Эффект матового стекла. Книга о вирусе, изменившем современность, о храбрости медработников, и о вызовах, с которыми столкнулся мир

Рука об руку

В октябре 2020 года совместно с московским НИИ организации здравоохранения и медицинского менеджмента (НИИОЗММ ДЗМ) в 52-й больнице провели специальное исследование, чтобы понять, как работа в условиях пандемии повлияла на коллектив, на медиков. Подобные исследования проводятся во всем мире. В России таких пока два: их провели в больнице НИИ скорой помощи им. Склифосовского и в 52-й. На вопросы анонимной анкеты ответили более 600 сотрудников 52-й больницы.

«Как сказывается на профессиональном выгорании работа в экстремальных условиях? Как ощущают себя люди? Какие факторы и меры поддержки оказываются наиболее важными, а что влияет негативно? Насколько эффективно действует руководство? Доверяют ли ему сотрудники? Мы хотели найти ответы на эти вопросы, – говорит клинический психолог ГКБ № 52 Надежда Маленкова. – Проблема профессионального выгорания медиков давно известна, ее симптомы – хроническая усталость и эмоциональное истощение, которые приводят к тому, что человек начинает плохо относиться к себе самому, к коллегам и пациентам».

«Во время пандемии всем пришлось работать как никогда и столько, что раньше это считалось за пределами сил человеческих. Но усталости сопутствовала радость, которую приносила каждая спасенная жизнь и каждое найденное в результате упорного труда эффективное решение – лечебно-диагностическое, организационное, административное или техническое. Это был вызов, но мы привыкли к вызовам, ведь и в “мирное время” работаем с очень сложными пациентами, со множеством патологий, с пересаженными органами. Мы ощущали невероятную усталость, с одной стороны, и эмоциональный подъем и исследовательский интерес – с другой. У нас были разные гипотезы и ощущения относительно эмоциональной атмосферы в коллективе», – говорит Марьяна Лысенко.

Сотрудников спросили, какие эмоции они чаще и ярче испытывали во время работы в пандемию. Самой яркой и распространенной оказалась «единение и ощущение себя частью команды». Потом – «интерес», «собранность» и «напряжение», «гордость», «радость», «вдохновение». Негативные эмоции сотрудники испытывали гораздо реже. Показатель лояльности – оценка того, готовы ли сотрудники рекомендовать свое место работы коллегам по 10-балльной шкале, – составил почти 8 баллов.

Исследование показало, что нематериальные факторы оказались даже более важны, чем материальные (конечно, при условии адекватного удовлетворения последних).

Ряд показателей попросили сравнить с тем, что было до пандемии. Оценка компетентности и коллег, и руководителей, отношений в коллективе, эффективности работы всегда была достаточно высокой, но она еще повысилась по сравнению с доковидными временами.

Для многих полученные данные выглядели удивительно на фоне постоянных сообщений об увольнениях врачей, неспособности руководителей медучреждений справиться с ситуацией. Но люди склонны больше обращать внимание на негативную информацию, и эту особенность нашей психики активно используют СМИ. Проблемы (а они были) поднимать нужно, однако за негативом терялись сообщения сотрудников и пациентов больших и малых больниц в самых разных городах страны о том, что были и лекарства, и средства защиты, работа была организована и людей спасали.

«Хорошее финансирование медицины важно, но далеко не все упирается в финансы. Например, оснащение реанимаций требует денег, а эффективные решения в управлении и организации работ – нет. Они больше зависят от желания думать и что-то менять. И, как это ни странно прозвучит, та бедность, в которой мы когда-то жили, оказалась одной из причин того, что сейчас российская медицина показывает себя на голову выше остальных. Интеллект наших медиков при недостатке в прошлом материально-технической базы и отсутствии тех средств, которые были у западных коллег, заставлял все время находиться в поиске. То, что мы когда-то придумали, сейчас используется во всем мире», – говорит Марьяна Лысенко.

Владимир Вторенко отмечает: «В пандемию мы поняли, насколько помог тот стержень, который заложен советской медициной. Клиническое мышление, которое позволяет врачу поставить правильный диагноз даже без исследований, только на основе осмотра и беседы с человеком, всегда развивалось в России лучше».

Многие студенты-медики пришли работать во время пандемии медбратьями и медсестрами. «Студенткой я вместе с однокурсниками работала в отделениях, принимавших пациентов после землетрясения в Спитаке, и помню слезы и переживания тех, кого туда не взяли помогать. Поэтому мне непонятны дискуссии относительно того, имеет ли право государство призывать на помощь студентов-медиков. Мы все военнообязанные и, когда шли в медицину, понимали, что мы все, чуть что случись, будем на передовой», – говорит Лысенко.

«Молодые ординаторы, студенты, прошедшие ковид и красную зону, – все станут отличными врачами. Выдержать такой напор, такие моральные нагрузки, получить такой опыт дорогого стоит», – уверена Светлана Либуркина, врач приемного отделения. Всю пандемию она проработала рука об руку с сыном Иваном Либуркиным, студентом медицинского вуза, который был в приемном отделении регистратором. И если сначала Светлана сомневалась в выборе сына, пошедшего по ее стопам, то теперь уверена, что он сделал правильный выбор.

Екатерина Сирина