Эмили из Молодого Месяца. Искания

I

Всего лишь две недели до свадьбы… Эмили впервые узнала, какими долгими могут быть две недели — несмотря на то, что днем домашние и светские обязанности не оставляли ей ни одной свободной минуты. Все много говорили о предстоящем событии. Эмили стиснула зубы и мужественно проходила через это испытание. Илзи была тут и там… и везде. Ничего не делала, но болтала без умолку.

— Невозмутима как… блоха, — ворчал доктор Бернли.

— Илзи стала таким неугомонным существом, — жаловалась тетя Элизабет. — Как будто боится, что про нее забудут, если она хоть минутку посидит спокойно.

— Я получила в подарок сорок девять разных средств от морской болезни, — сказала Илзи. — Если сюда приедет тетушка Кейт Митчелл, у меня их будет пятьдесят. Что ты скажешь, Эмили? Разве не восхитительно иметь таких предусмотрительных родственников?

Они были одни в комнате Илзи. В этот вечер ждали приезда Тедди. Илзи примерила полдюжины разных платьев и с презрением отбросила их все.

— Эмили, что же мне надеть? Реши за меня!

— Нет уж, уволь. К тому же… какая разница, что ты наденешь?

— Это правда… ужасная правда. Тедди никогда не замечает, что на мне надето. Мне нравятся мужчины, которые замечают мои наряды и говорят комплименты. Мне нравятся мужчины, которым приятнее видеть меня в шелках, чем в полосатой холстинке.

Эмили смотрела из окна в старый запущенный сад Бернли, где лунный свет казался серебряным морем, несущим на своих легких волнах флотилию маков.

— Я хотела сказать, что Тедди, будет думать не о твоем платье… Он будет думать только о тебе.

— Эмили, почему ты все время говоришь такие вещи — как будто думаешь, что мы с Тедди отчаянно влюблены друг в друга? Это твой викторианский комплекс?[80]

— Ради всего святого, перестань ты называть все викторианским! — воскликнула Эмили с необычной, нехарактерной для Марри страстью. — Мне это надоело! Ты называешь каждое хорошее, простое, естественное чувство викторианским. Весь мир в наши дни, кажется, преисполнился презрением ко всему викторианскому. Да знают ли эти люди, о чем они говорят? Мне нравится все разумное, приличное… если это и понимают под викторианством.

— Ох, Эмили, Эмили, ты думаешь, тетя Элизабет сочла бы разумной или приличной отчаянную влюбленность?

Обе девушки рассмеялись, и смех разрядил неожиданно ставшую напряженной атмосферу.

— Ты уходишь, Эмили?

— Конечно. Ты думаешь, что я захочу быть третьей лишней при встрече влюбленных в такое время?

— Снова ты за свое! Думаешь, я хочу целый вечер провести взаперти наедине с неразбавленным Тедди? Да мы каждые несколько минут будем ссориться из-за чего-нибудь. Конечно, скандалы прелестны. Они так разнообразят жизнь. Мне просто необходим скандал хотя бы раз в неделю. Ты же знаешь, я всегда получала большое удовольствие от хорошей ссоры. Помнишь, как мы с тобой прежде ругались? Ты в последнее время совсем никуда не годишься — с тобой никак не поссориться. Даже Тедди ссорится как-то равнодушно. Вот Перри… тот умел ссориться! Подумать только, какие роскошные ссоры были бы у нас с Перри! Наши скандалы были бы великолепны. В них не было бы ничего мелкого… или скандального. И как мы любили бы друг друга в промежутках между ними! О-хо-хо!

— Ты все еще сохнешь по Перри Миллеру? — спросила Эмили жестоко.

— Нет, дорогая малютка. И по Тедди я также не схожу с ума. Наша любовь всего лишь подержанная вещь — с обеих сторон. Остывший и разогретый заново суп. Но не волнуйся. Я буду добра к нему. Я буду поддерживать его в форме наивеликолепнейшим образом — гораздо лучше, чем если бы считала его почти ангелом. Нельзя считать мужчину совершенством, так как он сам естественно считает себя таковым и, когда находит поддержку у женщины, склонен почивать на лаврах. Меня немного раздражает, что все, похоже, думают, будто мне удивительно повезло, что я «заполучила» Тедди. Приезжает тетушка Ида Митчелл: «Илзи, у тебя будет совершенно чудесный муж». Приезжает Бриджет Муни из Стоувпайптауна мыть полы: «Бог ты мой, мисс, шикарного мужчину вы заполучили»… Замечаешь? «Хоть знатная леди, хоть Джуди О'Греди — все они бабы внутри»[81]. Тедди не так уж плох, особенно с тех пор, как понял, что он не единственный мужчина на свете. Он где-то набрался ума. Хотела бы я знать, какая девушка дала ему урок. О, была такая! Он рассказал мне кое-что об этом романе — не так уж много, но вполне достаточно. Она постоянно осаживала его, а потом, после того, как дала понять, что любит, вдруг его холодно отвергла. Даже не ответила на письмо, в котором он признался ей в любви. Я ненавижу эту девушку, Эмили… разве это не странно?

— Не надо ее ненавидеть, — сказала Эмили чуть слышно. — Может быть, она не знала, что делает.

— Я ненавижу ее за то, что она так жестоко обошлась с Тедди. Хотя это принесло ему громадную пользу. Но почему я ее ненавижу, Эмили? Примени свое блестящее мастерство психологического анализа и открой мне эту тайну.

— Ты ненавидишь ее, потому что… если воспользоваться одним грубым выражением, которое мы часто слышим… «ты подбираешь то, что она бросила».

— Ты демон! Думаю, дело обстоит именно так. Как отвратительно выглядят некоторые побуждения, когда ты вытащишь их на свет! А я-то льстила себя надеждой, что это благородная ненависть, так как та девушка заставила Тедди страдать. В конце концов, викторианцы были правы, что многое скрывали. Все отвратительное следует скрывать. Теперь, если уж тебе так надо, иди домой, а я постараюсь принять вид человека, которого ждет блаженство.

II

Вместе с Тедди приехал Лорн Холзи — «великий Холзи», который очень понравился Эмили, несмотря на его «гаргульную» внешность. Забавный на вид молодой человек с живыми, насмешливыми глазами, которые смотрели на мир вообще и на свадьбу Фредерика Кента в частности как на отличную шутку. В присутствии такого человека для Эмили оказалось немного легче пережить это время. Она была очень остроумной и веселой в те вечера, которые они проводили вчетвером. Она ужасно боялась молчания в присутствии Тедди. «Никогда не молчи в обществе человека, которого любишь и которому не доверяешь, — сказал ей однажды мистер Карпентер. — Молчание — предательская штука».

Тедди держался очень дружески, но старался не встречаться глазами с Эмили. Один раз, когда все они гуляли по окаймленной рядами ив, заросшей сорняками лужайке перед домом Бернли, Илзи пришла в голову удачная идея: чтобы каждый выбрал свою любимую звезду.

— Моя — Сириус. А ваша, Лорн?

— Антарес[82] из созвездия Скорпиона, красная звезда юга, — отозвался Холзи.

— Беллатрикс[83] из Ориона, — сказала Эмили быстро. Она никогда прежде не думала об этой звезде, но в присутствии Тедди не посмела ни на миг заколебаться.

— У меня нет никакой любимой звезды, но есть одна, которую я ненавижу. Вега из созвездия Лиры, — сказал Тедди тихо. Его голос звучал так напряженно, что все почувствовали себя неловко, хотя ни Лорн, ни Илзи не знали почему. Больше о звездах не говорили. Но всю ночь Эмили смотрела на них в одиночестве, пока они не угасли одна за другой в лучах рассвета.

III

За три дня до свадьбы все обитатели Блэр-Уотер и Дерри-Понд были взволнованы и возмущены: накануне Илзи Бернли каталась с Перри Миллером в его новом небольшом автомобиле в неприлично поздний час. Илзи спокойно призналась в этом, когда Эмили приступила к ней с упреками.

— Ну да, каталась. Я провела такой унылый, скучный вечер с Тедди. Хотя начали мы хорошо — со ссоры из-за моего голубого чау-чау. Тедди сказал, что я люблю это создание больше, чем своего будущего мужа. Я согласилась. Это его взбесило, хотя он мне не поверил. Тедди, как всякий мужчина, действительно верит, что я умираю от любви к нему. «Что это за собака, которая никогда в жизни не погналась за кошкой!» — фыркнул он. Потом мы оба дулись остаток вечера. Он ушел домой в одиннадцать, не поцеловав меня. Я решила в последний раз совершить какую-нибудь красивую глупость и, незаметно выбравшись из дома, отправилась на прелестную прогулку в одиночестве к дюнам. Мимо проезжал Перри в своем автомобиле, и тогда я просто передумала и решила прошвырнуться с ним по окрестностям в лунном свете. Я же еще не замужем. Не смотри на меня так. Мы всего лишь катались до часу ночи и вели себя очень хорошо и пристойно. У меня только один раз мелькнула мысль… что случилось бы, если бы я вдруг сказала: «Перри, дорогой, ты единственный мужчина, на которого мне действительно не наплевать. Почему бы нам не пожениться?» Интересно, когда мне будет восемьдесят, я пожалею, что не сказала этого?

— Ты говорила мне, что совсем разлюбила Перри.

— И ты мне поверила? Эмили, слава небесам, ты не Бернли.

Эмили с горечью задумалась о том, что быть Марри ненамного лучше. Если бы не «гордость Марри», она вышла бы к Тедди в ту ночь, когда он звал ее… и на завтрашней свадьбе была бы невестой она, Эмили, а не Илзи.

Завтра. Это будет завтра… завтра, когда, стоя рядом с Тедди, она услышит, как он поклянется в вечной преданности другой женщине… Все было готово. Блюда, приготовленные для свадебного ужина, удовлетворили даже доктора Бернли, который объявил, что должен быть «хороший традиционный свадебный ужин, а не это ваше теперешнее „крошечку того, крошечку сего“. Возможно, невеста с женихом съедят не так уж много, но у нас, остальных, все еще есть желудки. К тому же это первая свадьба в нашем клане за многие годы. Хе-хе, у нас тут почти небеса, по меньшей мере в одном отношении — никто не женится, никто не выходит замуж[84]. Я хочу, чтобы был настоящий пир. И скажи Лоре, чтобы, ради всего святого, не ревела на свадьбе».

Тетя Элизабет и тетя Лора позаботились о том, чтобы впервые за двадцать лет дом Бернли был тщательно вымыт от чердака до подвала. Доктор Бернли несколько раз горячо и громогласно поблагодарил Бога за то, что ему придется пройти через это тяжкое испытание лишь единожды, но никто не обращал на него никакого внимания. Элизабет и Лора сшили себе новые атласные платья. У них так давно не было предлога сшить себе новые парадные платья.

Тетя Элизабет испекла свадебные пироги и позаботилась о том, чтобы на праздничном столе была и ветчина, и курица. Тетя Лора приготовила кремы, желе и салаты, а Эмили отнесла их в дом Бернли — порой спрашивая себя, не пробудится ли она вскоре… прежде… прежде чем…

— Я буду рад, когда вся эта суматоха кончится, — ворчал кузен Джимми. — Эмили работает до полного изнеможения, посмотрите на ее глаза!

IV

— Останься со мной в этот вечер, Эмили, — умоляла Илзи. — Клянусь, я не заговорю тебя до смерти и плакать тоже не буду. Хотя должна признать, что, если бы кто-нибудь задул меня сегодня, как свечу, я бы не возражала… Джин Аскью была подружкой на свадьбе Милли Хизлоп и провела с ней ночь перед ее свадьбой, и всю эту ночь они обе проплакали. Вообрази такое количество слез! Милли плакала, потому что выходила замуж, а Джин, как я предполагаю, потому, что не выходила. Хвала небесам, Эмили, мы с тобой никогда не были плаксивы. Мы скорее подеремся, чем разревемся, правда? Интересно, приедет ли завтра миссис Кент? Думаю, нет. Тедди говорит, что она никогда не упоминает о его свадьбе. Хотя он заметил, что она как-то странно изменилась, смягчилась, стала спокойнее, и теперь больше похожа на других женщин. Эмили, ты сознаешь, что завтра к этому времени я уже буду Илзи Кент?

Да, Эмили сознавала это.

Больше они ничего не сказали друг другу. Но два часа спустя, когда Эмили проснулась и взглянула на неподвижную Илзи, предполагая, что та крепко спит, Илзи вдруг села в постели и схватила в темноте Эмили за руку.

— Эмили… если бы только можно было бы лечь спать незамужней… и проснуться уже замужем… как это было бы славно.

V

Наступил рассвет, рассвет дня свадьбы Илзи. Илзи спала, когда Эмили выскользнула из-под одеяла и подошла к окну. Рассвет. Темные сосны в задумчивом покое на берегу пруда, волшебная музыка в трепещущем воздухе, ласкающий дюны ветер, танцующие в гавани янтарные волны, ярко окрашенное на востоке небо, жемчужно-белый маяк в гавани на фоне бледного эфира, и за всем этим море, как голубое поле с белыми цветами пены… А там, в золотистой дымке, окутавшей Пижмовый Холм, Тедди… проснувшийся… ожидающий… приветствующий день, который принесет ему исполнение заветного желания. В душе самой Эмили не было никакого другого желания, надежды или стремления, кроме одного — чтобы этот день поскорее остался позади.

«Какое это утешение, — думала она, — когда что-то ужасное становится непоправимым».

— Эмили… Эмили!

Эмили обернулась от окна:

— Прелестный день, Илзи! Солнышко сегодня посветит на невесту. Добрая примета… Илзи, что случилось? Илзи… ты плачешь?

— Я ничего не могу с собой поделать, — всхлипнула Илзи. — Реву. Похоже, без этой глупости все-таки никак нельзя.

Я прошу прощения у Милли. Но… мне ужасно страшно. Это дьявольское ощущение. Как ты думаешь, поможет, если я упаду на пол и завизжу?

— Чего ты боишься? — немного раздраженно спросила Эмили.

— Ох… — Илзи выскочила из постели и с вызовом взглянула на подругу. — Боюсь, что покажу язык священнику. Чего же еще?

VI

Что это было за утро! Эмили всю жизнь вспоминала его как кошмарный сон. Родственники Бернли приехали рано. Эмили встречала и встречала их, одного за другим, пока у нее не появилось чувство, что ее лицо застыло в улыбке. Свадебных подарков было невероятное количество, и все их требовалось распаковать и расставить на столах. Илзи, прежде чем одеться в свадебный наряд, вышла и бросила на них равнодушный взгляд.

— Кто прислал этот чайный сервиз? — спросила она.

— Перри, — сказала Эмили. Она сама помогла ему выбрать подарок. Изящный сервиз с забавным старомодным узором из розочек, а к нему приложена карточка, на которой размашистым, твердым почерком Перри выведено: «Илзи — с наилучшими пожеланиями от ее старого друга Перри».

Илзи неторопливо брала в руки один за другим предметы сервиза и вдребезги разбивала об пол, пока наконец Эмили, совершенно остолбеневшая в первую минуту, не попыталась ее остановить.

— Илзи! Ты с ума сошла?

— Вот! Отличный грохот! Подмети осколки, Эмили. Это было ничуть не хуже, чем повизжать на полу. Даже лучше. Теперь я смогу пройти через все.

Эмили убрала осколки как раз вовремя — в комнату вплыла миссис Кларинда Митчелл, в бледно-голубом муслине и вишневом шарфе. Полная, улыбающаяся, добродушная родственница Илзи с материнской стороны. Ее интересовало все. Кто подарил это? Кто прислал то?

— Илзи будет такой очаровательной невестой, я уверена, — щебетала миссис Кларинда. — А Тедди Кент — такой великолепный молодой человек. Это, право же, идеальный брак. Вы согласны? Один из тех, о которых читаешь в книжках! Я люблю такие свадьбы. И благодарю свою судьбу за то, что я не потеряла интереса ко всему, что связано с молодостью, хоть и потеряла саму молодость. Во мне еще так много чувств… и я не стесняюсь их показывать. Неужели свадебные чулки Илзи действительно стоили четырнадцать долларов?

Тетушка Изабелла Хизлоп, урожденная Митчелл, была мрачна. Ее обидело то, что ее дорогой подарок — резные стаканы для шербета — поставили рядом с забавным набором старомодных вязаных салфеточек кузины Аннабеллы. Тетушка Изабелла была склонна видеть во всем дурную сторону.

— Надеюсь, все пройдет хорошо. Но у меня неприятное ощущение, что надвигается беда, что-то вроде предчувствия, так сказать. Вы верите в приметы? Когда мы ехали сюда, большой черный кот перебежал нам дорогу в долине. А на дереве, как раз напротив того места, где мы свернули на дорожку, которая ведет к дому, висел обрывок старого предвыборного плаката с надписью «гибель и разрушение»[85], черными буквами высотой три дюйма.

— Это могло предвещать неудачу вам, но никак не Илзи.

Тетушка Изабелла покачала головой. Успокоить ее было невозможно.

— Говорят, такого дорогого свадебного платья, как у Илзи, на острове Принца Эдуарда еще не видывали. Вы считаете допустимой такую расточительность, мисс Старр?

— Самой дорогой его частью стали шлейф и вуаль, присланные из Шотландии двоюродными бабушками Илзи. К тому же большинство из нас, миссис Митчелл, выходит замуж только раз в жизни.

Тут Эмили вспомнила, что тетушка Изабелла выходила замуж трижды, и задумалась, не было ли в самом деле чего-то рокового в появлении на дороге черного кота.

Тетушка Изабелла с невозмутимым видом выплыла из комнаты, но позднее слышали, как она говорила: «Эта девчонка Старр, с тех пор как опубликовала книжку, стала невыносима. Думает, что имеет право оскорбить любого».

Не успев возблагодарить судьбу за то, что избавилась от тетушки Изабеллы, Эмили попала в когти другим родственникам Митчеллов. У тетушки Матильды вызвал неодобрение подарок другой тетушки — витиеватые, богато украшенные вазы из богемского стекла.

— Бесси-Джейн никогда не отличалась большим умом. Глупый выбор. Дети наверняка будут снимать эти призмы с крючков и растеряют их.

— Какие дети?

— Те, которые будут у них, разумеется.

— Мисс Старр вставит это в книжку, Матильда, — посмеиваясь, предостерег ее муж. Затем он снова засмеялся и шепнул Эмили:

— Почему не ты сегодня невеста? Как вышло, что Илзи тебя обошла, а?

Эмили была счастлива, когда ее позвали наверх помочь Илзи одеться. Хотя и в комнате невесты не было покоя: тетушки и кузины то и дело заскакивали туда на минутку с какими-нибудь отвлекающими замечаниями.

— Эмили, помнишь тот летний день в детстве, когда мы поссорились из-за того, кто будет изображать невесту в одном из наших драматических представлений? Вот и теперь я чувствую себя так, словно только играю невесту. Это не реальность.

У Эмили тоже было такое чувство, что происходящее не может быть реальностью. Но скоро… теперь уже совсем скоро… все будет позади, и она сможет остаться в блаженном одиночестве. А какой изысканной невестой предстала Илзи, когда наконец была одета! Ради такой невесты стоило затевать всю эту суматоху со свадьбой! Как горячо должен любить ее Тедди!

— Она выглядит как королева, правда? — восхищенно прошептала тетя Лора.

Эмили, надев свое собственное голубое платье, поцеловала разрумянившееся девичье лицо под венчиком из розовых бутонов и жемчугов, украшающим великолепную вуаль невесты.

— Илзи, дорогая, надеюсь, ты не будешь считать меня безнадежно застрявшей в викторианской эпохе, если я все-таки скажу, что желаю тебе всегда быть счастливой.

Илзи стиснула ее руку, но рассмеялась, пожалуй, слишком громко.

— Надеюсь, тетя Лора имела в виду не королеву Викторию, — шепнула она. — А еще у меня ужаснейшее подозрение, что тетушка Джейни Милберн молится за меня. Я догадалась об этом по ее лицу, когда она вошла, чтобы меня поцеловать. Меня всегда приводит в ярость подозрение, что люди молятся за меня. Ну, Эмили, сделай мне одно последнее одолжение. Не пускай никого в эту комнату, никого. Я хочу побыть одна, совершенно одна, несколько минут…

Эмили удалось, хоть и не без труда, выполнить ее просьбу. Тетушки и кузины толпились внизу. Доктор Бернли с нетерпением ожидал дочь в холле.

— Скоро вы будете готовы? Тедди и Холзи ждут сигнала, чтобы выйти в гостиную.

— Илзи хочет несколько минут побыть одна… О, тетя Ида, я так рада, что вы приехали, — обратилась Эмили к толстой леди, которая с пыхтением поднималась по лестнице. — Мы уже думали, что-то случилось и помешало вам и вашему мужу приехать.

— Действительно, кое-что случилось, — тяжело дыша, сказала тетушка Ида, которая на самом деле была не тетушкой, а троюродной сестрой Илзи. Вид у тетушки Иды был счастливый, несмотря на то, что она сильно запыхалась. Ей всегда нравилось первой приносить новости… особенно неприятные. — А доктор не смог приехать совсем… мне пришлось взять такси. Этот бедный Перри Миллер… вы ведь его знаете? Такой умный молодой человек… погиб примерно час назад в дорожной катастрофе.

Эмили подавила крик, бросив полный ужаса взгляд на дверь комнаты Илзи. Дверь была слегка приоткрыта. Доктор Бернли воскликнул:

— Перри Миллер погиб! Боже мой, какой кошмар!

— Ну, фактически погиб. К этому времени он, должно быть, уже умер… Он был без сознания, когда его вытащили из разбитой машины. Его повезли в шарлоттаунскую больницу и вызвали по телефону моего Билла, который, конечно, сразу бросился туда. Какое счастье, что Илзи выходит не за доктора. У меня хватит времени, чтобы успеть раздеться до того, как начнется венчание?

Эмили, стараясь подавить свою тревогу за Перри, провела тетушку Иду в комнату для гостей и вернулась к доктору Бернли.

— Только чтобы Илзи ни о чем не узнала! — сказал он, хотя предупреждение явно было излишним. — А то свадьба будет испорчена — они с Перри были старыми друзьями. И не стоит ли тебе ее немного поторопить? Мы и так уже запаздываем.

Эмили, с еще более ужасным чувством, чем прежде, прошла через холл и постучала в дверь Илзи. Ответа не было. Она открыла дверь. На полу валялась смятая вуаль невесты и великолепный букет орхидей, который, должно быть, обошелся Тедди дороже, чем когда-либо обходилось любой невесте из кланов Марри или Бернли все ее приданое, но Илзи нигде не было видно. Окно, выходящее на покатую крышу кухонного крыльца, стояло распахнутым.

— В чем дело? — воскликнул доктор Бернли нетерпеливо, появляясь за спиной Эмили. — Где Илзи?

— Она… убежала, — растерянно сказала Эмили, обернувшись к нему.

— Убежала? Куда?

— К Перри Миллеру.

В этом Эмили не сомневалась. Илзи услышала слова тети Иды и…

— Черт! — воскликнул доктор Бернли.

VII

Через несколько мгновений весь дом пришел в волнение. Повсюду слышались восклицания ужаса и растерянные вопросы ошеломленных гостей. Доктор Бернли совсем потерял голову и, невзирая на присутствие женщин, дал выход своим чувствам, использовав весь свой обширный набор ругательств.

Даже тетя Элизабет была парализована ужасом. Такого, чтобы невеста убежала из-под венца, еще никогда не было! Джульет Марри, конечно, убежала из дома. Но она все-таки вышла замуж.

Одна лишь Эмили отчасти сохраняла способность логично думать и действовать. Именно она выяснила у молодого Роба Митчелла, как убежала Илзи. Он как раз заехал на скотный двор, чтобы оставить там свой автомобиль, когда…

— Я увидел, как она выпрыгнула вон из того окна с закинутым на плечо шлейфом, а потом съехала по козырьку крыльца и спрыгнула на землю, как кошка… Промчалась по дорожке, вскочила в автомобиль Кена Митчелла и отъехала на такой скорости, словно за ней черти гнались. Я подумал, что она, должно быть, сошла с ума.

— Она сошла… в известном смысле. Роб, вы должны поехать за ней. Подождите, я позову доктора Бернли, чтобы он поехал с вами. А я должна остаться здесь и успокоить гостей. О, пожалуйста, как можно скорее! До Шарлоттауна всего четырнадцать миль. Вы успеете съездить и вернуться за час. Вы должны привезти ее обратно. Я попрошу гостей подождать…

— Не расхлебать тебе эту кашу, Эмили, — предсказал Роб.

VIII

Даже такой безумный час, как тот, что последовал за отъездом доктора Бернли и Роба, все же подошел к концу. Но приехали они без Илзи. Она не согласилась вернуться, и ничего поделать было нельзя. Перри Миллер не погиб, и даже не был серьезно ранен, но Илзи не пожелала вернуться. Она сказала отцу, что выйдет замуж за Перри Миллера и ни за кого другого.

Доктор стоял в холле второго этажа в окружении испуганных, плачущих женщин. Здесь были тетя Элизабет, тетя Лора, тетя Рут, Эмили.

— Думаю, если бы была жива ее мать, такого не случилось бы, — говорил растерянный доктор. — Я и не подозревал, что она любит Миллера. Как жаль, что никто не догадался вовремя свернуть шею Иде Митчелл. Ну, плачь… плачь… да, плачь! — гневно обратился он к бедной тете Лоре. — Что пользы хныкать? Ну и заваруха! Кто-то должен рассказать обо всем Кенту… Наверное, я должен. А этих растерянных дураков, которые толпятся внизу, придется накормить. Во всяком случае половина из них пришла только ради ужина. Эмили, ты, похоже, единственное существо, у которого осталась хоть капля здравого смысла. Позаботься, чтобы всех накормили. Умница!

Эмили не была истеричной особой, но во второй раз в жизни чувствовала, что неспособна ни на что, кроме визга — ей хотелось визжать как можно громче и дольше. Напряжение дошло до высшей точки, и только визг мог очистить атмосферу. Но вместо этого она торжественно повела к столам гостей, которые несколько успокоились, обнаружив, что их не лишат обманом всего сразу. Но вряд ли можно было сказать, что свадебный пир прошел удачно.

Даже у тех, кто успел проголодаться, было неловкое чувство: казалось, что не подобает есть с аппетитом в подобных обстоятельствах. Никто не получал удовольствия от еды — кроме старого дядюшки Тома Митчелла, который никогда не скрывал, что ходит на свадьбы только ради угощения, и которого не волновало, состоялось венчание или нет. Есть невеста или нет невесты, хорошая еда всегда остается хорошей едой. Так что он невозмутимо жевал и лишь делал время от времени паузу, чтобы с серьезным видом покачать головой и спросить:

— И до чего только дойдут женщины?

Кузина Изабелла с гордостью твердила о своих дурных предчувствиях, но никто ее не слушал. Большинство гостей вообще боялись разговаривать, чтобы не сказать то, чего не следовало. Дядя Оливер подумал о том, что ему довелось видеть много похоронных ужинов, которые были куда веселее. Горничные торопились, суетились и делали нелепые ошибки. Миссис Деруэнт, молодая, хорошенькая жена нового священника, казалось, была готова расплакаться… да, в самом деле, у нее в глазах стояли слезы. Возможно, она очень рассчитывала на деньги, которые должны были заплатить ее мужу за венчание. Возможно, потеря этого дохода означала, что у нее не будет новой шляпки. Эмили, передавая желе, бросила на нее взгляд и тут же ощутила желание расхохотаться — такое же истерическое, как ее прежнее желание завизжать. Но никакие чувства не отразились на ее спокойном, белом лице. Жители Шрузбури говорили, что вид у нее был такой же презрительный и равнодушный, как всегда. Могло ли хоть что-нибудь вызвать у этой девушки настоящие чувства?

И за всем этим она остро ощущала поднимающийся в сознании мучительный вопрос. Где Тедди? Что он чувствует… думает… делает? Она испытывала отвращение к Илзи за то, что та причинила ему боль… опозорила его. Казалось, что после такого жизнь не может продолжаться. Это было одно из тех событий, которые должны остановить время.

IX

— Что за день! — всхлипывала тетя Лора, когда они шагали домой в сумерках. — Какой позор! Какой скандал!

— Аллан Бернли должен винить исключительно самого себя, — сказала тетя Элизабет. — Он всегда позволял Илзи делать все, что ей нравится. Ее никогда не учили владеть собой. Всю жизнь она делала то, что хотела, подчиняясь первому порыву. Совершенно никакого чувства ответственности.

— Но если она любила Перри Миллера! — вступилась за Илзи тетя Лора.

— Тогда почему она согласилась выйти замуж за Тедди Кента? Поступить с ним таким образом! Нет, тебе ни к чему искать оправданий для нее. Только подумай, Бернли собирается замуж за мужчину из Стоувпайптауна.

— Кому-то придется позаботиться о том, чтобы все подарки были разосланы обратно, — простонала Лора. — Я заперла на замок дверь комнаты, где они лежат. Никогда не знаешь, что может случиться… в теперешнее время…

Эмили наконец оказалась одна в своей комнате — слишком ошеломленная и измученная, чтобы что-либо чувствовать. Громадный, круглый, полосатый шар развернулся на ее кровати и широко раскрыл розовую пасть.

— Ром, — сказала Эмили устало, — ты один на свете не меняешься.

Она провела отвратительную бессонную ночь и лишь на рассвете ненадолго задремала, чтобы, пробудившись, столкнуться с новым миром, в котором ко всему надо было приспособиться заново. А она чувствовала себя слишком усталой, чтобы обрадоваться такой перспективе.