Двенадцать отважных

НОЧЬЮ В СТЕПИ

Была теплая ночь. Над степью стояла луна. Стрекотали цикады, и пахло полынью, как в любую другую мирную ночь.

Борис, Володя и Толя Цыганенко ползли по земле, царапая колени и ладони о жесткие травы.

— Хорошо, что луна, — шептал Толя, задыхаясь от усталости, — легче найдем провод.

— Наоборот, — ответил Борис. Он был старше и сильнее своих товарищей, поэтому передвигался легко и быстро. — Провод в траве и днем не разглядишь. Если бы не луна, мы бы сейчас во весь рост шли. А так нам ползти целых два часа.

Он ошибся. Они ползли уже больше двух часов, однако дороги, к которой они пробирались, все еще не было видно — той дороги из Артемовска в село Чапаев, невдалеке от которой, как сказал Васе Степан Иванович, шел провод немецкого полевого телефона. Степь лежала ровная и плоская, впереди ни деревца, лишь кое-где попадались кусты, такие низкие и редкие, что, даже став на колени, за ними нельзя было спрятаться.

Все чаще и чаще мальчики останавливались и отдыхали, уткнувшись лицом в жесткую полынь. Ладони горели, больно саднила содранная кожа на коленях, все тело ломило, намокшие от пота рубахи липли к телу.

— Пошли, — говорил шепотом Борис, и они снова ползли. Один раз Толя не выдержал и сказал:

— Давайте встанем и пойдем. Эдак мы и к утру не доберемся.

— Нельзя, — прошептал Борис, — дорога уже близко.

Самое трудное ждало их впереди — нужно было найти провод в густой степной траве. Борис знал только, что провод идет неподалеку от дороги, но с какой стороны ее? Быть может, Вася, который разговаривал со Степаном Ивановичем, и знал это, но Борису известно одно: провод тянется по земле, недалеко от дороги. Добравшись до нее, они разделились: Борис и Толя поползли по одну сторону, Володя Лагер — по другую. Ползли медленно, прощупывая пальцами каждый миллиметр сухой земли между кустиками полыни. Пропустить тонкий провод было очень легко. Так ползли они вдоль дороги. Володя по одну ее сторону, Борис и Толя по другую, не отрывая пальцев от земли. Провода все не было. Прошло еще добрых полчаса.

— Есть, — сказал вдруг Толя.

Борис подполз к нему.

— Это стебель, — сказал он.

— Нет, не стебель! — ответил Толя.

Это действительно был провод, и ребятам казалось, что они слышат, как по этому безмолвному проводу бегут вражеские голоса.

— Нужно сказать Володе, — промолвил Борис, но в эту минуту увидел вдали свет, который разгорался все ярче и ярче.

Послышался шум. По дороге шла машина.

— Ложись, — шепнул Борис и ткнул Анатолия локтем в бок.

Становилось все светлее. Мальчикам казалось, что они лежат, ярко освещенные, на белой земле.

«Где-то Володька? — думал Борис. — Что-то с ним?»

Гул мотора, нестерпимо громкий, все нарастал, вот он обратился в оглушительный рев. Казалось, шла целая мотодивизия. А это проехал всего-навсего один грузовик. Проехал со всем своим шумом и светом, оставив после себя темноту и тишину, такую страшную, что ребята еще долго не решались поднять голову.

— Эй, — услышали они приглушенный оклик.

Это звал Володя.

— Иди к нам, — обрадованно ответил Борис. — Я думаю так, — продолжал он, когда они все трое собрались у провода, — вырежем кусок метров пятьдесят.

— А конец спрячем вон там. — Толя указал далеко в сторону, где кусты росли погуще. — Пускай поищут в кустах.

— Дело, — сказал Борис и вынул перочинный нож.

Ребята смотрели, как он сильными рывками перерезает провод. Еще мгновение, и в руках у него два разорванных конца.

— Берите этот конец и вдвоем — один берет здесь, другой подальше — тащите в те кусты. Я пошел резать в другом месте.

— А куда вырезанный кусок? — спросил Толя. — Не оставлять же фашистам?

— Я намотаю его на себя, — сказал Борис.

— А если нас поймают?

— Ну, если поймают, то все едино…

Теперь им было не так страшно. Их веселила мысль о немецком связном, которому придется полазить по кустам в поисках концов.

Обратно ребята уже не ползли. Луна зашла, и теперь они почти бежали по темной степи. Нужно было непременно отойти подальше от дороги.

Когда подходили к селу, уже светало. Грязные, исцарапанные, обессилевшие, разбрелись они по домам. Провод был закопан в песке, у речного обрыва.