Его одержимость

Глава 4. Подмена. Диего

ДИЕГО

Рамос — понятливый сукин сын. Настолько, что когда-нибудь мне придется его убрать, чтобы не всадил нож мне в спину. Я понимаю это, когда вижу в своей комнате для секса почти точную копию Анхелы Рубио.

А я всего-то попросил голубоглазую брюнетку.

Не, эта чика выше, худее и сразу менее аппетитная, но все равно дико похожая. Таких совпадений не бывает.

Неужели Рамос схватил еще одну сестру Рубио? Вот за это я ему кишки выпущу.

Девка стоит, почтительно опустив глаза в пол, и ждет распоряжений. Странно для похищенной, но я и не то видал.

— Ты натуральная? Или парик, линзы, что там еще?

— Да, господин. Парик и линзы. Господин Рамос велел…

Ясно, что Рамос. Обычная местная потаскуха, значит. Прекрасно. Я совсем не хочу сдерживаться. Но за волосы дергать шлюху не буду, переживу.

— Ну давай, покажи, что умеешь. Я хочу, чтобы ты была очень нежной.

Потому что я до боли в яйцах желаю почувствовать, каково это, когда нежная — Анхела. Пьяное тупое желание. Чистая физиология.

Я люблю тебя, Клара. Только тебя. А они все — просто шлюхи, недостойные пыли под твоими ногами.

Девка подходит и кладет ладони мне на плечи, а меня внутренне передергивает. Хотя девка точно почти чистая. Рамос никогда не подкинет мне совсем уж шалаву.

Ангелочек, а ты осмелишься вот так меня погладить? Ногти у тебя короткие, но я видел, как ты отчаянно хотела меня оцарапать.

Сейчас я не знаю, бесит ли это меня или мне нравится.

— Смелее, — подбадриваю девку, — пока что я тебя не укушу.

Но только пока. Потому что если она меня не удовлетворит, выебу так, что ходить не сможет. Это всегда мне помогает. Успокаивает нервы.

Девка старательно целует мне шею, и я морщусь.

Не верю я, блять, в ее нежность. Вся она показная. Я не заслужил. Эта девка меня не знает, а целует, как любимого. Может, она кого-то любит в деревне и сейчас его предает.

А Рубио? Интересно, она с кем-то встречалась?

Хотя мне какое дело. Он же ее не выебал.

Хотя нет, дело мне есть. Если сучка будет постоянно о нем вспоминать, никогда не сосредоточится на мне всерьез.

Я вдыхаю аромат яблока. Это не то яблоко. Не так пахнет. Все, мать его, не то.

Блять. Вместо того, чтобы меня успокоить, нынешняя шалава меня только бесит и запахом, и поведением, и даже короткими стонами.

Больше не буду ебать никого, похожего на ангелка. Только ее саму.

А эту отдеру.

— Хватит. Вставай на четвереньки. Закатай платье к животу.

Я знаю, что шалава без белья. Никакой изобретательности и похрен.

Я смачно бью ее по упругой заднице, а затем крепко хватаю за горло, сдавливаю и начинаю нещадно вбиваться в нее сзади.

Девка слегка хрипит, но я знаю, что они кайфуют от небольшой нехватки кислорода.

Блять. А мне нихера не помогает. Я даже кончаю с трудом. То ли я слишком пьян, то ли сегодня у меня стоит лишь на долбаного ангелка.

Я выпроваживаю хнычущую девку со следами моих пальцев на шее, стягиваю резинку, выкидываю и задумываюсь.

Надо проспаться. Голова не варит нихера. В таком состоянии я сам себе не друг.

Я рискую нарушить все рекомендации Хименеса разом, и только мысли о Кларе заставляют меня лечь на бок и укрыться одеялом.

В рот мне как коты нассали. Три, мать его, ночи. Хорошо же я вырубился. Башка трещит, а член стоит, как не падал.

Я кое-как доплетаюсь до своего холодильника и выпиваю то, что Хименес велел принимать в таких случаях. Чистый яд. Мерзкое пойло.

Ну и правильно. Бухать надо меньше.

Я звоню Рамосу и требую явиться рассказать, что происходило, пока я спал. И были ли происшествия с Рубио.

Рамос выглядит потрепанным, но докладывает о делах бодро.

А с Рубио не было ничего.

Луиса не жаловалась, а парням не пришлось ее ловить. Чика не устроила никакого бунта, все приготовленное послушно выпила и съела. Одежду не рвала, мебель не ломала.

Блять, мне подменили чику?!

Я отпускаю Рамоса и борюсь с нестерпимым желанием ее увидеть. Что за нахер?! Как теперь она водит меня за нос?!

Я не верю, что эта сучка может тихо и мирно спать после того, как она вообще не идет у меня из головы.

Почти весь долбаный сон я ее видел.

Началось с комнаты в нашем старом доме. Я как наяву увидел, что Клара лежит в гробу такая, какой я ее запомнил.

Прекрасная, еще совсем свежая и кажущаяся спящей. Строгая и очень бледная. До боли любимая.

Я подхожу ближе, впитывая каждую ее черточку, и вдруг нежные черты меняются. Вместо ее лица я вижу другое. А вместо гроба — широкую кровать с белыми простынями.

Анхела Рубио в белоснежном платье Клары смотрит на меня и улыбается. Я понятия не имею, какая у этой суки улыбка, но во сне вижу ее четко.

А она начинает смеяться надо мной и вдруг вскидывает колени и разводит ноги в стороны. Они все еще прикрыты платьем, но я невольно смотрю между ними.

— Отлижи мне, подонок.

Меня захлестывает такая ярость, что я, не помня себя, кидаюсь к суке. А она тает, как призрак, но по ушам продолжает бить ее заливистый смех.

Когда я в следующий раз выныриваю из серой вязкой дурноты, Анхела Рубио сидит у меня крепко на бедрах. Абсолютно голая. А я насаживаю ее на член мощными толчками. Ее груди с темно-коричневыми заострившимися сосками трутся о мой торс, а ее руки связаны в запястьях плотным бинтом.

— Ааах… Диего… Ди… его… хочу там… язычком.

Язычком, сука. Она явно нихера себя не контролирует, а меня простреливает диким возбуждением, и я во сне спускаю в нее без резинки.

И не знаю, кого ненавижу больше: себя или ее.

А потом ебу ее на песке. Она барахтается подо мной, но я вколачиваюсь в нее сзади, пригвождая к земле. Заламываю ей руки, а она вдруг так протяжно и сладко стонет, что мне сносит крышу. Песок скрипит за зубах, но мне плевать абсолютно на все, кроме девки подо мной, которая кричит то ли от боли, то ли от наслаждения.

Я опять вижу Клару. Это одна из последних наших встреч. Я тогда умолял ее бороться. Уверял, что мы ее обязательно вылечим.

Но Клара во сне просто отворачивается от меня, как и в невыносимой реальности.

Я предаю Клару, думая о какой-то суке.

Просто я выебал Рубио всего один раз. Великолепно, блять, горячую и узкую. Нужно ебать ее снова и снова, пока не пройдет эта долбаная одержимость.

Насрать, что сказал Хименес. Есть и другие способы.

Я вдеваю в брюки ремень, застегиваюсь и несусь по коридорам.

Парни на посту кемарят, но при виде меня вытягиваются по стойке смирно. За дверью тишина. Хотя иначе и быть не может — в этой комнате шикарная звукоизоляция.

— Идите в служебную, — я отпускаю их, пока не позову обратно.

Ключ вставлен прямо в дверь. Я бесшумно поворачиваю его, вынимаю из скважины и толкаю створку.

В комнате полная темень.

Неужели Анхела Рубио реально спит, а не поджидает меня с острым обломком чего-нибудь? Хотя я и сам не знал, что приду сюда в почти четыре ночи.

Я аккуратно вхожу в комнату и плотно закрываю за собой дверь.

Не слышу никаких звуков, но на кровати вижу неясный силуэт и подкрадываюсь к нему. Глаза постепенно привыкают к темноте.

Ангелок спит на спине, полностью укутавшись одеялом. Волосы заплетены в две косы, и она кажется еще более беззащитной и юной.

Нет, сучка. Я не дам тебе сбежать от меня в сон, когда ты не даешь мне от тебя отделаться. Ты сама меня провоцируешь даже этим паскудным яблочным запахом.

Я рывком сдергиваю с нее одеяло и вижу, что Анхела одета в одно из найденных для нее платьев. И меня почему-то бесит, что она не спит голой, но это неважно.

Анхела распахивает глаза и смотрит на меня совершенно беспомощным, сонным взглядом. Явно не понимает, кто она и где находится. А ее глаза в темноте выглядят очень непривычно.

— Подъем, чика, — какого-то хера я говорю негромко и спокойно, хотя стоило бы ее встряхнуть, но судя по сучке, так она еще больше пугается, — пора отрабатывать проживание.

Она дергается, видимо по-прежнему не понимая, кто я и чего хочу. Есть такие люди, которые плохо и тяжело просыпаются.

А мне не нужны ее раскачивания. Мне нахер нужно вытрахать эту суку у себя из головы.

Я подхватываю ее на руки, в два шага дохожу до душа, пинком распахиваю туда дверь и на ощупь открываю кран. Сверху на нас льется обжигающе ледяная вода.