелки со стола. И еще запах остатков еды в ресторане — третий самый отвратительный запах в мире.

Я подхожу к двери и, собравшись с силами, вхожу в класс на втором этаже, полный учеников средней школы. Волонтерство и стажировка стали частью моей новой более бескорыстной личности. Забавно, что проблемы, с которыми я сталкиваюсь в эти дни, намного хуже, чем те, с которыми сталкивалась, когда работала в «Примусе». Я почти скучаю по нему. Почти.

Вхожу в комнату, полная фальшивой уверенности.

— Привет, класс. Я Дэни, и сегодня мы будем проводить вскрытие кальмара. Разве это не забавно?

Дети визжат при виде щупалец, мантии и плавника кальмара. Я протягиваю каждому ученику лист вощеной бумаги и тушку кальмара, чтобы они их расчленили.

— Мерзость, — кричит кто-то.

Все школьники — это море похожих лиц. Все они юны, полны энтузиазма, но некоторые испытывают отвращение.

— Пора раздвинуть щупальца, — говорю я.

Я слышу, как визжат девочки. Я улыбаюсь и продолжаю:

— Нащупайте во рту челюсть. Ее называют клювом, потому что похожа на клюв птицы.

Большей части группы это нравится. После того как школьники удаляют клюв, я демонстрирую им, как разрезать аккуратную линию вдоль тела, в процессе обнажая внутренние органы и чернильный мешок.

— Теперь уберите перо с конца плавника, — пытаюсь объяснить я, но легче показать.

Я вытаскиваю белое перо из внутренностей мертвого кальмара и показываю его всем. Класс шестиклассников делает то же самое.

— Окуните перо в чернильный мешок, — продолжаю я, — и напишите свое имя на карточке, которую я дала.

Школьники хихикают, прежде чем в нетерпении заняться своим кальмаром.

Когда урок окончен, я хожу от стола к столу, убирая щупальца кальмаров и чернила. И после того, как навожу чистоту, решаю, что мне нужно сменить работу. Возможно, маленькие дети — не моя стезя, но я все еще рассматриваю преподавание в качестве карьеры.