Эхо древних звёзд

Глава XV. Кросс.

Оттавио Кросс жил в бетонной скорлупе под городом, где свет был желтоватым и тусклым, как старая рана. Он не выходил наружу. Не потому что боялся. Просто чтобы изменить мир, не обязательно быть видимым. Достаточно быть услышанным. И Оттавио говорил. Говорил в камеру. Говорил в пустоту. Говорил тем, кто всё ещё хотел слышать правду.

Он говорил о чистоте. О том, как человечество стало шлюхой, которая спит с любым пришельцем, только бы получить новую игрушку или дозу ксенотехнологий. Оттавио говорил, что академия — это раковая опухоль, выращенная на теле разума. Что Зенотар — не школа, а инкубатор полукровок-мутантов.

И число его сторонников росло. Потому что прав он был. Только не по-человечески.

Его дочь. Маленькая ведьма. Собственная плоть. Ушла сама. Пошла учиться среди чужих. Она выбрала это. Как будто ей внушили что-то. Как будто её заразили.

Оттавио ждал. Ждал, когда Лира осознает. Когда поймет, что её разум затягивают щупальца, покрытые слизью прогресса. Тогда он придёт. Он заберёт её.

Академия. Это слово в его голове звучало как предательство. Академия для всех. Для людей и не-людей. Будто равенство можно установить между свиньёй и богом. Будто стоит смешивать воду и масло ради красивых картинок на обложках учебников. Академия — это не знания. Это перелив крови. Это переход человечества из сосуда в сосуд поменьше, пока внутри не останется ничего.

Оттавио говорил об этом. Каждую ночь. Видеопосланиями, закодированными через десять уровней шифрования, но всё равно находящими свой путь в сети. Его лица больше не было в новостях, но его слова были повсюду. На стенах. В записках. В устах тех, кто начал видеть.

Кто-то называл его террористом. Кто-то — защитником человечества. Оттавио не возражал ни против того, ни другого. Ведь в конце концов, разница между героем и монстром — всего лишь вопрос времени и угла зрения.

А время шло. И Оттавио ждал.Он готовился стать Богом.Или дьяволом.Разницы, как выяснилось, уже не было.

Кабина тренажера вибрировала, как зубы на холоде. Впереди - панель управления с тысячью огоньков, которые мигали так, будто издевались над нами. Солт стоял за спиной, его серебряные волосы отливали сталью даже в искусственном свете.

– Время реакции - двести миллисекунд, – люминарий говорил это так, словно каждая лишняя доля секунды была личным оскорблением. – Двести миллисекунд между жизнью и смертью.

Лира сжимала штурвал так сильно, что костяшки побелели. По лбу тёк пот, но вытереть его значило потерять полсекунды. Полсекунды, которых у тебя никогда не будет, когда какой-нибудь астероид решит проверить прочность корпуса шаттла.

– Автопилот отключен. Потеря энергии на третьем двигателе. Что делаете? – Голос Солта был ровным, безэмоциональным.

Пальцы девушки летали по клавишам. Перераспределение энергии. Запуск резервных систем. Корректировка курса. Но в голове только одна мысль: “Не хватает воздуха. Не хватает времени.”

Солт обошел тренажер кругом. Под его взглядом Лире хотелось либо провалиться сквозь пол, либо совершить невозможное. Выбора не было.

– Ошибка в расчетах. – Он произнес это почти лениво. – Вы мертвы, мисс Кросс.

Экран погас. Красный свет аварийной сигнализации отражался в темных окнах. Студенты сидели там, в этой железной коробке, и слушали тишину, которая бывает только после катастрофы.

– В реальности, - теперь голос люминария звучал мягче, почти сочувственно, – вы бы сейчас были облаком замороженных частиц, кружащим где-то между звёздами.

Айрон сделал паузу. Достаточно длинную, чтобы каждый из студентов представил себя этими самыми частицами.

– Начнем снова. Следующий.

– Жесть какая-то, – процедил Лео, вытирая пот со лба. Его розовые волосы были взъерошены сильнее обычного, а воротник формы темнел от влаги. – Ты видела лицо Солта? Этот псих реально наслаждается нашими страданиями.

Лира лишь хмыкнула в ответ, её спина оставалась идеально прямой, несмотря на усталость.

– Если бы ты знал, как отец тренировал меня… – она осеклась, но тут же продолжила уже другим тоном. – В любом случае, сейчас это необходимо. Теория – это хорошо, но без практики мы все станем просто мишенью.

– Да пошла эта практика! – вклинился кто-то из группы студентов, но Лира сделала вид, что не слышит.

– Знаешь почему Солт так давит? – она понизила голос почти до шепота, хотя вокруг все громко обсуждали занятие. – Если Братство нападёт на академию – шаттлы единственный выход.

Лео замедлил шаг, размышляя над её словами. В этот момент мимо них прошел сам люминарий Солт. Он бросил на них быстрый взгляд, и Лира почувствовала, как её позвоночник автоматически выпрямился еще больше.

Приняв душ и переодевшись, девушка почувствовала прилив сил. С Лео она встретилась в общем зале.

– Неделя тишины, – Лео потер затылок, глядя в окно общежития. За стеклом простирался космос, но его глаза видели совсем другие картины – пылающие дома и толпы разъяренных людей. – Может быть, Совет действительно смог их утихомирить.

Лира только фыркнула, перебирая файлы на коммуникаторе. Её пальцы замерли на сенсорной панели.

– Ты не знаешь моего отца, – произнесла она тихо, почти шепотом. – Он как термоядерная бомба – если уже начал обратный отсчет, то остановить его невозможно.

Воспоминания об отце пронзили её, словно электрический разряд. Его рука, сжимающая её запястье так сильно, что остались синяки на неделю.

– Палач Кросс не из тех, кто отступает, – Лира подняла глаза на Лео. – Он просто готовится к чему-то большему. Накапливает силы. Ищет слабые места.

Она встала и начала мерить шагами комнату.

– Эта пауза – она ложная. Я чувствую это.

Лео наблюдал за ней, как она ходит взад-вперед, словно запертый хищник. Её движения были резкими, нервными. Остановившись, девушка устало опустилась на диван.

– Кстати, – добавила она уже нормальным голосом, – сегодня вечером я планирую повторить последовательность действий при аварийной посадке. Хочешь присоединиться?

Лео закатил глаза, но в его голосе уже слышалась заинтересованность:

– Ну конечно, потому что мне мало было сегодняшней пытки...

– Трус, – поддела его Лира, чувствуя, как уголки её губ невольно ползут вверх.

– Я тебе покажу труса, – пробормотал Лео, но в его глазах уже загорелся знакомый азартный огонек.

Лео дышал тяжело, хрипло — как будто только что вышел из боя или пережил аварию. Его грудь вздымалась, напрягая ремни безопасности, которые он так и не сняли после тренировки на макете шаттла. Воздух в симуляторе был плотным, пропитанным запахом озона, пота и металлической остроты — как всегда, когда система жизнеобеспечения работала на пределе.

Они тренировались весь вечер — репетировали действия при отказе двигателей, повторяли протоколы экстренной эвакуации, включали систему стабилизации вручную. И всё это время они касались друг друга: плечо к плечу, локти задевали локти, пальцы цеплялись за пальцы. Это было как медленный накал, как раскаленная спираль перед тем, как вспыхнуть.

Когда Лира, уставшая до предела, потянулась к кнопке выхода, Лео внезапно остановил её, повернул лицом к себе, и в этот момент в симуляторе вспыхнуло красное освещение — аварийный режим. Красный свет окрасил их лица в кровавые тона, будто всё происходящее было частью какой-то кошмарной, безумной миссии.

Лео прижал её к стене, целуя — жестко, грубо, как будто он хотел вобрать в себя всё, что осталось от её силы воли. Лира ответила ему с такой же яростью, впиваясь зубами в его нижнюю губу, а затем лизнув ранку. Она чувствовала вкус железа, смешанного с солью его пота. Её тело начало отзываться, будто просыпалось после долгого сна.

Лео оторвался от неё, чтобы перевести дыхание, но не отпустил. Вместо этого он провёл рукой по её бедру, ощущая форму мышц под плотной формой, потом выше — к талии, к спине, к шее. Лео хотел запомнить каждый сантиметр.

— Сядь, — сказал он, и его голос звучал глубоко, почти чуждо.

Она не спросила почему. Просто сделала, как он сказал. Лира опустилась в кресло пилота, которое ещё минуту назад было инструментом для тренировки, а теперь стало алтарём их собственного маленького греха.

Теперь Лео целовал медленнее, внимательнее. Он скользнул языком в её рот, и Лира застонала, чувствуя, как его эмоции проникают в неё так же глубоко, как и сам поцелуй.

Затем она сама потянулась вниз, к его поясу, лаская его возбуждение. Она обхватила его через одежду, ощутив твёрдость, тепло, пульсацию.

— Ты меня убиваешь, — прохрипел он, отрываясь от Лиры, чтобы вдохнуть и освободить девушку от одежды.

Лира помогала, поднимая бёдра, пока Лео не снял с неё всё. Осталась лишь пара трусиков, которые быстро стали влажными. Горячая. Готовая. Лео мог бы кончить прямо сейчас, только от этой мысли. От того, как Лира реагировала на него. Как она всегда реагировала.

Он скользнул пальцем внутрь. Медленно. Осторожно. Лира выгнулась, тихо застонав. Лео начал двигаться, аккуратно массируя клитор большим пальцем, пока второй входил и выходил. Она начала дышать чаще, её ноги слегка подрагивали.

— Боже, ты такая тесная, — прохрипел Лео, добавляя ещё один палец. — Такая мокрая.

Лира закрыла глаза, её голова упала назад, ударившись о спинку кресла.

— Лео… — голос дрожал. — Просто… сделай это. Давай уже.

Он убрал пальцы, оставляя девушку с пустотой, которую должен был заполнить. Сбросил свои брюки одним движением, освободил себя. Он чувствовал, как кровь стучит в висках.

Лира почувствовала, как мир вокруг сжимается до одного мгновения — до одной точки, где её тело и его плоть становились единым. Лео вошёл в неё резко, без предупреждения, одним уверенным движением, будто не мог больше ждать, будто боялся, что она передумает.

Он был большим. Горячим. Твёрдым, как сталь, но живым, пульсирующим. Каждый миллиметр казался слишком многим и в то же время недостаточным. Лео растягивал её, наполнял собой, словно пытался забрать всё, что принадлежало ей: воздух, разум, сердце.

Лира задохнулась. Не от боли — нет, это прошло почти сразу. Но от силы проникновения, от того, как Лео вторгся в самую глубину её существа. Сегодня он казался больше, чем раньше. Возможно, потому что они долго не были вместе.

— Лео… — выдохнула она, закусив губу, чтобы заглушить стон. — Боже…

Лео замер, давая ей время привыкнуть, но даже это неподвижное наполнение было невыносимо.

И тогда он начал двигаться. Медленно. Глубоко. Входил и выходил, растягивая её, снова и снова, будто хотел, чтобы Лира запомнила его. Чтобы поняла: Лео не просто внутри неё — он внутри её плоти, её костей, её самого сознания.

Каждый толчок был ударом в живот, взрывом где-то глубоко внутри. Её ноги судорожно сжались вокруг его бёдер, пальцы впились в подлокотники кресла. Она не знала, как вынести это — такое полное присутствие, такое всепоглощающее ощущение. Это было не просто сексом. Это было захватом. Победой. Признанием.

В какой-то момент она почувствовала, как внутри начинается спазм. Как будто её тело готовилось к разрушению. Оргазм накатывал медленно, как приливная волна, которая сначала кажется далекой, а потом вдруг накрывает целиком. И когда он пришёл, Лира закричала — не стесняясь, не сдерживаясь. Только его имя, снова и снова.

Лео последовал за ней секунду спустя. Громко. Рвано. Сильно. Его семя влилось в неё, как огонь, как буря, как взрыв, который они оба так долго сдерживали.

Потом — тишина. Только их дыхание. Только пот, смешанный с запахом страха, возбуждения и чего-то более первобытного.

Лео упал на неё, прижимаясь лбом к её плечу. Лира обняла его, не отпуская. Они были вместе. Здесь. Сейчас.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я знаю, — ответила Лира, — и я тоже.

Кайрос стоял, прижавшись спиной к холодной стене коридора. Свет мигал в такт его пульсу — мерзко, как будто всё вокруг знало, что внутри него рвётся на части нечто живое. Его дыхание было размеренным, почти спокойным, но только внешне. Внутри он горел. Он горел так, как горит старый дом, который сожгли по ошибке, и в котором до сих пор кто-то живёт.

Он не должен был быть здесь. Не должен был подглядывать. Не должен был слушать их голоса, смешанные с тревожными сигналами аварийного режима. Но он всё равно остался. Как паразит внутри собственного разума, который питается только болью.

Лира вернулась в академию, и с этим возвращением весь мир Кайроса снова пошёл под откос. Он чувствовал, как её присутствие перекраивает реальность, как она становится центром всего, даже если сама этого не осознаёт. Она была как чёрная дыра — безликая, но невероятно мощная, поглощающая всё вокруг себя. И Кайрос был одним из тех обломков, которые медленно вращались вокруг неё, ожидая, когда их затянет внутрь.

И вот она снова рядом. Но не одна. С Лео.

Это имя резало его изнутри, словно лезвие. ЛЕ-О. Человечишко. Грубый, шумный, неуклюжий. Кайрос видел, как они приходят вместе, как они уходят вместе, как они шепчут друг другу что-то на ухо, как будто между ними существует какой-то священный код, недоступный другим. Он не мог понять, почему именно этот человек получает то, чего он хотел больше всего на свете. Почему именно он?

Кайрос наблюдал за ними через щель в двери. В симуляторе горел красный свет — аварийный режим. Как символ того, что происходит внутри. Не просто тренировка. Это было нападение. Акт войны. Они занимались любовью, как будто хотели уничтожить друг друга. И Кайрос чувствовал, как эта мысль разрывает его на части.

Кайрос закрыл глаза. Хотел забыть. Хотел стереть эти образы из головы. Но они были там, врезались в мозг, как выбитые иглой буквы на металлической пластине. Он знал, что будет дальше. Попытался отключиться. Попытался представить, что ничего не происходит. Что он дома. Что он один. Что он снова может дышать без мысли о ней.

Но это не сработало.

Образ Лиры всё равно стоял перед ним. Её лицо. Её рот. Её тело, которое двигалось в такт с Лео. Её глаза, которые закрывались от удовольствия. Её стон, который вырывался из груди, как последний крик умирающего.

Этот звук... этот звук был его концом.

Это он должен был быть тем, кто делает её своей. Не Лео. Не этот шумный, несдержанный парень, который говорит слишком много и думает слишком мало. Нет. Это должны были быть его пальцы, его тело, его семя. Он знал её лучше, чем кто-либо другой. Он изучил каждый её шаг, каждый взгляд, каждое движение бровей. Он знал, как она дышит, когда боится, как она сжимает кулаки, когда злится, как её глаза становятся темнее, когда она возбуждается.

А теперь он видел, как всё это раскрывается перед другим. Как она даёт себе право быть живой — с ним.

Кайрос ощупал стену позади себя, пальцы нащупали холодную текстуру металла. Он прижался к ней, будто пытаясь удержаться от того, чтобы не ворваться внутрь. Чтобы не разнести им обоим черепа. Чтобы не заставить их почувствовать ту же боль, которую он чувствовал сейчас.

Он опустил голову, сжал зубы, пытаясь подавить желание ударить стену. Попытался дышать глубже, ровнее, но воздух стал тяжёлым, как свинец. Он чувствовал, как его разум начинает раскалываться, как лед, который не выдерживает давления.

Внутри симулятора Лира застонала. Громко. Без стеснения. Её голос пробил его, как пуля. Он представил, как её ноги обхватывают бёдра Лео, как она тянется к нему, как её тело принимает его, как будто она создана именно для него. Он не мог больше смотреть. Не мог больше слышать. Он сделал шаг назад, затем ещё один, пока не оказался в коридоре, где свет был нормальным. Но даже здесь он чувствовал их. Их запах. Их присутствие. Их связь.

Кайрос не знал, сколько времени стоял там, прислонившись к стене, глядя в пол. Он не плакал. Он давно перестал плакать. Но внутри него что-то умирало. Медленно, мучительно. Как будто кто-то вырывал кусок за куском его самого себя.

Он думал, что сможет справиться. Думал, что со временем станет равнодушным. Что научится смотреть на неё как на одну из многих. Но сейчас он понял: этого не произойдёт. Пока Лира существует, он будет чувствовать себя неполным. Пока она принадлежит кому-то другому, он будет ощущать, что его самого нет.

Кайрос пошёл прочь. Не зная куда. Только бы не возвращаться туда. Только бы не слышать её голос, когда она кончает. Только бы не видеть, как она смеётся, прижавшись лицом к его шее. Только бы не чувствовать, как она выбирает его, а не меня.

Потому что выбор уже сделан.

И он не входил в число избранных.

Айрон Солт проснулся от звука, который будил его не один раз за последние годы — пронзительного воя аварийной сирены. Звук был таким же острый и бездушный, как лезвие, которое входит между рёбер. Он подскочил с кровати, споткнулся о халат, который бросил на пол, и босиком понёсся к терминалу. Его сердце колотилось так, что он чувствовал каждый удар в горле.

Он уже знал, что это будет. Это должно было случиться. Оттавио Кросс нашёл их. После стольких недель скитаний по галактике, после всех уловок, чтобы замести координаты академии, они всё равно были найдены. И теперь вся эта тьма, весь этот страх, который он пытался запереть за стенами Зенотара, снова накроет их.

Пальцы дрожали, когда он вводил код доступа. Терминал мигнул, экран заполнился текстом. Но это был не сигнал нападения. Не атака. Не взрывы. Это была тревога другого типа.

Шаттл 04-В: несанкционированный запуск.

Солт прочитал это дважды, прежде чем до него дошло значение слов. Никто не напал на академию. Кто-то ушёл. Самостоятельно. Без разрешения. Без оповещения.

Его глаза сузились. Он вызвал систему слежения. Последние данные о местоположении шаттла показывали, что он покинул орбиту около часа назад. Направление — неизвестно. Без сигнатуры. Без следа.

Солт выругался. Он начал проверять записи камер. Перебирал кадры, как страницы старой книги, где каждая строка может содержать ответ. И вот они — два силуэта. Лира. И рядом с ней — Кайрос.

Видеозапись показала, как Лира сопротивляется. Как она пытается оттолкнуть Кайроса, как её голос срывается в крик, который никто не услышал. Как Кайрос прикладывает к её шее какой-то аппарат — электростимулятор или инъектор. Она падает. Он подхватывает её на руки. Уносит прочь.

Солт закрыл глаза. Потёр лицо. Он вспомнил Лео. Парень, который любил Лиру так, как только молодые люди могут любить — безумно, жестко, до боли. Как он воспримет это?

Через пятнадцать минут Лео стоял перед ним. Волосы взъерошены, рубашка расстегнута, глаза горят. В ярости. Настолько, что забыл о любых приличиях.

— Что ты имеешь в виду —ушли? — прохрипел он. — Что значит «ушли»? Куда?!

Солт не ответил сразу. Он просто наблюдал за парнем. За тем, как его тело напрягается, как руки сжимаются в кулаки. Как его сердце разбивается, но он отказывается признать это.

— Шаттл угнан, — сказал люминарий. — Лира и Кайрос исчезли.

Лео замер. На долю секунды казалось, что он не дышит. Потом он сделал шаг вперёд и схватил Солта за воротник.

— Найди их! — закричал он. — Найди сейчас! Я не позволю ему взять её! Я не позволю этому уроду!

Солт не сопротивлялся. Он просто смотрел в глаза Лео, пока тот не ослабил хватку. Только тогда он заговорил:

— Я уже связался с полицией. Совет знает. Мы ведём поиск. Но если Кайрос действительно умён, то он перекрыл все каналы связи. Если он хочет исчезнуть — он исчезнет. И мы можем годами не найти их.

Лео отступил. Его взгляд был потерянным. Он смотрел на Солта, как будто тот был последним островком в океане, который вот-вот поглотит его целиком.

— Грязный ублюдок… — прошептал он. — Я должен был заметить… должен был…

Лео вылетел из кабинета.

Солт включил терминал. Открыл файлы обоих студентов. Фотографии. Профили. Записи с занятий. Он просматривал их, как будто надеялся найти там ответ.

Но ответа не было.

Солт сидел в темноте, ожидая ответа от полиции. От Совета. Он знал, что время работает против них. Что если Кайрос действительно ушёл далеко, то шансов найти их почти нет.

Лео не спал всю ночь. Он ходил по коридорам академии, как призрак. Вспоминал каждый момент с Лирой. Каждый поцелуй. Каждый взгляд. Каждую ночь, проведённую вместе. Он пытался понять, как он мог пропустить это.

И тогда он впервые за долгое время заплакал.

Не от боли.

От потери.

Кайрос называл её «Ничья», потому что так звучала эта планета-карлик — безымянная, забытая, потерянная на краю галактики, как осколок былой славы. Снаружи она казалась мёртвой: ледяные шапки полюсов, бескрайние пустоши, небо цвета застарелой крови. Но под тонкой корой скрывались термальные источники, стабильная атмосфера и глубокие пещеры, где можно было спрятаться от всего мира. Кайрос нашёл её случайно. Он прочитал об этой точке в старых картах добычи руды, ещё до войны. Планета была слишком маленькой для колонизации, слишком далёкой для интереса. Она идеально подходила.

Он привёз Лиру сюда, когда шаттл перестал передавать сигналы. Уничтожил маячки, обнулил связь с внешним миром. Её крики не долетали ни до кого — только эхо древних звёзд отзывалось в скалах, будто сама Вселенная сочувствовала ей. Когда он связал её, запер в пещере, укрыл от холода, он чувствовал, как внутри него рождается новое чувство. Не просто любовь. Не просто желание. Обладание. Победа.

Он говорил ей, что они теперь одни. Только они двое. Что здесь никто их не найдёт. Что Лео больше не будет трогать её волосы, целовать шею, прижимать к себе. Что здесь, в этом месте, которое не значилось ни на одной карте, она сможет забыть его. Забыть всё, кроме Кайроса.

Лира плевала ему в лицо. Ругалась. Царапалась. Проклинала его имя. Говорила, что скорее умрёт. Но он смотрел на неё с таким выражением, будто каждое её слово было подарком. Он верил, что время изменит всё. Что боль смягчится. Что однажды она посмотрит на него и увидит не похитителя, а единственного человека, который понимает её. Который знает её. Который всегда был рядом.

И каждый вечер он приносил еду, которую готовил сам. Молча. Смотрел, как она ест, чтобы выжить. Как она сидит, связанная, но гордая. Как она не сдаётся. И каждый раз, выходя из пещеры, он чувствовал, как внутри него растёт уверенность: она останется. Даже если не сейчас — потом. Он ждал. Он мог ждать вечность. Потому что это была его вселенная. И в ней была только Лира.

Лео просыпался среди ночи, задыхаясь. Его сердце билось слишком быстро, слишком сильно. Он проверял коммуникатор снова и снова, но сообщений не было. Ни от полиции. Ни от Айрона Солта. Ни от кого.

Дни сменялись неделями. Время стало абстракцией. Он не ел нормально. Не спал. Ходил по академии, как тень, которая потеряла плоть. Люди сторонились его. Они видели, как его глаза потухли, как его руки дрожали, как его шаг стал неуверенным.

Он читал новости. Всё, что мог найти. О новых нападениях Братства Пламени. О протестах. О людях, которые исчезали без следа. И тогда его осенило.

Оттавио Кросс.

Если кто-то мог найти Лиру, то это был её отец. Человек, который не знал поражений.

Лео сидел перед экраном. Его пальцы дрожали над клавиатурой, как будто он собирался нажать на кнопку запуска ядерной ракеты. Вокруг него — тьма. Только свет от монитора озарял его лицо, подчёркивая усталость и решимость. Лео знал: если он напишет это в комментариях под новым видео Оттавио Кросса, то получит ответ. Просто потому, что этот человеквсегдаследил за тем, что говорят о нём.

Новое видео Кросса уже набрало миллиарды просмотров. Снова речь о чистоте крови, о необходимости уничтожить «грязь», снова обещания войны. Но Лео не хотел слушать это. Он видел только одно: возможность.

И он начал печатать.

ЛЕО:

Лире нужна ваша помощь.

Стоп. Перечитал. Слишком холодно. Слишком формально. Стер. Начал заново.

ЛЕО:

Вы называете себя защитником человечества. Но вы даже не знаете, что с вашей дочерью и как она сейчас. Вы не знаете, что она страдает. И мне нужна ваша помощь.

Да. Так лучше. Не угроза. Предложение. Но не мольба. Не унижение.

Он отправил сообщение.

Оттавио Кросс прочитал его почти сразу. Он часто проверял комментарии лично. Не доверял помощникам. Для него это было частью игры — наблюдать, как люди пишут ему, как они просят, умоляют, угрожают. Ему нравилось чувствовать их беззащитность.

Сообщение от «LeoK123» заинтересовало его. Оно выделялось среди тысяч других. Кросс сделал паузу. Посмотрел на своё отражение в тёмном экране. Затем набрал ответ.

ОТТАВИО:

Почему я должен верить тебе?

Мгновенно. Без паузы. Он ждал этого. Ждал кого-то, кто попытается выйти на связь. Из всех тех, кто мог бы знать, где его дочь, он знал одну вещь: если кто-то действительно её нашёл, это был бы не один из его людей.

ЛЕО:

Вы искали академию, но Лира больше не здесь. Ниралиец похитил её. И если вы хотите её найти… мне нужна ваша помощь.

Он замолчал. Подумал. Добавил:

Не ради вас. Ради неё.

ОТТАВИО:

Зачем ты хочешь помочь? Ты её друг? Любовник?

Эти слова больно ударили. Лео закрыл глаза. Вспомнил, как Лира смотрела на него в последний раз.

ЛЕО:

Я люблю её. И хочу найти. Кайрос сошёл с ума.

ОТТАВИО:

Координаты академии. Тогда я найду её. Нужно знать, откуда он начал свой путь.

Лео долго не решался. Набрав сообщение с указанием, где сейчас располагается Зенотар, юноша не мог заставить себя нажать кнопку. Братство Пламени разгромит последний символ мира, а студенты… что будет с ними, Лео не хотел представлять. Но Лире нужна помощь. И Лео отправил. Закрыл терминал. Встал. Прошёлся по комнате.

Потому что если это поможет Лире — значит, он сделал что-то правильно.

На другой стороне галактики Оттавио Кросс сидел в темноте. Его глаза были прикованы к экрану. Он перечитывал каждое слово. Каждый символ. Каждую строчку.

И впервые за долгие годы он почувствовал нечто странное. Не страх. Не ярость. Не желание уничтожить.

Благодарность.

Он не стал благодарить Лео. Не стал отвечать. Просто сохранил данные. Отправил команду.

Через час два корабля покинули атмосферу.

Оттавио Кросс никогда не доверял технологиям. Он верил в силу, в интуицию, в кровь. Но даже он не ожидал, что найдёт след так быстро. С помощью своих людей, старых знакомых из разведки, он пробил маршрут шаттла до точки, где сигнал оборвался. На границе галактики. На планете, которой нет на карте.

Когда он приземлился, ночь уже опустилась на поверхность. Воздух был тяжёлым, холодным. Вдалеке виднелись пики скал, покрытые льдом. Он пошёл вперёд, медленно, осторожно. Его люди следовали за ним, вооружённые до зубов.

И тогда он услышал.

Крик.

Крик Лиры.

Что-то внутри него взорвалось. Не мысль. Не разум. Что-то более первобытное. Он бежал. Руки сжимали оружие, взгляд был направлен вперёд.

Дверь была металлической, но не особо прочной. Кросс ударил в неё с такой силой, что замок вылетел наружу. Затем ещё один удар. И ещё. И вот она — Лира. Связанная. Грязная. Без сознания.

Его взгляд упал на Кайроса.

Тот стоял в углу. Неподвижный. Словно знал, что произойдёт. Его лицо было бледным. Но в глазах не было страха. Только уверенность. Убеждённость, что он сделал правильно. Что он защищал её. Что он любил её.

Оттавио подошёл к нему. Медленно. Почти торжественно.

— Ты похитил её, — сказал Оттавио, почти шёпотом. — Мою девочку.

Кайрос не ответил.

Оттавио схватил его за горло. Поднял в воздух, как тряпичную куклу. Кайрос задыхался. Но не просил пощады.

— Я не причинил ей вреда, — прохрипел он. — Я хотел защитить её. От вас. От него. От всего.

Оттавио улыбнулся. Это была улыбка убийцы.

— Защитить? — повторил он. — Ты связал её. Запер. Обманул. Ты думаешь, это защита?

Кайрос молчал.

Оттавио отпустил его. Кайрос упал на пол. Пытался вдохнуть.

— Ты будешь умирать долго, — сказал Кросс. — Я хочу, чтобы ты чувствовал каждую секунду.

Он достал нож. Не какой-то модный армейский клинок. Простой. Старый. Из тех, которыми он пользовался много лет назад, когда ещё был человеком.

Он начал с пальцев.

Один за другим. Медленно. Методично. Кайрос кричал. Но Оттавио не останавливался.

Затем — ладони. Затем — предплечья. Он резал аккуратно, как хирург. Хотел, чтобы боль длилась. Хотел, чтобы Кайрос понял, что такое настоящий страх.

Лира очнулась от холода. Он проникал в каждую клетку её тела. Её голова раскалывалась, а горло было пересохшим, как пустыня.

— Лео... — прошептала она, но никто ей не ответил.

Она попыталась пошевелиться, но руки были связаны прочной верёвкой, а ноги — закованы в старые магнитные оковы. Пещера была пустой, если не считать следов борьбы. Кровавых пятен на стенах. Обломков одежды. Осколка зеркала, в котором она увидела своё лицо — бледное, испачканное, покрытое царапинами.

Но Кайроса рядом не было.

И тогда она увидела его.

Оттавио.

Его силуэт казался огромным, даже в полумраке. Его глаза блестели, как стальные клинки. За ним двигались люди в черном — его слуги, его псы войны.

— Папа... — прошептала она, и в этот момент внутри неё что-то сломалось.

Он опустился перед ней на колени. Руки потянулись к ней осторожно, почти благоговейно. Но когда он коснулся её лица, это было не так, как раньше. Не грубо. Не жестоко. Почти нежно.

— Ты жива, — сказал он, словно проверяя для самого себя. — Я нашёл тебя.

Оттавио достал нож. Разрезал верёвки. Снял оковы. Когда её ноги коснулись пола, она чуть не упала. Он подхватил её, прижав к себе.

— Я здесь, — сказал он. — Больше никто не заберёт тебя.

Айрон Солт стоял у окна. За стеклом — тьма космоса. Холодная. Бесконечная. И в ней, как рана на коже, темнел корабль.

Не просто военный. Не просто чужой.

Это былиони.

Братство Пламени. Тот самый призрак, который не умер после войны, а только набрал силу в тенях. Организация, что питалась ненавистью, как другие глотают воздух. Они пришли сюда не для переговоров. Не для угроз. Они пришлиуничтожить.

Сирены ещё не завыли, но Айрон уже чувствовал запах дыма. Как будто внутри академии уже начались пожары, которые ещё не разгорелись.

Он отвернулся от окна, подошёл к терминалу. Его пальцы двигались механически, словно они знали, что делать, даже если разум отказывался принимать реальность. Сообщение Совету отправлено. Уже несколько. Но ответа нет. Ни слова. Ни намёка на помощь. Только пустота. Как будто кто-то нарочно оставил их одних.

— Мы не готовы, — прошептал он, закрывая глаза. — …мы не готовы.

Внутри Зенотара жизнь продолжалась. Студенты шли по коридорам. Говорили о лекциях. О планах на выходные. О новых отношениях. О доме. Никто не знал. Никто не видел.

Но Айрон знал.

Он вышел из кабинета и направился к центральному залу. Его шаги эхом отдавались в металлическом полу. Он чувствовал каждую дверь, каждый поворот, как будто всю жизнь готовился именно к этому моменту. К тому, чтобы сказать студентам: «Вы больше не в безопасности».

Когда он вошёл в зал, все замерли.

— Внимание, — произнёс он, и голос его был таким же холодным, как и взгляд. — К нам приближается неопознанный военный корабль. Это не учения. Это не проверка систем. Это реальность.

Тишина.

Потом — шок. Разговоры. Крики. Кто-то начал смеяться, думая, что это шутка. Кто-то побледнел, поняв, что это не шутка.

— Что за корабль? — спросил один из студентов. — Чья раса?

— Люди, — сказал Айрон. — Братство Пламени.

Имя ударило, как пуля. Даже те, кто не знал, кто это, почувствовали, как воздух вокруг стал плотнее. Тяжелее. Словно сама академия начала задыхаться.

Айрон Солт стоял в центральном холле, рядом с символом академии — трёмя орбитами вокруг звезды. Его рука сжимала старый коммуникатор. Он знал, что помощь идёт. Знал, что Совет уже направляет силы. Но знал и другое.

Они не успеют.

Омнинет сходил с ума, как будто весь мир собрался в единый. Новое видео Оттавио Кросса. Ещё один удар по разуму. Но на этот раз не было речей о чистоте расы, не было призывов к возрождению через уничтожение. На этот раз это был рассказ отца.

Экран мерцал, как пламя свечи в темной комнате. Оттавио стоял перед камерой — огромный, плотный, с глазами, которые горели так, будто внутри него бушевала буря. И просто говорил. Говорил голосом, полным боли и ярости.

— Это не просто война за человечество, — начал Кросс, и его слова ударили в экран, словно пули. — Это война за мою дочь. За мою Лиру. Меня лишили её больше, чем на десять лет. Совет решил избавиться от меня. И теперь кто-то снова попытался забрать. Не правительство. Не Совет. Не какой-то там генерал или политик. Ниралиец. Существо, которое считает себя человеком, потому что носит кожу, как маскарадный костюм. Он называет… называло себя Кайросом.

Лео сидел перед экраном, затаив дыхание. Его пальцы впились в край стола. Он чувствовал, как сердце бьётся где-то в горле, как будто пытается вырваться наружу. Он видел её. Лиру. На фоне видео мелькали кадры: она связана, её лицо испуганное, глаза покрасневшие, волосы растрепаны. Она была жива.

— Он похитил её, — продолжал Кросс, и его голос становился всё холоднее. — Запер в подземелье на забытой планете.

На экране мелькнули кадры штурма. Тёмные фигуры двигались по скалистому ландшафту. Вспышки выстрелов. Крики. Затем — камера переключилась внутрь пещеры. Кровь на полу. Останки. И — Лира. Её лицо было грязным, но она смотрела прямо в объектив.

—Янашёл её, — сказал Кросс. —Яспас её. И если кто-то ещё попытается причинить ей боль… если кто-то ещё решится на то, чтобы использовать мою дочь как инструмент…

В кадре появилось изувеченное тело Кайроса.

Видео закончилось.

Экран погас.

Лео закрыл глаза. Он чувствовал, как внутри него борются два противоположных чувства: облегчение и вина. Облегчение от того, что Лира жива. Что с ней всё хорошо. Что она вне опасности. Но вина — потому что именно он дал Оттавио координаты академии. Именно он указал путь к Зенотару. Именно он стал ключом к тому, что принесло сюда Братство Пламени.

Лео чувствовал себя предателем.

Конец