Эхо древних звёзд

Глава VII. Солт.

Кровь. Всегда кровь. Красные капли на белоснежном полу медблока заставляли Айрона Солта вспоминать, почему он вообще затеял всё это. Нет, не для этого. Не для того, чтобы юнцы резали друг друга из-за гормонов и детских обид. Он хотел построить мост между мирами, а получил подростковый сериал с элементами мелодрамы.

Серебристые волосы люминария отливали сталью в холодном свете больничных ламп. Тридцать семь лет назад он стоял над телами своих товарищей, убитых во время переговоров с человечеством. Тогда решил: больше никогда. Ни одной смерти, которую можно предотвратить. Ни одного конфликта, который нельзя разрешить словами. Зенотар должен был стать воплощением этой мечты.

А теперь? Теперь он смотрел на израненное лицо Лео Карсона и думал о том, как объяснить это родителям мальчика.

– Лира Кросс, – имя отзывалось горечью на языке. Девочка с прошлым, как бомба замедленного действия. Совет просил принять её, заверял, что всё будет в порядке. А что получил Солт? Постоянные стычки, отстраненный взгляд, полный боли и непокорности. И этот инцидент с Ориан – лишь вершина айсберга. Дочь Палача Оттавио Кросса. Того, кто безжалостно зарезал переговорщиков-соларианцев, коллег Айрона, и выставил их истерзанные тела на всеобщее обозрение.

В палату вошла медсестра. Она молча протянула люминарию планшет с данными пациента. Цифры говорили о сотрясении мозга, множественных ушибах, но ничего критичного. Жив. Встанет на ноги.

Айрон вспомнил первый день Лиры в академии. Как она стояла там, маленькая фигурка в черной форме, сжимая коммуникатор так сильно, что костяшки побелели. Решительная. Такая простая. Такая сложная.

Айрон Солт выключил свет, оставив Лео в мягком свечении приборов. На мгновение показалось, что звуки дыхательного аппарата сливаются с пульсацией далеких звезд. Тридцать семь лет назад он мечтал о мире. Но хватит ли сил?

Серебристые волосы люминария отливали сталью в холодном свете настольной лампы. Айрон Солт вернулся в свой кабинет, погрузившись в раздумья. Глядя на доклады о происшествиях в академии, он чувствовал, как головная боль возвращается.

На столе перед ним лежали три папки: Кайрос Д'Арк, Лира Кросс, Лео Карсон. Три разных судьбы, три разных мира, теперь переплетенные в один клубок проблем. Особенно беспокоила его ситуация с Лирой. Дочь Палача – это обременительное наследие, которое она тащила за собой, как якорь.

Звук механического пера по бумаге эхом разносился в тишине кабинета. Солт машинально чертил геометрические фигуры в углу очередного доклада. За последние недели он прочитал сотни рапортов о нарушениях, связанных со студентами. От романтических отношений до драк в коридорах – казалось, дети методично проверяли все возможные правила академии на прочность.

Особенно выходка Ориан и Лиры. Вспышка насилия, которую он наблюдал в их глазах, напомнила ему собственное прошлое. То, что люминарий так долго пытался забыть. Неконтролируемая жажда справедливости, которая может привести к настоящей катастрофе.

Кайрос тоже представлял особый интерес. Его странное поведение. Солт помнил их последний разговор – аналитический ум ниралийца, пытающийся понять эмоции, которые не подчинялись логике.

Часы на стене показывали 3:17. В это время большинство студентов видели сны, а люминарий анализировал ошибки. Ошибки системы, которую создал. Возможно, он переоценил готовность молодых существ к межгалактическому сотрудничеству. Или недооценил силу старых предрассудков.

Взгляд Солта упал на фотографию первого выпуска академии. Тогда она еще находилась на планете и называлась совершенно иначе, в надежде найти достойное финансирование. Всего двадцать студентов, гордо стоявших рядом с первыми тарами. Как всё было просто тогда. Идеалисты со всех уголков галактик, объединенные одной целью. Без этих сложных переплетений эмоций, традиций и страхов.

Лира Кросс. Её файл лежал поверх остальных. Досье говорило о выдающихся способностях, но также и о постоянных конфликтах. Отец, который научил её драться, но не защитил от боли. И теперь она здесь, пытаясь найти свое место среди тех, кто боится даже произнести имя её отца.

Рука Солта потянулась к чашке остывшего чая. За окном простиралась бесконечная чернота космоса, пронизанная миллиардами звезд. Каждая из них – дом для тех, кого он хотел объединить. Каждая – источник новых проблем. Но разве не для этого создавалась академия? Чтобы учить. Чтобы давать второй шанс. Чтобы верить, что даже те, кто кажется безнадежными, могут измениться.

Солт включил голограмму статистики выпускников. Девяносто семь процентов успешного трудоустройства. Восемьдесят девять процентов положительных отзывов от работодателей. Девяносто четыре процента... Цифры успокаивали. Они говорили о том, что система работает. Что всё это имеет смысл.

Но где-то между этими числами терялись живые люди. Те, кто не вписывался в графики и диаграммы. Те, кто требовал особого подхода. Те, кто мог бы разрушить всю систему или сделать её сильнее.

Айрон откинулся в кресле, массируя виски. Усталость наваливалась волнами, но сон казался невозможным. Слишком много мыслей, слишком много решений, которые нужно принять.

Люминарий вспомнил слова своего первого наставника: "Иногда лучший способ построить мост – это позволить тем, кто хочет его пересечь, помочь в строительстве." Может быть, именно это он и делал неправильно?

Кровь. Всегда начинается с крови. Тридцать семь лет назад Айрон Солт узнал её запах так хорошо, что до сих пор иногда просыпался от этого воспоминания. Металлический привкус на языке, липкость на пальцах, красные пятна на песке – всё это слилось в один бесконечный кошмар.

Планета Ксерон-7 была похожа на ад: выжженная земля, бесконечные дюны, ветер, несущий раскаленную пыль. Идеальное место для переговоров о мире – никто не мог подобраться незамеченным. Именно поэтому выбрали эту пустыню. Четверо соларианцев против одного человеческого представителя. "Честная сделка," – усмехнулся тогда кто-то из команды.

Оттавио Кросс вошел в переговорную палатку как хозяин. Два метра мышц и безумия, обтянутых черной формой. Его светлые волосы были собраны в хвост, открывая лицо, которое невозможно забыть. Глаза горели лихорадочным блеском, а улыбка... эта улыбка заставила бы ангела спрятаться под кроватью.

Первые два часа прошли идеально. Оттавио шутил, предлагал варианты, даже согласился на некоторые условия соларианцев. "Мы можем жить вместе," – говорил он, попивая местное подобие чая. "Всё возможно." И они поверили. Потому что хотели верить.

А потом он достал нож.

Серебристое лезвие сверкнуло в свете ламп, и всё изменилось. То, как он двигался – не человек, а хищник, выпущенный из клетки. Первым умер Ларс, его мозг ещё не осознал, что тело больше не функционирует. Потом Элара – она даже не успела закричать. Микаэль пытался сопротивляться, но какой толк от дипломатических навыков против машины убийства?

Айрон стоял у выхода, готовясь сделать шаг к спасению. Но Кросс был быстрее. Он схватил соларианца за шею и швырнул на стол, ломая хрупкие кости. Нож остановился у самого горла.

– Нет, – прохрипел Айрон, чувствуя, как горячая кровь товарищей течет по лезвию.

– Ты останешься, – прошептал Оттавио ему в ухо. – Расскажешь своим. Передашь послание.

Лезвие полоснуло по шее – не чтобы убить, а чтобы запомнить.

– Мира не будет.

Тридцать семь лет этот момент преследовал Айрона Солта. Не сама бойня, хотя и она являлась частью ночных кошмаров. Хуже было другое: выражение глаз Оттавио. Безумие. Жажда крови.

Теперь, сидя в своем кабинете, люминарий часто думал о том дне. О каждом движении Кросса, о каждом слове. Особенно о последней фразе: "Вы думаете, что понимаете войну. Но вы просто играете в неё."

Он помнил тот день не только из-за ужаса. Из-за того, что понял тогда. Люди и не-люди воевали не потому, что были злыми или жадными. Они воевали потому, что не знали друг друга. Потому что боялись. Потому что их научили бояться.

Зенотар должен был стать ответом на этот страх. Местом, где можно узнать тех, кого раньше считали врагами. Где можно научиться видеть не расу, не историю, а просто живых существ.

Но сейчас, глядя на досье проблемных студентов, Солт задавался вопросом: не повторяет ли он ту же ошибку? Не слишком ли он расслабился, как тогда на Ксероне-7? Может быть, Лира Кросс – это новое воплощение своего отца? Та же ярость, тот же холодный расчет?

Его серебристые волосы теперь казались не благородной сединой, а напоминанием о том дне. Шрам иногда ныл во время перемены погоды – вечный компас в прошлое. Каждый раз, когда он видел, как Лира цепляется за край парты, ему мерещились пальцы Кросса на его шее.

В памяти всплыли детали той бойни. Как Элара пыталась договориться даже тогда, когда лезвие уже касалось её горла. Как Микаэль шептал молитву на родном языке. Как Ларс... нет, лучше не думать о Ларсе. Вместо этого Солт вспомнил момент перед началом резни. Оттавио рассказывал анекдот, и все смеялись. Самый обычный момент в самом обычном дне. До того момента, когда маска спала, и показалось настоящее лицо Палача.

Солт встал и подошел к окну. За стеклом простиралась бесконечность космоса – те же звезды, что освещали Ксерон-7 тридцать семь лет назад. Те же звезды, что наблюдали за рождением Зенотара. Только теперь он знал: дело не в звездах. Дело в том, что происходит под ними.

"Мы создаем монстров своими страхами," – подумал Солт, наблюдая, как мимо окна проплывает астероид.

В коридоре послышались шаги. Кто-то из ночных дежурных. Жизнь академии продолжалась, несмотря ни на что. Студенты спали, учились, любили, ссорились. Строили мосты или разрушали их. А он сидел здесь, размышляя о прошлом и будущем.

В углу кабинета тикали старинные часы – подарок первого выпуска Зенотара. Их стрелки двигались вперед, неумолимо отсчитывая время. Время, когда следующий Оттавио Кросс может подняться с ножом.

За окном промелькнула тень – корабль техников, проверяющих внешний корпус. Обычная ночь в академии. Обычная ночь среди звезд. Только теперь Солт знал: обыденность – самая опасная иллюзия.

Он вернулся к столу и взял файл Лиры. На первой странице красовалась её фотография: светлые волосы, холодные глаза, сжатые губы. Как две капли воды похожа на отца. Но в глазах... в глазах читалось что-то другое. Что-то, что заставило Айрона сохранить ей место в академии.

На экране коммуникатора загорелось сообщение: "Внимание. Подтвержден сигнал тревоги в общежитии Б-14." Солт вздохнул. Новый день начинался. С новыми проблемами. С новыми решениями.

Где-то в глубине корабля прозвучал сигнал начала новой смены. Тихий, почти неслышный звук, но для Солта он стал сигналом к действию. Он собрал папки в аккуратную стопку и запер их в сейф. Время для размышлений закончилось. Пришло время действовать.

Солт выключил свет и вышел из кабинета.