Эдуард Стрельцов

Глава 9 МАСТЕРСТВО

После завершения каждого сезона федерация составляет списки тридцати трёх лучших футболистов страны. В списке 1965 года Эдуард Анатольевич завоевал достойное место левого (почему не правого — вопрос не к нам) центрального нападающего. Вторым и третьим номерами идут под Стрельцовым блистательные Анатолий Банишевский и Виктор Серебряников. При этом торпедовец станет вторым в конкурсе еженедельника «Футбол» на звание лучшего футболиста СССР, пропустив вперёд одноклубника Валерия Воронина, проводившего свои звёздные сезоны.

Воронин заслуженно сыграет на чемпионате мира в Англии. Стрельцов, имевший к тому ничуть не меньше оснований, — нет. Думаю, что это и должно определить природу дальнейшего повествования.

Ведь к концу 65-го — началу 66-го ему вроде бы подтвердили: да, восстановлен в футбольных правах. 9 января тот же «Футбол» опубликовал официальное сообщение: «В связи с выполнением требований Единой всесоюзной спортивной квалификации президиум Федерации футбола СССР присвоил звания мастера спорта по футболу группе игроков: московскому торпедовцу Э. Стрельцову (за 1-е место в чемпионате) и московскому динамовцу В. Иванову (за 5-е место); игрокам команды СКА (Ростов) В. Бурову, А. Кривобородову, Р. Кучинскасу (не ниже 15-го места в течение последних трёх лет); футболистам «Крыльев Советов» (за участие в полуфинале Кубка СССР в 1965 году)».

Далее документально подтверждено, что мастерами спорта стали все футболисты ереванского «Арарата», только что вернувшиеся в высший дивизион, а также, в конце списка, заключительным аккордом, — победители Кубка коллективов физкультуры 1964 (!) года: Т. Джавадов, А. Гриценко, В. Кузнецов. То есть про представителей любительского коллектива из Белой Калитвы пришлось думать целый год, а Стрельцов Э. А. получил мастера спорта, считай, сразу и с ходу. И указ — один на всех. Впрочем, всё по закону, который в ту пору, как видим, был весьма либеральным.

Мастер должен проявлять, простодушно говоря, мастерство. Корневая, определяющая связь тут неразрывна. И футбольный чемпионат мира её демонстрирует как нельзя лучше. Прошедшие сито группового этапа команды собираются раз в четыре года, чтобы доказать, кто из них сильнее. То есть мастеровитее, если брать в целом. Но для этого каждый участник финального турнира должен объединить в сборной действительно лучших. Несложно понять: темы подлинного мастерства и первенства мира в Англии, особенно если брать наше повествование, переплелись весьма тесно.

Начнём с того, что советские руководители несколько потерялись при оценке перспектив отечественной сборной. Ведь что скрывать, на первый и второй чемпионаты советские представители после «золота» Олимпиады-56 и европейского триумфа во Франции отправлялись твёрдо за медалями. Не вышло.

И к 1966 году определённой части функционеров стало ясно: бразильцы всё равно сильнее всех, они «космос», и вообще у них есть Пеле. Который к тому же летом 65-го на глазах высокой советской общественности буквально «разорвал» в Москве оборонительные построения хозяев, продемонстрировав, без сомнения, изумительное мастерство. И лучший наш игрок Воронин ничего не смог с южноамериканцем сделать. Так что про первое место никто более и не заикался.

С другой стороны, народ обожал футбол не меньше, чем ныне. При этом страна обладала отличными стадионами, где зелёный газон был вытоптан лишь во вратарской площадке, отменными отечественными тренерскими кадрами (кто ж мог представить тогда иностранного тренера у руля нашего коллектива?), наконец, плеядой прекрасных футболистов, выращенных существовавшими на тот момент государственными школами. И всё-таки некий червь сомнения после 58-го и 62-го — поселился. Чего, между прочим, так и не поняли болельщики. Уже когда всё закончилось, 3 декабря в «Известиях» любители футбола высказались весьма жёстко: к чему, мол, и огород-то четыре года было городить, если никто не ставил задачей завоевание «Золотой богини»? А игроков встречать розами — после фактического четвёртого места?

И правы люди-то: разве баскетболисты или волейболисты могли оказаться в подобной ситуации?

Оттого надо вернуться к началу подготовки сборной и постараться проанализировать, хоть и эпизодами, происходившее.

Старший тренер Н. П. Морозов — при полной, разумеется, поддержке всяческих властей — принял решение проводить сборы и тренировочные матчи исключительно за рубежом. «Советский спорт», кстати, в какой-то момент язвительно заметил, что Николай Петрович согласен работать со вверенным ему коллективом в Бразилии, Аргентине, Чили, Югославии, Бельгии, Швейцарии, Чехословакии — только не на родине. Потом Морозов отчитается: план даже перевыполнили. Провели не 28, а 31 международную встречу. С переменным успехом: начали-то вообще с поражений от бразильских клубных команд. Затем потихоньку раскачивались и, главное, — результат: заработали бронзовые медали чемпионата мира (их тогда вручали за четвёртое место).

Выше советская сборная на чемпионатах мира никогда не поднималась.

Мучает одно: 1966 год был единственным, когда наша команда могла как минимум оказаться в финале. Что помешало?

Причин несколько. Коренная, на мой взгляд, — увольнение с поста старшего тренера сборной после «серебра» чемпионата Европы (!) Константина Ивановича Бескова. Выдающийся специалист строил команду как раз с прицелом на британский чемпионат мира. И его модели и методики (как и у В. А. Маслова) имели много общего со взглядами будущего тренера победителей первенства Альфа Рамсея. И схемы 4—3—3, 4—4—2 наши провидцы множество раз прокручивали не на видео. Внутри себя. Как, скоро увидим, и Стрельцов. Причём Бесков, первым, ещё в 58-м, заговоривший о величии бразильцев, их вовсе не боялся. А если бы ещё два года полноценной подготовки?

При этом, боже упаси, обидеть Н. П. Морозова! Человек делал, что мог (и, возможно, его программа с зарубежными поездками имела смысл). Он, однако, являлся хорошим, нормальным тренером — а чтобы побеждать на такой высоте, нужна «ненормальность», «несистемность». Рамсею, который тоже, мягко говоря, не подарок, англичане таковым быть позволили. И их наставник, несмотря на различные «мнения», использовал любимца публики Джимми Гривса исключительно на групповом этапе. А к четвертьфиналу поставил в состав никому не известных Ханта и Херста. У нас в отечестве решить «кадровый» вопрос не получилось.

Итак, если вернуться к тому списку тридцати трёх, то, по выбору специалистов, правым центральным нападающим Валентин Иванов шёл непосредственно после Олега Копаева. А Эдуард Малофеев, соответственно, занимал третью позицию в своеобразном советском рейтинге.

На первенство же мира отправятся как раз Малофеев и Банишевский, которые и составят основную центральную пару нападения. О Копаеве сейчас рассуждать не будем. Сейчас по теме — именно неучастие торпедовского тандема.

О котором 23 января в «Футболе» написал тогда ещё их конкурент (потому что сам классный центрфорвард и чемпион Европы) В. В. Понедельник: «Они играют, они творят на поле, владеют финтами, дриблингом, хлёстким ударом. Оба умеют в неожиданной ситуации найти неожиданный, острый и часто единственный ход. Именно Иванов, Стрельцов и подключающийся к ним Воронин завязывают на поле увлекательные комбинации, которые и придают яркость и своеобразие игровому почерку торпедовцев. В то же время Иванов и Стрельцов дополняют друг друга. Если Валентин любит больше поиграть с мячом и начать атаку, то Эдуард с полуслова понимает своего партнёра, не упускает ни одного голевого момента, находясь на острие атаки».

Насколько же интереснее, разнообразнее, элегантнее, изысканнее смотрелась бы советская атака на английских полях, если бы отнестись к избранным персоналиям бережнее, по-государственному.

В самом деле, Стрельцов и Иванов не себя хотели прославить — и даже не любимый завод. Сыновья фронтовиков, они носили, ко всему прочему, неснимаемое звание олимпийских чемпионов, а из таковых до 66-го уцелел один Л. И. Яшин. Этот бесценный опыт бескомпромиссных, «на вынос», баталий — дополненный настоящим, зрелым мастерством — и не был использован на крупнейшем соревновании четырёхлетия.

Отчего так? С Ивановым история посложнее — о ней чуточку позже. Со Стрельцовым же — гораздо проще. Его упрямо не хотели выпускать за границу. «Как так? — возмутится внимательный болельщик. — А осенний выезд в Милан, в гости к “Интернационале”? Тот же ведь год, 1966-й!» Правильно. К 28 сентября бестолковая битва либералов с консерваторами окончилась успехом первых. В начале же года ничего не получалось. Или, может, настойчивости и хватки «прогрессистам» не хватало или смелости отчаянной. Все ведь помнили про статью об изнасиловании. На это во всех дискуссиях и напирали. Дескать, и вражеская пресса ко всему подготовилась, и заголовки уже имеются. (Потом, когда «Торпедо» в Милане окажется, у нас будет возможность оценить степень информированности наших так называемых идеологических врагов). Одним словом, учитывая «зарубежный крен» в подготовке сборной, ни о каком участии Стрельцова, с точки зрения партийных начальников, на тот момент и речи быть не могло.

У В. К. Иванова дела шли много бодрее. «Торпедо» вышло из отпуска значительно позднее: ездили в Японию зимой на те самые товарищеские встречи (без Стрельцова, понятно), которые в качестве приза выписывались. А затем и сборная с её сложносоставленным графиком подоспела. От Иванова-то поначалу никто не отказывался. 6 февраля с бразильским «Крузейро» он даже капитанил. Последующее рассказано в книге «Центральный круг»:

«Но вот где-то в середине 60-х у нас началось общее гонение на ветеранов. Тридцатилетний возраст стал барьером, переступить который суждено было немногим. И не потому, что они сдали, а потому, что на них начали смотреть косо, напоминать чуть не ежедневно об их возрасте, подыскивать им замену... Закончился сезон, прошла зима, а ранней весной мы уехали в Югославию. Там на уже поспевших к тому времени, вовсю зазеленевших полях началась наша подготовка к лондонскому первенству мира. Мы жили неподалёку от Белграда, тренировались и играли с югославскими командами. Я участвовал во всех матчах».

Вроде бы ничто, так сказать, ничего «не предвещало». Как вдруг:

«За час до очередной игры (со сборной Черногории. — В. Г.) мы приехали на стадион и сидели в раздевалке. Вдруг появился тот самый человек, который был так благосклонен ко мне во время летних (1965 года. — В. Г.) матчей сборной. Оказывается, он прилетел в Югославию по своим делам и, конечно же, не преминул прийти на матч. Мы начали переодеваться к игре, а он о чём-то негромко разговаривал с Морозовым и внимательно оглядывал футболистов. Наконец, я почувствовал его взгляд на себе и вдруг услышал:

— И Иванов играет? А что, помоложе никого найти не смогли?

Он повернулся и вышел из раздевалки».

Так славным чиновным образом и завершилась карьера в сборной Валентина Козьмича. Которому каких-то два года назад И. А. Нетто капитанскую повязку под аплодисменты передавал. Фотографии есть трогательные.

Нормального человека — даже не болельщика — должно, мне думается, задеть за живое то, как расстались с великим, без преувеличения, игроком. Ведь после вышеописанных «художеств» он через несколько месяцев закончит карьеру футболиста. Уйдёт не просто партнёр Стрельцова, а единственный мастер, который совершенно и, увы, неповторимо понимал его на поле. В последнем по времени документальном фильме о Стрельцове народный артист СССР, прекрасный тенор 3. Л. Соткилава (сам, между прочим, выступавший за основу тбилисского «Динамо» и закончивший с футболом лишь по травме) доступно разъяснил: «Это было великое пение. Великая симфония футбольной игры. Они создавали великое произведение на глазах у всех». И пусть речь шла о взаимодействии Стрельцова (который «бельканто» в футболе, по выражению Зураба Лаврентьевича) со всеми партнёрами, а не только с Валентином Козьмичом, — к их дуэту вдохновенный отзыв относится прежде всего.

В целом же вышла не драма — целая трагедия, коли вдуматься. Молодые, звонкие годы футбольного тандема были загублены. Ежели они так 65-й отблистали, то как бы народ радовался с 58-го по 63-й! В год же чемпионата мира и без того чуть хромающий при ходьбе Иванов морально устал. И сезон тот после черногорской истории всё-таки доигрывал...

О том, к чему всё это привело и чего мы могли бы достичь при небольших усилиях и чуть большей проницательности, речь будет дальше. Когда подойдём к анализу выступления сборной СССР на мировом чемпионате.

Пока же вернёмся к торпедовской предсезонной подготовке. Она вновь проходила по той же морозной хоккейно-лыжно-коньковой схеме. Прилично, кажется, отзанимались. И начавшийся сезон пошёл у действующих чемпионов успешно. Пять-шесть туров они находились вместе с киевским «Динамо» в головной группе.

...Вот вроде бы и беги по дистанции так, как воспитанники того москвича, который с ЗИЛа. Так же страстно, мощно, стабильно — неостановимо. Тот коренной столичный житель, В. А. Маслов, уже в 65-м начал работу с дубля киевлян, коим занимался ничуть не меньше основы. Из которой почти сразу же убрал техничного левого крайнего Валерия Лобановского (а чуть позже — правофлангового Олега Базилевича) — за нежелание отрабатывать по всему полю. А талантливых юных хлопцев, выросших на плодородной украинской земле, сумел приучить к непрестанному труду, ставшему для них благодаря усилиям москвича не повинностью, а потребностью.

Торпедовцы же, как и остальные столичные команды, также немало трудились. Но, вполне вероятно, футболисты не были объединены таким желанием грядущего триумфа. Всё-таки разогретые «масловскими процедурами» киевляне, без преувеличения, рвались к успеху в союзных соревнованиях. Остальные клубы — просто готовились. Качественно, в меру старательно — не более.

Бесспорно, в данном случае Стрельцов работал, чтобы Маслову противостоять. Однако то, что два давних футбольных знакомых оказались творчески, профессионально рядом, — тоже несомненно. Чемпионат СССР 1966 года чем дальше, тем больше показывал нарастающую мощь атак киевского «Динамо» — при всё сильнее радующей глаз игре центрфорварда московских автозаводцев.

Да, на этот раз я уверенно могу утверждать, просмотрев отчёты «Советского спорта» и «Футбола» за 1966 год: Эдуарду Анатольевичу абсолютно не в чем себя винить. О нём с разной степенью уважения говорили почти в каждой корреспонденции. Характерный пример — 16 апреля «Советский спорт», рассказывая о гостевой победе автозаводцев над «Кайратом», справедливым образом не может остановиться: «А минуту спустя автозаводцы провели чёткую комбинацию, начатую Стрельцовым, продолженную Щербаковым и Батановым. 1:0... Стрельцов, ловко обыграв двух защитников, как на блюдечке выложил мяч Батанову. 2:0. Затем на 75-й минуте тот же Стрельцов быстро рванулся вперёд. Он искал единоборства и тем отвлёк на себя защитников хозяев поля. Точная передача набегавшему Михайлову застала хозяев поля врасплох. Косенков снова был бессилен спасти ворота».

Разумеется, подобного многообразия полезных действий добиться удавалось далеко не всегда. Мы же помним, как уже в конце прошлого года Эдуарда опекали два защитника. И, как всегда, не стеснялись в средствах (тема, к сожалению, будет не раз продолжена). Такое, естественно, тяжело бесстрастно переносить. Оттого и случится июльское удаление в матче с «Локомотивом», когда он не смог сдержаться. Причём то, что торпедовского форварда дисквалифицировали всего на одну игру, говорит, думается, об оценке произошедшего теми, кто отвечал у нас за дисциплину и воспитание футбольных кадров. Особых разногласий с болельщиками в этом случае найти не получится.

Другое дело, что изумительная связка Стрельцова с Валентином Ивановым доживала, к сожалению, последние месяцы. 4 мая Анатолий Башкатов написал в «Советском спорте», ещё не зная об одном печальном обстоятельстве: «В событиях, развернувшихся на поле, главную роль играли Стрельцов и Иванов. Они блеснули редкой слаженностью действий. Два гола, забитых Ивановым на 65-й и 88-й минутах, были подготовлены передачами Стрельцова».

И в чём печаль, чего не мог знать известный журналист? А в том, что то будут последние голы В. К. Иванова, если брать конкретно чемпионат СССР. И то, что забиты они с подачи Эдуарда (для Валентина Козьмича Эдика), символично, без сомнения. Тем более намечается некое «круговое» движение: с чего друзья пришли — тем и закончили...

Безусловно, и с молодым Владимиром Щербаковым немало получалось. Вот как забили в Одессе «Черноморцу»: «Стрельцов начал всё чаще и чаще появляться в штрафной площади хозяев. На 80-й минуте он отличным ударом сквозь “стенку” выводит вперёд Щербакова, и тот сравнивает счёт» («Советский спорт» от 19 мая). Юный партнёр и сам мог отпасовать мастеру похожим образом, как в Тбилиси 14 июня. Были и другие достижения у недавно созданного дуэта. Однако Олег Кучеренко явно не придирался, когда подметил 10 июля в «Футболе»: «Удивительно просто стало играть защите против “Торпедо”: мяч у В. Щербакова — всё внимание Э. Стрельцову, мяч у Стрельцова — всё внимание на Щербакова». А Виктор Ворошилов, никогда не скрывавший симпатий к Эдуарду Анатольевичу, в том же издании 21 августа конкретизировал: «Э. Стрельцов улучшил свою скоростную выносливость, стал более подвижным. Но его замыслы, его ходы всё меньше находят поддержку у партнёров. Из-за этого Стрельцов то оказывается в положении “вне игры”, а то вообще простаивает».

То есть можно говорить о понятии «на тоненького». Стрельцов всё-таки по основной специальности — центрфорвард, голеадор. Оттого, понятное дело, выбирал место рядом с либеро противника, на грани офсайда. Здесь важен технически безупречный пас, который способен разом вывести нападающего один на один с вратарём. Счёт, если о точности передачи, в данном случае идёт буквально на сантиметры. Посему понимание между отдающим и принимающим должно быть на уровне, который простым смертным и не объяснить. Хотя образец предъявить, пожалуй, получится. Шёл поединок в Минске против местных динамовцев. «И тут защитники минчан на какое-то время забыли о Стрельцове. Внешне всё выглядело элементарно просто: на 55-й минуте последовал пас из глубины поля на выход, молниеносный рывок Стрельцова, а техническую часть нападающий выполнил безупречно — удар, направленный в ближний угол, был из тех, что вратарями не берутся», — писал Михаил Супонев в «Советском спорте» 21 июня. Так, по идее, и должна была взаимодействовать атака автозаводцев. Но выходило подобным образом, прямо скажем, нечасто.

Потому и результаты ухудшились. К концу первого круга «Торпедо» залихорадило. Особенно на фоне мощно разогнавшихся киевлян. В 66-м, в отличие от 65-го, ни о каком равноправном соперничестве украинских динамовцев и московских торпедовцев и речи быть не могло. Подопечные В. А. Маслова играли на порядок выше вообще всех в Союзе и оформили чемпионство за шесть (!) туров до финиша. И Кубок чуть позже взяли.

Что же до «Торпедо», то вскоре команда сумела стабилизировать игру, даже добралась до тройки лидеров. И, пусть не обижаются остальные исполнители, — произошло это во многом благодаря активной, старательной (хотя бывали и редкие спады) игре Стрельцова. Нельзя, например, не отметить хет-трик с одесским СКА 19 июля, который был дополнен ещё и результативным пасом полузащитнику Ленёву. Несомненно, одесситы, покинувшие в том сезоне высший дивизион, не относились к соперникам экстра-класса, однако и забить, и отдать надо ещё суметь.

При этом журналисты всё чаше замечают, что усилия Эдуарда слабо и неохотно — и чем дальше, тем больше — воспринимаются партнёрами. В. Винокуров внимательно присмотрелся к игре с другой одесской командой, «Черноморцем», в Москве 11 августа: «Автозаводцы же поначалу катали мяч вдоль линии штрафной площади “Черноморца”, и только Стрельцов пытался найти какие-то неожиданные продолжения». Дальше в качестве иллюстрации: «И вот по левому флангу стремительно прошёл Стрельцов.

К его опасному прострелу, однако, никто из партнёров не успел».

Тему явно намечающегося одиночества образца 66-го разовьём потом. Сейчас же самое время перейти к другой заявленной теме: Стрельцов и сборная. Всё-таки, возвращаясь к коренному значению, в национальной команде собираются лучшие на конкретный момент футболисты страны. Причём собираются не куда-нибудь, а на первенство мира. И коли в клубе, не самом к тому же богатом и влиятельном, возможен недокомплект понимающих игру людей, то в сборной, по определению, такого быть не может. Тем более — в советской команде середины 60-х, когда было из кого выбирать. И когда наших на полном серьёзе боялись и уважали на зелёном поле. Вместе с тем советские мастера получили возможность учиться, и с освоением теории игры дело двинулось тоже. В какой-то мере 1966 год станет пиковым и одновременно переломным. Ибо дальше пойдёт, к сожалению, спад в нашем футболе, связанный, ко всему прочему, и с проклятыми «договорными» матчами.

А на тот момент губительная зараза не успела ещё захватить живой, здоровый организм: будто бы примеривался вирус, выделял уязвимые для атаки места, всячески маскируясь. Но силы не имел. Сборная, по крайней мере, точно находилась в безопасности. Это была крепкая, конкурентоспособная команда. Доказавшая в итоге свою состоятельность на прекрасных английских газонах.

Сборная обладала отменной задней линией. Возьмём вратарей: Кавазашвили уже налился игровой силой, а Яшин Лев Иванович так вообще провёл лучший чемпионат планеты из тех трёх, где пришлось участвовать. Оборона — тоже что надо: Хурцилава с Шестернёвым не затерялись бы в любом, убеждён, тогдашнем клубном первенстве любой могучей державы. А выступавшие по краям Владимир Пономарёв и Василий Данилов и сегодня, через полвека, выделялись бы, безусловно, в российском чемпионате, превосходя коллег и скоростью, и боевитостью, и игровым мышлением. Хавбеки — Воронин и Сабо — не нуждаются в дополнительной характеристике. Достаточно сказать: Валерий Иванович был включён в символическую сборную мира, а Йожеф Йожефович станет трёхкратным чемпионом СССР в составе киевлян под управлением Маслова.

С нападением дела обстояли не так радужно. Нет, фланговые форварды, Галимзян Хусаинов и Игорь Численко, отработали в целом хорошо — если не считать глупейшего удаления Игоря Леонидовича в полуфинале с немцами. Что же до нападающих центральных...

Н. П. Старостин в репортаже, переданном из Англии по телефону, осторожно заметил: «Не хочется верить, что в советском футболе невозможно найти пару центральных нападающих лучше Банишевского и Малофеева». Дальше наш «патриарх» пошёл «вглубь», насколько позволяли возможности: «И всё же наша сборная даже в этом составе играла со всеми противниками на равных. Достаточно было немного усилить нападение, чаша весов могла перетянуть в нашу сторону не только в матче с Португалией, но даже в игре с ФРГ».

Действительно, первенство 66-го года открыло для Советского Союза уникальный шанс.

Ведь серьёзно, по-настоящему у нас опасались только бразильцев. Потому что помнилось и первенство 1958 года, и триумф постаревших южноамериканцев в 62-м, и, главное, сокрушительное поражение в Москве летом 1965-го. Магия Пеле завораживала, да и всех остальных бразильских виртуозов (Гарринчу, Жаирзиньо, Парану, Жерсона, Беллини) у нас знали и боготворили. А двукратные чемпионы взяли и с треском провалили турнир.

Остальные соперники тоже пользовались уважением. Только ничего божественного наши в них не видели. Люди как люди, играют в футбол хорошо — так и мы не лыком шиты.

И вот после трудной, нервной четвертьфинальной победы над венграми, полностью возродившимися со времён Кочиша и Пушкаша, сборная СССР провела почти, подчеркну, равный поединок с западными немцами. И, действуя чуть не вдевятером после удаления Численко и тяжёлой травмы Сабо, после которой он с поля не ушёл, а играть мог процентов на 25, — «на флажке» сподобилась на классный голевой момент. Не случилось. А могло бы быть 2:2.

И к чему, скажут, все эти рассуждения? А к тому, что в той ровной, страстной и классной схватке нам и вправду не хватило творчества на переднем рубеже атаки. Что, кстати, подтвердил не кто иной, как Н. Н. Ряшенцев, председатель Федерации футбола СССР. По крайней мере, 11 февраля 1967 года появилась вполне толковая статья за его подписью в «Советском спорте»:

«Тактика команды СССР отличалась продуманной и сравнительно надёжной игрой в обороне. В атаках она выглядела гораздо слабее, действуя однообразно и чересчур откровенно. Атаки сборной часто не носили острого и скрытого характера, мало использовались скоростные прорывы, не хватало дисциплины паса, активности без мяча, импровизации. К нашим атакам соперник сравнительно легко приспосабливался». И главное: «В линии нападения остро ощущался недостаток футболистов экстра-класса».

Всё верно. Но ведь абсолютно всё сильнейшие нападающие страны отправились в Англию — не так ли? А других нет, и пенять, значит, не на что?

Или они есть, однако отчего-то остались за бортом? Вглядываясь в статью высокого чиновника, приходится, знаете ли, утвердительно ответить как раз на последний вопрос. Потому что проблемы с атакой возникли лишь к поединкам плей-офф: группу-то прошли, чем особо гордился Н. П. Морозов со стопроцентным результатом. И четвертьфинал с венграми выиграли, и корить наших за невнятный второй тайм не стоит: соперник был очень силён. Потому в центре внимания любителей футбола и находится уж полвека тот полуфинал с немцами.

Тут-то и возникает сожаление об отсутствии острого и скрытого характера атак, а также импровизации и активности без мяча. Ибо масса передач на Малофеева и особенно Банишевского не доходила до адресата: или перехват, или офсайд. Конечно, такое везде и всегда бывает. И Стрельцов с Ивановым оказывались отрезанными от основных сил, перепасовка их не всегда приводила к успеху, противник находил варианты, дабы тандем обезвредить.

Но опыт на то и добыт, чтобы пользоваться им в исключительной ситуации. Уверен: дали бы торпедовскому дуэту выступить в том судьбоносном полуфинале — и немцы были бы переиграны именно на финальной стадии атаки, при завершающем движении, заключительном, так сказать, «мазке».

Ну и кто же не позволил использовать на мировом форуме имевшихся в стране форвардов «экстра-класса»? Ведь тот же Н. Н. Ряшенцев если и не явился тем злым гением Иванова, то, бесспорно, был в курсе процесса отлучения от сборной её капитана. А Стрельцов? Неужели не хватило настойчивости, принципиальности, красноречия, в конце концов, чтобы доказать: человек готов выступать за сборную? И вышло так, что мы сами неумными запретами и барьерами не помогли себе, а в который раз — помешали...

От себя же добавлю: уверен (и уверенность эту разделяют, между прочим, многие другие любители и знатоки футбола), что Советский Союз мог претендовать в 66-м даже на золото мирового первенства! Ведь матч между чемпионами, сборной Англии, и нашими всё-таки состоялся. На том самом старом добром «Уэмбли», где хозяева 30 июля 1966 года в самом, наверное, драматичном финале чемпионатов мира одолели сборную ФРГ; там, напомню, после 90 минут счёт был 2:2. Состоялся спустя полтора года, 7 декабря 1967 года, и счёт оказался тот же. И игра, по утверждению авторитетного журналиста Питера Уилсона из газеты «Дейли миррор», случилась «великолепной, великолепной и великолепной». Причём англичане выставили фактически чемпионский состав, а за СССР — что для нас особенно важно — выступал Стрельцов. Так что на этот раз можно не гипотетически, а более-менее предметно понять, прикинуть шансы тех и других на успех 66-го.

Преувеличения тут особого нет. Английских зрителей, заполнивших стадион в снежном декабре (!), не обманешь. «Это была самая тяжёлая и самая волнующая битва, проходившая на стадионе “Уэмбли” со времён прошедшего чемпионата мира», — разъяснил Дональд Саундерс из «Дейли телеграф».

Надо сказать, что в СССР на ничью с действующими чемпионами мира отреагировали тогда, скажем так, адекватно. Любимый еженедельник выдал солидный обзор международника Мэлора Стуруа. Известный журналист, выпустивший, кстати, до того книгу про чемпионат мира, показал себя принципиальным и придирчивым болельщиком: «Несмотря на ничейный счёт — 2:2, преимущество игровое и позиционное, будем откровенны, на стороне англичан. За счёт чего? В первую очередь за счёт более высоких скоростей, более точной игры в пас, более гибкой маневренности, того, что Рамсей называет “стихийной стратегией или стратегией экспромта”». И дальше: «Наши форварды пытались пробиться по центру и увязали в обороне противника. Удары по воротам были редкими, мы словно ждали только стопроцентных голевых ситуаций». И пошёл современный подсчёт: «За всю игру настоящих ударов по воротам, грозящих взятием, было произведено англичанами 26, нашими — 10. Из них англичанами 14 раз из штрафной площади, нами — 6».

И старший тренер М. И. Якушин также сообщил о некой излишней «скученности» своих футболистов в центральной зоне. При этом англичан похвалил: те действовали «широко и открыто». Ещё все отметили голкипера Пшеничникова, виновного лишь в первом голе, а потом сыгравшего «по-яшински», — и, что особо характерно, Игоря Численко, выдавшего «матч жизни». Ещё бы: чемпионам мира на их «Уэмбли», вратарю Бенксу, признанному первым номером на недавнем первенстве планеты, забить два (!) красавца гола!

А Стрельцов-то что? Некоторые сообщили: разочаровал. Ещё была передача — на гол, если по совести, но не использованная Банишевским на 17-й минуте. Затем вовсе вроде как ужалась наша атака до маленького проёма в центре, куда и не пробиться, так вроде?

Смею утверждать — нет. Для начала — Численко не проходил бы чемпионскую оборону столь качественно как раз по центру или по месту полусреднего, если бы не замучил англичан непрерывными перемещениями Стрельцов. Кроме того — и это, пожалуй, основное — старый верный партнёр Валентин Иванов насчитал как минимум пять решений Стрельцова, которые были недопоняты товарищами по сборной.

В общем, закончился тот поединок ничьей. Как сложились бы дела полтора года назад, сведи их жребий (быть может, в финале?), — никто не скажет. Хотя советского арбитра Тофика Бахрамова, который зафиксировал «фантомный» гол британцев, на тот решающий матч не назначили бы однозначно. А конечные 2:2 есть 2:2. Пятьдесят на пятьдесят. И всё-таки маленький грузик на нашей стороне оставался бы. Придумал бы что-нибудь тогда, в июле 66-го, Эдуард Анатольевич. Обязательно.

Сейчас же придётся вернуться к заявленной неудобной и неприятной теме одиночества. Прямо скажу: она сложна и многонасыщенна. К тому же печатные издания реагировали на происходящее непосредственно, сразу. Отреагировать через 20, 30, 40 лет не имелось возможности. Да и правду сказать: полетело недавно грозное, равное киевлянам, «Торпедо» вниз по турнирной лестнице. Вот две цитаты из «Советского спорта». В. Березовский рассказывает о домашнем (1:2) поражении от бакинцев: «У Денисова часто отбирают мяч защитники “Нефтяника”, Михайлов же был инертен. Стрельцов чувствовал себя одиноко». 22 ноября М. Мержанов развил тему: «Стрельцов не может найти нити, связывающие его с фланговыми партнёрами. Ни молодой Шалимов, ни Михайлов не понимают ветерана, а он не понимает их». И, наконец, приговор: «Тандем Э. Стрельцов — В. Щербаков не оправдал надежд. Хитрость скрытых передач Стрельцова (которыми, считаю, он иногда злоупотреблял) во многих случаях оставалась загадкой для его молодых партнёров», — делает вывод (на мой вкус, скороспешный) Григорий Пинаичев в «Футболе» от 25 декабря.

Однако, если по персоналиям, особенно с прицелом на будущее, можно спорить, то факт остаётся фактом: команда «Торпедо» 1966 года сдала прошлогодние высоты. Наиболее рельефно одногодичная разница проявилась в финале Кубка СССР, где москвичи встретились с «масловскими» киевлянами.

«Не секрет, — отмечал Л. И. Филатов в «Футболе» от 13 ноября, — что у торпедовцев в роли премьера выступает Э. Стрельцов... В этом матче лидер торпедовцев слишком часто был прижат своими же партнёрами к воротам киевлян. Те редкие мгновения, когда москвичам удавалось создавать реальные угрозы воротам противника, как раз были связаны с рейдами Стрельцова из глубины».

Кубок украинским триумфаторам был отдан безоговорочно, но вдумайтесь: «...прижат своими же». О какой командной игре можно потом рассуждать?

Нет, В. С. Марьенко, побывавший, как и В. А. Маслов, в Англии, приехал с новыми идеями и попытался донести их до подопечных. Так, 4 сентября (знаменательная дата — запомним) автозаводцы в стиле чемпионов мира-66 сыграли без правого крайнего нападающего. Кто знает, что удалось бы, коли Виктор Семёнович ещё хотя бы год поработал... Однако тот сезон был, как ни печально, завершающий для тренера чемпионов СССР 1965 года. Развернуться с экспериментами не получилось.

Увольнение В. С. Марьенко было одним из двух предопределивших торпедовское отступление факторов. Крутое, по обыкновению, зиловское руководство ожидало неизбежных успехов и в следующем, послечемпионском сезоне. На то же, видимо, рассчитывали и футбольные обозреватели и корреспонденты. Право слово, так уж хороша была команда — и в аэропорту после чемпионства 65-го работяги встречали ночью, и литавры, и трубы, и праздник вечный. А тут ещё целый Стрельцов собственной персоной возвратился!

Притом о состоянии того же Батанова или Иванова никто как-то не задумывался. И то, что молодёжь надо растить, что всему здоровому и полезному надобно помогать. Когда же праздновали да встречали — никто о смене и не размышлял: кто ж в праздник о грустном вспомнит? Хотя тот же Маслов каждый раз, от души порадовавшись, в новый год смотрел. Очень увлекался дублем собственной команды; с этого и украинцев начал строить в 64-м. Московский автозавод был выше той прозы жизни. Результат — налицо. И не на один год.

Хотя, конечно, имелись для автозаводского отступления и объективные причины. Сейчас это прозвучит отговоркой, однако банальная грубость в ту пору позволяла, как ни удивительно, добывать очки. В. С. Марьенко так высказался в «Футболе» о матче с ЦСКА: «...нашему сильнейшему нападающему Стрельцову не по-спортивному не давали принять мяч. Единоборство с ним шло всё время на грани фола, и часто эту грань соперники переступали». Произнесено сдержанно и с достоинством. Прямо сказать, не набросишься же на армейцев с безапелляционной критикой. Просто к осени стало ясно: «Торпедо» оставшейся мощью обязано Эдуарду. Выбей его, выключи, спровоцируй (как в игре с «Локомотивом») — и не выгорит никакая автозаводская атака.

Так отчего же всё-таки пришедшим на смену Батанову и Иванову, а также многократно отлучавшемуся в сборную Воронину игрокам не удалось на тот момент закрыть нужные позиции и толково заиграть рядом со Стрельцовым?

Тема большая и сложная. Раскрыть её до конца, вероятнее всего, вообще не получится. Они, понятно, хорошие футболисты, а он великий. Но что это значит? И что такое мастерство?

Вернёмся к изначальному. Книга, на которую я много раз ссылался, называется «Вижу поле...». Однако, наивно говоря, его все мы видим. Пустое оно. Ну, иногда, к лету, зелёное.

А для него то поле — подвижное, трепещущее, клонящееся то в одну, то в другую сторону, оттого что наполнено игроками, которых, как известно, вместе двадцать две личности, и все они бегают, перемещаются, открываются, непрерывно помогая и мешая друг другу, — при этом мяч-то один, и надо каким-то манером им поразить означенные ворота. Да как? Вот и думай или, правильнее сказать, чувствуй, ощущай. Варианты-то имеются. Только найти тяжело. Тут кроме логики и здравого смысла ещё что-то есть. Что? Нашлось, похоже, отличие Стрельцова и некоторых (их совсем наперечёт) от нас с вами.

Он это знал. Мы — нет. Зато у нас большое преимущество: мы можем наслаждаться сделанным им и такими, как он. В самом деле, такое поле присутствует и в творчестве живописца, режиссёра, оператора, прозаика, поэта. И Стрельцов, свободно входящий в перечисленный ряд, далеко не всегда задумывался о тактическом рисунке следующего футбольного поединка. И это ещё мягко сказано. Потому что футбольное поле не отпускало его. Непрерывно, без перекуров и застолий, голова вынуждала трудиться тело. Что и подводило безжалостно к тяжкому понятию под названием творчество. Ведь мало ли, что сам слабый человек захотел. Непознанная природа заставляла (желал он того или нет) мыслить и действовать в тех же обстоятельствах, что и все остальные. При этом раз за разом получалось, что понимали-то его немногие.

Сравнение с шахматами уже использовалось. Повторюсь с удовольствием: гроссмейстер видит всю доску, Стрельцов — всё поле. Но на газоне-то — вечный «блиц»! Тоже думать надо, а некогда. К тому же футбол — игра коллективная. И значим итоговый счёт, а не показатели отдельного исполнителя.

Это-то Эдуард Анатольевич осознавал особенно. Проще сказать: он всегда помнил о необходимости командной победы. Кто поставит заключительную точку — дело второе. Важнее другое: собраться, разогнуться, разбежаться, пересечься нужно наиболее комфортно для своих и наивозможно неудобно для чужих. Для чего и необходимо «видеть поле» в динамике — с вероятными смещениями, перестроениями, рывками, остановками, ведением, коли надо, мяча, а также обводкой, если она так уж необходима.

Перечисленное богатство вариаций Стрельцов сознавал практически идеально и, что поражало видавших виды специалистов, — очень быстро. Молниеносно. И непостижимо. А. П. Нилин передаёт слова Эдуарда про эпизод матча с «Черноморцем» 1965 года: «Валя (Иванов. — В. Г.) меня после игры ругал, что же не отдал ему мяч, когда он в шести метрах сзади был — и совсем свободный. Я ему: “Кузьма! Ну неужели я тебя не вижу? Просто понадеялся, что сам забью”». Далее Александр Павлович весьма точен: «Вот это “неужели я тебя не вижу” в рассказе, где партнёр был за спиной (и на изрядном расстоянии! — В. Г.), объяснило мне про Стрельцова больше самых специальных комментариев и разборов...»

И правда — как ему это удавалось? Он-то сам прямо и просто объяснил тому же собеседнику: «Но в футболе у меня будто глаза на затылке прорезывались. На поляне я всегда всё видел: кто где находится, о чём сейчас задумался. Мне пас дают, а я уже успел посмотреть и решить даже, кому сейчас сам отдам мяч...»

Здесь у нас два попутчика наметились.

Прежде всего, Пеле, с которым Эдуарда Анатольевича так часто сравнивали. Некоторые «потерпевшие» после поединка с великим бразильцем утверждали, что он доподлинно видит происходящее сзади. Потому что глаза у трёхкратного чемпиона мира особо устроены, так вращаются здорово — могут за спину своему владельцу заглянуть. Обзор выходит — полные 360 градусов.

На то и бразилец, и русский — великие футболисты. Как и К. И. Бесков: ведь, по сути, бывший наставник Стрельцова в книге «Игра нападающих» декларировал то, что большинство форвардов, к сожалению, не понимают до сих пор, а Эдуард понимал изначально: думать о продолжении атаки нужно до получения мяча, а никак не после.

Но задумать, увидеть и прочувствовать — мало. Надо и воплощать. И в этой связи не разумнее ли довериться снайперскому инстинкту? Сказал же известный форвард нулевых годов: «Бил, бью и буду бить!» Причём народ его от души поддержал. А ставшие сегодня наставниками прекрасные нападающие 70—80-х годов, обладавшие, бесспорно, отличной ударной техникой, чётко высказываются: форвард должен быть в известной мере эгоистом. Поэтому раз подворачивается минимальный момент для «выстрела» — нужно его незамедлительно использовать. Да и верно: отечественный игрок частенько пасует даже тогда, когда напрашивается завершающий «укол».

Только отчего так случается? А оттого, что российский исполнитель попросту не обучен технически. Пробить-то он и не против, однако побаивается: вдруг не попадёт или мяч сорвётся. Нет, лучше уж ответственность переложить на партнёра, занимающего менее перспективную позицию. Тут ни о каком «видении поля» говорить не приходится.

Мы же благополучно возвратимся в славный 1963 год. В прошлой главе было сознательно пропущено повествование о состоявшемся 23 июля матче с «Черноморцем». Здесь — время к нему вернуться. Итак, вспоминает А. Р. Галинский (цитируется по книге П. А. Васильева и О. А. Лыткина «Гвардия советского футбола»): «Первый гол Стрельцов забил со штрафного... Это волшебство мне не забыть. Мяч был положен примерно в восемнадцати метрах от ворот и почти прямо против них. Одесситы выстроили стенку, прикрыли левую от голкипера сторону. Стрельцов разбежался и ударил. После чего мяч исчез из поля зрения. Где же он? Судья побежал к воротам. И тут, наконец, все увидели мяч. Он лежал в сетке у левой стойки. Но ведь мяч над стенкой не пролетал? Значит, каким-то образом он её обогнул — сбоку, снизу?»

В автобусе, возвращаясь в гостиницу, Эдуард Анатольевич раскрыл «тайну» Аркадию Романовичу: «Одесситы стенку построили неважно, поскольку дальний от вратаря угол был не совсем закрыт. Я подумал, бить надо туда прямо, с подъёма, а главное — быстро, как только судья отойдёт. И уже стал разбегаться, когда стенка сдвинулась и закрыла стойку, видно, Разинский (тогдашний голкипер моряков, тоже олимпийский чемпион. — В. Г.) подсказал. Словом, шансов никаких, но не останавливаться же! Вот на ходу и решил резать по самому краю мяча и как можно сильнее да стопу навалить покруче». И под конец — типично стрельцовское: «Ну ещё, наверное, подфартило: может быть, стенку они всё-таки недотянули». Да уж: «повезло, подфартило, случайно это, бывает иногда и т. д.» — добродушию этого человека можно лишь позавидовать.

Мы-то понимаем, что тут не фарт. А шедевр. И вообще: тяжко действовать против игрока, который выверенное решение меняет за доли секунды. Почему у него получается? Потому что он блистательно владеет ударами и с подъёма, и с носка, и «шведкой», и «щёчкой», и резаным, и кручёным — всеми футбольными ударами. При этом исполняется всё с разной степенью силы и скорости, но всегда неприятно и нежданно-негаданно для соперника. И напоминаю: это 63-й год, он пять лет был оторван от тренировок. Плюс к тому создаётся стойкое впечатление: он рад не одному голу — ему сладко рассказывать о процессе. Футбол для него — прежде всего игра. В которой много хитрости, изящества, остроумия. Чего большинство и не замечает.

...Об игре Стрельцова пяткой написаны чуть ли не тома. Я же попробую передать собственное, непосредственное впечатление. Просматривая очередной фильм об Эдуарде Анатольевиче, вдруг, честно признаюсь, оторопел. Когда он ту фирменную «пятку» продемонстрировал. Так как футбол смотрю часто — повидал массу разных исполнений и исполнителей. И скажу следующее: процентов на семьдесят я, зритель, предвижу будущее телодвижение игрока. В принципе, и сам футболист недвусмысленно транслирует всем: сейчас вы увидите суперприём! Исполняется... ну, не впервые, конечно, но я так его представлю, что забудете моих предшественников! Затем следует всем видимый замах и пас — вправду пяткой — на радость комментаторам и части публики. Как же, человек сделал это? Сыграл, значит, по-стрельцовски. Есть, правда, и другой вариант: крайнего нападающего подзажали в углу поля, и он вынужден с отчаяния, будто копытом, отбросить мяч назад. Ничего, его тоже похвалят: не уступил в борьбе. И опять иногда Эдуарда Анатольевича вспомнят всуе.

А вспоминать надобно вовсе не всегда. Так как у Стрельцова выходило абсолютно по-другому. Мне, когда я смотрел на тот удар, вообще показалось, что он собирается бить с носка. Или пасовать. Как вдруг стопа непостижимо миновала мяч, и последовало незаметное, эфемерное касание. Его и ударом не назовёшь в полной мере. Мяч вот только полетел по неожиданной траектории — не совсем, кстати, назад, где-то, отчасти, и вбок.

После, когда я наблюдал за выполнением Стрельцовым этого действительно изысканного приёма в иных, международных, встречах (записей мало, но они есть), то сделал несложный вывод: каждый удар пяткой был особенным, каждый — с одним, присущим конкретно ему замыслом. Мог быть и пас на выход партнёру, и подключение нового игрока в атаку, и передача «с условием»: нужно отдать обратно — он, Стрельцов, уже стартует...

Что и называется техникой. Которая «дружит» с потрясающим тактическим мышлением. Это мы с вами «видим поле», а по телевизору или даже на стадионе кричим: «Отдай вправо, отдай влево!» Толку вот от нас нет никакого. Настоящее же «видение» всегда связано с возможностью исполнения приёма. Эдуард Анатольевич обладал такой возможностью в полной мере. А если добавить никуда не пропавшую пробивную мощь, то перед нами предстаёт мастер высочайшей футбольной квалификации.

А как же с пресловутой темой одиночества, которое, по словам наблюдателей, испытывал Стрельцов в «Торпедо» к концу 1966 года? Неужели Владимир Щербаков, или юный тогда Геннадий Шалимов, или, наоборот, поигравший Владимир Михайлов не пытались нащупать, а скорее — сохранить игровые связи с бесспорным торпедовским премьером? Безусловно, пытались. И желали лучшего. Однако желание не всегда сочетается с непреклонной действительностью. Крепкие, способные, нормальные игроки высшего дивизиона понимали, как доктор Борменталь у М. А. Булгакова в «Собачьем сердце», что Стрельцов, вроде профессора Преображенского, — величина «мирового значения». Но, похоже, осознавали, вместе с тем же Борменталем, что им-то «где уж...». Ясно как день, Эдуард Анатольевич не возносился и не зазнавался — его и рассердить-то мог лишь грубый, болезненный удар во время игры. А только незачем отрицать (если и свидетельств достаточно): партнёры к финишу сезона на какой-то момент вовсе утеряли связь с лидером собственного нападения.

Могло случиться иначе? Убеждён: да! Старший тренер В. С. Марьенко 21 декабря в «Советском спорте» достаточно понятно высказался: «Команда мастеров недетский сад, а тренер не няня, водящая детей за ручку. Сергеев, Щербаков, да и ещё кое-кто не всегда это понимали...»

Только суть и не в нарушениях режима — пусть они и имели место. Смысл иной: значительная фигура Стрельцова должна была, по идее, разжечь тягу к совершенствованию. В. М. Шустиков, тогдашний основной защитник автозаводцев, рассказывал десятилетия спустя, как, придя домой, ложился на диван и, заложив руки под голову, прокручивал весь прошедший матч от начала до конца. Замечательно, но это лишь часть большой, комплексной работы футболиста над собой.

При этом, несомненно, торпедовцы видели: тот же Стрельцов вроде как не прилагал никаких усилий, дабы поднимать свой футбольный уровень. И в раздевалке он вовсе не лидер. И режимом себя не сказать что стеснял и мучил. Так когда же его, стрельцовская, работа проходила? Отвечу просто: всегда. Оттого и нечасто удавалось А. П. Нилину записать что-то из спонтанных монологов Эдуарда Анатольевича.

То буйное, бурное, гудевшее от беготни, прыжков, падений, стонов, воплей, радостных и отчаянных, поле жило в нём непрестанно. Или он жил — мысленно — там. И сделать тут ничего нельзя было. Он родился обречённым на футбольное творчество.

Но как же тогда быть тем его товарищам по команде, о ком столь высоких слов сказать, при всём желании, не удастся? Тех, кто видел обычную действительность, а никакое не поле, и тех, кто естественно и нормально «жил здесь»? Вопрос очень непростой. Постараюсь показать идеальный вариант ответа.

Наверное, футболистам стоило бы не только вспоминать пройденную игру, а продумывать будущие поединки, разрабатывать варианты взаимодействия с лидером собственных атак — и при этом следить за творчеством живого классика, анализировать его приёмы, ходы, решения, чтобы совершенствоваться самим, тянуться за игроком, которого знал и ценил мыслящий футбольный мир. Для чего заниматься, уж извините, специальной физической и тактической подготовкой. Дабы из «где уж...» превратиться в образцового и, подчеркну, постоянного (отдельные-то моменты у Щербакова, Михайлова, Ленёва получались так, что любо-дорого посмотреть) соавтора Эдуарда Анатольевича. Словом, учиться у Стрельцова, пока есть возможность. Между прочим, об этом открыто скажет В. К. Иванов в следующем сезоне, когда займёт новую должность. О чём расскажу подробнее в следующей главе — пока же задумаемся: возможно ли такое мирно-правильно-безоблачное сосуществование представить? Вот и я думаю, что вряд ли.

Отсюда и моменты стрельцовского одиночества. Возможно, тогдашние газетчики степень того одиночества несколько преувеличили, так как временами командная игра у «Торпедо» вполне себе ладилась. К тому же Стрельцов, и всегда-то не жадный до мяча, в том чемпионате особенно часто выводил на удар, пасовал за спину защитникам, отдавал в касание. Не стоит забывать: он же освоил все позиции в нападении. Поэтому понимал, когда и как удобнее принять мяч на краю или в центре атаки, да и передачи верхом у него выходили именно мягкими, «нежными» — только забивай.

И всё-таки он классический центрфорвард, бомбардир. 22 августа в Москве это почувствовала на себе сильнейшая, безусловно, на тот момент советская команда — киевское «Динамо». Москвичи трижды за сезон встречались с подопечными В. А. Маслова. В первом круге уступили на выезде 0:2. Теперь настала пора реванша (финал Кубка прошёл в ноябре). Надо сказать, что всё «Торпедо» здорово настроилось на игру. Однако Эдуард — особенно. Очень он хотел забить и победить. Что ж, случилось и то и другое. 2:0 — и гол-шедевр. Писали о нём с восторгом и немало. Процитирую исчерпывающе корректное и профессиональное повествование С. С. Сальникова («Футбол» от 28 августа): «Из глубины поля на стоппера С. Круликовского шла навесная передача. Поблизости — никого, и он собирался остановить мяч. Стоявший в отдалении Стрельцов угадал намерение киевлянина и, сделав нужную паузу, чтобы не спугнуть, резко пошёл на него и подоспел в самый раз. Отскочивший после неаккуратной обработки мяч на стремительной скорости подхватывает торпедовец и устремляется с ним к воротам. Но на пути вырастает В. Соснихин, и Стрельцов — нога к ноге — идёт в силовую борьбу за мяч и выигрывает схватку. Выход один на один с В. Банниковым автозаводец завершает расчётливым ударом мимо вратаря в сетку. Эффектный и умный гол». Здесь, думается, автор эффектного и умного комментария, соратник Эдуарда Анатольевича по австралийской Олимпиаде, Сергей Сергеевич Сальников наглядно подтверждает то, что выше говорилось о природе мастерства.

В самом деле, гол высвечивает все необходимые для настоящего мастера качества. Начало всему — общее понимание игры, футбольный интеллект. Круликовский-то не собирался нервничать и ошибаться. Он лишь обозначил некую беспечность. Чего достаточно: момент нападения определён с невообразимой тонкостью: «чтобы не спугнуть». Затем в дело вступают физическая готовность, таранная мощь — взять верх в единоборстве с могучим Соснихиным очень непросто. А венец всему — техника, рейд заканчивается хладнокровным пробросом в ворота. Между прочим, и Сальников свой рассказ завершает характерным образным выводом: «Я рассматриваю этот гол как вариант футбольного стипль-чеза, когда по ходу с равным успехом решались разные по характеру задачи».

Надо сказать, и сам голеадор ценил этот мяч. Через год, 26 ноября 1967 года, тот же еженедельник проводил анкету для членов Клуба Григория Федотова, которым нужно было назвать свой лучший гол. Стрельцов, уже забивший 100 мячей, оказался в отменной компании: вместе с ним вспоминали о голах Бобров, Симонян, Бесков, старый друг Иванов, тот же Сальников. И надо сказать, даже на фоне таких корифеев и их великолепных достижений рассказ Эдуарда всё равно выделяется:

«В прошлом сезоне в очень принципиальном матче с киевскими динамовцами, когда мы, хоть и вели со счётом 1:0, но поручиться за благополучный исход, естественно, не могли, мне удалось забить второй гол и поставить победную точку. Я получил мяч в единоборстве с Соснихиным и успел пробить по воротам. Банников, видимо, обманулся и бросился совершенно в другую сторону, а мяч этак тихо-тихо на глазах вратаря и потрясённых защитников закатился в противоположный угол».

Чувствуете разницу с описанием Сальникова? В преамбуле выделены командные интересы, хотя к анкете это никакого отношения не имеет. Однако и когда он переходит к собственному достижению, — исчезает, допустим, куда-то Круликовский, и с Соснихиным борьбы вроде как не было. «Удалось» простенько пробить, а вратарь и вовсе случайно «обманулся». На мой взгляд, подобные отрывочки гораздо больше говорят о человеке, нежели пространные велеречивые воспоминания и славословия.

Эдуард Анатольевич маловато выступал с программными, если так можно выразиться, заявлениями. Здесь же, в публикации 67-го, мы найдём кое-что, и как раз по теме: «Удачливость футболиста зависит от согласованной работы головы и ног. Футболист, обладая быстротой и точностью удара, должен хорошо видеть поле, очень тонко ориентироваться в игровой обстановке, уметь из самых трудных положений выбирать верный прицел». Мастерство, несложно понять, вновь завязано с главным пунктом: «видеть поле». Удар-то, кстати, для него вещь и так обязательная, только без непрестанно работающей головы и удачи не видать. По идее, это звучит и как пожелание партнёрам. Хотя лично Стрельцов, конечно, ни о чём подобном не думал. Поучать — не его дело.

Играть и забивать — вот это для него. Мы убедились: он бывал и тем воином, что один в поле. Но постоянно свершать подвиги не по силам никому. И итог для торпедовцев вышел, прямо сказать, невесёлым — шестое место. Ожидали-то, не удивляйтесь, дубль — и чемпионство, и Кубок (перед сезоном это пожелание озвучил от имени болельщиков замечательный актёр А. Д. Папанов). А тут В. С. Марьенко на финише сообщил, что сезоном в целом доволен и что право участия в Кубке кубков (ввиду киевского грандиозного успеха) — тоже достижение. И что «Торпедо» в том еврокубке после неудач московских спартаковцев и тех же киевлян с удовольствием поборется. Поборолись, естественно. Однако с другим тренером. Но то дела будущего. Пока же вернёмся к событиям 66-го года. А именно — к дебюту торпедовцев в Кубке чемпионов. Сразу скажу, что к достойному дебюту: быть может, Виктор Семёнович и считал поэтому сезон неплохим в творческом отношении. Ведь то было вообще первое выступление советской команды в наиболее престижном европейском клубном турнире.

Уже в одной шестнадцатой финала автозаводцы получили в соперники «Интернационале» из Милана — по-сегодняшнему «Интер». Причём тогдашняя миланская команда была однозначно сильнее нынешней. Достаточно сказать, что в 1964 и 1965 годах итальянцы завоевали Кубок чемпионов. Правда, в 66-м они уже не являлись действующими обладателями почётного трофея, остановившись на стадии полуфинала. Зато завоевали «золото» национального первенства — «скудетто».

Тогда, полвека назад, местных игроков в клубах было большинство. Поэтому «Интернационале» комплектовался в основном итальянцами. Но какими! О Джиачинто Факкетти, одном из лучших защитников мира всех времён, знают, думается, и юные любители футбола. Его коллега по обороне Тарчизио Бургнич тоже долго, 11 лет, выступал за сборную Италии, цвета которой отменно защищал в те же годы (1963—1974) легендарный бомбардир Сандро Маццола. Эти мастера играли против СССР в Англии. А по окончании чемпионата мира в национальной команде оказались и голкипер Джулиано Сарти, и защитники Армандо Пикки, Спартако Ландини (тот и хавбеком мог выступить), и незабвенный Аристиде Гуарнери, который 1 ноября забьёт в матче Италии с нашей сборной единственный гол Льву Яшину. Кроме того, Лев Иванович неплохо помнил и Анджело Доменгини, от которого взял немыслимый удар ещё в 63-м (одна восьмая Кубка Европы). Ну и не забудем ещё одного нападающего, Марио Корсо, он также потом играл 1 ноября против наших. И всё-таки, когда Валерия Воронина попросили сравнить национальную команду Италии с «Интером», опытный полузащитник отдал предпочтение клубу. Ибо «легионеры» там имелись изумительные. Чего стоил испанец Луис Суарес, чемпион Европы-64, один из искуснейших, хитрейших и умнейших (чем-то в этом плане напоминавший Стрельцова) форвардов Старого да и Нового Света! Так ещё же имелся бразилец Жаир, проведший всего один матч за сборную, потому лишь, что на его правом краю действовал лично Гарринча. Третий иностранец, соотечественник Жанра, Виничио, был не столь велик, хотя погоды не портил и вышел на поделишь в Милане.

И всё-таки кто-то, не исключено, назовёт главной звездой «Интернационале» не игроков, а тренера. Им работал Эленио Эррера. Первоклассный специалист, завоевавший с различными коллективами 14 титулов, наставник той самой сборной Испании, которой лишь самодур-диктатор Франко не позволил в 1960 году сыграть с нашими. При этом глубокий теоретик, постоянно думающий о футболе. Советские журналисты и специалисты хотя и костерили оборонительные схемы, придуманные аргентинцем, однако очень уважали его. Поэтому с похвальной оперативностью отреагировали на внезапный приезд европейского мэтра в СССР, состоявшийся 31 августа. «Торпедо» в тот день играло с московским «Динамо».

4 сентября в «Футболе» вышел материал под названием «Молниеносный визит». Советские журналисты смогли задать ряд серьёзных вопросов приехавшему, как теперь говорят, «на разведку» тренеру противника. И тот, говоря о сопернике, конкретизирует: «Хорошее впечатление произвёл на меня центрфорвард торпедовцев — атлетически сложенный Стрельцов. Это зрелый и большой мастер. Несмотря на солидный вес и рост, которые предназначают его, казалось бы, в форварды таранного типа, Стрельцов почти не применяет силу. Это игрок острокомбинационного плана, и его действия на близких подступах к воротам представляют огромную опасность. Ценность такого игрока не только в индивидуальных качествах, не только в умении дирижировать оркестром форвардов. Само его присутствие на поле и стиль игры обеспечивают команде численное превосходство на том или ином участке поля. Как я увидел, для того, чтобы прикрыть Стрельцова, одного сторожа динамовцам было мало».

Тяжело найти в футбольной литературе более ясную и ёмкую характеристику. В двухматчевом противостоянии советский нападающий также окажется удостоен высокой оценки.

Первый поединок состоялся в Милане 28 сентября. Характерная подробность: за два дня до встречи «Гадзетта делло спорт» решила познакомить читателей с советскими визитёрами, посвятив автозаводцам две полосы. Так вот: по мнению апеннинских знатоков, в составе значились... Игорь Численко и Лев Яшин. И это после английского первенства, где две наши команды выступали в одной группе! Справедливости ради надо отметить, что именно в день игры итальянцы дали опровержение, однако уровень информированности тамошней пишущей братии налицо. Что ж, скоро они будут знать лихачёвцев по номерам, а одного из них выделят особо.

Хотя явно более компетентный итальянский журналист Сержио Марсотто подобрал — в нашем, правда, «Футболе» — на редкость тёплые слова в адрес гостей:

«Первый тайм с элегантной советской командой “Торпедо“ ’’Интер” провёл плохо. Мы не увидели ничего похожего на тот класс, что принёс миланцам Кубок чемпионов в 1964-м, а затем в 1965 году... Как правило, “Интер” быстро лишает своих гостей свободы действий, подчиняет своей воле, навязывает плотную, без зазора борьбу за мяч.

В матче в среду ничего подобного мы не увидели. Прежде всего, по вине гостей. Московские торпедовцы, к удивлению зрителей, заставили “Интер” играть по своим нотам».

Нечастый случай: сохранились минут тридцать записи исторического матча. А как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать. Поэтому сообразно, мне думается, дополнять одно впечатление другим. Начнём с такой детали из дебюта поединка: «Стрельцов получает возможность для взятия ворот. Её создал Михайлов, но мяч уходит выше перекладины». Тут почти всё верно. Кроме одного: Владимир Михайлов отдавал «косо» назад, не имея в виду конкретного адресата. А Стрельцов рванулся и успел попасть — почти в цель. Если б чуть ниже — вратарь бы не справился. Дальше момент с великолепным ударом Владимира Бреднева в перекладину и сомнительным отскоком — то ли за линию ворот, то ли нет — это у Марсотто тоже есть.

А вот, на мой взгляд, что упущено, так это частые открывания Стрельцова, когда он должен был выскочить один на один. Ему пасуют — и всякий раз не так. Чуть-чуть не хватает: или офсайд выходит, или защита соперника мяч принимает. Видно: Эдуард что-то говорит, объясняет на ходу, жестикулирует — в ответ тишина. При этом москвичи действительно славно отработали первую половину встречи, не уступая, прежде всего, в единоборствах. Быть может, чуточку суетились — так с кем играли-то!

Да и второй тайм, на мой вкус, смотрелся интересно и уж точно без игры «в одну калитку». По крайней мере, в начале второй половины игры наши создали лучший момент за два тайма. «Денисов ворвался почти во вратарскую площадку, — рассказывает итальянец в московском еженедельнике. — Ему пробить не дали. Не позволили это сделать и Стрельцову, которому Денисов перебросил мяч, а удар третьего нападающего, Бреднева, прошёл мимо».

Опять: это так и не так одновременно! Бесспорно, комбинация вышла на загляденье. И техничный Денисов скорее бил, нежели отдавал центрфорварду — но Стрельцов уж точно не собирался непосредственно поражать ворота! Он сделал потрясающий пас пяткой на Бреднева, что отчётливо видно, однако у Владимира мяч сорвался с ноги...

Без сомнения, вторые 45 минут хозяева провели поактивнее. И гол забили законный — пусть удар Маццолы и случился после рикошета от Воронина. И моменты у опорника Бедина, а также у крайка Жаира были хорошие — Кавазашвили выручил.

Только ведь и Стрельцов себя показал. Ладно, пенальти не назначили: силовая, в общем, борьба в штрафной — на усмотрение судьи. Однако насколько же хитро и мощно автозаводец переиграл оставленного без подстраховки Пикки! После чего чисто вышел с правого фланга и зряче, понимающе прострелил. А ребята не успели — ни Михайлов, ни Денисов. Отчего? Мне кажется, они не верили, что Эдуард проскочит. Он же с футбольной глубокой верой на поле вышел и действовал на удивительном кураже.

Последние два эпизода из второго тайма, вероятнее всего, попросту не уместились в отчёт Марсотто. Зато советские газетчики с наслаждением цитировали зарубежные издания. Возьмём хотя бы мнение Ф. Бербенни из французской «Экип»:

«Вся Италия с тревогой задаёт вопрос: достаточен ли перевес в один гол, забитый в ворота торпедовцев на “Сан-Сиро”? Сомнения и опасения явно обоснованны.

В первой половине советские футболисты явно доминировали. Они показали красивый, мощный, содержательный футбол, в то время как “Интер” ничем не блеснул. Его игра была статичной, что вызвало удивление, так как команда славится своей динамичностью и высоким темпом. “Интеру” придётся в Москве отчаянно защищаться, чтобы стоять на ногах».

И «Гадзетта делло спорт» доказала, что недаром известна всему миру: «Великолепное впечатление оставила игра центрального нападающего русской команды Стрельцова. С ним не могли сравниться даже такие знаменитости, как Маццола, Корсо и Жаир. Он был выше их в искусстве владения мячом и в глубине и яркости футбольного мышления».

Такое, конечно, читалось в высоких кабинетах до публикации. А ведь до выездной игры москвичей с итальянцами Стрельцов, мы помним, был невыездной. Таковым, уверен, и остался бы, коли бы не Кубок чемпионов и не «Интер». Там ведь Эррера, там звёздный состав. А Европа-то ждёт звонкого дебюта.

Это с одной стороны. С другой — второй секретарь горкома КПСС Р. Ф. Дементьева напомнила в партийных кабинетах о статье, по которой футболист отбывал наказание. И вопрос об участии Стрельцова в игре в Италии поставили на голосование. Мужчины, нетрудно понять, победили большинством голосов.

Однако собственной карьерой рисковать никто не желал. А. И. Вольскому предложили вариант: если что «за бугром» со Стрельцовым случится, он, Аркадий Иванович, кладёт партбилет на стол.

Поначалу Аркадий Иванович от такой странноватой нагрузки, естественно (вспомним любимое его слово), отказался. Однако когда директор завода Павел Дмитриевич Бородин произнёс в его адрес слово «сдрейфил», — гордость поколения взыграла в парторге и он согласился лично отвечать за Стрельцова.

Что ж, до игры ничего страшного не произошло, и матч Эдуард отыграл прилично, дал «разведку боем». Осталось ночь одну провести на чужбине — и домой.

Ночью-то всё и произошло. Здесь, пожалуй, послушаем самого Аркадия Ивановича (цитируется по книге Э. Г. Максимовского «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?»): «В ночь после матча ко мне приходит — тогда это называли “сопровождающий” — другими словами, чекист, полковник Борис Михайлович Орлов: “Беда, Стрельцова нету”. Пришли в его комнату. Действительно — его нет. Утром надо выезжать в аэропорт — его нет. Думаю: жаль, конечно, оставаться без партбилета, но ничего не сделаешь — надо ехать».

И тут, будто в современном сериале, появляется Эдуард Анатольевич собственной персоной.

Насколько мне известно, существуют две версии того опоздания. По одной — он решил подышать воздухом зарубежья: когда ещё придётся? И гулял по улицам, дышал и улыбался. Почему нет? Действительно, после кварцевых шахт иногда хочется вдохнуть поглубже.

Но Вольский рассказывает другую историю, которая, откровенно говоря, не до конца противоречит представленному выше: футболисты «Интера» позвали советского форварда в гости — он не отказался. И провёл, таким образом, ночь среди буржуазной богемы. Выпивка? Может, конечно, и было что по мелочи. Так Милану всё одно до Автозаводской далеко шагать. Просто захотелось людям пообщаться. При этом в знаниях иностранных языков Стрельцов не замечен. Валерий Воронин — тот отлично английский знал. Однако итальянцы захотели поговорить именно с центрфорвардом. О чём и как? Кто ж знает. Существует же общефутбольный язык: кто такой хавбек, допустим, или либеро, профессионалам не надо разъяснять. Кроме того: мимика, жесты, интонация, улыбки, гримасы. И — взаимная человеческая симпатия, для которой и придуман футбол.

Но мы оставили в сильно расстроенных чувствах Аркадия Вольского и Бориса Орлова. Окончательно добить этих, безусловно, порядочных людей могли лишь итальянские папарацци, точно прознавшие маршрут нашего футболиста и просочившиеся в аэропорт. Акулы пера и задали советскому нападающему прямой вопрос: «Господин Стрельцов, не хотели бы вы остаться за рубежом?»

Собственно говоря, он мог бы сразу, без проволочек, и остаться. А ответил фразой, смысл которой и до сих пор не осознан: «Что мне тут делать? У вас президентов убивают». Цитирую по предисловию к книге Эдварда Максимовского и предвижу комментарии: дескать, больно правильно, идеально, «в масть» сказано. И простоватый, недавно не без труда закончивший среднюю школу Стрельцов не мог так афористично высказаться. Однако я, например, верю, что ответил именно так. А. И. Вольский способен был сквозь толщу лет перепутать некоторые года и даты, но вот во лжи уличён не был.

Хотя даже и не в этом главное. Мне представляется, что ответ в итальянском аэропорту показывает общественности настоящего, а не выдуманного псевдонародным творчеством Стрельцова. Ведь что Эдуард утверждал? Для начала — чёткую границу между «нами» и «вами». Причём «у вас» — это у кого? Джона Кеннеди застрелили три с лишним года назад. В Италии, слава богу, мафия до правительства тогда не добиралась. То есть, по Стрельцову: у нас всякие безобразные покушения (безумный Ильин стрелял в генсека Брежнева лишь три года спустя) невозможны. Закон у нас,какой-никакой. И порядок.

Что же до вас, то приезжайте. Гостей встретим душевно. Москва ждёт.

Надо сказать, что координационный совет итальянского соперника — фактически фан-объединение из Милана, которое включало в себя 823 клуба и 101 648 человек, обратилось к московским болельщикам: «Жители Милана больше всего аплодировали Воронину, Стрельцову и Бредневу: можно сказать со всей откровенностью, что команда “Торпедо” оставила у нас впечатление большей мощности и большей остроты, чем оставлял мадридский “Реал”».

То есть несложно понять, они надеялись, что их в Москве нормально примут. Приняли. Никто и не собирался драться с «жителями Милана». Даже наоборот. Подружились.

И в данной благостной ситуации 103 тысячи болельщиков наблюдали за поразительным противостоянием. 16 октября «Футбол» печатает материал А. П. Старостина «Итальянцы обороняются...»: «В истории нашего футбола матч “Торпедо” — “Интернационале”, бесспорно, оставит заметный след».

След — но чего? Проиграли же. Ни одного гола не забили за две игры: позор!

Старостин явно предвидел такой поворот мыслей. Следует спокойное, грамотное разъяснение: «Уж очень этот матч был необычен по содержанию. Мы увидели совсем не то, что ожидали увидеть... При самом богатом воображении трудно было представить, что итальянцы так наглухо, образно говоря, заколотят окна и двери своего дома, довольствуясь лишь щёлками в ставнях, чтобы взглянуть на ворота соседа».

Да, одного Жаира оставили итальянцы в атаке — при наличии таких мастеров, как Суарес и Корсо с Маццолой, — сосредоточившись на защите своих ворот. Чтобы понятнее было: это если бы сейчас «Барселона» оставила впереди одного Месси, а всех остальных (включая Неймара и опять-таки Суареса, но другого) оттянула назад. При этом в поединке с нашим клубом!

А шустрый бразилец успел тогда, как отмечается в отчётах, и в штангу попасть, и выход один на один не реализовать. Но всё произошедшее наши обозреватели чем-то существенным считать не стали. Потому что торпедовцы имели как территориальное, так и игровое превосходство.

И душой атак являлся Стрельцов. Держали его, конечно, после миланской разведки боем с жуткой, лишь итальянцам подвластной силой.

А он, вопреки всему, поднялся над обстоятельствами. Хотя в тот вечер остальные автозаводцы оказались достойны своего лидера. «Торпедовцы были не раз близки к тому, — продолжал А. П. Старостин, — чтобы взять ворота. Но безошибочная игра Сарти, дополнявшая действия полевых игроков, сохраняла ворота гостей в неприкосновенности... В один из моментов Стрельцов нанёс мощный удар, и, казалось, что мяч влетит в сетку ворот, но Сарти в броске парировал мяч за лицевую линию». Далее повествование продвигается к кульминации: «Первоначально казалось, что такое наступление не останется бесплодным». И вот он, высший пик развития действия и в матче, и в отчёте: «Хозяева поля атаковали широким фронтом и по центру, где монументальный Стрельцов был настоящим лидером нападения, и с флангов. Постепенно уверенность в материальной компенсации переходила в надежду, которая на исходе матча уже едва теплилась в нас». И вот горький вывод (или невесёлая развязка — как угодно): «Выяснилось, что Стрельцов не находит нужной поддержки партнёров. Его индивидуальные рейды сквозь плотные ряды опекунов сильно расшатали их, но не сломили. Заметно стало, что В. Щербаков полноценным партнёром Стрельцова в розыгрыше комбинаций в этом матче не являлся».

А тут ещё и В. Воронина с чего-то изначально определили в защиту. И та драматическая тема одиночества вдруг высветилась особо безжалостно. А. П. Старостин находит очень точные слова: «Может быть, продуктивнее было чаще изменять формы и методы тактических действий, как это делал Стрельцов, чередуя индивидуальные проходы с мячом при помощи финта с попыткой прорыва “на таран”, переходя на игру с партнёрами “в стенку”. Но второго Стрельцова на поле не было».

«Второго» такого, понятное дело, не было. Однако если бы Иванов или хотя бы Батанов оставались в строю... Не хватило и вправду чуть-чуть. А «в стенку» сам с собой, естественно, не сыграешь, да и всех (к тому же мировых звёзд) в одиночку не обведёшь.

И всё-таки Стрельцов, наряду, не исключено, с Сарти, стал лучшим игроком матча. А «Торпедо», благодаря вдохновенному выступлению своего премьера, на равных сыграло в Милане и имело преимущество в Москве. Поэтому автозаводцев и не ругали. Не исключено, выступление Андрея Старостина помогло.

...1966 год ознаменовался для Эдуарда Анатольевича ещё одним судьбоносным событием: его вернули в сборную Советского Союза. Через восемь с лишним лет! Это уже после «Интера» и ответа на недвусмысленное «вражеское» предложение. Вопрос о том, почему то же самое не сделали летом, в июле, поднимать уже не хочется.

Первая после долгого перерыва игра в майке с надписью «СССР» прошла в Москве и получилась откровенно неудачной. 16 октября наши абсолютно бездарно уступили туркам 0:2. Причём то была совсем не та Турция, что в девяностые и нулевые. В 66-м гости почтительно сообщили по приезде, что выбрались поучиться у советских мастеров. А в результате — совершенно заслуженно превзошли зазнавшихся хозяев.

Стрельцов появился в центре нападения вместе с Банишевским. Справа выступил ростовчанин Геннадий Матвеев, заменённый после перерыва Анатолием Бышовцем, слева — Валерий Поркуян.

«Зрители, — писал в «Футболе» Б. А. Аркадьев, — пришедшие на стадион посмотреть игру сборной, были очень заинтересованы таким составом и с нетерпением ждали начала игры. Идеей такого состава нападающих, мне кажется, было сочетание опыта и тактической смекалки Стрельцова и энергии молодых партнёров.

Однако игра нападающих не завязалась. Остроумные ходы мячом Стрельцова были неожиданны не только для турецких защитников, но заставали врасплох и его партнёров. А энергии, старания и спортивного азарта молодых форвардов зрители так и не дождались».

Опять, выходит, то же самое? Только в сборной? И, получается, его бы и в Англии так же бы не понимали?

Не думаю. Вспомним: сборная провела тридцать одну подготовительную игру. Такого вообще в истории подготовки к крупнейшему форуму не было! Не забудем и про совместные тренировки. Зимой — весной — летом «сыграть» Стрельцова хоть с Малофеевым, хоть с Банишевским не составляло труда. Так ведь, мы помним, не получилось с заграницей-то! А «с листа» блистать на уровне сборных невозможно. Б. А. Аркадьев при этом выступает с жёсткой, требовательной тренерской позиции: «Стрельцов — пока проблема, которую он должен решить собственными усилиями. В первом тайме игры “Торпедо” — “Интернационале” он выглядел одним из лучших игроков матча. Тогда он сочетал остроту индивидуальной игры с тонким дирижёрством. В этом же духе, не слабее, Стрельцов провёл первый тайм и в рецензируемой игре. Вторые таймы Стрельцов “не вытянул” и заметно сдал как в энергии, так и в качестве».

Хотя если повнимательнее вчитаться в рассуждения одного из крупнейших теоретиков мирового футбола, то найдётся повод для оптимизма. Действительно: в проигранной уступавшему в классе противнику плохой игре торпедовец, выходит, сильнее всех выглядел. Молодёжь-то энергии и задора не показала, а у «ветерана», как Эдуарда чуть поспешно назвал М. И. Мержанов, имелись оригинальные замыслы, не понятые остальными тремя форвардами. А как за четверых один отыграет? 18 октября А. Я. Вит и Н. П. Симонян в «Советском спорте» как раз в этом плане и высказались: «Стрельцов, пытавшийся организовать игру, столкнулся с таким отсутствием взаимопонимания, что большинство затеваемых им комбинаций остались без концовки».

Следующий матч 23 октября с ГДР на той же арене завершился вничью — 2:2. Но впечатления от нападения сборной Союза не претерпели, к сожалению, особых изменений. Правда, Стрельцов на этот раз забил. Уже на 22-й минуте — головой, с подачи Йожефа Сабо. Однако боевитые немцы через минуту счёт сравняли. А потом — вновь зазвучала «турецкая мелодия». В. В. Понедельник, для которого та игра стала прощальной (через пять минут после стартового свистка грозного центрфорварда заменил на поле Анатолий Бышовец), свежим взглядом с трибуны увидел примерно то же, что и Б. А. Аркадьев: «Не всё гладко у нашей сборной шло и в линии атаки. Усилия Стрельцова наладить взаимодействие с партнёрами не дали должного эффекта». Впрочем, кое-чего добиться всё же удалось: кроме гола на счету Эдуарда и результативный пас: «Стрельцов мягко, головой сбросил мяч прямо на ногу Численко» (В. В. Понедельник). Но гости опять счёт сравняли. Однако к торпедовскому нападающему, вследствие столь завидной статистики, претензий быть не может.

Увы, претензии возникнут. После заключительного матча — со сборной Италии. И здесь — с горечью должен заметить — безукоризненный во всех отношениях еженедельник «Футбол» допустил стилевой срыв. Несомненно, поражение в завершающем сезон поединке весьма обидно; к тому же соперник, получается, отыгрался за чемпионат мира, где наши победили с тем же счётом 1:0. Но это не значит, что едва вернувшийся в сборную футболист, искренне пытавшийся наладить игровые отношения с коллегами и бывший, без сомнения, лучшим на поле в предыдущих двух встречах, должен был получить столь уничижительную характеристику: «Конечно, плохо, когда партнёры по атаке не понимают друг друга. Но ещё хуже, когда один из них к тому же подчёркивает этот недостаток. В те, в общем-то считаные эпизоды, когда Стрельцов получал передачу беспрепятственно, он либо пропускал мяч, либо переводил его влево и вправо, не заботясь о том, есть ли по этому адресу кто-либо из его товарищей». И дальше идёт «убийственная» констатация: «А ведь Стрельцов фактически третий раз (почти подряд) играл против тех самых защитников (имея в виду матч на Кубок европейских чемпионов “Торпедо” — “Интер”). На сей раз он сыграл слабее, чем в двух прежних матчах».

Мы и через полвека обязаны понимать: к тем из наших, кто сильнее и лучше, готовятся особо. Плюс к тому «интеровцы» относились к высоким специалистам в избранной ими профессии. И наставник у них был уникальный — особенно когда дело касалось игры в обороне. Так что скорее молодой Бышовец, «благородно» взятый «Футболом» под защиту, мог поразить маститых итальянцев индивидуальной, нестандартной техникой. А к Стрельцову игроки «Интера», действительно составлявшие большинство в национальной команде, подготовились. В конце концов, на чемпионате мира-66 и Пеле нейтрализовали — пусть и подлыми приёмами.

Однако существеннее иное. Ведь если вдуматься, то перед нами вновь предстал знакомый сюжет про то живое, беспокойное, творческое поле, которое Эдуард Анатольевич всю жизнь перед собой видел и по которому вечно перемешались свои и чужие исполнители. «Свои» при этом постоянно открывались, предлагали себя, а он находил их очередной удобной передачей, после чего, если нужно, и сам был готов принять мяч, дабы вновь комбинировать, коли уж сразу попасть в створ не получится. А «чужие» при этом, понятно, мешали, как и должно быть. Ничего, мы их мыслью возьмём. Мысль не покалечишь, не арестуешь, не задушишь и не убьёшь.

Это густонаселённое, бурно дышащее поле у него пытались активно и безжалостно отобрать. Не получилось. И теперь, когда он вернулся, «его поле» возвратилось с ним. А остальные пребывали в общепринятой, привычной реальности. В которой значительно проще и приятнее. Где давно расчерчены заученные комбинации и где всякие заумные хитросплетения не нужны по определению.

Теперь посмотрим на пример из практики, который вызвал такое возмущение замечательных, без преувеличения, журналистов. Стрельцов же не назад вратарю отдаёт мяч. Напротив, он старается оживить фланги. Партнёров там нет? Так если столбом стоять, то никакого футбола не получится. Посему партнёры обязаны были двигаться, открываться на свободное место — и справа, и слева — причём постоянно. Или взять те же пропуски мяча «на кого-то». Он что, сборной помочь не хочет? Суть-то в том, что партнёр должен подбежать, обыграться. Может, мы бы и преодолели тогда хитрую итальянскую оборону свежим советским методом. Если бы понимали друг друга.

А в который раз — не получилось. Если бы тот же Б. А. Аркадьев или В. В. Понедельник заявили, что в предшествующих поединках Стрельцов смотрелся вяло и инертно, откровенно ленился, — то с оценкой итальянского выступления пришлось бы согласиться скрепя сердце. Однако большие специалисты, коих на мякине не проведёшь, обратили внимание на творческое начало в действиях торпедовца.

Он искал, размышлял, сомневался. Идеи приходили. Почти в каждой игре. Только вот принимали их как-то без энтузиазма.

Так это обычное дело. Кто-то вообще признание после смерти получил. Со Стрельцовым вышло — не будем сгущать краски — иначе. Надо лишь немного подождать. Скоро всё некоторым образом образуется.