Эта ученица желает возвышения!

15

Дни неспешно потекли один за другим. После того, как Лин Фень получила табличку с особым знаком расположения наставника, работы на нее свалилось еще больше: счета, книги учета, регулярные занятия по философии и литературе на соседнем пике Нефритовой Ветви, где то и дело какие-то глупцы пытались ее поддеть, ежедневные тренировки с мастером и медитации со старшим учеником по вечерам и, конечно же, глина. Столько работы с глиной, что Лин Фень в какой-то момент успела ее возненавидеть — и вновь полюбить, когда Бей Сяолун одобрительно кивнул ее первой вазе, сделанной в подарок семье, что занимается поставкой продуктов на гору Лань. К ежедневным трудам и обязанностям добавлялись и ее занятия с Хан Бао, который с каждым новым днем становился все лучше и лучше, но вместе с его успехами в каллиграфии и чтении то и дело прибавлялся гонор. Лин Фень, не слишком умелая в воспитании детей, даже аккуратно расспрашивала Вень Луна, как ей поступить, а после Хан Бао получал от нее регулярные наставления и наказания за непочтительность. Странным образом сочетая в себе невероятное послушание к словам старшей сестры Лин Фень и невообразимое бунтарство к ее же приказам, мальчишка умудрялся оставаться собой, делая все, что требовала от него старшая сестра, но совсем не так, как желала она. Лин Фень регулярно приходилось выручать его, извиняться перед старшими учениками и защищать его от нападок. За ней закрепилось прозвище Сяо Му Ши, «маленькая львица», отражающее ее грозную натуру вкупе с неокрепшими когтями и зубами. Но маленькие львы рано или поздно вырастают — и это понимали все, кто окружал ее.

После разоблачения сложной схемы махинаций с фарфором и публичного объявления благодарности за содействие ученики пика Бронзового Котла перестали смотреть на Лин Фень как на «милую младшую сестру», в один миг возвысив ее до титула «уважаемой младшей сестры», даже в мыслях не допуская к умной девочке непочтительности. Это злило и расстраивало Лин Фень, которая не желала слишком выделяться. Но обстоятельства и положение вещей, с которыми пришлось смириться, диктовали свои условия, в очередной раз показав девушке, насколько она наивна и незрела в своих попытках что-то навязать этому миру. В конце концов, если это не оборачивалось против нее, то как минимум рождало определенные неудобства, заставляя выдумывать новые схемы.

Так, балансируя на грани между попытками не выделяться и демонстрировать ум и способности, достойные первой десятки младших учеников, для Лин Фень минуло три сезона. Она вытянулась, стала крепче и сильней прежнего, а ее быстроте и ловкости мог позавидовать даже самый лучший из гонцов Императора: так уклоняться и отскакивать от атак наставника пика Котла, как она, не мог больше никто. Преуспела она и в мастерстве глины и ткачестве, уговорив наставника поставить для нее ткацкий станок. Пусть мастер и ворчал, но желание девушки и ее настойчивость сломили его сопротивление — и вечерами, когда у Лин Фень была свободная минутка, она с прилежностью лучших учеников пика училась ткать, сверяясь по книгам из библиотеки. Ее служанка Сон Мей с каждым разом только ворчала все громче и громче, но против чуть рассеянной и невероятно целеустремленной (настолько, что забывала все вокруг происходящее) госпожи сделать ничего не могла.

Делала это девушка отнюдь не из-за желания хоть в чем-то быть похожей на девушек этого странного мира или праздного интереса. Она узнала от старшего ученика пика, что с помощью шелковых нитей и челнока мастер может создать волшебные ткани, шнуры, что крепче любой стали, удобные инструменты или магические амулеты, а вышивка на них могла их усилить или наделить новыми способностями. Глаза Лин Фень загорелись, а желание овладеть мастерством мистического ткачества уже не могли остановить ни сопротивление наставника, ни осторожные отговорки Вень Луна, ни странные взгляды Сон Мей. И пусть последняя в довольно прямой форме донесла до Лин Фень, что мастер пика терпеть не может это ремесло по каким-то своим личным причинам, девушка пропустила это мимо ушей. Пусть даже мастер несколько дней после делал вид, что ее не существует, демонстративно не приходя на утренние занятия, когда на тренировочной площадке занималась она, или нарочно приходил, смотрел на нее долгим взглядом, презрительно поджав губы, и резко разворачивался к выходу. Лин Фень не винила его: в конце концов, она знала его характер из книги, но с каждым днем, проведенным в компании мастера и учеников пика Котла, Лин Фень все больше и больше убеждалась в том, что автор донес до читателей далеко не все, и множество вещей осталось за кадром. Стремясь изобразить Бей Сяолуна дурным человеком, он не уделил должного внимания тому, с каким огромным уважением к нему относились его ученики и некоторые мастера, забыл рассказать, как тот предан делу пика и с каким отчаянием готов бросаться на защиту своего ученика, доверяя тому до последнего. Автор позабыл рассказать, что он и его старший ученик готовы сидеть до рассвета, разбирая дела и бумаги, пока все строки не будут безупречны как по исполнению, так и по содержанию. За эти несколько месяцев Лин Фень осознала, что уважает своего мастера ничуть не меньше, чем остальные ее братья по пику. И пусть характер ее мастера действительно не был образцовым, каким должно быть характеру бессмертного, эти несовершенства и особенные штрихи делали Бей Сяолуна живым. Сон Мей, Вень Лун, Хан Бао с каждым днем все меньше и меньше напоминали ей книжных персонажей, равно как и происходящее вокруг заставляло ее забывать, что этот мир впервые предстал перед ней в строчках какой-то книжицы. Лин Фень привыкла к миру — и тот, казалось, ответил ей взаимностью.

Но были вещи, что тревожили Лин Фень: пусть наставник и остальные отмечали ее успехи, было у нее порядком провалов. Ее руки все еще не были достаточно крепки, ее энергия все еще была не яркой и густой, а тело — здоровым и крепким, чтобы она могла пересечь еще одну стадию закалки Ци в своем развитии, равно как и ее количество тоже не шибко изменилось. Лин Фень с легкой завистью наблюдала за тем, как Хан Бао и другие из десятки первых прошедших испытание учеников закаляют свои тела, очищают Ци и развиваются. Она отставала от них на две ступени, отчего еще дольше сидела в библиотеке в попытках найти хоть крошки учения, что помогут ей разобраться со своей внутренней энергией, или изнуряла себя такими тренировками, что, не будь у нее достаточно пилюль и мазей, втираемых заботливыми руками Сон Мей, вряд ли бы она смогла пройти до мастерских и переступить порог собственной комнаты.

Пока изыскания Лин Фень о Ци пустоты только разочаровывали ее все сильнее и сильнее: все древние мудрецы и ученые так или иначе сходились во мнении, что Ци пустоты трудна к культивации, и то, что природа ее — быть ничем в спице колеса — делают ту непригодной средой для культивирования. Лучшее, на что могла рассчитывать Лин Фень, — стать мастером по фарфору или резке нефрита или, на худой конец, белошвейкой, лучше многих, но не выдающейся. Это било по ее самолюбию сильнее всякого удара бамбуковой палки наставника по голени, когда она не успевала увернуться.

— Сдаюсь, — буркнула Лин Фень, отложив в сторону книгу о Ци Мень[8], доставшуюся ей исключительно потому, что местный библиотекарь очень благоволил ей и ее стремлению к знанию, полушепотом сообщив, что распространяться о технике расчета энергии Ци в пространстве и времени нельзя, иначе полетят головы, вместе с просьбами кланяться Бей Сяолуну от его имени, стоило тому завидеть ее удостоверение с отметкой птицы.

Девушка сидела на скамейке в центральном дворике пика Бронзового Котла, расположившись на любимом многими учениками месте, скамейке под раскидистым старым айлантом, опершись о ствол старого дерева, и грустно вздохнула, поглаживая подушечкой указательного пальца старые полустертые иероглифы названия книги. Настроение было упадническим — привыкшая быть впереди если не всех, то многих, Лин Фень, чьи планы и успехи в последнее время только ее расстраивали, чувствовала себя отвратительно, испытывая как горечь неудач и медленно идущего прогресса, так и острое чувство вины перед братьями по пику. Ей все время казалось, что она подводит их, хотя ни наставник, ни старшие не говорили ничего подобного, стараясь ей помогать по мере своих сил. Даже Вень Лун, что внимательно присматривал за ней, и зачастую нарочито равнодушная Сон Мей пытались отыскать для нее слова утешения, припоминая, что у нее есть таланты в ремесленничестве, а ее возможности к воображению выше, чем у многих.

Лин Фень ценила их попытки подбодрить ее, но ничего не могла с собой поделать. Психолог бы наверняка отметил, что это сказывается ее извечный синдром отличницы вкупе с чувством перфекционизма, но это все равно никак бы ей не помогло, а оправдывать себя девушка считала низким.

— Что заставило блестящую ученицу пика Котла грустить в столь хороший день? — Голос наставника раздался совсем рядом и Лин Фень спешно подняла голову, а после вскочила с места, чтобы побыстрее приветствовать мастера как подобает.

Бей Сяолун, что вновь оттаял после ее выходки с ткацким станком не так давно, стоял в нескольких шагах от Лин Фень, сжимая в руках изящный белоснежный веер, и смотрел на желтеющие листья дерева.

Была осень, Айлант терял краски, готовясь к снежной зиме, вечера с каждым днем становились прохладнее, и ученики уже успели сменить легкие летние одежды на теплые, а некоторые мерзляки и вовсе щеголяли в плащах с меховой оторочкой. Казалось, что Бей Сяолуна, равно как и старших учеников или других мастеров, холод совсем не беспокоил. Он продолжал как ни в чем не бывало одеваться в легкие шелковые наряды, разве что верхние платья сменили цвет с приятно прохладных оттенков голубого и зеленого на насыщенные багровые, оранжевые или сливовые цвета. Но одно оставалось неизменным — вышивка дыма, даже если тот сочетался с ветвями деревьев или цветами. Вышитый дым был неизменной частью атрибутов пика Бронзового Котла, и такое шитье было положено каждому ученику пика. Как ученики Нефритовой Ветви носили одежды, расшитые раскидистыми ветвями деревьев, так и ученики Котла гордо демонстрировали узоры, стараясь перещеголять друг друга в мастерстве нанятых мастеров или дороговизне материалов. В школе горы Лань не было установленных цветов для пиков или мастеров, но было правило об атрибутах, которого строго придерживались.

Глядя на мастера, Лин Фень не могла отметить, что тому подходит любой цвет. Небрежно подвязанные у самых кончиков вышитой алой лентой волосы ниспадали по плечу, почти касаясь земли, а рукава скрывали руки наставника, обнажая лишь фаланги пальцев, тонких и изящных, какие положено иметь мастеру игры на гуцине. Девушка даже невольно подумала, что ему пристало прославиться в литературе об истинной братской любви, но Бей Сяолун никогда не был замечен в… странных любовных интересах.

— Когда ученица так долго смотрит на меня, этому мастеру начинает казаться, что он виноват перед ней, — с легким смешком заметил наставник, наблюдая за застывшей ученицей. — Скажите же мне, чем провинился этот наставник?..

— Ах… — Лин Фень вздрогнула и поторопилась опустить голову в поклоне, вытянув руки вперед. — Прошу прощения у наставника, эта ученица была невнимательной и рассеянной! Я приму наказание, какое назначит мастер за непочтительность!

— Наказание?.. Тогда ответь мне, почему ты сидишь в одиночестве и читаешь… — мастер бросил взгляд на книгу, лежащую на резной скамье, и чуть поднял бровь. — Читаешь об искусстве, что полагается большим секретом среди простых жителей Империи? К чему этой ученице знать таблицы благоприятных дат и течений частиц Ци в пространстве, вместо того, чтобы развивать ее внутри?..

— Эта ученица пыталась найти ответы о природе собственной Ци, мастер, — заметила Лин Фень, не поднимая глаз, упавшим голосом, и ее руки дрогнули. — К сожалению, пусть эта ученица и узнала много полезных вещей из столь великой книги, но ее понимание пустоты все еще несовершенно.

— Ци пустоты… Несовершенно… — эхом повторил Бей Сяолун, слегка улыбнувшись, продолжая любоваться деревом. Выдержав небольшую паузу, он вздохнул, раскрыл веер и повернул тот другой стороной. — Что здесь написано, ученица Лин Фень?..

Девушка подняла голову, растолковав вопрос как разрешение расслабиться, и посмотрела на веер перед своим носом. На белоснежной бумаге был изображен старый храм, утопающий в деревьях с высоты горной вершины, а изящным почерком наставника были выведены слова Конфуция «Все, что ни случается, случается вовремя».

— Все, что ни случается… — мягко заметил Бей Сяолун и закрыл веер, спрятав в рукав. — Стоит ли спешить, ученица Лин Фень? Иногда бездействие — это способ открыть для себя новое в привычных вещах.

— Я благодарю мастера за мудрость, но, боюсь, ваши слова не находят отражения в сердце этой ученицы, — позволила выразить свое несогласие девушка, чуть покачав головой и опять опуская взгляд. — Пустота — это место отдыха энергии Ци. Все в этом мире, как вы учили нас, пребывает в движении и изменении. Пустота — это отсутствие движения, что необходимо для развития. Это место, где Ци отдыхает, накапливается, трансформируется, очищаясь… Никто не отменял в Ци Мэнь столкновения, слияния, вреда, разрушения, наказания и прочее, а любая из перечисленных комбинаций приводит пустоту в движение. Поэтому… ученица не знает, что должно ей делать, чтобы преуспеть и не опозорить своего мастера и братьев.

— Ах… теперь я вижу, — мягко заметил Бей Сяолун и, судя по взгляду, действительно понял причины ее беспокойства, словно опытный учитель разглядел таланты и недостатки ученика, что вышел к доске и пытается пересказать недавно выученный урок. — Мастер Пэй Мин, что слыл знатоком учения о движении Ци, сказал однажды: «Пустота есть то, что внешне не проявлено. Ты не увидишь и не распознаешь это сразу. Однако лишь позволь лучу света проникнуть туда, как сотни вещей окружат тебя разом. Тебе остается лишь познать имя каждого и верно истолковать их суть».

— Я… — Лин Фень растерялась и закусила губу. Настроение совсем упало, и она болезненно сморщилась, потратив какое-то время на внутреннюю борьбу с самой собой, прежде чем помотала головой и склонилась перед мастером снова. — Эта ученица не понимает… Эта ученица умоляет мастера о наставлении… Что делать этой ученице, чтобы преуспеть?

— Ничего.

— Что?.. — Растерянная девушка подняла голову и посмотрела на мастера, что все так же спокойно и безмятежно разглядывал дерево. — Мастер… я не понимаю…

— Посмотри на это дерево, ученица Лин Фень. Это айлант, сильное дерево, дерево-сорняк, древо богов, как иногда его называют. Он красиво цветет, но когда цветет, его запах нельзя назвать приятным… Он любимец пчел, хорошо очищает Ци в пространстве, служит домом для диких шелкопрядов. Ему не страшны болезни и вредители. Его корни уходят глубоко в землю, отчего даже сильная буря не страшна ему, ибо ствол его крепок и могуч… Только посмотри на него! Не охватить одними руками… Но что айлант сделал, чтобы стать таковым? Ничего. Он просто рос. Много лет назад мой мастер посадил здесь его семя, и спустя сотни лет, вобрав в себя Ци, молитвы учеников, их стойкость и надежды, питаясь дождями и светом солнца и луны, разве он думал о том, чтобы стать знаменитым или могучим?.. Он… просто был. Потому что ему дали место, чтобы расти. Здесь, ученица Лин Фень, твое место. Расти.

«Расти?..» — Лин Фень застыла, глядя, как ее наставник поворачивается к ней спиной, бросая хитрый взгляд. Словно бы хозяин, бросивший кость, ожидающий, что пес исполнит какой-то трюк в благодарность. Девушка чуть прикусила нижнюю губу и поклонилась на прощание, зная, что тому все равно, соблюдает ли она формальности или нет.

«Расти… Что значит… расти?.. — Лин Фень коснулась ствола дерева и подняла голову вверх, разглядывая листья айланта. — Айлант растет, несмотря ни на что. Ему не страшны ни буря, ни насекомые, ни болезни… Как настоящий сорняк, он упорно цепляется за существование, врастая корнями глубоко-глубоко в землю, впитывая все вокруг себя… П… погодите-ка… впитывая… все?..»

Лин Фень схватила книгу на скамье и чуть ли не бегом отправилась в свою комнату, распахнула двери настежь, бросила бесценный экземпляр на кровать и подскочила к стопке книг, что лежала на столе, и принялась лихорадочно ее перебирать, торопливо пролистывая страницы.

«Ци пустоты — это покой Ци. Это все через ничего, это отсутствие присутствия и присутствие ничего… Он впитывает и пропускает, через покой даруя… Вот оно! — Лин Фень радостно улыбнулась, раскрыв несколько книг и разложив их перед собой на столе, каждую на нужной себе странице. Отошла на шаг, чтобы рассмотреть строки внимательней, и улыбнулась, чувствуя, как ее уверенность и желание преуспевать вновь уверенно поднимает голову. — Вот оно! То, что не пишут прямо, между строк… То, что меня смущало! Но тогда… почему же нарочно мастера в этих книгах пытаются запутать и умалить значение пустоты? Нарочно делают ее такой… никакой?..»

— Так! — Лин Фень хлопнула в ладоши и завозилась, расчищая небольшое пространство в комнате на полу. Положила на пол подушку, а вокруг нее принялась размещать предметы. Восток соответствовал элементу Дерева — и Лин Фень, выхватив горшок с молодым бамбуком, поставила его на нужное место. Запад соответствовал Металлу, отчего там она разместила бронзовую курильницу для благовоний, предварительно ее очистив и промыв. На севере расположилась керамическая чаша с холодной водой, а на юге Лин Фень аккуратно разместила зажженную лампаду. Посмотрев на эдакий своеобразный круг, в центре которого разместилась подушка, Лин Фень скрестила руки и покачала головой, поняв, что кое-что упустила. Центр соответствовал стихии Земли, отчего подушка смотрелась… несуразно.

— Представляю, как будет негодовать Сон Мей, ха… будь она служанкой в доме чиновника, ее бы уже давно наказали за ее поведение… — Лин Фень тяжко вздохнула и вышла во двор, чтобы руками собрать немного земли в подол платья. После убрала ногой подушку, отодвинув ее, бросила прямо в центр круга землю и уселась прямиком на нее, выдохнув. — Ладно… ладно, Лин Фень… Давай попробуем эту теорию…

«Пустота есть конец, Пустота есть начало. В ней пребывают в покое все элементы, основные и нет, отдыхая, трансформируясь и очищаясь, чтобы продолжить свое движение дальше…» Девушка закрыла глаза и представила себе бесконечную пустоту. Там, в этой пустоте, не было ничего. Когда Лин Фень почувствовала себя такой же пустой, она попыталась дотянуться ощущениями до пяти стихий вокруг себя.

Вдох. Частицы Ци стихий плавно направилась к ней. Выдох. Ци циркулирует, заполняя тело, оставаясь внутри и заполняя собой меридианы, трансформируясь, направляясь к внутреннему резерву энергии.

Лин Фень морщится. Неправильно.

Не тело.

«Еще раз… Еще раз…»

Вдох. Ци стихий направляются к ее телу. Лин Фень вдыхает, поглощая частицы, но не позволяет им попасть в линии тела. Нет. Она — пустота. Пустота бесконечная, в которой пребывают стихии, нет ее тела, ибо есть лишь ее бассейн — бесконечное ничего, где нет места телу, разуму, ее личности, даже нет ни одного из трех даньтяней — лишь она-пустота, огромное пространство и сейчас внутри…

Лин Фень едва не потеряла концентрацию, когда бесконечная пустота начала заполняться огнями. Красные, желтые, серебряные, золотые, зеленые… множество бликов наполняли собой пустоту, словно кто-то опрокинул кувшин над пропастью. Они все падали и падали, становясь меньше и исчезая, но Лин Фень сохраняла на уровне сознания понимание, что они все еще там. Они пребывают внутри ее тела-пустоты, никуда не исчезнув, бесконечно дрейфуя в своем покое, словно застыв в густой прозрачной смоле, все так же сверкая, полные силой. Девушка почувствовала, как невольно сжала кулаки, а ее тело задрожало и торопливо попыталось отстраниться от ощущения физической оболочки снова, боясь, что потеряет эту нить. Удерживать столь колоссальное внимание и концентрацию на множестве действий и сразу же останавливать их, приводя в состояние покоя, давалось с большим трудом, отчего она раз за разом терпела поражение, но с завидным упорством, дергая головой, возвращалась и возвращалась к своему упражнению.

Вдох. Выдох. Вдох…

Неприятный запах впился в легкие, выводя девушку из своеобразного транса, заставляя судорожно выдохнуть и закашляться, схватившись за горло. В воздухе царил запах нечистот и пота вперемешку с легким ароматом масла и дерева. Предметы вокруг Лин Фень, что условно обозначали основные стихии, казались безжизненными: бамбук полностью высох и, казалось, превратится в труху от одного касания, курильница была ржавой, от пламени остался едва тлеющий фитиль, вода высохла в миске, оставив после себя белоснежное кольцо на стенках, а земля под Лин Фень из плодородной обратилась в песок…

— Фу… — девушка судорожно выдохнула и провела пальцем по щеке, глядя на липкий черный пот на пальце и оглядывая себя. — О предки… у меня… получилось?..

Она читала в учебниках, что с очищением и закалкой, на переходе в новую стадию формирования, тело становится здоровым, и все вредные смеси, болезни и несовершенства оставляют его. По мере совершенствования тело становится все прекрасней и совершенней, пока не очищается целиком, и эта трансформация напрямую свидетельствует о продвижении адепта. Лин Фень уперлась руками о пол и шумно выдохнула, чувствуя, как ее бьет крупная дрожь.

— П-получилось… у… у меня получилось, я правда… я перешла… на новую стадию… — пробормотала она, судорожно дыша, как ломовая лошадь, которой наконец-то позволили немного отдохнуть.

Говорили, мол, переход обновляет тебя. Делает легче, лучше, красивей, здоровей… Что ученик, прорвавшийся до новой стадии, чувствует себя полным энергии и новых сил. Лин Фень же казалось, что еще немного, и она просто рухнет навзничь и уснет, проваляется в беспамятстве несколько дней.

«Я либо что-то сделала не так, либо… не знаю… это совершенно не соответствует тому, что я читала. И что видела у других учеников и… и… дурацкий… мир. Глупые правила. Глупые… глупая метафизика! Почему я должна так страдать?! Разве страдания не удел главного героя?.. Я же вроде… претендую на титул первой злодейки, разве нет?.. — Кое-как Лин Фень добралась до кровати, принявшись стаскивать с себя одежду. Уселась на краю, снимая с себя несколько слоев ткани, заползла под свои одеяла и свернулась калачиком, пытаясь отогреться и справиться с дрожью во всем теле. — Кажется, у меня температура… Холодно… Озноб?.. Сон Мей бы… не могу ее позвать… Холодно».

Лин Фень попыталась сжаться еще сильней и зажмурилась, сохраняя остатки тепла. Все эти стадии, прорывы без боли и последствий, все эти рассказы о том, как после прорыва все полны энергии и бодрости, что готовы сворачивать горы щелчком пальцев… Сейчас они казались ей такой невероятной чушью, что она хотела ударить учебником по внутренней алхимии всех тех, кто смел ей об этом рассказывать. И автора книги — в первую очередь!

«Успокойся, Лин Фень, — мысленно осадила себя девушка и выдохнула. — Если в теле много Инь, то такое возможно. Ты как раз об этом читала, и Вень Лун рассказывал что-то подобное… Тебе нужно просто отдохнуть пару часов, и это должно пройти…»

Лин Фень сосредоточилась на собственном дыхании, отстраняясь от холода и жара в теле. Вскоре ее дыхание выровнялось, и девушка погрузилась в сон, даже не почувствовав, как чья-то рука легла на ее лоб.

— Вот так, ученица Лин Фень. Расти, — наставник усмехнулся, проверяя температуру девушки. Почувствовав выброс энергии Ци на своем пике, а после ее стремительное растворение, словно огромная воронка засасывала все, до чего хватало силы дотянуться, Бей Сяолун поторопился к источнику неприятности, опасаясь, что это перерастет в бедствие.

К счастью, юное «бедствие» слишком быстро выдохлось и уснуло, не успев учинить большие неприятности. Глядя на небольшой погром и иссушенный пожелтевший пол посреди комнаты, Двуликий Змей отстраненно думал, что ему придется отыскать для Лин Фень местечко подальше от пика, иначе не пройдет и пары веков, как та научится выкачивать Ци из всего, что ее окружает, оставляя на месте тренировок безжизненные пустыни, смертельные для любого заклинателя, демона или святого. Впрочем, способности понимать скрытые смыслы слов учителя все же поражали: так быстро понять, что он хотел сказать, и так своеобразно…

«Что ж, зато она нашла выход… Представляю, какое перекошенное лицо будет у моего братца, если он узнает, что Лин Фень раскусила умаление возможностей пустоты совершенствующимися… — Улыбка Бей Сяолуна заострилась, и взгляд приобрел хищный блеск, пока его рука все так же мягко поглаживала спящую ученицу по волосам. — Ах… сколько же нам предстоит работы, ученица Лин Фень… мне не терпится узнать, какие еще сюрпризы ты преподнесешь остальным! Воистину дева пустоты меняет мир».

Бей Сяолун встал. Осторожно поднял одеяло, укутывая девушку, чтобы не тревожить ее сна, тихо вышел из комнаты и столкнулся на входе с Сон Мей, державшей в руках выстиранные одежды.

— Твоя госпожа только что достигла стадии закалки, успешно миновав очищение… — заметил он, стоило той склониться перед ним в поклоне. — Приберись там и позаботься о лекарствах и пилюлях. Воспользуйся знаком, чтобы получить самые лучшие из них. Можешь взять средства пика, если то необходимо. Когда ученица Лин Фень придет в себя, передай, что учитель ждет ее.

— Да, господин, — смиренно ответила Сон Мей, не смея поднять глаз, пока шаги наставника не растворились в спокойствии вечера окончательно.