Его одержимость

Глава 15. Тайная комната. Анхелика

АНХЕЛИКА

С пола мне отлично видны небольшие аккуратные люстры под потолком. Они ярко светят в глаза и заставляют щуриться от слез.

Рейес меня выгнал. Не думала, что это будет настолько больно. В глаза словно стекол напихали, а в горле стоит ком — не вздохнуть.

Рейес, идиотина, решил, что я сама сбежала?

Хотя… почему бы и нет. У него меня не ждало ничего хорошего.

Подачки из еды и одежды забавы ради. «Любовь», когда ему приспичит.

А если ему приспичит трахнуть богатую старуху, я должна понять и стерпеть.

Он же, мать его, мачо. Хозяин.

Я судорожно выдыхаю. Плечи трясутся, и подбородок дрожит.

Хватит разводить болото. Нельзя плакать, иначе макияж потечет, а я сама такой не нарисую. У меня даже косметики нет.

И нужно срочно убираться отсюда, пока Рейес не выскочил обратно и не увидел, как я морожу попу на полу.

Жалкая брошенная кукла.

Эта Фуэнтес права. Мужчины ценят гордых.

Рейес точно ценит только гордых, иначе даже не пытался бы меня развлекать, а просто запер бы в комнатушке и трахал, когда вздумается.

Пусть я родилась в нищей семье, я не дырка для слива спермы.

Моя прабабушка вообще родом из далекой северной страны. И в честь нее дома меня зовут Анхеликой. А ее звали Анжелик.

Я встаю с пола, оправляю платье и быстрым шагом отправляюсь в комнату для прислуги.

Там аккуратно, чтобы не задеть макияж, умываюсь.

Соблазн спрятаться около двери и подглядеть, с каким лицом Рейес выйдет от этой бабы, решительно пресекаю.

В комнате для прислуги пока никого нет. Но мне нужно время и полное одиночество, чтобы все обдумать.

Легче то, что теперь я в чужом доме. Здесь никто не знает о нас с Рейесом, кроме хозяйки, и мой позор никого не волнует. Никто не полезет ко мне под юбку проверять девственность.

Я — просто девушка из города, которую госпожа Фуэнтес решила взять на работу по своей прихоти.

Щеки горят. Рейес не опроверг рак, но об этом никаких сил думать нет.

Я не видела, с каким лицом он от меня отказался. Он прижимал меня так, чтобы я его вообще не видела. Но в его голосе звучала настоящая ярость.

А еще он сказал про мою семью. И это точно не было угрозой.

Никто не умирает дважды. Если бы Рейес хотел их убить, мог бы прямо в деревне… получается, он намекнул, что мои родные в безопасности, и я могу не бояться угроз Фуэнтес?

Хочется верить, что он имел в виду и Мерседес.

Я чувствую невольное облегчение. Как будто мне становится чуточку проще дышать.

Их безопасность значит одно: мне надо бежать отсюда.

На столике стоят графин с водой и стаканчики. Я выпиваю несколько разом.

Как убежать из запертой со всех сторон крепости, где внутри есть все для жизни? Раз в неделю ответственные люди выезжают в город и делают глобальные закупки.

По крайней мере, у Рейеса так. И тут наверняка похоже.

Неожиданно включается рация, и я слышу голос Фуэнтес:

— Девочка, зайди ко мне.

Эта баба не хочет звать меня по имени. Ну и пусть.

Я прихожу к ней и понимаю, что она чем-то ужасно раздражена, но пытается это скрыть.

Как бы на меня не вызверилась.

— Что сказал тебе Рейес?

— Ничего, — я смотрю на ее туфли, — он был в бешенстве и выгнал меня. Велел проваливать.

— Хорошо… Видишь его? — Фуэнтес показывает мне фото того самого мужчины, который засек меня на дереве. — Это мой сын Рауль. Не попадайся ему на глаза, если не хочешь проблем.

— А если ваш сын прямо меня позовет?

Бандитка слегка морщится.

— Ты моя личная служанка и не обязана его слушать. Если он позовет — иди ко мне. Но пасти и следить за тобой я не буду.

Конечно, не будешь. Потому что тебе явно нравится Рейес. И ты бы с удовольствием воткнула бы иглы мне в глаза, но, наверное, он как-то это запретил… Даже несмотря на то, что сам меня выбросил.

Чтобы бегать от Рауля Фуэнтеса, мне нужно изучить все входы и выходы в здание.

— Я могу свободно ходить по дому, госпожа?

— Только там, где ходят слуги. Иди.

Вот и славно.

Я иду на кухню. Чем больше я буду среди людей, тем безопаснее. Заодно послушаю местные сплетни.

Сейчас я вижу одно: мне надо любой ценой выбраться из этой крепости. Или придется постоянно бегать от Рауля Фуэнтеса, пока госпожа Фуэнтес меня не выгонит.

А судя по тому, что я успела увидеть и услышать, Диего и Рауль не друзья.

Иначе Рейес не заявил бы о предательстве.

Иначе не было бы смысла меня красть — Рейес мог бы просто подарить меня другу.

Это дичь, но для них же люди — только вещи.

А значит, Рауль Фуэнтес очень вероятно захочет отыграться на мне. Наверняка он, как и матушка, считает меня зазнобой Рейеса…

И самое странное: эта женщина никак не удивилась имени Клары. Сначала от шока из-за рака я это не поняла, но сейчас вспоминаю наш разговор и уверена: она Клару знает.

Вот как бы узнать и мне?

О Кларе на кухне, конечно, не говорят. Зато там вовсю обсуждают Рейеса.

И я изумленно обнаруживаю, что совсем не так, как я привыкла слышать.

— Вы видели, как он сегодня одет?

— Ммм, офигеть шикарный… Жаль, я для него слишком стара, и меня он не позовет.

— Думаете, он сегодня останется на вечер?

— Не останется. Господина Рауля нет дома и господина Маноло тоже. А без господина Рауля никаких вечеринок. Кажется, господин Рейес вообще уже уехал, а мы проморгали.

— Жаль. Рейес — охеренный мужик. Сколько раз ты с ним кончила, Пилар?

Миловидная служанка закатывает глаза и хихикает:

— Не помню. Я сбилась после восьмого… Но это было тааак круто!

Я слышу их как сквозь вату. То, что Рейес любит вечеринки и пользуется вниманием женщин, не новость. То, что он, оказывается, умеет ублажать — теперь тоже не новость.

Новость — горечь и боль, которые я почему-то чувствую от их дурацких сплетен.

Какого дьявола я ревную всех этих женщин?! И Пилар — особенно.

Я совсем, что ли, сдурела?

А ведь они не представляют, что у Рейеса рак. Если я им скажу, они вместо злорадства утопят комнату в слезах.

Служанка по имени Исабель говорит:

— Знаете, мне особенно нравится, когда он немного выпьет, то позволяет себя всюду трогать. В прошлый раз я так на нем ерзала, что у него сразу встал, а потом…

— Кто-нибудь покажет, где мое спальное место? — я не выдерживаю.

— Да, пойдем, — вызывается Пилар, и я крепко стискиваю зубы, чтобы не сказать ей какую-нибудь гадость.

А что я могу сказать?

Меня разъедает кислотой от того, что Рейес был с этой дурацкой Пилар нежным. Подумать только… Она сбилась со счета, овца чернявая!

— Анхела, так ты идешь?

Я беру аккуратно сложенные платье и лифчик — единственное, что у меня осталось на память от Рейеса — и следую за Пилар.

Она слегка выше меня ростом и с хорошей женственной фигурой. Лица у нас вообще не похожи.

Мы сворачиваем в боковой коридор, и тут я слышу мужской голос.

Невольно останавливаюсь, а Пилар неожиданно зажимает мне рот ладонью и шепчет на ухо:

— Это господин Рауль. Он любит больно щипать за грудь и задницу. Может, не заметит нас.

Но шаги приближаются, и я отчетливо слышу:

— Где ты, моя сладкая пронырливая обезьянка? Дом большой, но я обязательно тебя найду.

Я решаю встретить его лицом к лицу. В конце концов, это всего лишь какой-то говнюк. Но Пилар сильно дергает меня за руку — настолько, что я чуть ли не падаю с ног и влетаю в подсобную комнатушку.

А Пилар молниеносным движением выхватывает одну из стоящих в углу швабр и просовывает ее палку в дверную ручку.

Спустя несколько мгновений дверь начинает истошно дергаться.

Пилар замирает, прижав ладонь ко рту, и по ее глазам я вижу, что и мне лучше застыть.

Дергание двери внезапно прекращается, но Пилар молчит еще несколько минут, а потом прочувствованно выдает:

— Больной урод!

Я киваю на дверь.

— Он часто так?

Пилар нервно выдыхает:

— Он постоянно так. Мы вечно прячемся в подсобки, в шкафы, под кровати, еще куда. В занавески кутаемся. Этот гребаный урод не пристает только к тем, кто старше сорока. Лучше бы ты пошла работать к Рейесу. Я-то вынуждена терпеть — я здесь родилась, а хозяева выбирают, кому где работать.

Меня смущает ее откровенность, но я не удерживаюсь:

— А он реально классный, этот Рейес? И ты с ним… правда?.. Ну, восемь раз.

Пилар грустно улыбается.

— Больше восьми. Но только один раз. Мы знаем, что он так и любит госпожу Клару, а мы все ему просто… временное лекарство.

Я боюсь спугнуть удачу.

— А госпожа Клара его не любит?

— Хм… Ты вообще ничего не знаешь о хозяевах? Госпожа Клара умерла от рака восемь лет назад. Тогда ей было пятнадцать, а господину Рейесу восемнадцать. С тех пор он никак не может ее забыть.

Душещипательно. Но отчего-то я чувствую острейшее раздражение.

То ли из-за отвратительной «вечной» любви Рейеса, то ли мне дико не нравится, что он тоже умрет от рака, как его возлюбленная.

Я перевожу тему:

— Уже можно выходить?

— Угу. Думаю, урод ушел. Ты привыкнешь. Все привыкают. Только если ему попадешься, потом очень долго не сходят синяки.

Я холодею:

— Он что, сексом с вами занимается?

— К счастью, нет. Для секса у него проститутки, — Пилар нервно поправляет волосы, — служанок и поварих он просто очень больно тискает или может головой в воду засунуть. Некоторых сигаретами прижигал. На ночь мы всегда от него запираемся и потому и спим все вместе. А еще закрываем ставни, а то как-то он разбил окно, и девушка под ним серьезно пострадала.

Я не нахожу, что ответить, и мы тихо выскальзываем из подсобки. Петляем по коридорам, и Пилар приводит меня в спальню.

— Госпожа Кортни велела выделить тебе эту кровать по центру. Не бойся, ночью у нас без происшествий. Просто не ходи нигде одна.

— Госпожа Кортни — это хозяйка?

— Угу. Ну, госпожа Фуэнтес, конечно. Но между собой мы их всех по именам зовем, чтобы не путаться.

— Эй, Анхела, тише. Ты так всех перебудишь.

Я вскакиваю, не понимая, где сейчас нахожусь.

Скоро будет неделя, как я живу у Фуэнтесов и все это время я день за днем прячусь и убегаю от «господина Рауля». Видимо, поэтому мне опять снится мерзость.

Девушка со спутанными черными волосами, похожая на Рейеса, как сестра-близнец, стоит у столба для наказаний. Ее руки вздернуты над головой и крепко привязаны.

Вся голая спина этой девушки в подзаживших ужасных шрамах.

Но мне этого мало.

У меня в руке хлыст. Я оглаживаю его, а потом сильно замахиваюсь, и хлыст опускается на хрупкую смуглую спину.

Эта сука совершенно не умеет слушаться. Ничего. Я ее научу.

Уши мне закладывает от крика, а девичью спину прорезает глубокая кровавая полоса.

А в следующее мгновение я вижу Исабель, Пилар и других встревоженных служанок.

Но перед глазами у меня одно: крохотные родинки на спине у настоящего Диего Рейеса расположены в странное подобие ряда.

Прямо, как эта рана.

Я не понимаю, почему мне это снится. Неужели я ревную Рейеса настолько сильно, что в воображении готова его покалечить?

Нет. Я не настолько сошла с ума. Да и Рейес мне… никто.

Просто полуслучайный любовник.

Моя ревность ничем не обоснована. Я не люблю Рейеса и наверняка в него не влюблена.

А еще для меня полная дикость бить человека кнутом.

В детстве я дралась и с девчонками, и с мальчишками. Я вообще была больше похожа на мальчика: коротко стриглась, лазила по деревьям, обожала футбол.

Но взять в руки кнут и высечь беззащитную девушку с такой лютой злобой — это что-то за гранью.

Я не понимаю, что происходит.

На часах всего двадцать минут шестого. Так рано в этом доме не встают.

— Простите, что вас разбудила… Это все нервы.

— Да уж. За тобой господин Рауль особенно бегает. Ты же новенькая.

Девушки расходятся досыпать, а я ворочаюсь и больше не могу уснуть.

Как там Рейес? Думает ли он обо мне? А если да, то что он думает?

Наверняка считает меня ужасно холодной. И теперь, среди всех его любовниц, я почему-то чувствую стыд и ужасную неловкость.

Как будто они все получили от судьбы чудесный подарок, а я одна, как дура, сама все испортила.

Нет. Так нельзя.

Просто массовое обожание Рейеса отвратительно на меня действует. Здесь чуть ли не все поголовно влюблены в него и считают их отношения с «госпожой Кларой» за идеал.

А госпожа, мать ее, Клара — это сестра Рауля и дочь Маноло и Кортни Фуэнтесов.

Теперь понятно, почему Кортни не удивилась, услышав ее имя.

«Лучше бы господин Рейес женился на госпоже Кларе. Тогда она взяла бы кого-нибудь из нас прислуживать в его поместье».

«А как он ей пел. У него чудесный голос!»

«Господин Рейес никогда никого не мучил против воли. Это не господин Рауль».

«Он постоянно носил ее на руках и баловал подарками. Мне бы такого поклонника!»

Лапочка просто. Идеал. Мечта.

Хотя да. Меня Рейес тоже носил на руках и одаривал.

Я ворочаюсь до самого подъема, а когда одеваюсь и привожу себя в порядок, в комнату влетает Карлос, один из поварят, и кричит:

— Беда! В зале для танцев заколотили окна и сгоняют всех слуг туда. Сейчас и за вами придут!

Поднимается шум, и девушки кричат наперебой, пытаясь выяснить, в чем дело.

— Диего Рейес решил взять поместье штурмом и движется сюда со своей армией!

Обдумывать новость и прятаться под кровати бесполезно. Мы сбиваемся в шокированную голосящую кучу, когда в комнате появляются мужчины, похожие на солдат в полном обмундировании.

У них автоматы наперевес и они гонят нас вперед, как овец.

Зал для танцев — это большая полупустая комната с креслами и столиками по стенам.

Там уже находятся слуги-мужчины и Рауль Фуэнтес.

Он обводит нас взглядом, и его немигающие глаза останавливаются на мне.

Отвратительный взгляд, как у рептилии!

А в следующее мгновение Фуэнтес делает ладонью всем знак замолчать, хотя под дулами автоматов болтать и так не слишком хочется, и произносит:

— Мой брат Диего Рейес предал законы чести и крови. Он идет сюда с войной. Вы все хорошо служили моей семье и как преданные слуги уйдете вместе с нами, если мы проиграем битву. Зато ты — новенькая, — он показывает на меня пальцем, и все тоже на меня смотрят, — ты пойдешь со мной.

Он подходит ко мне через толпу расступающихся девушек и ужасно больно стискивает мою правую руку за запястье.

А затем тащит меня прочь, не слушая крики и вопли людей, умоляющих пощадить их.

Фуэнтес вытаскивает меня из зала для танцев, и я вижу, что соседняя с ним комната завалена досками и охапками сена.

— Видишь это, обезьянка? Да, я заколочу двери в зал, а сено прекрасно горит.

— Куда ты меня тащишь?! — я не собираюсь «выкать» отъявленному уроду. Я и Рейесу не «выкала», а эта мразь намного его хуже.

— Я тащу тебя любить. Ты же была любимой игрушкой Диего, и он внезапно лишил тебя ласки. Я это исправлю.

Меня передергивает от отвращения, но хватка Фуэнтеса не дает вырваться. Я еле поспеваю за ним, но боюсь, что если упаду, он просто потащит меня, оббивая моим телом пороги и лестницы.

Тут внизу, куда он меня притаскивает, только двери в подвалы.

Но Фуэнтес проходит мимо них.

Он прикладывает ладонь к совершенно пустой стене, и в ней образуется проем.

Тайный ход.

Вниз ведут всего две или три широкие ступени, и я вижу, что внутри только крохотная комнатка без окон. Пол совершенно голый и каменный. Зато в стене кольца и цепи.

Я пытаюсь драться и царапаю Фуэнтесу лицо, пинаю его в живот, но он намного сильнее.

Он пихает меня к кольцам, резко роняет на пол и застегивает одно из колец вокруг моей щиколотки. От кольца ведет цепь в стену.

Прямо, как я видела во сне про «сестру» Рейеса.

А затем я чувствую, как руки Фуэнтеса задирают подол моего платья и невероятно грубо мнут мне бедра и лапают между ног. Так, что от боли хочется кричать.

И я кричу и барахтаюсь, понимая, что хотя дверь в камеру открыта, никто сюда не придет и не спасет меня.

А Фуэнтес рвет мое платье на груди, сдергивает лифчик и кошмарно больно засасывает мою грудь, наверняка оставляя жуткие синяки.

— Какая ты чистенькая и гладенькая, обезьянка. Жаль, у меня нет времени с тобой поразвлечься. Правда, его уже не будет ни у кого, моя милая. Дом начинен взрывчаткой, и мало кто под завалами найдет этот подвал, особенно не зная, что искать.

Он встает и оправляется, оставляя меня в разорванном платье и сбившемся белье на полу.

А затем с щелчком закрывает дверь, и наступает полная чернота.