Его одержимость

Глава 16. Страхи. Анхелика

АНХЕЛИКА

Ощущение, что меня несколько раз переехал грузовик, а потом сверху еще основательно потопталась лошадь.

Все болит, а во рту ужасно сухо. Я только зубы успела почистить, когда ворвался Карлос, и потом те люди с автоматами…

Я отказываюсь верить, что меня замуровали заживо. Что проклятый Рауль Фуэнтес станет последним человеком, которого я видела в своей короткой жизни.

Нужно встать. Всего-то тихонечко и аккуратно подняться. Постараться не вывернуть лодыжку.

Я на цепи, как какое-то дикое животное.

Хватит.

Слезы и так катятся по щекам, но слезами не напиться.

Меня обязательно найдут. Надо в это поверить.

Блять. Я обязана поверить в Рейеса. Он бросил меня, но я должна поверить, что он будет меня искать и найдет.

Хотя бы чтобы снова трахнуть или как-то еще унизить.

А перед глазами его лицо с затуманенным от страсти взглядом. И мягкие горячие губы касаются моих.

— Никакой боли… Ты поддаешься… и растворяешься. Ты очень красивая, Анхела…

Он меня целует, а я, как идиотка, верю, что это не отточенный прием опытного соблазнителя, которому важно победить и такую непокорную меня, а настоящая живая страсть.

Почти любовь.

Хотя, может, лучше так и умереть тут и не узнать, как умрет он…

Рейес же болен раком.

Даже если он найдет меня и спасет, скоро все закончится.

Будут только боль и мучения.

Ладно. Я обязана выжить ради своей семьи. Они на меня рассчитывают.

В камере ужасно холодно. Надо уже вставать, иначе я отморожу почки или еще что-то похуже.

Возможно, тогда никогда не смогу иметь детей. А я люблю их и хочу от любимого мужчины.

Аккуратно поднимаюсь с пола. На ощупь поправляю лифчик и трусики. Пытаюсь свести вместе обрывки платья.

Хорошо, что я не босая, а в туфлях с ремешками на низком каблучке.

Я хочу думать об этом, потому что иначе у меня перед глазами встает Рейес.

Он улыбается от уха до уха и поднимает на вытянутых руках годовалую малышку. А малышка заливисто смеется.

Зато мне вдруг отчаянно больно так, будто мы с Рейесом уже потеряли ребенка.

Этого не может быть. Он никогда не кончал в меня.

А чувство острое и когтями рвет изнутри.

Я принимаюсь прыгать на месте и ходить из угла в угол, насколько позволяет проклятая цепь.

Надо согреться.

Не верю, что все взорвется.

Не верю, что Рейес умрет или уже умер.

Он обязан меня спасти.

Я вспоминаю всю свою семью. Я прыгаю и хожу из угла в угол.

Мне еще не особенно хочется пить и есть пока тоже не хочется.

Я смогу протянуть довольно долго, лишь бы меня нашли.

Главное, не сдаваться и не садиться на пол.

Буду молиться, чтобы Рейес нашел меня быстрее.

Все не может закончиться вот так. Я в это верю.

Когда дверь в камеру плавно отъезжает в сторону, я зажмуриваюсь — глазам больно от света.

А когда открываю их, вижу Рейеса, на лице у которого настолько сумасшедшие радость и надежда, что мне снова отчаянно хочется рыдать.

Сбоку от Рейеса кто-то стоит. Кажется, та странная девица из клуба.

Если эта ненормальная спасла меня, я ей очень благодарна.

Рейес смотрит на меня, но почему-то не бросается навстречу, а звонит кому-то из своих людей.

Ненормальная криво улыбается мне и тихо уходит.

А я до боли хочу впиться в Рейеса ногтями, обнять его и никогда больше не отпускать.

Будто он единственный, кто имеет смысл.

Идиотское желание.

Рейес молча шагает ко мне, и в следующую секунду я просто теряюсь во всепоглощающем счастье.

Мне не надо ничего и никого. Просто вот так стоять с ним и чтобы он был живой, этот проклятущий Диего Рейес.

Это пройдет. Я помню все, что он со мной сделал, но именно сейчас мне просто наплевать.

Я плачу и вдыхаю аромат Рейеса и даже не хочу, чтобы прибежали его люди и выпустили меня из этой клетки.

Потому что там дальше — проблемы.

Но там дальше и вся огромная жизнь.

И я опять плачу в Рейеса, только теперь это слезы облегчения.

Потом приходят люди, и Рейес меня отпускает.

Мне страшно. Не нужно. Не хочу. Меня накрывают одеялом, и мне хочется истерически смеяться.

Рейес, глупый. Мне не помогают одеяла. Сейчас мне можешь помочь только ты.

Это какое-то дикое животное чувство. Это желание не отходить от тебя. Все время тебя видеть. Все время тебя касаться.

Это какая-то ненормальная одержимость.

Кольцо вокруг лодыжки вскрывают, и Рейес опять берет меня на руки.

Он как чувствует. Он постоянно чувствует мои страхи, мою боль и все желания.

Я снова всхлипываю и плачу, хотя хочу смеяться.

Я знаю, что мужчины не терпят слезы, но мне уже все равно.

Рейес не выглядит недовольным. Он куда-то несет меня, и я боюсь, что там снова будут чужие люди и оторвут меня от него.

Я хочу укрыть нас одеялом от всего мира и мне плевать, что стало с Фуэнтесами, и почему все в доме цело.

Тут понятно: я верила в Рейеса, и он победил. Рейес не мог не победить.

Я снова плачу.

Но куда мы идем? Я спрашиваю. Путаюсь в словах. И вдруг слышу:

— Я отвезу тебя в больницу. Тебя там осмотрят.

Нельзя в больницу! Я не хочу. Не могу. Там будут люди, они станут меня трогать… сделают мне больно. Я боюсь их.

В целом мире я сейчас не боюсь только Диего Рейеса, сама не знаю, почему. Наверное, я схожу с ума.

Вцепляюсь в Рейеса сильнее.

— Я не хочу в больницу. Он мне ничего не сделал.

— Помолчи, чика.

Рейес мне не верит. Думает, я теперь грязная? Мое сердце рвется на куски.

— У него не встал, Рейес. Он ничего не смог! — я кричу.

Я больше не могу. Мне плохо!

— Хорошо, Анхела. Пусть тебя проверят на воспаление легких. Сколько ты простояла в долбаной камере?! — Рейес вдруг тоже срывается на крик, а я замираю и втягиваю голову в плечи.

Он на грани. Мы оба пережили слишком много. Я не знаю, как Рейес ко мне относится и переживал ли за меня, но он выдержал штурм и захват чужих владений.

Это не абы что.

Рейесу плохо. Ему не сильно лучше, чем мне.

Сейчас нам не стоит разговаривать, а то кто знает, до чего мы договоримся.

Я съезжу в проклятую больницу и перетерплю все, что со мной там сделают.

Я буду сильной и не стану больше Рейеса злить.

Он приносит меня в комнату, явно принадлежащую мужчине. Я принюхиваюсь и по запаху понимаю, что это наверняка комната Рауля Фуэнтеса.

Если Рейес тут распоряжается, значит, Фуэнтес… мертв?

Не буду спрашивать. Все равно потом узнаю. Рейес скажет, когда захочет.

Он снимает с себя камуфляжный костюм, а я впервые смотрю, как он раздевается, без опаски.

Мне больше любопытно, что за толстая тетрадь, обрывки которой он бережно ссыпает в сумку.

Судя по почерку, тетрадь женская. Но почему она порвана?

Тоже спрашивать не буду.

Движения Рейеса какие-то отточенные и… злые. Напряженные.

Он будто весь в себе и не хочет со мной разговаривать.

Не понимаю, когда я научилась читать выражения его лица? Или я всегда их понимала, только не хотела себе в этом признаваться?

Это же Рейес. Тот, кто чуть меня не убил.

И это Рейес. Тот, кто спас меня от смерти.

Он говорит, чтобы я тоже переоделась.

Ну да, в порванном платье и в одеяле в больнице на меня косо посмотрят. Вернее, подумают то же, что и Рейес, глядя на синяки.

А на самом деле я ужасно боюсь, что кто-то снова будет трогать меня там. Внутри.

Я начинаю переодеваться, а Рейес отворачивается.

Потрясает меня до глубины души.

Он больше не собирается меня насиловать?

Или он… действительно больше меня не хочет?

Спас, проверит у врачей и… оставит жить здесь, у Фуэнтесов?

Хотя Фуэнтесы наверняка мертвы… Даже представить не могу, что и как теперь со мной будет.

— Ты готова, Анхела? — Рейес спрашивает, не оборачиваясь.

— Да. Я, наверное, могу идти сама…

— Не надо, «сама». Я донесу быстрее, — теперь он смотрит на меня. Взгляд сосредоточенный и темный.

Рейес надел белую рубашку и черные брюки. Он выглядит, как обычно. Как тот человек, который все время меня мучил.

Но теперь я вижу все немного по-другому.

— Не приучай меня к рукам, Рейес. У тебя… рак. Это слишком жестоко мне… привыкать.

— Жестоко постоянно звать меня Рейесом, Анхела. Вполне можно и Диего. А рака у меня нет. Я соврал Раулю, а он, видимо, что-то всем наплел. Чика! — последнее, что я вижу, это как смуглое лицо Рейеса резко бледнеет.

Сквозь темноту я слышу мамин голос и не хочу просыпаться.

Рейес. Камера. Захват поместья Фуэнтесов. Рейес. Рак. Нет рака.

Рейес кому-то соврал, а я вообще не представляю, кому и как теперь верить.

Рейес не обязан мне отчитываться или говорить правду. Он мне лично и не врал… но в голове такая каша, что хочется спать и не просыпаться.

И пусть мама поет песню, которую пела мне все детство.

Мамочка…

Я все-таки открываю глаза.

Комната незнакомая, зато мама настоящая.

Я хватаю ее за руку, рука теплая и ни во что не превращается, как во сне.

— Мамочка… Как ты тут?..

— Солнышко мое, — она наклоняется и целует меня в щеку, — проснулась.

— Где мы, мама? Как ты?..

— Я хорошо, Анхелика. Мы у Фуэнтесов. Представляешь, Диего Рейес доставил нас с папой сюда на вертолете.

— А я… Что со мной?

— Тебе стало плохо, и Рейес срочно позвал лечащего врача Фуэнтесов. Тебе сделали укол, и ты уснула. Потом приехали врачи из больницы, тебя осмотрели и ничего страшного не нашли. Ну а затем прилетели мы с папой.

— А где папа сейчас? И где Рейес?

— Папа празднует с Рейесом.

Это звучит настолько невероятно, что я внимательно вглядываюсь в мамино лицо. Она шутит?

— Что празднуют?

— Диего попросил у нас с отцом официальное разрешение с тобой встречаться, и мы его дали, — мама довольно улыбается.

— Почему ты называешь его… Диего?

— А как мне еще называть твоего поклонника?

— Поклонника?! Вы меня ему продали?!

— Нет, Анхелика, — мама ласково гладит меня по голове, — он никак не тянет на покупателя. На парня, который реально волнуется, понравится ли он родителям девушки — да. Мы всего лишь приняли его подарки.

Какой стыд…

— Мама, это просто невыносимо…

— Невыносимо придумывать проблемы на пустом месте, Анхелика. Парень явно заинтересован в тебе.

— Но Диего Рейес не какой-то там парень!

— Что-то я не заметила у него хвоста или рогов. Не усложняй, Анхелика. У него есть деньги и власть, но он просто мужчина, который нуждается в любви, ласке и в хорошем тыле. Будь мудрее.

— И папа тоже так считает?

— Да, милая. У него тоже хватает опыта, чтобы оценить отношение Диего к тебе.

— Мам, ты придумываешь. Рейес мне ничего такого не говорил.

— А он сам еще не вполне понимает, что чувствует. Это мне со стороны виднее. Я вышла замуж сама и уже выдала старшую дочь. У меня полно вышедших замуж сестер и племянниц. Я знаю, как выглядит мужчина, которому ты важна.

— Мамочка, ты просто давишь.

— Ну, только очень немного, Анхелика. Не тушуйся. Можешь замучить Диего, если хочешь. Он весь твой.

Угу, как же.

— Ты не хочешь защитить от Рейеса свою дочь? Ты же знаешь, что о нем говорят!

— Люди много болтают, милая. Мы с папой мешать не будем. Разбирайтесь с Диего сами. Если он тебя серьезно обидел, и ты хочешь отыграться, отыгрывайся. Это любовь, Анхела. Она, как море, не только штиль.

— А что сейчас? Я должна встать и пойти отдаться Рейесу?!

Мама мрачнеет.

— Не говори глупости. Сейчас мы обрадуем Диего, что ты проснулась, а дальше нас с тобой отвезут домой ко всем.

— Куда?

— Диего переселил нас всех к себе в крепость. Туда. Мерседес пока тоже там. Я так по всем вам соскучилась!

— И что, Рейес вообще не будет меня трогать?

— Не знаю дочь. Он сказал тебя покормить, забрать папу, и поедем домой все вместе. С остальным вы сами разберетесь.