Эйнемида I. Семена раздора.

Глава XVI

Едва Кинана осталась одна, ноги её подкосились, и она бессильно рухнула на каменный пол. Зарычав, девушка сильно, сбивая в кровь кулак, ударила по каменной плите. Боль прояснила начавшее затуманиваться сознание. После настойки атропы полагается сразу лечь в кровать, ещё пять-семь минут, она уснёт и большой вопрос, проснётся ли вообще. Кто знает, сколько выжимки проклятый евнух добавил в зелье? Спать нельзя! Усилием воли царевна заставила себя встать, оперевшись на цветочную вазу.

Пока её не было, кто-то разжёг потухшие жаровни и засветил лампу у столика. Слуги? Нет! Иначе стоят сосуды с благовониями, ножны на стене пусты. Кинана вспомнила похотливый взгляд евнуха – разве такие как он могут испытывать похоть?! Её передёрнуло при мысли о том, что он мог касаться её вещей, но она тут же отбросила все мысли прочь. Времени нет. С ужасом чувствуя, как во всём теле появляется слабость, Кинана бросилась к столику для притираний.

Бронзовое зеркало над резным столиком с мазями и благовониями отразило бледное лицо, красные глаза, и встрёпанный колтун чёрных волос. Царевна, и так не большая охотница глазеть в зеркала, сосредоточилась на деле. Здесь явно похозяйничала чужая рука: сосуды не на месте, некоторые отсутствуют. Койсан, нет никаких сомнений. Бесполый ублюдок работал тщательно. Ну что ж, знай он, кто учил царевну... нет, уже царицу, работал бы тщательней.

Рывком распахнув один из сундуков с вещами, Кинана отодвинула ворох одежды и нащупала скрытую ручку на задней стенке. Вывернув её до упора, она просунула руку в тайник и с облегчением почувствовала под рукой мягкое. На свет появилась сумка из мягкой кожи, какие носили деревенские травники.

Не заботясь об аккуратности, Кинана вывалила на пол содержимое: завёрнутые в плотную тряпку сушёные растения и семена, флаконы с жидкостями, коробочки с солями, пестик, ступка и железный горский нож с простой деревянной ручкой.

Мысли бешено проносились в голове, точно спущенные с привязи охотничьи псы. Её опоили настойкой атропы, иначе – сонной ягоды, иначе – смерти царей, потому как в Архене отравление снотворным ‒ скучная обыденность. Атропа и ещё какая-то гадость, на вкус пряная... Основные действующие сущности, наверное, тейхонос, дейтос, эфлектис, отдел «Эретерос-Тойне», нижнее деление. Делаем вытяжку из подснежника, добавляем жёлтой соли, отвара бычьей ягоды, хорошо бы алаффскую пурпурную вытяжку, а также... Пока приготовишь, можно успеть выспаться и проснуться. Нужно что-то быстрое, сильное и простое. Но что?

Думай, царевна, думай или тебе конец. Масло? Его надо пить до, а не после. Сода с водой для рвоты? Нет, зелье уже впиталось в стенки желудка, какое-то время выиграешь и всё его проведёшь над ведром. Хватит, думать некогда, веки начинают тяжелеть, голова как свинцовая. Схватив ступку, Кинана бросила туда несколько простонародных трав от отравления, зубами раздирая оборачиваюшую вещества ткань. Затем семена льна, вытяжка белого ореха, щепотка тёртого безоара, порошок змеиного зуба, верренская душица. Что ещё? На ватных ногах, спотыкаясь на каждом шагу, Кинана добралась до окна. Просунув руку сквозь ажурную решётку, она дотянулась до цветника под окном и с корнем выдрала пучок зеленевшей среди нарциссов и ирисов руты. Полупрыжком-полупадением, царевна бросилась обратно, проехавшись по скользкому полу и больно ссадив колено. Кое как отряхнув землю, она прямо на полу изрубила влажные от росы стебли в мелкое крошево. Основа есть, но просто не уснуть мало, нужно ещё оставаться на ногах, и как можно дольше. Селакские чёрные зёрна – основа бодрящего киафона – и горный падуб отправились в ступку. Такое количество найекиса ударит по сердцу, как молот по наковальне. Плевать, сейчас об этом думать некогда, сейчас нужно заставить сущности природы отдать свою силу. Из отдельного кармана сумки, Кинана извлекла деревянную коробочку, украшенную незамысловатой сельской резьбой. Внутри обнаружились с десяток глиняных флакончиков, помеченных глифами – алхимия, тайное искусство философов-герметиков. Порошок окисленного олова, зелёная соль, взвесь неарской горной меди – усилить действие полезных компонентов, кальмий – нейтрализовать хотя бы некоторые опасные сущности, камешек угольной соли – многократное усиление бодрящих свойств найекиса сейчас, изжога и упадок сил часов через пять, при неверно рассчитаном количестве – смерть от остановки сердца. Под конец, Кинана влила в смесь бесцветную, резко пахнущую жидкость из чёрно-белой бутылочки – бесценный зоир, приготовляемый на острове Мойра жрецами дающего жизнь и смерть Эретероса. Готово! Торопливо, пытаясь успеть, прежде, чем сон окончательно смежит веки, Кинана истолкла составляющие в ступке, размешала и нерешительно посмотрела на маслянисто поблёскивающую жидкую кашицу ярко-зелёного цвета.

В ступке плескалась самая настоящая гадость, составленная грубейшим образом, почти наугад, не соблюдая долей, не учитывая сопрягаемость элементов. Составителя такого снадобья с позором изгнали бы из любой герметической школы, навеки запретив входить в увенчанную трёхчастным солнцем дверь, а сельского лекаря односельчане попросту избили бы палками. Отделавшись после этого зелья расстройством желудка, стоило бы немедля принести жертву за спасение от гибели. Пить это опасней, чем ставить на осла против лошади и играть в кости с лаиссцем... Запрокинув голову, Кинана в один глоток выпила содержимое, стараясь не упустить не капли.

Отвратительная густая горько-солёная жижа обожгла горло, и Кинана осела на пол. Тело скрутило жестокой судорогой, на лбу выступила испарина. Царевну едва не вывернуло, лишь нечеловеческим усилием, затыкая горло языком, точно пробкой, ей удалось сдержать рвоту. Бессильно растянувшись на полу, она замерла, чувствуя, как обжигающая жидкость спускается через грудь к желудку. Дело сделано, больше ничего изменить нельзя. Осталось только бороться с дремотой и ждать.

Мгновения или часы прошли с тех пор, Кинана не знала – ожидание показалось бесконечным. Наконец, она решилась пошевелиться, и подняла сперва одну руку, потом другую: дрожат, но слушаются. Совсем осмелев, девушка перевернулась на бок и попыталась подняться. Её тут же замутило, но она выругалась и, опершись на спинку ложа, встала на ноги.

Даяра Неистовая, есть! Не заснула! Тело бьёт лёгкая дрожь, а ещё этот омерзительный вкус во рту... Схватив бронзовый кувшин у изголовья, Кинана тщательно промыла рот, сплёвывая в ночную вазу. В два глотка допив остаток воды, она шумно выдохнула. Победа! Первая битва за ней, теперь, пока все думают, будто она под замком и крепко спит, время развить преимущество.

Кинана ещё раз осмотрела комнату. Меч и кинжал забрали, но всё остальное, кажется, на месте. Надо же им было запереть её одну в собственной опочивальне, нет бы бросить в подземелье или в какую-нибудь укромную комнатку, под надзор служанки. Впрочем, кто сказал, что они вскоре не одумаются?

Раздевшись догола, Кинана уложила свернутую валиком одежду на ложе, укутав её медвежьей шкурой. Если смотреть от двери, вполне похоже на лежащего человека. Из-под вороха платьев в сундуке, она достала свой наряд для верховой езды: чёрную куртку, штаны, перчатки и сапожки. Сняв со стены широкий пояс с пустыми ножнами, царевна заметила, что пропуск на ночной выход из города исчез – проклятый евнух! Отстегнув бесполезные ножны и бросив их в сундук, Кинана собрала свои склянки и порошки в сумку. Грязь и мусор, оставшиеся после герметических упражнений, царевна, недолго думая, замела под ложе первым попавшимся платьем. Оглядев получившуюся картину, она осталась вполне довольна. В тусклом свете жаровень и одинокой лампы всё выглядело так, словно опоенная царевна кое-как добралась до ложа и уснула, даже не раздеваясь. Лучше уже не сделаешь, теперь нужно выбираться.

Тем, кто её запер, должно было казаться, что деваться ей некуда. Возможно, но есть одно обстоятельство: царице нужно покинуть дворец, и она это сделает. Тем более, если враги столь глупы, чтобы запереть её в собственных покоях.

Никогда не читала про царицу Эсхато, матушка? По преданиям, властная была женщина – есть шутка, будто наследник престола, в день её погребения, излечился от заикания. Ни одно слово, сказанное во дворце, не могло от неё укрыться, она знала, что происходит даже за закрытыми дверями. Думаешь, сказки? Напрасно, матушка, напрасно.

За гобеленом с пёстрым кахамским пейзажем, Кинана нащупала выступающую плитку. Что-то щёлкнуло, и раздался тихий скрежет камня по камню. Довольно улыбнувшись, Кинана нырнула за гобелен, всем телом навалилась, и стена сдвинулась с места. Запах пыли и затхлости наполнил ноздри царевны, но сейчас она не променяла бы его на самые изысканные ароматы. Это был запах свободы!

Кинана шагнула в открывшийся проход, постаравшись как можно аккуратнее расправить за собой гобелен. Едва потайная дверь закрылась за спиной, тьма обступила царевну со всех сторон, но свет и не требовался – это место она знала, как пальцы собственной руки. Кинана обнаружила ход благодаря своему приятелю Алкету. Вдохновившись рассказами учителя об устойстве жилища кахамского канды, юноша составил план ордейского дворца и решил, что здание полно тайных комнат. Вместе с Хресием и Келессом они обстукали стены во всём дворце, но, конечно, так ничего и не нашли. Кинана отнеслась к этим поискам насмешливо, но, припомнив историю царицы Эсхато, решила забавы ради простучать стены собственной опочивальни, крайне удивившись, когда камень за гобеленом отозвался пустотой. На поиски способа открыть потайную дверь ушло около полугода, но дело того стоило. В детстве тайный ход был поводом для гордости, сейчас же вполне мог спасти жизнь.

Короткий переход, поворот, ещё один переход, и Кинана достигла другой потайной двери. Убедившись, что снаружи тихо, она осторожно сдвинула стену и, коротко попросив благословения Сокрытоликой Эникс, скользнула внутрь.

Первое, что пришло на ум Кинане: жаль, что мачеха где-то задержалась. Было бы забавно поглядеть, что бы она сделала, увидев падчерицу в собственной опочивальне. Покои царицы хранили следы недавнего веселья: перевёрнутое блюдо для фруктов, винный кувшин, развороченная постель. Именно отсюда, от ложа жены, царь Пердикка ушёл на встречу со своей судьбой, в воздухе ещё чувствовался его тяжёлый мускусный запах. На глаза навернулись слезы, но царевна тут же взяла себя в руки. Царь мёртв, а его дочь собрались ограбить, не успело остыть его тело. Девушка зло выругалась. Сейчас время для мести, скорбеть будем потом. Приметив у изголовья медный кувшин для воды, Кинана, с нехорошей улыбкой, плюнула в него, искренне надеясь, что слюна всё ещё хранит вкус снадобья, и бросилась к выходу. Дверь не охранялась, и девушка беспрепятственно выскользнула наружу, растворившись в лабиринте дворцовых коридоров.

Успешно избежав встреч со стражей, она вышла к условленному месту. Сумели ли друзья понять всё правильно и сделать что должно? С некоторой тревогой она оглядела пустую комнату и негромко свистнула. Несколько томительных мгновений, и от стены отделилась высокая тень.

– Кинана, ты? – прошептал Алкет, заметно волнуясь.

– Кого ты ожидал увидеть? – негромко спросила царевна, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Вы поняли, что случилось? Все на месте?

– Ничего мы не поняли. После полуночи началось странное, стражники забегали, возле некоторых покоев охрану выставили. Мы спать уже ложились, хорошо Хресий с Феано задержался и заметил. Что стряслось?

– Если коротко, отец мёртв, – Кинана сама удивилась, как спокойно это прозвучало. А ведь она произнесла это впервые.

– Боги, Кинана! Как? Я... Мне жаль...

– Тише. С этим потом. Сейчас нужно бежать. Меня скоро хватятся. Всё расскажу по дороге.

– Да, конечно, – быстро закивал Алкет. – Парни уже ждут.

– Феано и Нейя?

– На женской половине, как договорились.

– Хорошо, идём.

Хресий встретил их на заднем дворе, из холщового мешка за спиной юноши торчали рукоятки мечей, заблаговременно стащенных из оружейной. Весть о гибели царя Хресий воспринял с видимым спокойствием, но Кинана ясно увидела мелькнувший в его глазах ужас. Втроём они углубились в сад, стараясь держаться в тени деревьев. У невысокой стены, отделявшей сад от внешнего дворца, Алкет дважды крикнул совой, и сверху, мягко шелестя, спустилась верёвка.

– Неужели началось? – спросил Келесс, помогая взобравшейся первой Кинане подняться на стену.

– Отца убили, – не обращая внимания на охнувшего парня, Кинана осмотрелась. Фонари стражников горят в глубине сада, за стеной, снаружи тихо и пусто. Лучшее место, чтобы выбраться из дворца, не раз проверенное Алкетом и остальными в ночных вылазках в город. Не прошло и десяти минут, как все четверо уже были за стеной.

На внешнем дворе уже было легче, здесь располагались жилища рабов, амбары, склады и прочие хозяйственные помещения, особо не охранявшиеся. Кинана с товарищами без помех добрались до конюшни, где содержались лошади прибывших на пир гостей. Сквозь едва прикрытую дверь, молодые люди беспрепятственно проникли внутрь, где их уже ждал Гриел, в свете тусклого факела возившийся с поводьями.

– Хвала Даяре, это вы, – с облегчением выдохнул он, – Я уж думал, кто из конюхов. Что случилось?

– Отца убили, – в очередной раз за сегодня ответила Кинана. – Соболезнования потом, сейчас давайте выбираться отсюда. Чьи это лошади?

– Не знаю, выбрал, какие получше. Боги, Кинана, мне жаль...

– С этим потом. Давайте переодеваться.

Из тюка за спиной Келесса, на свет появились серые хитоны, плащи и чёрные шляпы – издали можно спутать с царским гонцом или лёгким конником-гиппотоксотом. Человек в такой одежде будет ничем не примечателен на герийской дороге. Ничуть не стесняясь ошарашенно вытаращившихся парней, Кинана принялась стаскивать с себя одежду. Смущённо переглянувшись, молодые люди последовали её примеру.

– Боги, Кинана, у тебя рот зелёный, – нервно рассмеялся Келесс, старательно делая вид, что больше ничего в облике обнажённой царевны его не занимает.

– Значит, говорить со стражей будете вы. Переоделись? По коням.

Негромкий звук у двери, заставил всех пятерых встрепенуться и замереть. Кто-то сдавленно выругался, Хресий осторожно потянул из ножен меч. Внутри у Кинаны всё опустилось. «Попались!» – с пугающей ясностью пронеслось в голове, но не успела она испугаться, как раздался тихий голос.

– Кинана, это я, – пискнула Нейя, выходя из-за двери. На девочке были тёмный хитон для верховой езды и плащ, из-за пояса выглядывала позолоченная рукоять кинжала.

– Что ты здесь делаешь?! Как ты нас нашла?! – Кинана умудрилась воскликнуть шёпотом.

– Проследила за ним, – Нейя смущённо кивнула в сторону Хресия. Юноша выругался и тут же покраснел.

– Где твоя сестра? – спросил он.

– Сидит у себя, переживает за вас и думает, что я сплю. А я иду с вами.

– Ты не можешь с нами идти, это опасно, – сказал Хресий. – Так ведь, Кинана?

– Конечно так. Нейя, возвращайся, скажи Феано, что у нас всё хорошо. Мы торопимся.

– Нет, – девочка упрямо тряхнула головой. – Я не пойду. Я умею сражаться, сама знаешь, я вам не помешаю. Кинана, я хочу тебе помочь!

– Нам некогда спорить, – заметил Алкет. – Нужно что-то решать сейчас.

– Нейя, если хочешь помочь, слушай мой приказ и возвращайся к сестре.

– Я не могу вернуться, меня заметят и поднимут тревогу. Я правда тебе пригожусь. Без меня, отец тебе не поможет.

– А ведь она права, – сказал Келесс. – Если обе дочери старого Биана будут в руках царицы, он никуда от неё не денется. Мы об этом не подумали...

– Келесс, она ведь ребёнок! – возмутился Хресий. – Нейя, ты останешься здесь, в конюшне, утром вернёшься во дворец!

– И стану заложницей? – Нейя радостно ухватилась за предложенную зацепку.

– Сделаем так, – решительно сказала Кинана. – Выберемся из города и разделимся. Хресий, ты отвезёшь Нейю к отцу и передашь ему кое-что на словах.

– Плохая идея. Нас могут поймать.

– Лучшей нет. Мне это тоже не нравится, но оставлять обеих дочерей Биана во дворце действительно не годится. Феано сможет за себя постоять, а Нейю мы увезём. Если же нас поймают... Ну что ж, вы им нужны живыми – договариваться с вашими родителями. Если что, сдавайтесь сразу, не ждите, пока дойдёт до мечей – это всех касается. Есть возражения?

Хресий что-то недовольно пробормотал под нос и с хмурым видом принялася собирать вещи в сумку.

– Ну что ж, – кивнул Алкет, – нас шестеро, число Даяры, хороший знак. Думаю, она нам действительно поможет, да Нейя? – он подмигнул обрадованно просиявшей девочке. – Заканчиваем, и поехали, а то скоро светать начнёт.

– Здорово! – захлопала в ладоши Нейя, и тут же испуганно прикрыла себе рот рукой. Выглядело это необычайно мило. – Гриел, поможешь оседлать лошадь? – добавила она тише.

– Конечно! – с готовностью отозвался здоровяк, но, заметив собственный распоясанный хитон, спохватился, густо покраснел и принялся торопливо одеваться. Келесс довольно засмеялся.

– Шутки после, – отрезала Кинана. – Одеваемся и едем.

Они быстро закончили приготовления, и вскоре небольшой отряд проскакал по внутреннему двору. В шестёрке куда-то спешащих всадников нет ничего необычного, когда дворец полон гостей и их слуг, потому беглецам никто не препятствовал. Рысью миновав проводившего их сонным взглядом стражника, Кинана и её друзья углубились в город.

Отъехав от дворца, всадники свернули к Серым воротам. Когда их хватятся, искать станут прежде всего на востоке, в Равнинной Герии, они же, тем временем, достигнут Лехейской пущи, а там их уже не найти. Держась в стороне от главных улиц, всадники быстро добрались до северных ворот герийской столицы.

– Заперты, – констатировал Алкет, разглядывая плотно сдвинутые дубовые створки.

– А ты ожидал чего-то другого? – пожала плечами Кинана. – Поехали, будем договариваться.

– У тебя же есть пропуск, да, Кинана? – спросил Келесс и изменился в лице, встретив взгляд царевны. – Или нет?

– Пропуск украли, придётся договариваться так.

– Леахо, – выругался Алкет. ‒ Ладно, что-то придумаем. Поехали.

На стук из привратной сторожки появился молодой стражник. В темноте он принял ночных путников за военных, и поприветствовал их, подняв сжатый кулак. Кинана и её спутники ответили тем же.

– Привет, соратник, как служба? – весело поздоровался Келесс, подбоченившись на особый манер. Молодой всадник из лёгких войск, продром или гиппотоксот, а может и ученик гетайров – в темноте не разобрать. Гонцами часто шлют кого помоложе, у них здоровья много, им с утра пораньше кости растрясти только на пользу.

– Как царь велит, так и служим, – в тон Келессу откликнулся статный белокурый стражник с честным и открытым лицом. – Хочешь за ворота?

– Да, поручение экатонтарх-иполохага Гелария, – Келесс назвал имя командира расквартированной в городе конной сотни. Им часто поручали доставку сообщений и приказов. – Велели вот ни свет, ни заря мчаться в Ксару, до полудня теперь на коне трястись. Откроешь?

– Конечно, какой разговор? Гони пропуск и поезжайте. Поторопитесь – глядишь и к завтраку поспеете.

– Это хорошо бы, с вечера не жравши. Фомикл, давай пропуск.

– Какой ещё пропуск? – очень натурально удивился Хресий.

– Ты забирал пропуск у Живодёра – терпеливо сказал Келесс. – Значит он у тебя, так ведь?

– Дромий, тебе твоя девчонка совсем весь ум отняла?! Ты же сам же у меня его забрал! Он у тебя, на столе у кровати лежал!

– Да? – Келесс озадаченно и почесал в затылке. – Действительно, лежал... Так что, я, получается, его в казарме оставил?

Хресий молча пожал плечами.

– Леахос! Эйос то лаос хеа! – в сердцах выругался Келесс, ударив себя кулаком по бедру.

– Лучше и не скажешь, – раздражённо бросил Хресий. – Теперь обратно переться? Живодёр будет просто счастлив.

– Н-да, – Келесс растерянно обернулся к стражнику. – Видишь, какая история.

– Пропуск забыл? – сочувственно кивнул тот.

– Ну да... Слушай, соратник, а ты нас не мог бы пропустить? А с меня тогда причитается. Нам правда ехать надо, не то... – Келесс провёл большим пальцем себе по горлу.

– Прости, друг, я бы рад, но не могу. Пока солнце не взойдёт, без пропуска хода нет – царский приказ. Придётся подождать до рассвета.

– Да ладно тебе, выручи, а? Нельзя нам ждать, дело-то срочное, иначе б нас посреди ночи не гоняли.

– Нет, извини. Приказ есть приказ.

– Леахо, что же делать? Слушай, ну давай, может быть, так... – Келесс вытащил из-за пояса увесистый кошелёк, показывая его стражнику.

– Ты предлагаешь деньги? Мне? Давай лучше считать, будто я этого не слышал, иначе придётся донести твоему начальнику. Не знаю, что тебе говорили о страже, но я не для того давал Клятву Копья, чтобы её марать.

Кинана с Алкетом переглянулись. Будущей царице неподкупность стражника должна бы прийтись по сердцу, вот только сейчас его честность совсем не радовала.

– Постой, соратник, не горячись, – успокаивающе поднял руку Келесс. – Мне бы это и в голову не пришло, но пойми, у нас служба. Дело срочное, а я так сглупил: забыл пропуск. Если вернусь за ним и наткнусь на пентикоста, он с меня голову снимет да собакам скормит.

– Всё в порядке, соратник. Я всё понимаю, но и ты меня пойми, у меня тоже служба. Постарайся как-нибудь тихо вернуться, вдруг повезёт.

Хресий, будто невзначай, повернулся к стражнику боком, держа руку на мече. Его вопросительный взгляд, брошенный на царевну, стоил тысячи слов. Один удар, и бездыханное тело падает на пыльную мостовую, потом быстро прикончить напарника в сторожке, и у них будет час-два до следующей проверки постов чтобы уйти как можно дальше. Кинана отрицательно покачала головой. Ради победы она готова на всё, но приказать убить этого парня лишь за то, что он честно выполняет свой долг... Зачем царский венец, если до конца жизни не сможешь спокойно заснуть? Пожав плечами, царевна сняла шляпу и повернулась так, чтобы стражник мог лучше её рассмотреть.

– Как тебя зовут, воин? – спросила она стражника, опешившего при виде девушки. Зелёные губы Кинаны не добавляли картине обыденности.

– Стратиот Эол...

– Теперь послушай внимательно, стратиот Эол, – с расстановкой сказала Кинана, пристально глядя в глаза. – Царь Пердикка убит, – она сделала паузу, давая осознать весь смысл этих слов. – Царь убит, а теперь враги хотят убить меня, его дочь. Я Кинана, дочь Пердикки, наследница трона, – лица друзей стали белее мела, Хресий нервно стиснул рукоять меча. – Пропуска у нас нет, если не откроешь, поступишь правильно, это твой долг, но я, скорее всего, погибну, а царём станет мой брат. Тебе выпала честь выбирать царя Герии, стратиот. Решай мудро и быстро. Я, царская дочь, прямой потомок Хорола и его детей, жду твоего слова.

– Госпожа... – изменившись в лице, изумлённо выдохнул Эол.

– Выбирай, стратиот, – жёстко сказала царевна. – Выбирай, кто будет править Герией.

– Госпожа Кинана, – стражник пришёл в себя мгновенно, чем вызвал уважение царевны. – Я выбрал, госпожа. Слава царице Кинане.

Кинане показалось, будто тело стало лёгким, точно пёрышко. Она даже стиснула поводья, чтобы ненароком не взмыть в небеса. Глядя как стратиот торопливо открывает ворота, царевна горделиво выпрямилась. Первый встреченный подданый выбрал её и повинуется – хороший знак, и очень своевременный.

– Готово, госпожа. Путь открыт.

– Спасибо тебе. Я этого не забуду, а пока возьми серебро, что мы предлагали. Это меньшее, что ты заслужил.

– Госпожа, не надо. Я сделал это не ради серебра. Лучшей наградой будет увидеть тебя на троне.

– Что ж, Эол, этого я тоже не забуду. Да поможет мне Даяра вознаградить тебя.

– Пусть тебе удастся всё, чего ты желаешь, госпожа. Могу я ещё что-то сделать? Я готов пойти с тобой, если прикажешь.

– Нет, стратиот, ты уже сделал всё, что мог. Если никому не скажешь, что меня здесь видел, будет совсем прекрасно.

– Госпожа, я уже забыл, что тебя встречал. Какие-то гонцы с пропуском. Если кто спросит, так и скажу. Счастливого пути.

– Спасибо и до встречи!

Приветственно подняв руку, Кинана тронула поводья. Всадники вскачь пронеслись мимо Эола и тот, помахав им вслед, принялся закрывать ворота. Управившись с тяжёлым засовом, он резко обернулся на мелькнувшую позади тень. Стражник пристально вгляделся в темноту, но ничего не разглядел.

– Опять эти собаки, гарпия их съешь, – беззлобно ругнулся он. Ещё раз проверив, заперты ли ворота, Эол неспешно побрёл к сторожке.