Езда без правил

ВОЖАК И СТАЯ

С разгрузкой вагонов было покончено, хотя Наташа об этом не догадывалась. У Андрея теперь появились шальные деньги. Много денег.

Каждый день сразу после занятий в институте Антон выдавал Андрею партию товара и подвозил делового партнера к Большому театру. На продажу уходило не больше двух часов. У Батана уже были «свои» точки на Неглинной, Кузнецком мосту, в «Детском мире», в основном общественные туалеты — самые безопасные для фарцовки места. Милиционеры туда практически не заглядывали. Но Андрей не мог и предположить, что ему следовало платить мзду блюстителям порядка, именно так поступали все опытные спекулянты. В этом случае они чувствовали себя в относительной безопасности, их не трогали.

Андрею же до сих пор удивительно везло. Казалось, что он был рожден фарцовщиком. Ощущая поначалу некоторую робость, Андрей постепенно осваивался в непривычной для него обстановке, привыкал к общению с «коллегами» и даже обзавелся знакомствами. Теперь его уже не пугала зловещая обшарпанность туалетов-магазинов, он привык к запаху мочи и состоянию постоянного внутреннего напряжения. У него был постоянный клиент, тот самый грузин, купивший джинсы. Но кроме греческих штанов прекрасно расходились и другие вещи — японские аудиокассеты, теннисные мячи, ракетки, адидасовские кроссовки, косметика. Антон тоже приторговывал, но осторожно, по мелочи.

Андрей получал десять процентов от выручки. Ежедневно в его кармане уютно размещались полусотенные, четвертаки и червонцы. Антон тоже в накладе не оставался. Он расплатился с долгами и снова находился в прекрасном расположении духа. Андрей и Антон представляли собой отлаженный тандем, они понимали друг друга с полуслова, работали слаженно, без промашек и часто выезжали с друзьями на дачу, где выпивали за ночь несколько бутылок коньяка, веселились и дурачились.

Конечно же Андрей не мог признаться Наташе, что он фарцевал. После очередной ночи, проведенной в компании однокурсников, развлекаясь и пьянствуя, он возвращался домой ранним утром и жаловался, что очень устал, разгружая вагоны то с картошкой, то со свеклой, то с мандаринами…

Наташа верила ему. Верила и жалела. И была благодарна Андрею, когда он приносил «премии», дарил ей цветы. Но Андрей невольно утаивал от нее большую часть заработанных денег. Слишком большие суммы испугали бы Наташу, вызвали бы расспросы и подозрения. Эти деньги Андрей проливал и тратил на всякую ерунду, лишь бы не отставать от новых институтских друзей. И друзья эти теперь относились к нему по-другому, они приняли Багина за своего. Андрей стал полноправным членом коллектива.

Юноша вновь начал хорошо учиться, сдавал зачеты только на «отлично». И неудивительно, ведь его организм уже не доканывал тяжелый труд, Андрей прекрасно высыпался и имел много свободного времени. Так много, что решил, наконец, записаться в секцию баскетбола. Для этого он купил себе новый тренировочный костюм фирмы «Пума». Антон оценил приобретение товарища, долго рассматривал обновку, восторженно цокал языком и даже позавидовал Багину.

Но преподаватель физкультуры разочаровал Андрея. Когда парень пришел на тренировку, педагог только беспомощно развел руками:

— Извини, Багин, у нас полный набор. Раньше нужно было думать. Я же тебе давно предлагал…

Андрей не очень-то и расстроился. Погонять мячик он мог самостоятельно, сколотив команду из однокурсников. Правда, они проигрывали все матчи, а обкуренный Антон и вовсе еле передвигал ноги по спортивной площадке. Его мучила одышка.

Тот день ничем не отличался от предыдущих. Андрей как всегда встал до рассвета, вместе с Наташей подмел участок, прочистил забившийся мусоропровод, затем отправился в институт, где несколько лекций проболтал с Антоном, сидя на задней парте. После занятий пообедал в столовой, а Антон съездил за товаром. Дальше все проходило как обычно. Ребята приехали в центр Москвы, и Андрей приступил к своим прямым обязанностям. Он расположился в знакомом нам туалете на Неглинной улице.

И сразу же умудрился сбагрить несколько пар махровых шарфов. Покупателем оказался дедушка, приехавший из деревни и державший деньги в женской косынке.

У Багина оставались еще губная помада, французские колготки, солнцезащитные очки, кроссовки и конечно же джинсы для грузина.

Прислонившись к кафельной стене и о чем-то переговариваясь со знакомым спекулянтом, он не знал, что в ближайшем отделении милиции между молоденьким лейтенантом и небритым мужчиной, хмырем в бобровой шапке, происходила следующая беседа:

— Товарищ лейтенант, он новенький, — гундосил хмырь. — Совсем недавно появился. Каждый день приходит, за полчаса все распродает… У него даже покупатели постоянные есть…

— Какой он из себя? — сосредоточенно рассматривая кокарду на форменной фуражке, спросил офицер.

— Высокий такой… Под два метра… Если хотите, я вам его покажу, наверняка он и сейчас там…

— Он точно не из ваших?

— Голову на отсечение даю. Он залетный, обнаглел совсем… Налоги не платит, уж это я знаю точно.

— Разберемся…

Грузин еще не объявлялся. Однако Андрей уже заимел порядочную сумму — хорошо расходились колготы и кроссовки. Он неторопливо перекладывал купюры в кучки по достоинству, когда к нему подлетел тот самый хмырь, что говорил с лейтенантом.

— Слушай, брат, — мужик запыхался, видимо, он быстро бежал. — Там тебя хотят видеть…

— Кто? — удивился Андрей, но опасности не почувствовал.

— Покупатели, им джинсы нужны… А сюда спускаться не хотят, брезгуют.

— Ничего себе…

— У них денег куры не клюют. Пачками стольников светят. Это я только от хорошего к тебе расположения. Знаешь, люди нашей профессии должны помогать друг другу. А иначе не продержаться… — искренне улыбался хмырь.

— С меня причитается, — Багин благодарно похлопал «доброжелателя» по плечу, подхватил сумку и, взбежав по ступеням, оказался на улице.

Огляделся. Никого нет. Странно. И где же, интересно, люди со стольниками? Из-за угла здания медленно выехал автомобиль с синими мигалками. Машина остановилась, и на асфальт ступила облаченная в кирзовый сапог, нога милиционера.

Андрей запаниковал. Он медленно зашагал по тротуару, напряженно всматриваясь в вывески магазинов, мол, я тут просто иду, я обыкновенный прохожий. Он все-таки еще пока надеялся, что милиционеры приехали не по его душу. Но надежды так и остались надеждами.

— Гражданин! — услышал Андрей за спиной. — Можно вас на минутку?

Андрей прибавил темп, всем своим видом показывая — он даже не понимает, что обращаются к нему.

«Неужели это подставка? — проносилось в его голове. — Подлая подставка! Я попался как мальчишка!»

— Эй, парень, я что, за тобой бегать буду? — голос милиционера разносился на всю улицу.

Андрей не мог не обернуться. В его мозгу созрел план — самое главное, вести себя спокойно, не выдавать нервозности и волнения, косить под дурачка. Неплохо было бы отделаться от сумки, но как это сделать?

— Вы мне? — Андрей остановился. На лице его появилось кроткое выражение.

— Тебе, — рявкнул сержант. О звании милиционера красноречиво говорили две золоченые лычки на погонах.

— А в чем дело? — Багин был сама невинность. Насколько трудно давалась эта внешняя невозмутимость, мог знать только он сам.

— Ваши документы, — потребовал сержант.

Только тут Андрей заметил, что блюстителей порядка оказалось двое. Второй милиционер занял выжидательную позицию на другом углу дома, отрезая преступнику путь к отступлению. А из туалета выглядывала мужская голова в бобровой шапке.

Андрей лихорадочно соображал. Ситуация была безвыходная. Затравленно глядя на представителя власти, он так вцепился в тяжелую сумку, что пальцы его побелели.

— Ты че, пацан, не понял? — прошипел сержант. — Быстро документы, быстро!

— Да-да, сейчас… — Андрей дрожащей рукой протянул паспорт.

— Багин Андрей… — Милиционер сверил фотографию с оригиналом. — А что у нас в сумочке?

— Я не понимаю… — Юноша с трудом подбирал слова. — По какому праву вы?..

— Ты повякай у меня, — зло ухмыльнулся сержант. — Живо открывай.

Андрей повиновался. Он расстегнул «молнию», и из сумки показалась штанина греческих джинсов.

— Пройдемте, гражданин Багин, — удовлетворенно кивнув, милиционер спрятал паспорт задержанного в карман кителя.

— Куда пройдемте? — голос юноши задрожал. — За что? Меня мама дома ждет, я в магазин ходил…

— Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай, но только не мне. Я вашего брата хорошо знаю, в толпе могу высмотреть. Каюк тебе… — Сержант с деланным сожалением вздохнул. — Садись в машину. Нет, сумочку держи, она еще пригодится.

Андрей сдался. Он сразу понял — что-либо доказывать не имеет никакого смысла. Его предали. Предал тот небритый тип в бобровой шапке.

«Нужно было обладать мозгами идиота, чтобы поверить этому мерзавцу», — корил себя Багин, влезая на заднее сиденье милицейского «Москвича».

— Вы меня в тюрьму везете, да? — тихо спросил он у ефрейтора, минуту назад стоявшего начеку, а сейчас занявшего место водителя.

— Как скажешь, можно и в тюрьму, — остроумно пошутил шофер и включил зажигание…

…Антон посмотрел на часы. Андрей прежде никогда так не задерживался…

«Неужели он еще не все продал?» — недоумевал парень, набивая «косяк», папироску с анашой.

Стемнело. Зажглись фонари. Высветилась конница на фронтоне Большого театра. Багин не появлялся… Антон ждал. Он старался отогнать от себя дурные мысли, но безуспешно.

«Куда он запропастился? Куда? — Антон ударил кулаком в лобовое стекло. — Зараза, неужели попался?»

А Андрей в это время, низко опустив голову, сидел в кабинете молоденького лейтенанта. На столе лежали конфискованные вещи — джинсы, кроссовки, косметика. Офицер долго и внимательно разглядывал паспорт задержанного.

— Так-с, — сказал он наконец. — Прописка у вас, значит, временная? А, Багин?

— Временная…

— Ты студент или лимитчик?

Андрею хотелось соврать, что он лимитчик, что приехал в Москву работать на заводе. Но решил, что рано или поздно власти все равно узнают всю правду.

— Студент, — еле слышно ответил он.

— Ну и где же ты учишься? — лейтенант испепелял Багина взглядом.

— В институте…

— В каком институте? — офицер скрежетал зубами. Ему приходилось вытягивать из Андрея каждое слово. — Что ты тут целку из себя строишь?

— В МГИМО… — после некоторой паузы изрек Багин.

— Где, где? — лейтенант даже подскочил от такого известия. Он мог предположить все что угодно, но только не это.

— В Московском государственном институте международных отношений… — повторил Андрей. — Первый курс. Факультет права…

— Вот те на… — Павел Сергеевич задумался. — Шутишь, небось?

— Нет… Не шучу… А что мне теперь будет? — Багин водил пальцем по краешку деревянного стола.

— Что тебе будет, решит суд. — Лейтенант расстегнул ворот рубашки и ослабил галстук. В кабинете было жарко, батареи грели на полную катушку, и не спасали даже старания маленького вентилятора, похожего на перевернувшийся вертолетик.

— Меня будут судить? — жалостливо спросил Андрей.

— А ты как думал? — хохотнул Павел Сергеевич. — Если совершил преступление, то должен за вето ответить.

— Какое преступление-то? Что я сделал? — вскричал юноша.

— Спекуляция в особо крупном размере! — с расстановкой произнес офицер.

— Да не было никакой спекуляции! Я в магазин ходил! — отбрехивался Андрей. Он как утопающий хватался за последнюю соломинку.

— И где же ты все это купил? В канцтоварах? — Лейтенант схватил упаковку с чулками и швырнул ее в лицо парню. — Откуда у тебя столько денег? Наличными изъято двести двадцать восемь рублей! Восемь пар джинсов! У нас есть свидетели, которые в любую минуту могут показать, что ты спекулировал! Быть может, ты хочешь очную ставку? Я запросто могу тебе это устроить.

Багин обхватил голову руками. Плечи его затряслись.

— Ага, вот теперь самое время раскаиваться, — нравоучительно проговорил милиционер. — Студент-международник… Я все про тебя узнаю, можешь не сомневаться. И если ты мне наврал насчет МГИМО… Тебе будет несдобровать. Лучше хорошенько подумай… Еще раз спрашиваю, где учишься?

— Я уже вам ответил, — всхлипывал Андрей. — Я сказал правду, можете позвонить в ректорат…

Павел Сергеевич снял китель, повесил его на спинку стула и начал вышагивать по кабинету. Точь-в-точь как это делают в фильмах актеры, играющие следователей. Он был слишком молод для того, чтобы навсегда отказаться от юношеских представлений о романтической профессии милиционера, а потому отдавался работе полностью, без остатка. Но наравне с этим молодой офицер не мог устоять перед многочисленными соблазнами, в том числе и перед соблазном принять взятку. Если бы Андрей вовремя сориентировался, еще в самом начале своей карьеры фарцовщика дал на лапу кому положено, он бы сейчас не оказался в столь плачевном положении.

— Как же тебя угораздило-то, а? — Лейтенант остановился за спиной Багина и закурил. — Кто же тебя с пути истинного сбил? Сообщники есть?

— Нету… Я один…

— А где товар берешь? Что молчишь? Ну, ничего, на суде расколешься…

— Вы сообщите в институт? — без особой надежды в голосе спросил Андрей.

— А как же! — Павел Сергеевич выпустил в потолок облако ядовито-сизого дыма. — Такую бумагу накатаем, Тургенев может отдыхать. Все о тебе расскажем, какой ты хороший и старательный ученик, как ты вместо того, чтобы делать домашние задания, фарцуешь в общественных туалетах. Надеюсь, ректор останется доволен.

— Я больше не буду… — выдавил Багин, смахивая со щеки слезу.

— Конечно, не будешь, — согласился лейтенант. — В тюрьме трудно торговать, я бы даже сказал, невозможно. А ты сядешь… Надолго…

— Можно позвонить? — Андрею вдруг пришла в голову гениальная мысль. И как он мог забыть? Вряд ли это поможет, но и упускать такую возможность ни в коем случае нельзя.

— Смотря кому…

— Другу.

— Какому другу? Назови его имя, фамилию, — насторожился Павел Сергеевич. Он вернулся к столу и положил руку на телефон.

— Я фамилии не помню… А зовут его Евгений Иванович…

— Что же это за друг такой, если ты даже фамилии его не знаешь? Подельщик небось? Отвечай, сообщник твой?

— Он очень влиятельный человек… Он сказал мне, чтобы я ему сразу позвонил, если со мной что-нибудь случится. Разрешите мне, товарищ лейтенант.

— Хорошо… — подумав какое-то время, решил офицер. Видимо, его смутило словосочетание «влиятельный человек» и он решил лишний раз подстраховаться, не рисковать. А вдруг этот Евгений Иванович и в самом деле какая-нибудь шишка? — Только учти, если что сболтнешь лишнее, сразу же нажму на рычаг. Говори номер.

— Он там, в кармане, в книжке записной. На букву «Е», — Багин кивнул на свою куртку, висевшую на вбитом в стену гвозде.

Павел Сергеевич не поленился сходить за записной книжкой, пролистал ее, внимательно изучая каждую страничку и найдя нужное сочетание цифр, начал крутить диск телефона, посматривая при этом на взбодрившегося Андрея.

После нескольких длинных гудков в трубке послышался чей-то мужской голос.

— Алло! Это Евгений Иванович? — сделав ладонь рупором, закричал Андрей. — Здравствуйте, Евгений Иванович! Багин Андрей, вы меня помните? В институте, да! Вы меня еще пивом угощали! В милицию забрали. Да, в отделении. Протокол? Нет, протокол не ведется… Лейтенант. Как фамилия? Сейчас узнаю. Как ваша фамилия? — обратился он к офицеру.

— А зачем это? — Павел Сергеевич сделался бледным как полотно. Его глаза испуганно заметались.

— Он спрашивает, — пожал плечами Багин.

— Кузнецов моя фамилия, — выпалил лейтенант и тяжело опустился на стул, сложив руки на груди.

— Куз-не-цов, — говорил Андрей. — Хорошо. Ага, договорились. Спасибо вам, Евгений Иванович. А я и не боюсь. Все, до свидания… — И он повесил трубку на рычаг. Ему вдруг стало легко, а где-то внутри, в самой отдаленной частичке сердца затеплился лучик надежды.

— Зачем ему потребовалась моя фамилия? — набросился Павел Сергеевич на Андрея. — Кто он вообще такой?

— Не знаю… — честно признался Багин. — Но он сказал, что вам не завидует…

— Что?! — вскричал лейтенант. На сей раз лицо его приобрело багровый оттенок. — Мы еще посмотрим, кто из нас в незавидном положении! Смеется тот, кто смеется последним! Дерявка!

В кабинет заглянула голова в фуражке.

— Ну, я Дерявка…

— Отведи пацана в камеру, — приказал Кузнецов. — Пусть посидит… А завтра переведем его в «Бутырку».

— Слушаюсь! — козырнул Дерявка и подошел к Андрею. — Встать! Руки за спину! Не разговаривать и не поворачиваться! Пошел, пошел.

Стальная дверь камеры закрылась. Звякнул засов, послышался скрежет поворачиваемого в замочной скважине ключа.

Андрей думал, что его поместят вместе с уголовниками, и страшился этого. Он знал об издевательствах, которые обычно устраивают новеньким, ни разу не сидевшим людям.

Но кроме него в камере никого больше не было. То ли милиция не выполнила план по отлову преступников, то ли Багина просто пожалели.

Андрей опустился на железные нары. Выключили свет.

Ветер завывает в зарешетчатом окне. Жутко. Неужели придется провести здесь всю ночь?

«Наташа будет волноваться… бегать по городу, искать меня… А я буду сидеть в тюрьме… Вот и конец всему, — как-то спокойно, с необъяснимым равнодушием размышлял юноша. — Интересно, как прореагирует на это отец? Только бы не застрелился, он ведь такой, может сгоряча… А Антон? Тоже, наверное, удивится. Где он сейчас? Все еще ждет у Большого театра? Напрасно ждет… Я не приду… Одна надежда на Евгения Ивановича. Но разве он в состоянии мне помочь?»

И тут он вспомнил, как впервые встретил Евгения Ивановича, странного, интеллигентно одетого человека, вечно улыбающегося и располагающего к откровенным разговорам. Это случилось еще при поступлении в институт. Он тогда подходил и к нему, и к Наташе, что-то спрашивал по поводу экзаменов. Андрей не обратил на него особого внимания. А настоящее знакомство состоялось несколько позже, примерно в конце сентября. В тот день Андрей зашел в магазин купить бутылку пива. Вот как раз там, у прилавка, его и окликнул Евгений Иванович.

Какое совпадение, что они оказались в одно время в одном и том же месте! Завязалась беседа. Евгений Иванович сам угостил Багина пивом. Они зашли в пельменную. Выпили. Андрей почему-то быстро опьянел. О чем они разговаривали? Ах да, Евгений Иванович интересовался, как протекает учеба, не тяжело ли выносить такие нагрузки, трудные ли предстоят экзамены? Андрей подробно отвечал на все вопросы, поведал Евгению Ивановичу о своей жизни в провинции, об Отце, о Наташке. А о самом Евгении Ивановиче Багин так ничего и не узнал. Тот сказал только, что Андрей похож на его погибшего сына, и дал домашний телефон. «Если что, звони. У меня большие связи. Работа такая, каждая собака в Москве знает». Так и сказал. И ушел… И его лицо ни на секунду не покидала улыбка… Кто такой этот Евгений Иванович? Почему, каким образом погиб его сын? Зачем он дал свой телефон? Кем он работает, что его, якобы, знает каждая собака?

Странно, но Андрей впервые подумал об этом именно сейчас, сидя на холодных нарах, прислонившись к ледяной, бугристой стене.

«Так часто бывает… — философично рассуждал юноша, поеживаясь от колотившего его озноба. — Когда все нормально, так о человеке даже не вспомнишь, а как припекает… Корыстное все-таки существо гомо сапиенс, все делает только для своей выгоды. А иначе нельзя, превратишься в обезьяну… Хочешь жить, умей вертеться…»

Андрей и не заметил, как уснул, свернувшись калачиком и подложив руки под голову. Ему сразу же приснился сон. Он дома, в своем родном городке, рядом с ним отец и Наташа. Они играют в какую-то игру, вроде бы в шахматы… Наташа выигрывает одну партию, затем побеждает во второй. Странно, она же никогда не умела играть в шахматы…

— Эй, слышь! — кто-то теребил Андрея, вырывая его из объятий сладкой дремы. — За тобой пришли!

— Кто пришел? — недоверчиво посмотрел на конвоира Андрей.

— Не знаю, какой-то мужик… Товарищ лейтенант велел тебя привести. Отпускает… — Дерявка, видимо, и сам был не в курсе событий, происшедших за последние несколько часов.

Андрея привели в уже знакомый ему кабинет. Только теперь обстановка в нем несколько изменилась. От сигаретного дыма щипало глаза, повсюду валялись пустые бутылки из-под коньяка. Вокруг стола восседало человек десять милиционеров. Громко смеясь, они пили рюмку за рюмкой. Среди них был и лейтенант. Он веселился больше всех, произносил тосты за здравие Управления внутренних дел, а к моменту, когда вошел Андрей, начал рассказывать пошлый анекдот.

В углу кабинета на стульчике скромно расположился Евгений Иванович. У Андрея создалось впечатление, что этот дядечка не переодевался с тех пор, как они последний раз виделись — тот же строгий, даже какой-то официальный костюм-тройка, идеально начищенные черные ботинки и галстук в горошек. Увидев Багина, Евгений Иванович улыбнулся своей неповторимой улыбкой и подмигнул юноше.

— Здравствуй, отрок, — тихо сказал он.

— Андрюш-шенька, я т-тебя люблю! — Кузнецов нетвердой рукой налил полный стакан и, шатаясь, направился к Багину. — Я р-решил тебя отпустить. Т-ты п-парень хороший, че тя держать-то? Только ты нас не забывай. А щ-щас выпей… Выпей, выпей, не отказывайся… Иначе я обижусь…

Андрей искоса взглянул на Евгения Ивановича. Тот утвердительно кивнул. Багин взял стакан и одним залпом осушил его. К горлу сразу же подкатила тошнота.

— Дай я тебя расцелую, милый ты мой… — Лейтенант потянулся губами к щеке Андрея, но не устоял на ногах и с грохотом повалился на пол. Милиционеры заржали так громко, будто Кузнецов был самым смешным в мире клоуном.

— Пошли. — Евгений Иванович живо поднялся со стула и взял Андрея за руку. — Пора смываться.

Они ехали по ночной Москве на старенькой «Волге». Евгений Иванович вел машину осторожно, никого не обгонял, следовал указаниям всех дорожных знаков и дожидался переключения желтого огонька светофора на зеленый, даже если поблизости не было других автомобилей.

Андрей сидел рядом с водителем. Пять минут назад его стошнило, и все тело окутала болезненная слабость.

— Больше этим ремеслом не занимайся, забудь о спекуляции. Деньги можно зарабатывать и другими способами. — Евгений Иванович не сердился, но нельзя сказать, что голос его был наполнен теплотой.

— Пробовал, не получается… — попытался улыбнуться Андрей.

— Ты студент, твое дело учиться, — рассудительно продолжал Евгений Иванович. Он включил дворники, и салон машины наполнился ритмичным скрипом. — Если тебе нужны деньги, то я тебе дам… Не стесняйся, я человек обеспеченный. Для тебя не жалко. Отдашь потом когда-нибудь.

Андрей как раз сейчас пытался прикинуть в уме, каким образом они с Антоном возвратят деньги, целых восемьсот рублей. Ведь все вещи и выручка остались в отделении. Вот милиционеры обрадуются, когда придут в себя, их жены на всю оставшуюся жизнь будут обеспечены капроновыми чулками… Но просить в долг у Евгения Ивановича, просить сразу после того, как он выручил Багина, по-настоящему спас его жизнь…

— Я выкручусь, не страшно… — ответил Андрей. — Скажите, а зачем вы это делаете?

— Что я делаю? — Евгений Иванович не сводил глаз с дороги.

— Ну это… Кто я вам?.. Вроде не родственник… А ради меня пошли на такое… Я бы пропал, если бы не вы… Спасибо… Я не знаю, как вас благодарить…

— Перестань, не нужны мне твои благодарности… — искренне смутился Евгений Иванович. — Я же говорил тебе, что ты как две капли воды похож на моего сына. Эх, сейчас вы были бы ровесниками… Все еще тошнит?

— Нет, нормально… Я просто переволновался… Да и коньяк оказался каким-то необычным… Странный у него вкус…

— Странный… — тихо повторил Евгений Иванович и засвистел мотивчик из репертуара Фрэнка Синатры.

Наташа не спала, когда Андрей отворил дверь и ввалился в квартиру. Его опять охватила тошнота. Голова невыносимо кружилась, пол уходил из-под ног, словно на Москву обрушилось землетрясение.

— Где ты был? — Наташа выскочила в коридор. — На тебе лица нет! Андрей, что происходит? Иван Лукич сегодня заходил, спрашивал, почему ты не ходишь на станцию…

— Отстань. — Андрей не мог справиться с шарфом. Тот никак не хотел слезать с шеи.

— Да ты пьян! А ну, дыхни!

Андрей хотел ответить что-то грубое, но вдруг зажал рот рукой и, как был в одном ботинке, так и метнулся к туалету… Где и провел остаток ночи…

…У Антона задрожали губы. Он машинально начал хлопать по карманам в поисках сигарет. На лбу выступили капельки пота.

Ребята сидели в пустой столовой. Они прогуливали лекцию, а потому могли не бояться, что их кто-нибудь услышит. Все остальные студенты были на занятиях.

Андрей только что рассказал товарищу о своих вчерашних приключениях, о том, как его подставили и выручили, о том, что весь товар остался в отделении милиции.

Антон все еще не мог подобрать нужных слов. Его состояние нельзя было назвать растерянностью, это был самый настоящий шок. Багин чиркнул спичкой и дал прикурить Антону. Уборщица обернулась на запах табака, но замечания делать не стала.

— Ну и как теперь быть?.. — Антон делал затяжку за затяжкой.

— Не волнуйся, — успокаивал его Андрей. — Никто ничего не узнает!

— Это не самое главное, — тихо сказал Антон. — Самое главное, что мы задолжали восемьсот рублей. У тебя сейчас есть такие деньги?

— Нет.

— Вот и у меня тоже нет. Может, полтинник наберется… Все истратил. Мой тебе совет, никогда не заводи любовниц, они только бабки из тебя тянуть будут… Но шутки шутками, а должок отдавать надо… Иначе опять счетчик… Черт, завязывать с этим пора, надоело…

— Выкрутимся… — В который раз за последнее время Андрей произносил это слово! Но он действительно был уверен, что самое страшное позади, что огромный долг — пустяки по сравнению с тем, что он был в шаге от тюрьмы…

— А почему это «выкрутимся»? Почему ты употребляешь множественное число? — вдруг разъярился Антон. — Я-то здесь при чем? Разве меня вчера заграбастали менты? Я вчера лишился всего товара, глупо потерял все шмотки? Скажи, я?

— Нет… Я… — Андрей опустил глаза.

— Так ты и «выкручивайся». Я же тебя предупреждал, не ввязывайся в разговоры, вокруг навалом подонков… Стой себе, торгуй… Так нет же, уши распустил, глаза загорелись, слюни потекли. Как котенка обвели тебя вокруг пальца… Дурак ты, Багин. Делай, что хочешь, а я к твоему долгу не имею никакого отношения. — Сказав это, Антон встал из-за стола и направился к выходу.

«Молодец, — горько подумал Андрей, — я бы так не смог, совесть бы замучила… А этот может, и никаких комплексов. Вожак… Только не волчьей стаи. Шакальей…»

Телефонная будка. Он долго держал в руке трубку, рассматривал ее со всех сторон, решаясь… Наконец, дрожащими пальцами набрал номер, который запомнил на всю оставшуюся жизнь еще в отделении милиции.

— Алло… Евгений Иванович? Здравствуйте… Это опять я… Андрей Багин…