Двое из многих

В ПЕЩЕРЕ

— Вот мы и вместе, — сказал Имре и по очереди посмотрел на своих товарищей.

Смутни внимательно обследовал пещеру, которую они себе облюбовали.

— Хорошая пещера, с толстыми стенами. Пали хоть из пушек — все выдержит!

— Выдержать-то выдержит, — кивнул Лайош Тимар. — Однако она может стать и хорошей братской могилой. Если нас здесь завалит, то наши кости окажутся в надежном саркофаге…

— Брось говорить глупости, Тимар! — сердито оборвал друга Имре. — Лучше дай нам хлебнуть по глотку самогонки. Осталось там еще что-нибудь?

— Осталось.

Лайош достал из вещмешка бутылку с вонючим самогоном, которую они отняли у одного кулака. Самогону была целая бочка. Комиссар Игнатов приказал вылить его в речку, однако Тимару удалось спасти три литра, разлив самогон по бутылкам. Уложив бутылки в зарядный ящик, он пронес спиртное в пещеру, которую они решили превратить в неприступную крепость.

Первому Тимар протянул бутылку Имре.

— Я не хочу, — отказался вдруг Имре, отстранив руку друга.

Смутни, прикоснувшись губами к бутылке, проговорил:

— Ну и самогонка! Если дать такую девке, то детей у нее уж точно не будет!

Однако мужик со светлой бородой, по фамилии Иванов, высказался по-иному:

— Эх, крепка, сладка, хороша!..

Мишка Балаж со знанием дела осматривал бойницы, пробитые в наружной стене пещеры. Останавливаясь перед каждой из них, он брал в руки винтовку и изготавливался для стрельбы, проверяя, удобно ли будет стрелку вести огонь и достаточно ли широк сектор обзора.

— Ну, что скажешь? — спросил его Тамаш.

— Что скажу? — Мишка прищелкнул пальцами. — Скажу, что я еще ни разу в жизни не видал такого хорошего укрытия. Это даже не укрытие, а офицерское убежище или НП. Ты молодец, что привел нас сюда… Вход в пещеру узок: только-только чтоб пролезть человеку. Зато внутри пещера просторная, прохладная, воздуху много. Боеприпасы, вода и продовольствие у нас есть. А что нам еще нужно? Отсюда нас никакой силой не выбить.

В душе Лайош Смутни был согласен с Мишкой Балажем, но решил, что особенно расхваливать пещеру вряд ли стоит, так как в ней они не только отрезаны от полка, но даже не имеют с ним никакой связи. Пока полк удерживает свои позиции, все идет нормально; если он перейдет в наступление, будет еще лучше, а вот если он начнет отходить, тогда их опорный пункт моментально превратится в ловушку. И патронам, и продовольствию, и воде придет конец, и тогда всех их можно считать героически погибшими.

Имре с любопытством рассматривал своих товарищей. Лайош Смутни и Лайош Тимар пришли в полк из белочешского отряда. Трое русских — Бургомистров, Яблочкин и Рыжов — были большевиками. Иванов, молчаливый мужик, в партии не состоял. Эта отважная семерка решила превратить пещеру в маленькую неприступную крепость, откуда можно будет наносить белым чувствительные удары.

Командиру роты эта идея понравилась. Боеприпасов в полку хватало, так что пещеру свободно можно было превратить в неприступный заслон. Ходили слухи, будто у белых имеются отборные роты, состоящие из одних офицеров.

Имре поинтересовался, что Смутни думает о таких ротах.

— Знаешь, Имре, эти роты сформированы из сорвиголов. Такие головорезы есть и в нашей армии… Под Оренбургом они захватили в плен венгров-красноармейцев. Сначала решили выжечь у каждого пленного на груди пятиконечную звезду раскаленным железом…

— Ух, гады! — выругался Мишка. — Если б мне в руки попался хоть один такой мерзавец!..

— А как жили эти офицеры! — продолжал Смутни. — В белой армии сражались офицеры разных национальностей — чехи, словаки, поляки… Жили они на частных квартирах на главной улице, имели при себе денщиков… Ели, что хотели… пьянствовали, ухаживали за красивыми женщинами…

— И куда их послали?

— Куда? На фронт, конечно, в армию генерала Гайды… Сорок шесть тысяч солдат, из них две с половиной тысячи конников… Разбили нас красные под Самарой… Меня ранило. Это, собственно, и помогло мне отстать от части. Когда я выздоровел, меня направили в русскую белую часть. Так я оказался в бою против красных. Тимар находился вместе со мной… с той лишь разницей, что не был ранен ни разу…

— Ты не прав, когда говоришь, что все чехи — белые, — перебил его Тимар. — Есть среди них и большевики, так что не удивляйтесь, если у чехов в частях скоро тоже начнутся беспорядки. Симпатизирующие красным имеются и среди румын, и среди сербов… Да они везде есть… Разве что среди офицеров-колчаковцев нет.

— А сколько генералов ополчилось сейчас против Советской России! — продолжал Смутни. — Всех и не сосчитаешь!.. И все-таки их остановили. Больше того, разбили и теперь вот отбросили назад… А если б ты знал, сколько вооружения, боеприпасов и обмундирования поставляли белым интервенты! Негодяи мечтали о том, что будут посылать открытки в Прагу не откуда-нибудь, а прямо из Москвы…

Бургомистров вынужден был переводить все сказанное Смутни, так как тот говорил очень быстро, мешая словацкие слова с русскими.

Трое русских время от времени подтверждали то, о чем говорил Смутни. Особенно часто они вступали в разговор тогда, когда речь заходила о колчаковцах, с которыми всем им вот-вот предстояло встретиться.

— Офицерские роты у Колчака есть, — заметил Бургомистров. — Озверевшие типы, готовые пойти на все, лишь бы победить и вернуть потерянные ими имения и привилегии. Они готовы за это умереть… Они считают, что с их гибелью погибнет и Россия…

— А знаешь ли ты, товарищ Бургомистров, что если б я захотел, то тоже мог бы стать офицером? — произнес Рыжов, в недавнем прошлом студент. — Но я считаю, что мое место на стороне Советской власти… Жаль только, что мы слишком мягко относимся к нашим врагам, а следовало бы действовать более жестоко…

Яблочкин, работавший до войны портным в Москве, был немногословен, но и он на этот раз не сдержался:

— Вы правы, товарищ Рыжов!

В разговоре не принимал участия только Иванов. Смутни спросил его:

— А ты что думаешь, Михаил?

— Я ничего не думаю… — печально улыбнулся Иванов. — Я хочу мира, хочу вернуться домой, к семье, к земле, которую люблю, хочу на ней работать…

— Но ведь белые не хотят мира! — выкрикнул Смутни. — Ты же не допустишь, чтобы тебя подстрелили, как курицу? Или пусть сдирают с тебя кожу, пусть жгут тебе тело каленым железом?.. А знаешь за что? Да за то, что русские рабочие и крестьяне прогнали угнетателей!..

— Я никого не трогал… Оставьте меня в покое…

— Выпей, Михаил, — предложил Тимар Иванову. — И не бойся! Всякого, кто приблизится к пещере, мы уничтожим…

— Конечно, — поддакнул Имре. — Ничего не бойся, товарищ Иванов! Мы все продумали! Взгляни на эти стены! Да их ничем не пробьешь!..

— Жаль, что карт у нас нет, — сокрушенно вздохнул Смутни. — Тогда бы не было скучно.

— А пока остается любоваться пейзажем, — засмеялся Тимар.

— А чем тут любоваться?.. Поле, оно и есть поле… На горизонте хоть лес виднеется, но до него далеко. Сейчас хорошо бы искупаться в речке…

— Особенно если рядом купаются красивые девушки.

— Настоящего мужчину это всегда радует, — заметил Мишка.

— У нас в полку в санчасти есть одна санитарка, хорошая девушка! — сказал Смутни.

— Ты имеешь в виду Татьяну? — спросил Имре.

— За такой я готов куда угодно идти… — облизав пересохшие губы, проговорил Мишка.

Смутни подошел к одной из бойниц и, осмотрев местность, заметил:

— А что, если противник атакует нас ночью и зайдет не снизу, а сверху?.. Оттуда он может безбоязненно закидать нас гранатами и…

— Перестань! — оборвал его Имре. — Идет война, а на войне, как известно, все бывает. Не на гулянку же мы сюда пришли!

— Ну, ну… Посмотрим…

Весь день прошел в напряженном ожидании. Красноармейцы рассчитывали, что белые атакуют их днем, однако тех нигде не было видно. Двое наблюдателей, сидя у бойниц, не смыкали глаз, наблюдая за местностью. Сибирские ночи довольно светлые, так что наблюдение вели и ночью. Остальные красноармейцы крепко спали.

Около часу ночи неожиданно раздался первый выстрел.

— Подъем! Вставайте! — громко крикнул Тимар.

— Что случилось? — спросил Смутни, протирая глаза кулаками.

— Всем занять свои места! — крикнул Имре, вставая к одной из бойниц. — По-моему, на нас идут золотопогонники.

Противник выбрал самое темное время ночи, чтобы незаметно подойти к пещере на близкое расстояние. Откуда-то издалека послышалась артиллерийская канонада.

— По пещере бьют, — заметил минуту спустя Бургомистров. — Ничего, свод крепкий, выдержит.

Вскоре ружейная и пулеметная стрельба раздалась совсем рядом. Эхо гулко вторило стрельбе.

— Стреляют по меньшей мере из трех пулеметов! — прокричал Смутни, так как говорить нормально стало уже невозможно: не услышишь даже того, кто стоит рядом.

Вдруг Бургомистров выстрелил.

— В кого ты стрелял? — спросил его Имре.

— Посмотри сам!.. Видишь?..

Имре посмотрел в бойницу и сразу же заметил, как в темноте напротив них вспыхивали огоньки выстрелов. Трудно было только определить расстояние до них.

— Золотопогонники! — заорал Смутни. — Ребята, стреляйте!

Тамаш припал к пулемету и открыл огонь. Остальные вели огонь из винтовок. Пещера вмиг наполнилась страшным шумом, а через минуту в ней стало трудно дышать от порохового дыма. Бойцы начали кашлять, то и дело протирали слезившиеся глаза. А затем, как по команде, прекратили огонь.

— Подождите, ребята, дальше так дело не пойдет, — спокойным голосом произнес Тамаш. — Мы стреляли без толку, так как не видели цели… Давайте стрелять не все сразу, иначе мы быстро израсходуем патроны, а цели не поразим. Я буду руководить огнем!

В пещере установилась относительная тишина. Ее нарушал только свист пуль, ударявшихся о бойницы.

— Никто не ранен? Где Бургомистров? — послышался твердый голос Тамаша.

— Я здесь.

— Яблочкин?

— Живой!

— Рыжов?

— Тоже.

— Значит, никто не ранен!

— Пока никто!

— Смутни, бей по цели, что виднеется справа! Огонь!

Смутни дал из пулемета длинную очередь.

— Достаточно!

Минут через десять перестрелка на время утихла.

Затем высоко в небо взлетела ракета, осветив всю местность вокруг. И в тот же миг противник вновь открыл огонь по пещере.

Осажденные, не дожидаясь приказа Тамаша, открыли ответный огонь. И снова пещера наполнилась дымом и грохотом. Затем наступила короткая передышка.

— Черт возьми! — громко выругался Иванов. — У меня заело патрон…

— Возьми другую винтовку! А который сейчас час?

— Два часа…

— Скоро светать начнет…

— Какая винтовка была!.. — продолжал сокрушаться Иванов. — Когда кончится война, заберу ее домой… Будет с чем на оленей ходить…

— А ты еще и охотник? — удивился Смутни.

— Жить ведь чем-то надо было.

Дым рассеивался медленно, так как бойницы были узкими, и Яблочкин начал энергично размахивать шинелью, чтобы поскорее выгнать дым.

Через минуту белые снова открыли огонь, на этот раз сосредоточенный.

— Бог мой! — вздохнул Мишка Балаж. — Вот когда начинается настоящее представление!..

— Я насчитал у них четыре орудия! — бросил Тимар.

И вдруг раздался сильный грохот. Когда он стих, Мишка Балаж воскликнул:

— А ведь это громыхало на участке роты Серпухова!

— Черт возьми!

— Беляки перешли в атаку!.. — хриплым голосом прокричал Тамаш. — Огонь!

Первыми открыли огонь пулеметчики. Равномерное татакание пулеметов вселило в бойцов уверенность. Выражение страха исчезло даже с лица Иванова.

Колчаковские офицеры не выдержали и залегли. Казалось, что на этом бой закончится, беляки, испугавшись полного уничтожения, уберутся восвояси. Но это только казалось…

Вскоре снова заговорили пушки. Несколько снарядов попали в КП полка, со стороны которого послышались крики раненых…

Спустя минут десять появилась вторая цепь белых. Заметив попадания в КП, они с громкими криками «ура!» пошли на позицию Серпухова. И снова затараторили пулеметы, а офицеры все лезли и лезли.

На пещеру обрушился град пуль. Одна из них насмерть уложила Иванова.

— Сколько ящиков с патронами у нас осталось? — спросил Тамаш.

Тимар вытер рукавом потное, грязное лицо и, бросив беглый взгляд назад, ответил хриплым голосом:

— Всего один.

— Патроны экономить! — распорядился Тамаш. — Неизвестно, как чувствуют себя наши соседи справа и слева. Устоят ли? Эти офицерики как озверели: лезут и лезут! Стрелять только тогда, когда они подойдут совсем близко!

Все бойцы, находившиеся в пещере, перепачкались пороховой гарью.

Подразделения полка еще удерживали свои позиции, несмотря на ураганный огонь, который вел по ним противник.

Через четверть часа вновь наступила небольшая пауза. Чувствовалось, что обе стороны устали и хотели бы уточнить обстановку.

— Тш… — прошипел вдруг в наступившей тишине Тамаш. — Я слышу какой-то подозрительный шум!..

Все притихли. И действительно, послышались чьи-то шаги, хруст веток. Шаги приближались, хотя никого не было видно.

— Не трусить! — шепотом сказал Тамаш. — Хотят они этого или не хотят, но они вынуждены будут появиться перед нашими амбразурами: вход-то в пещеру у нас один… И как раз с этой стороны. А уж тут-то мы их встретим как положено!

От охватившего всех напряжения Тимар начал что-то тихонько насвистывать себе под нос.

— Прекрати! — прикрикнул на него Смутни. — С ума сойти с тобой можно!

— Боишься?

— А кто не боится?

— Тогда и ты свисти!

— Я тебе говорю: немедленно перестань свистеть! — Смутни, как петух, подлетел к Тимару, готовый ринуться в драку.

Подошедший Тамаш развел их:

— И не стыдно вам? Ведете себя как сопливые мальчишки!

— Чего он ко мне привязался? — пожаловался Тимар.

— Тихо! Ты что, в корчме, что ли, находишься? Рассвистелся тут!

Не поняв, о чем они так энергично спорят по-венгерски, Бургомистров спросил:

— О чем вы?

— Так, о ерунде, — ответил Смутни. — Беляки приближаются… Слышишь?

— Приближаются? — спросил подошедший Яблочкин, которого с трудом можно было узнать: так он перепачкался копотью.

Бургомистров вынул револьвер из кобуры и, встав к одной из бойниц, сказал:

— Я здесь буду стоять.

И в тот же миг сильный взрыв потряс стены пещеры. Казалось, это был не взрыв, а землетрясение. Бойцы недоуменно переглянулись.

— Что это такое? — первым нарушил молчание Лайош Тимар.

— Взорвали заряд, гады, хотят замуровать нас заживо или же выкурить, — объяснил Тамаш.

— Спецы! — Рыжов тихо засмеялся. — Этак они и на самом деле до нас доберутся…

— Тогда умрем, как полагается бойцам Красной Армии! — проговорил Тамаш. — Сейчас они еще раз попытаются подложить заряд или же рискнут спуститься в пещеру…

— Я бы на их месте действовал иначе, — начал философствовать Мишка Балаж. — Подполз бы к бойнице и бросил в нее гранату. Смотрите, чтоб этого на самом деле не случилось.

И в тот же миг Тамаш выстрелил из нагана. Кто-то громко вскрикнул.

— Ну, что я вам говорил? — торжествовал Мишка. — Пусть еще попробуют сунуть свой нос!

Прошло минуты три, и все увидели метрах в тридцати фигуру ползущего человека.

— Сейчас я его кокну! — предложил Рыжов.

— Осторожно, длинной очереди не давай. Жаль патронов на одного-то человека, — заметил Тамаш.

И все же очередь получилась длинной. Правда, Рыжов уложил не только ползущего офицера, но и нескольких других, которые скрывались за деревьями.

— Ну, эти уже больше не встанут, — съязвил Тамаш.

— Но и наше положение не мед, — с горькой усмешкой проговорил Смутни. — Патронов-то больше нет.

Пересчитали патроны. Оказалось, что в трех наганах осталось всего-навсего двенадцать патронов, а винтовочные патроны вообще кончились.

— Товарищи, — начал Тамаш, — давайте разберемся, кто из нас лучше всех умеет стрелять из нагана. Сами понимаете, в сложившейся ситуации дорог каждый патрон.

— Вот мы теперь и оказались в мышеловке. — Смутни горько усмехнулся. — С револьвером мы много не навоюем…

Рыжов вышел на середину пещеры и решительно заявил:

— Уж не думаешь ли ты сдаться? Иди к черту!.. Боишься?

— Разумеется, боюсь, — признался Смутни. — А ты разве не боишься? Тоже трусишь не меньше меня, только не признаешься. Стрелять из револьвера все равно буду я, так как на всех соревнованиях по стрельбе я всегда занимал первое место.

— И я тоже, — тихо проговорил Мишка.

— Мишка, ты пока лучше помолчи… Мы сейчас в такой ситуации оказались, что всем страшно! Но… — Тамаш не договорил, так как в этот момент перед пещерой взорвалась граната.

Смутни выстрелил, и офицер, бросивший гранату, упал на землю. Удачный выстрел настолько успокоил Лайоша Смутни, что он, улыбнувшись, спокойно сказал:

— Подождем следующего.

— Следующего я беру на себя, — предложил Бургомистров.

Ждать долго не пришлось. Однако следующему офицеру и гранату не удалось бросить: его уложил метким выстрелом Бургомистров.

— Издыхай и ты! — вырвалось у Балажа.

— У нас осталось десять патронов, — подвел невеселый итог Тимар.

А Смутни тем временем снова выстрелил, но на этот раз промахнулся и выругался:

— Мать его за ногу! Маху дал…

В следующую минуту Смутни и Бургомистров уложили еще двух офицеров. Осталось только семь патронов. Из-за кустов показалась фигура офицера. Грянул выстрел, но офицер почему-то не упал.

— Не стреляйте по нему! — шепнул Тамаш. — Мерзавец решил подойти к нам, прикрываясь трупом своего товарища. Смотрите, как у того болтается голова!

— Ну и гады! — процедил сквозь зубы Смутни.

Перед пещерой разорвалась граната. Густое облако дыма мешало увидеть, кто ее бросил. Когда дым рассеялся, бойцы увидели, что к ним ползли сразу несколько офицеров. Пересчитали: оказалось — пятеро.

Смутни метким выстрелом уложил того, кто полз первым.

У защитников пещеры осталось всего-навсего четыре патрона.

Новый взрыв гранаты, и опять Бургомистров уложил очередного беляка.

Остальные офицеры испуганно попрятались за деревьями и оттуда бросили несколько гранат, которые, кроме как дымом, ничем не могли повредить защитникам пещеры.

Тамашу удалось убить еще одного золотопогонника.

В двух револьверах осталось по одному патрону.

Словно почувствовав, что у осажденных кончились боеприпасы, офицеры поднялись во весь рост и направились к пещере. Но прогремели два выстрела, и два беляка грохнулись на землю. Остальные офицеры отпрянули назад и попрятались за деревьями.

— Патронов больше нет… Правда, у меня есть одна граната, — сказал Тамаш.

Пороховой дым рассеивался медленно. В полумраке семь бойцов сбились в одну кучку перед выходом из пещеры, в которой им, по-видимому, суждено было умереть. Всех их ждала судьба простого русского мужика Иванова.

Во внезапно наступившей тишине отчетливо слышался каждый звук снаружи. Откуда-то справа раздавалась ружейная стрельба, доносились стоны раненых.

Имре Тамаш по очереди пожал руки товарищам. Все последовали его примеру. Прощались торжественно, как прощаются перед дальней дорогой.

— Прости меня, товарищ, — шепнул Смутни Тимару. — Я не хотел тебя обидеть…

Стало совсем тихо. Семеро бойцов, побледневшие от близкой смертельной опасности, уставились на выход из пещеры, где вот-вот должен был появиться враг… А у них всего одна граната.

Прошла минута, другая… десять… полчаса… Никто не шел.

«Что бы все это могло значить?» — билось в голове каждого из бойцов.

И вдруг послышалось легкое потрескивание… В щели и входную дыру медленно поползли тонкие струйки дыма.

— Лес подожгли, гады! — почти в один голос сказали Имре и Лайош. — Выкурить нас хотят, как крыс!..