Двенадцать месяцев неловких моментов

Глава 3

1 октября

Несколько дней вы смотрите новости и спрашиваете себя, как такое могло случиться. Думаете, что вы уж точно никогда не окажитесь в таком положении. И вот однажды нечто подобное происходит с вами.

Пять часов утра.

Шаг первый — сесть. Шаг второй — бежать.

— Ну, это было весело и все такое, но мне нужно идти. — Слова вылетают из моего рта, когда я переползаю через Джереми. Пьяной походкой выхожу из спальни, в темноте спускаюсь по ступенькам и нахожу выход, даже не используя окно. Глубоко дыша, я шатаюсь в туфлях на платформе.

К счастью, мне нужно пересечь только небольшой участок травы и лесную тропинку, чтобы добраться до моей квартиры, но даже так я умудряюсь споткнуться дважды. Я вздрагиваю, когда вижу темную-темную фигуру, стоящую между деревьями, но, когда щурюсь, она исчезает. Надеюсь, Джереми не вызвал дядю Эда из могилы. При жизни от него было достаточно неприятностей. Мое воображение любит работать сверхурочно.

Я едва успеваю пройти через входную дверь и открыть замок, как меня пугает сообщение.

Джереми: Почему ты ушла? Я могу приехать, если от этого будет лучше.

Я вздрагиваю, еще раз проверяю дверь, чтобы убедиться, что засов закрыт, и направляюсь в душ.

Джереми снова пишет, хотя я не ответила не предыдущее сообщение.

Джереми: В четверг увидимся в профсоюзе. Скажем, в шесть?

Я: Что, прости?

Джереми: Помощь с органической химией. Ты собиралась позаниматься со мной.

Как я могла забыть?

Я: Действительно. Конечно.

После двадцатиминутного душа я лежу под одеялом, уютно устроившись в кровати. Три моих предыдущих кровати видели прискорбно мало захватывающих впечатлений, и сегодня это не изменилось. Я даю клятву, что в этом году все будет по-другому. Потом смотрю в потолок, и, когда душевное беспокойство стихает, засыпаю.

— Алло? — Мой голос становится хриплым, когда я отвечаю на звонок мобильного телефона.

— Мне так жаль, что я плакала прошлой ночью. — Мамин голос отчетливо слышен в телефоне. — Смерть дяди Эда была таким потрясением.

— Я сплю, мама. Приеду домой позже, хорошо? — Я сажусь, мокрая и потная. В моей спальне слишком жарко. Мои волосы еще влажные после утреннего душа.

— Не приезжай. Вот почему я звоню, дорогая. Вместо этого я навещу тебя.

— Разве тебе не нужно кое-что организовать? Я имею в виду похороны.

— Я не хочу, чтобы ты ехала домой, если в этом нет необходимости, но было бы приятно тебя увидеть. — Она говорит эти слова веселым тоном, но, похоже, что они слишком наиграны. — Как поживаешь?

Я стараюсь соответствовать ее фальшивой браваде в своем тоне.

— Я чувствую себя прекрасно. — Эти слова, кажется, стали моей мантрой. Думаю, не стоит говорить маме о том, как я лежала без сна часами, вспоминая все ошибки, которые допустила сегодня с Джереми. Первое — это сидеть с ним на диване. Я не должна была позволять Кайлу даже знакомить нас.

— Хорошо провела время, дорогая? — спрашивает мама.

— Приедешь к трем? А потом мы сможем поужинать.

— Я привезу зимнюю одежду, которую ты собрала.

— Спасибо, мам. Извини, что была груба вчера. — Мне плохо. Она потеряла брата, и я не помогаю ей почувствовать себя лучше.

— Все хорошо, — говорит она с грустью в голосе. — Люблю тебя.

Вздыхаю.

— Я тоже тебя люблю.

Я снова забираюсь под одеяло. Мне надо выспаться. Но я не могу заснуть. Мой разум, переполненный бесконечным потоком мыслей, упрекает меня за то, что я напилась и оказалась в квартире Джереми. Он не перестает преследовать меня, поэтому я встаю с кровати, снова принимаю душ, пью кофе и вяло смотрю на домашнюю работу, которую нужно закончить. Затем я решаю выйти проверить наш почтовый ящик, пока жду, когда проснется моя соседка по комнате, или появится мама. Открываю створку ящичка, и на землю падает смятый, разорванный клочок бумаги. Достаю его.

«Шлюха» нацарапано черным маркером. Я смотрю на надпись. Это занимает у меня минуту, но вскоре я прихожу в себя. Смеясь, комкаю записку и бросаю ее на землю. Вероятно, это один из многих бывших парней Тани, пытается с ней расстаться.

Мне пришла открытка от бабушки Джулии. Вернувшись к кухонному столу, я открываю ее. Выпадает чек на пятьдесят долларов. Как же я люблю ее… Делаю мысленную пометку позвонить ей во второй половине дня.

Моя соседка встает до приезда мамы. У меня в голове полный хаос. После ночной вечеринки Таня часто спит весь следующий день. Сегодня ее миниатюрное тело теряется в кухонном стуле, за исключением диких оранжевых волос, которые можно увидеть с Луны. Обычно они контрастируют с ее ярко-зелеными глазами, но не сегодня утром. После прошлой ночи ее глаза выглядят опухшими и покрасневшими.

Она очень громкая, у нее на все есть свое мнение, и она очень любит алкоголь. А я очень люблю ее. В общем, мы наслаждаемся нашим выпускным годом вместе, прежде чем курсовая работа и стресс возьмут верх.

Она — благородное отвлечение от моего телефона. Я делаю ей кофе, при этом рассказывая о своей ночи. Она завывает от восторга, но потом обнимает меня, чтобы успокоить. Алкоголь выходит из каждой поры ее тела.

— Как вы с Роном? — спрашиваю я.

— У нас все хорошо. Он может остаться на ночь, если ты не против?

Я пожимаю плечами. Они могут быть довольно громкими, но это ее комната. Она может делать, что хочет.

— Нашла сегодня утром в двери.

— Что там написано?

Я делаю паузу, прежде чем выплюнуть слово.

— Шлюха.

— О. — На лице Тани отражается шок. — Очевидно, она отправлена тебе. — Соседка делает глупое лицо, высунув язык из уголка рта. Мы обе знаем, что она единственная, кто получает какие-либо записки. — Где она?

— Я ее выбросила. Стоит ли нам волноваться? — спрашиваю я.

— Я так не думаю. — Таня выглядит неуверенной, но не обеспокоенной.

— Может, рассказать кому-нибудь?

— Кому, например? — спрашивает она. Ее зеленые глаза встречаются с моими.

Мы обе понимаем, что в таком случае мало что можно сделать. Психопаты-бывшие на самом деле не является проблемой для полиции кампуса. Я все равно это говорю.

— В полицию?

— Нет, это, наверное, шутка.

— Мне сказать маме?

— Если хочешь. — Таня пожимает плечами. — Но ты же понимаешь, что она станет за нами следить. Я имею в виду больше, чем сейчас.

Я взвешиваю все варианты.

— Я бы предпочла сказать ей правду, даже если бы это означало необходимость контролировать меня каждый день.

— Это твоя жизнь, милая.

Позже, после того, как Таня берет себя в руки и принимает душ, я помогаю ей сложить чистое белье.

— Это как Макбет (примеч.: «Макбе́т» (англ. Macbeth) — пьеса, одна из наиболее известных трагедий Уильяма Шекспира. Пьеса, отдалённо основанная на истории реального шотландского короля Макбета, часто представляется архетипичной историей об опасности чрезмерной жажды власти и измены друзьям), — говорю я.

Таня отрывает взгляд от кучи собранных ею ремешков. На самом деле, она не складывает их, а просто запихивает в ящик, после того как соберет все вместе. Их много.

— Твоя почти однодневная связь с Джереми похожа на «Макбет»?

Я киваю.

— Ведьмы пророчествовали Макбету, что он станет королем, но они никогда не говорили ему убить нынешнего короля Дункана.

— Я помню пьесу со школьных времен, но не понимаю, какая тут связь. В твоем будущем нет трона. — Она показывает мне язык.

Я хмуро смотрю на нее и бросаю ей носок.

— Ты забавная. Как я уже сказала, когда вернулась, мой психотерапевт заставила меня ходить на свидания.

— Свидания отличаются от того, что ты делала прошлой ночью. Не пойми меня неправильно, я аплодирую твоей выдержке, но все же все происходит по-другому. — Таня гладит меня по голове.

— Хоть Сандра и не говорила, что у нас должен быть секс на одну ночь, она вложила эту идею в мою голову точно так же, как ведьмы вложили эту мысль в голову Макбета. После этого ни его, ни меня уже не остановить.

Я нелогична.

Наш разговор прерывается, когда мама поднимается по лестнице. У нее есть ключ на случай чрезвычайных ситуаций. Срывы случаются не часто, так как за эти годы я узнала много трюков, благодаря опытным и не очень опытным терапевтам и лекарствам, но одним из условий получения собственной квартиры было предоставление моей маме свободного доступа.

Я бросаю джинсы и леггинсы обратно на неубранную кровать Тани. Когда выхожу из ее спальни, моя соседка зовет меня.

— Я забыла сказать тебе, что пугало заходило.

Я поворачиваюсь.

— Богден?

— Если ты предпочитаешь называть его так. Он просто хотел поздороваться. Ты была на занятиях. Будь благодарна, что пропустила его.

— Он хороший парень. Хорошо, что мы все еще можем быть друзьями после прошлогоднего расставания. — Я направляюсь к ее двери.

— Пугало, — окликает она меня, когда я ухожу.

Моя мама понятия не имеет о прошлой ночи, и никогда не будет, но она понимает, что большие изменения, такие как смерть дяди Эда, часто усиливают мою тревогу.

Я следую за ней вниз, чтобы она могла накормить меня партией своего домашнего шоколадного печенья. Мы идем бок о бок.

— Как ты справляешься с новостями?

— Отлично. — Я отмахиваюсь от вопроса

— Неужели? — Она пристально смотрит на меня.

— Возможно?

— Ты хочешь, чтобы я договорилась о встрече с Сандрой? — спрашивает она. — Тебе нужно снова принимать лекарства, даже на короткий срок.

— Нет! Я же сказала, с таблетками покончено. — Защищаясь, сердясь что она давит, я свирепо смотрю.

— Просто спрашиваю. Не надо нападать на меня. Хотя вы не были близки с дядей Эдом, это все еще шок.

Я киваю, просто чтобы быть любезной.

— Мне жаль.

Она оглядывает кухню, пытаясь решить, что сказать дальше.

— Давай возьмем немного еды. Мы можем поговорить наедине?

Мы направляемся к небольшой закусочной за пределами кампуса. Как только садимся, я жду, что мама заговорит обо мне, но она удивляет меня, рассказывая подробности смерти дяди Эда.

— Я чувствую ответственность, — начинает она. — Мне следовало лучше приглядывать за ним.

— Почему ты чувствуешь себя ответственной? — спрашиваю я.

— Помнишь, как мы ездили в Уолмарт за детским скутером «Харлей Дэвидсон»?

— Как я могла забыть? — Я делаю глоток воды. — По крайней мере, он его не купил. — Я жду, когда она продолжит.

Она поднимает глаза, натягивая свою широкую фальшивую улыбку, и начинает снова.

— Верно, но когда мы высадили Эда, ему было так грустно. Я знала, что Эд мечтает о машине, но это было бы слишком дорого и небезопасно для остальных людей на дороге. На следующий день после того, как ты пошла в колледж, я купила ему горный велосипед.

— Велосипед?

— Да, велосипед, на котором он ехал, когда попал в аварию и погиб.

Я чувствую себя ужасно. Может, у меня и не было теплых чувств к Эду, но я люблю свою мать.

— О, мам. Мне очень жаль. — Я накрываю ее руку своей. — Это не твоя вина.

— Похороны через неделю. Ты приедешь домой? — спрашивает она.

— Конечно.

Она больше ничего не говорит, и я решаю не говорить ей о записке в двери. Вероятно, это была шутка, и у нее помимо этого достаточно забот.

Она доедает последний кусок сэндвича с тунцом и встает, чтобы расплатиться.

Мы направляемся к машине, я пристегиваюсь, и мы возвращаемся обратно в квартиру.

На похоронах я пережила эмоциональные американские горки, но постепенно жизнь начала возвращаться к некоторому подобию нормальной. Я хожу на занятия, учусь, испытываю стресс и еще больше учусь, чтобы снять стресс.

В генетической лаборатории, стерильном классе, полном лабораторных столов и стульев, мы начинаем бактериальную трансформацию. Я достаю из шкафов необходимое оборудование, включая тяжелый микроскоп.

Мой партнер по лаборатории Рики сегодня надел рубашку супергероя Marvel. Очки свисают с кончика носа. Я испытываю искушение подтолкнуть их, прежде чем они упадут и уничтожат наш образец, но боюсь. Не хочу притрагиваться к его волосам, в которых так много геля для укладки, что его челка свисает на лоб жирными прядями. У него приятная улыбка, но на щеках ямочки от прыщей.

Мы работаем в основном в тишине. Когда его рука приближается к моей, я отстраняюсь. Он хороший лаборант, который делает свою часть работы, но я хотела бы, чтобы он иногда менял одежду. Я думаю, что Рики влюблен в меня, и эта мысль заставляет меня нервничать. Хоть и могу распознать это, я никоим образом не понимаю, как с этим справиться. Рики уходит следом за мной. Мне нужно вернуться домой поскорее, потому что скоро придет Кайл.

— Хочешь выпить кофе? — спрашивает Рики. — Мы можем начать доклад.

— Прости, Рики. Мне нужно убрать квартиру, прежде чем придет друг.

Он хмурится.

— Данные еще свежи в моей памяти. Это лучшее время для работы в лаборатории.

Я не хочу ранить его чувства.

— Почему бы тебе не поработать над этим и написать мне? Мы можем встретиться завтра и закончить.

Он улыбается, и я предполагаю, что компромисс сделал его счастливым.

— Во сколько? — спрашивает он.

— Не слишком рано.

Мы выбираем полдень и расходимся в разные стороны. Я иду в свою квартиру убираться.

Октябрьское солнце слабо светит сквозь дымку занавесок в окно моей спальни, когда я болтаю с Кайлом. Он сидит на моей кровати среди хаоса, помогая мне организовать его. По крайней мере, я верю, что он здесь для этого. Вообще-то, его больше волнует, что случилось с Джереми после свидания в «спальне». Он крутит пластиковую коробку с туалетными принадлежностями, пока я раскладываю и переставляю свои вещи. Это ежемесячный ритуал. Котенок расхаживает вокруг, вьется между нами, время от времени мяукая, требуя внимания.

— Боже, Дани, тут пахнет так, будто ты химическим путем пыталась убить всех тараканов и мышей, бегающих по дому. — Он почесывает за ухом.

Я принюхиваюсь.

— Мне нравится, когда здесь пахнет чистотой. Добавь в мой список покупок свечи. — Я показываю ему, чтобы он записал это в блокнот у кровати. Список уже больше страницы. Я хватаю розовую рубашку, чтобы повесить в шкаф. — Спасибо, что потусовался со мной сегодня.

— Мне больше нигде не хочется быть. Но ты должна сказать мне, почему вы с Джереми разошлись. Я думал, вам будет хорошо вместе. — Коробка, которую он вертит, соскальзывает на кровать, теряя содержимое. — Упс. — Он смеется, когда мои тампоны и туалетные принадлежности выпадают.

К счастью, мы с Кайлом делимся почти всем, так что я не могу утверждать, что он смущен. Он мой будущий муж. Если я не найду никого к тридцати годам, а Кайл все еще будет свободен, мы свяжем себя узами брака.

— Проблема с Джереми… — Я делаю паузу. — Между нами не было никакого пламени, даже вспышки. Я поцеловала его пару раз. Честно говоря, больше, чем пару раз, и мы сделали много домашней работы вместе. Но я не знаю… — Пожимаю плечами.

— На что это было похоже? Я имею в виду поцелуй.

Я пожимаю плечами.

— На поцелуй с тобой.

— Мы никогда не целовались! — Кайл с надеждой подбирается ближе. — Мы должны попробовать.

— Нет, спасибо. — Я игриво отталкиваю его. — Целоваться с Джереми было все равно, что целоваться с родственником на празднике.

— Может, тебе нужна женщина? Разве твоя бабушка не считает, что ты лесбиянка, потому что ты редко с кем-то встречаешься?

— Мы можем не повторять это на людях? — Мои щеки горят, и я опускаю голову так, что светлые пряди падают на мои щеки.

Моя бабушка по отцовской линии, которой семьдесят восемь лет, живет в Северной Каролине. Она во всем лучше меня, и, вероятно, чаще занимается сексом, чем я. Кайла это не волнует.

— Что мы делаем сегодня вечером? — спрашивает он, резко меняя тему. К этой его черте я уже привыкла. Его мысли скачут, как кролик. Он проводит рукой по редеющим волосам. Они светло-коричневые и выбриты «под ежик», что подчеркивает его вдовий пик (примеч.: вдовий пик — линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз). — Теперь, когда Джереми вне игры.

— Он никогда по-настоящему не был в игре. Сегодня? — Я делаю паузу. — Понятия не имею. Таня не вернется из похода до завтра, так что никого не будет.

— Что ж, это хорошая новость. — Его голубые глаза блестят. — Твоя соседка по комнате, когда пьяна, ведет себя отвратительно.

Мой рот сжимается.

— Она забавная.

Таня, отправившаяся в поход по Аппалачской тропе на выходные, обещала вернуться в воскресенье, чтобы я могла побыть в ее восхитительной компании. Сегодня я сама по себе.

Глаза Кайла сужаются, но он молчит. Я знаю, что он считает Таню, какой угодно, только не забавной.

— Неважно, — отвечаю я. — О чем ты думаешь?

— Пойдем в Бар «У Тони»?

— Почему бы и нет? Но мне нужно пару часов, чтобы убрать все это и привести себя в порядок.

— Тогда я пойду, а ты продолжай уборку. — Он чешет щетину на щеке. У него дурная привычка бриться раз в несколько дней.

— Ты не останешься? — спрашиваю я, когда вхожу в маленькую комнату, где стоит кровать.

Считавшаяся официальным жильем кампуса, она имела каркас, с лежавшим на ней дешевым пластиковым матрасом. Все матрасы в мире не могут заставить меня перестать задаваться вопросом, что происходило на нем в предыдущие годы и что может произойти в этом году. Стены, недавно покрашенные в белый цвет, все еще не могут скрыть возраст этого места. Призыв навести в нем порядок, резонирует глубоко в моей груди. Хаос сводит меня с ума.

— Нет. Я сделал свою часть. — Он подмигивает мне. Его голубые глаза сверкают, но лицо остается нейтральным.

— Ты все время сидел на кровати. — Не могу поверить, что он сохраняет серьезное выражение лица.

— Сегодня вечером мне нужны все мои силы для дам, — говорит он, и на его лице появляется неотразимая улыбка.

— Отлично. Встретимся в баре. — Я смотрю на телефон, чтобы узнать время. — В девять?

— Звучит неплохо. — Он раскрывает руки и заключает меня в них для быстрого объятия. От него пахнет кофе и спреем для тела. Мне это нравится, и я стою так несколько дополнительных секунд. — Оденься сексуально сегодня вечером. Ты мне можешь понадобиться в качестве поддержки. — Кайл умеет обращаться с женщинами. Он щиплет меня за нос большим и указательным пальцами.

— Ой. Дело не только в тебе. Мне тоже нужно найти любовь, — жалуюсь я.

— Это проблема. Ты активно ищешь любовь. Ты должна согласиться на хороший оргазм.

— Фу. Просто. Фу. — Я вздыхаю, понимая, что он шутит только наполовину.

— Ты такая нервная.

Это правда.

— Да, сэр.

И он уходит.

Позже тем же вечером я вхожу в бар ровно в девять вечера и пишу Кайлу. Я уверена, что он там, и даже знаю, где он расположился. Осознание того, что меня внутри кто-то ждёт, ослабляет тугие узлы напряжения внутри меня. Я ненавижу ходить одна, ненавижу, когда люди пялятся. Чувствую, что я не совсем соответствую. Он садится за столик сзади, оставляя мне место.

Сегодня мои выпрямленные волосы спадают на спину. Я перекидываю некоторые светлые пряди через плечо, и они падают на мою черную майку на тонком ремешке, которая открывает взору мое среднее декольте. Я очищаю голову от негативных мыслей, пробираясь сквозь толпу, покачивающуюся под музыку.

Я сажусь на липкое виниловое сиденье. Мои любимые кожаные штаны, маслянистые и изношенные до основания, цепляются за мои бедра. Закрываю глаза, чтобы успокоить нервы. Начинается лазерное шоу, и мой пульс ускоряется по мере того, как я пробираюсь сквозь клаустрофобную толпу.

Не хочу, чтобы Кайл понял, как сильно я волнуюсь, поэтому открываю глаза и спрашиваю:

— Есть варианты на сегодняшнюю ночь?

Голубые глаза Кайла на несколько долгих секунд задерживаются под моим подбородком, а потом поднимаются к моему лицу и сияют милой улыбкой, от которой большинство женщин падает в обморок. Но у меня иммунитет. Я слишком хорошо его знаю.

— Парочка потенциальных вариантов.

Я киваю, не в силах сказать хоть что-то, потому что он поймал меня в ловушку моей неуверенности в себе. Напряжение скручивает мои внутренности. Я оглядываюсь на парня в сером свитере с шарфом на шее. Он смотрит в другую сторону, но его высокая фигура, похожая на плюшевого мишку и короткие каштановые волосы кажутся мне знакомыми. Слишком знакомыми.

— Это Джейс, не так ли? — Я шепчу имя, не в силах произнести его громче.

Кайл следит за моими глазами. Он знает нашу историю, ему известно о моих проблемах. Увидев мое потрясенное лицо, он хватает меня за руку.

— Просто дыши, — говорит он.

Я глотаю воздух и фокусируюсь на его глазах. Через несколько долгих секунд я обретаю голос.

— Может это просто незнакомец? — Я нервно провожу пальцами с идеальным маникюром по волосам.

— Я здесь. Чего еще можно желать?

Громкая музыка мешает говорить, поэтому я кричу.

— Ты серьезно? — Я смеюсь над его дурацкой шуткой и улыбаюсь, хоть и дрожу. Я сосредотачиваюсь на Кайле. — Я имею в виду, у тебя красивые волосы, но они уже начинают немного редеть. Голубые глаза сексуальны, но я также знаю грязные мысли, которые скрываются за ними. И, да, у тебя хорошее тело, но ты был со столькими женщинами, что я уверена, его ресурсы почти исчерпаны или изношены. Так что нет, спасибо.

— Ой. Я ранен, — кричит он в ответ. — Следует провести инвентаризацию ваших активов, мисс?

— Пожалуйста, нет. — Мое сердце падает в пятки. — Ты действительно оскорблен? — Мои брови недоверчиво приподнимаются, карие глаза расширяются от неуверенности. Я бы никогда намеренно не обидела Кайла. Его дружба помогла мне пережить студенческие годы и семейные проблемы.

— Нет. — Он успокаивающе похлопывает меня по руке. — Все хорошо.

Я выдохнула и расслабилась только тогда, когда мой телефон зажужжал. Я смотрю вниз, уверенная, что это написала Таня, чтобы получить отчет о моём состоянии, но я удивлена неожиданными сообщениями. Одно из них от Рики. Он говорит, что ему нравится работать в лаборатории, и он закончил с данными. Это длинное сообщение с просьбой прочитать письмо, чтобы мы могли обсудить его завтра, когда встретимся. Я не отвечаю.

Другое текстовое сообщение пришло из неожиданного источника: Шами.

Я встретила Шами в Тиндере (примеч.: Тиндер — приложения для поиска друзей) в июне, но больше никогда о нем не слышала. Первоначально он вызвал у меня интерес как еще один студент Центрального государственного колледжа Коннектикута. В его профиле была фотография высокого, темноволосого и красивого парня, и я решила познакомиться. У нас было одно свидание. Одно очень странное свидание, которое закончилось тем, что я хотела запереться в комнате на месяцы, но моя мать вынудила меня вернуться к терапии.

Наше свидание началось теплым июньским вечером в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, в кальянной. Двое его друзей пришли с ним, создавая чрезвычайно неловкую ситуацию. Я сказала два, возможно, три слова за всю ночь, пока он и его друзья вдыхали дым, обменивались шутками и пили крепкие алкогольные напитки. Я вела машину, поэтому осталась трезвой. Потом, держась за руки, мы пошли по улице, но полиция отвела нас в переулок, сообщив, что в нескольких кварталах отсюда произошла стрельба с летальным исходом. Его друзья уехали в гостиницу, так что после нашего свидания я имела честь отвезти его домой. На задворках его семейного участка был сарай, и он спросил, не хочу ли я там потусоваться.

Определенно нет, спасибо.

Мы поцеловались на прощанье в машине.

— Это все? — спросил меня Шами.

Дальше этого дело не зашло. А потом я больше никогда о нем не слышала.

Шами: Что ты делаешь?

Хотя я точно знаю, кто это, отвечаю:

Я: Кто это?

Шами: Это Шами. Мы познакомились этим летом.

Я: Верно.

Я не уверенна, что хочу продолжения разговора.

Шами: Хочешь потусоваться? Сегодня у меня дома вечеринка.

Любопытство берет надо мной верх.

Я: Где ты живешь?

Шами: Мэнсфилд, 35. Просто расслабляюсь и думаю о тебе.

Несмотря на то, что я понимаю ложь, когда слышу ее, я отвечаю, потому что он мой сосед. Я потрясена, что мы не сталкивались друг с другом до сих пор, но это также усложняет дело. Возможно, мне придется все время проходить мимо него.

Я: Ни хрена. У меня пятьдесят семь.

Шами: Мне показалось, что я видел тебя в твоей квартире на днях.

Я: Ты преследуешь меня?

Шутка, но я нахожу, что это меня немного беспокоит.

Отрываю взгляд от телефона.

— В чем дело? — спрашивает Кайл, прекрасно понимая выражение моего лица.

— Помнишь странного парня, с которым у меня было свидание этим летом?

Он ухмыляется.

— Словосочетание «странный парень» описывает каждого парня, с которым ты ходила на свидание.

Бывают моменты, когда я ненавижу Кайла, и я уверена, что мое раздражение проявляется.

— Остановись.

Кайл кладет руку на подбородок и делает вид, что глубоко задумался.

— Тот, что привел тебя в кальянную.

— Это он. Сюрприз. — Я вскидываю обе руки вверх. — Сейчас он живет в моем доме.

— Дерьмо. — Мгновенно, Кайл становится моим союзником в борьбе.

— Согласна. — Я смотрю на Кайла, страдания написаны на моем лице, как плохая поэзия. — Что мне делать?

Кайл пожимает плечами.

— Спасибо за помощь. — Каково это будет, жить рядом с этим парнем до конца года? Что, если мы возненавидим друг друга? — Что мне делать? — Я повторяю больше себе, чем Кайлу. — Он только написал мне. Бьюсь об заклад, я буду сталкиваться с ним все время. — Я делаю большой глоток крепкого сидра, который Кайл дал мне, когда я только приехала.

— Ты слишком много об этом беспокоишься. Я постоянно сталкиваюсь со своими бывшими. Просто веди себя спокойно.

— И он пишет мне после того, как не вышел на связь?

— Пока не обращай на это внимания. — Кайл накрывает мою руку своей. — Давай повеселимся.

И веселимся мы около часа, пока Кайл не пересаживается за соседний столик, чтобы пофлиртовать с девушками. Я была хорошей подругой, превозносящей его добродетели, и теперь я осталась одна за угловым столиком, и мои перспективы туманны. Я смотрю на телефон, который вибрировал уже несколько раз.

Шами настойчив, надо отдать ему должное.

Шами: Заходи. Будет весело. Нам нужно потусоваться.

Это и еще полдюжины сообщений засоряют мой экран.

Я смотрю на Кайла, который ведет многозначительный диалог с пышногрудой блондинкой. Он забыл обо мне, сосредоточившись на ее сиськах. Я проверяю Instagram и вижу фотографию своего обожаемого бывшего парня Джейса с некоторыми из его друзей.

Фото заставляет меня действовать. Я пожимаю плечами. Сидр придает мне смелости и оправдания. Шами привлекательный, и он явно хочет меня видеть. Может быть, есть веская причина для развлечения этим летом. Я соскальзываю с сиденья, прощаюсь и возвращаюсь в апартаменты Хансфельда.

Затененный тусклым светом, Шами сидит снаружи в черной куртке на скамейке для пикника рядом со своей квартирой. Он окружен несколькими друзьями, но выделяется, так как на голову выше остальных. Я уверенно иду к нему в кожаных штанах и босоножках на танкетке, которые подчеркивают мои длинные ноги. Моя куртка расстегнута, открывая кружевную майку. Когда я забежала в туалет перед выходом из бара, то увидела, что мои длинные волосы остались в порядке и не завились.

— Привет, — говорит он, когда я подхожу к нему.

— И тебе привет. — Я сажусь на скамейку рядом с ним, вытянув перед собой длинные ноги. Его друзья быстро встают и исчезают.

Я их смущаю? Слова проносятся у меня в голове, пока я смотрю, как они убегают.

— Как бар? — спрашивает он.

— Хорошо. Жаль, что ты не присоединился ко мне. — Я для вида провожу рукой по волосам.

— Нет машины. — Он мило улыбается.

— Это грустно. — Я ухмыляюсь.

Две банки сидра не делают меня слишком пьяной, но дают мне небольшое преимущество. Я чувствую себя хорошо, что обычно приводит к неприятностям, и подумываю переключиться на пиво. Я ненавижу его вкус, так что буду пить меньше и останусь более трезвой.

Светская беседа плывет как стая пескарей, когда мы разговариваем.

Я задаю вопрос, на который действительно хочу получить ответ, и понимаю, зачем мне нужен крепкий сидр.

— Что случилось после нашего свидания? — Я действительно хочу узнать. — Почему ты не написал мне?

Он извивается, и его движения напоминают мне гусеницу. Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Его рука находит мою ногу.

— Я должен был поехать в Израиль, а потом путешествовал.

— Неужели? Ты не мог написать оттуда? Или когда вернулся?

— Думаю, мне следовало это сделать. Извини.

На долгие секунды воцаряется тишина. У меня закончились темы для разговора, и я протрезвела. Закрываю глаза, когда свежий ночной воздух касается моих щек. Я слышу, как скрипит скамейка, когда мы устраиваемся на неудобных деревянных сиденьях. Чувствую во рту неловкость момента. Наконец мы задаем друг другу вопросы, чтобы прервать тишину.

Шами встает и потягивается.

— У тебя ведь есть машина?

— Да. — Я не хочу говорить больше, понимая, к чему все идет.

— Давай прокатимся. — Его белые зубы блестят в темноте.

— Не уверена, что это хорошая идея. Я выпила пару стаканчиков сидра.

— А я нет. Я поведу. Плюс, это очень близко. — Он протягивает руку.

Я колеблюсь, но потом роюсь в сумочке и протягиваю ему ключи, уже понимая, что утром буду ненавидеть себя за это.

Мы выезжаем. Я рада, что Шами хороший водитель, но чувствую запах его одеколона. Для моих перевозбужденных рецепторов он воняет. Тот факт, что он ведет мою машину, заставляет меня чувствовать себя загнанным в угол животным, но я сделала это сама.

Я пребываю в замешательстве, когда мы въезжаем на темную стоянку у Макдональдса. Шами паркуется в дальнем углу, подальше от входа. Неловкое молчание наступает, когда он остается.

Из-за высокой температуры салон моей крошечной Toyota Matrix быстро нагревается, и мои кожаные штаны прилипают к коже. Шами снимает пиджак, под которым видна серая футболка. Его рука скользит по моему бедру, и я спрашиваю себя, куда ушел вежливый, милый студент колледжа, который держал для меня дверь кальянной, и кто заменил его.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, убирая его руку с моей ноги и не слишком осторожно кладя ее на его бок.

— Вот почему мы на этом свидании, верно? Ты хочешь переспать, да? — Он прикасается к различным частям своего тела. — Я вижу, как ты оцениваешь Шами. Ты хочешь этого. — Его мышцы под футболкой напрягаются.

Теперь я испытываю отвращение. Его обращение к себе от третьего лица звучит глупо, самонадеянно и незрело.

— Все, что я хочу, — это узнать тебя. — Я смотрю на вывеску Макдональдса и думаю, что «Шами» проводит здесь все свои супер-веселые свидания.

— Ты меня поймала. Я лучший в Центральном государственном колледже Коннектикута. — Он наклоняется и пытается поцеловать меня.

Я подставляю ему щеку и отодвигаюсь назад.

— Я начинаю сомневаться в этом.

— Ты не трахаешься?

Я чувствую, как мои глаза вылезают из орбит.

— Здесь, на стоянке? Ты шутишь? Кто это делает?

Его дерзкое выражение лица мрачнеет. Очевидно, он знает, что я назвала его шлюхой, потому что ему нравится прятаться в темных уголках парковок у закусочных.

— Ты становишься занудой. Ладно, я голоден. — Он осматривает здание закусочной.

Затем Шами открывает дверцу машины, и в воздухе разносится запах жареной картошки. Не говоря ни слова, он оставляет меня на пассажирском сиденье.

Я жду, не зная, что делать. Я хочу уйти. К сожалению, он забрал мои ключи с собой. Толчок. Обнадеживающая часть меня оживляется. Может быть, это свидание удастся спасти. Наверное, он забежал внутрь, чтобы принести нам молочные коктейли. Я почти права. Шами приходит с молочным коктейлем, картофелем фри для себя. Я смотрю, как он пожирает это.

В животе урчит.

— Это подняло мне настроение, — говорит он, доедая еду. Его змееподобная рука обнимает мою руку, но я уверена, что он целился в другую часть моего тела. Он придвигается ближе.

Я отодвигаюсь, моя задница сталкивается с дверью. Он не замечает этого. Я стараюсь избегать его, когда он наклоняется для поцелуя, с набитым ртом говядиной и луком. Это в лучшем случае отвратительно.

Я отталкиваю его.

Мой желудок снова урчит.

— Мы могли бы пойти выпить и поужинать?

— Я только что поел. — Я чувствую запах маринованных огурцов и соуса, пока он говорит, его губы превращаются в угрюмую гримасу. — Послушай, если этого не случится сегодня вечером, я, пожалуй, побуду с парнями.

— Думаю, это отличная идея.

Мы едем домой в тишине. На парковке он вручает мне ключи и уходит, не оглядываясь. Ошеломленная, я сижу в машине и понимаю, что с нетерпением жду, когда целый год буду встречаться с ним в комплексе и в кампусе. Моя жизнь — это всего лишь одна веселая карусель.

Возвращаясь домой, я чувствую прохладный ветерок на бедре. Я смотрю вниз, чтобы увидеть длинный разрез на моих кожаных штанах.

Все, чего я хочу сейчас, — это съесть остатки моей вегетарианской тайской еды, свернуться калачиком под одеялом и плакать.

Сумасшедшее свидание? Но это не самое худшее мое свидание.

#становлюсьвегитарианкой