Езда без правил

ИСКУССТВО ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ

Что-то не получалось у Андрея хорошенько подзаработать, добыть деньги путем добросовестной службы в государственных учреждениях.

Следующая попытка устроиться на работу тоже потерпела крах. Впрочем, этого следовало ожидать, потому как Андрей решил попробовать себя в качестве натурщика. Кто не знает, в чем заключается суть этой профессии, пусть сразу для себя уяснит — каждому начинающему художнику необходимо набивать руку, рисуя человеческие тела. Натурщики — как раз и есть те самые люди, кого рисуют начинающие художники.

Поначалу Андрею эта профессия нравилась. После занятий в институте он приходил в школу живописи, где на протяжении четырех часов позировал ученикам, мальчикам и девочкам лет пятнадцати от роду. Педагог, лысый дядечка в пенсне на длинном носу, выдавал Андрею реквизит, сообщал ему, кого именно он должен изображать и какое положение ему следует принять.

Первые несколько дней Андрей создавал образы крестьянина, вглядывавшегося в даль, рыбака, сидевшего с удочкой на берегу реки, одноногого пирата, набивавшего табаком трубку, футболиста, бившего по мячу, и космонавта, который вот-вот должен был выйти в открытый космос.

Самым сложным для Андрея было долгое время не менять позы, не двигаться с места ни на сантиметр, иначе учитель начинал возмущенно кричать.

Однажды Андрею не дали никакого костюма, а наоборот, попросили раздеться. Раздеться догола. У ребятишек, видите ли, наступила пора рисования обнаженной натуры.

Андрей долго колебался, прежде чем сбросил с себя одежды. Его смущению не было предела, щеки пылали от стыда. Он стоял на возвышении совершенно голый, закрывая причинное место руками.

— Расслабьте мышцы, — обратился к нему педагог, — не будьте таким зажатым. Примите более вольготную позу.

Андрей постарался выполнить задание начальника, но ничего путного у него не получилось. Напротив, он чуть не упал, когда хотел придать своей позе большую вольготность.

— Он что, так и будет прикрываться? — раздался удивленный голос девушки от самого дальнего мольберта. — Я же ничего не смогу нарисовать! Пусть руки уберет.

— Обхватите голову руками, — посоветовал Андрею учитель. — Как будто вас обдувает ветром.

Но Андрей обхватил голову только одной рукой. Другая осталась там же, где и была.

— Вы стесняетесь? — педагог понизил голос до шепота. — Стесняетесь своей наготы? Разве вы не понимаете, что обнаженное тело — это прекрасно?

— Понимаю. — От неловкости Андрея бил озноб.

— Тогда уберите руку.

— Не уберу, — упрямо заявил натурщик.

— Ну и что же вы прикажете нам делать? — набычился учитель. — Ждать, пока вы начнете исполнять свои прямые обязанности? Поймите, у вас работа такая! Эти ребятки уже давно не дети, им наплевать, что вы там прячете. У них есть задание — нарисовать обнаженного мужчину. За-да-ни-е! И как, по-вашему, они должны его исполнить?

— Не знаю… Пусть делают, что им заблагорассудится, а я пошел, — сказал Андрей, повернулся к педагогу спиной и начал натягивать штаны.

Конечно же, Андрея уволили. Уволили через пять минут после окончания сорвавшегося урока, не заплатив ни копейки. Андрей не жалел об этом. Он уже успел привыкнуть к тому, что в последнее время ему не везло с заработком.

«Ну и черт с ним… — думал Андрей, входя в метро и усаживаясь на ступеньку эскалатора. — На стипендию проживем… Да и Иван Лукич неплохо нам подкидывает… Есть семьи, где положение еще хуже, и ничего, существуют, крутятся. И мы с Наташкой выкрутимся… И будем счастливы… И пошли все к черту!»

Но не могут же на голову человека сыпаться одни только неприятности и огорчения! Удача повернулась лицом к Андрею в самый неожиданный для него момент, а именно тогда, когда он равнодушно рассматривал схему линий метрополитена, висевшую на стене внутри вагона. Поезд мерно покачивался, и хотелось спать.

— Молодой человек, можно к вам обратиться? — толстая женщина в шерстяной шапочке тронула Андрея за рукав куртки. — Не хотели бы вы сняться в кино?

— Кто? Я? — Андрей растерянно уставился на женщину, словно перед ним была волшебная щука из народной сказки про Емелю. — Вы меня разыгрываете?

— Нисколько, — толстуха показала юноше удостоверение личности, красную картонную книжечку в кожаном переплете. — Я ассистент режиссера. Набираю массовку на картину под условным названием «Гонимые бурей». Нам нужны молодые люди примерно вашего возраста.

— А что я должен делать? — заинтересовался Андрей.

— Это вам скажет сам режиссер, — заученно произнесла ассистент. Количество людей, приглашенных в массовку за всю ее жизнь, исчислялось тысячами. — Съемка состоится сегодня ночью за городом на берегу озера.

— Здоровско, — присвистнул Андрей.

— Автобус отходит от «Мосфильма» в десять вечера. Я буду ждать вас на проходной. Постарайтесь не опаздывать, мы не можем всех ждать.

— Я не опоздаю, — поклялся Андрей. — А это бесплатно?

— Вы меня обижаете, — улыбнулась женщина. — Мы хотим снять сразу две сцены. За первую заплатим три рубля, за вторую пять. Но в этих сценах должны сниматься разные люди.

— А можно я буду в той, которая за пять рублей?

— Конечно можно, — снисходительно ответила ассистент. — Кстати, если у вас на примете есть друг или подруга, можете прихватить их с собой. Ой, моя станция. Не забудьте, сегодня в десять вечера. И паспорт возьмите! — Толстуха выскочила из вагона и через секунду растворилась в людской толпе.

«Вот и настал мой звездный час», — решил про себя Андрей. Он вдруг ощутил небывалый прилив сил, его сердце от радости вырывалось из груди. Андрею нестерпимо захотелось выплеснуть из себя накопившиеся за последние дни усталость и злость, ведь впереди его ждали съемки в кино, о чем он даже мечтать не мог!

— Мос-ковс-кий «Спар-так» чемпио-он всех стран!!! — закричал он так громко, как только мог.

Дремавшие пассажиры встрепенулись и устремили свои удивленные взгляды на выскочку, а бабка, сидевшая рядом с Андреем, поспешила переменить место.

— Кто болеет за «Спартак», тот с рождения дурак, — послышалось с другого конца вагона.

— А кто болеет за «Динамо», у того больная мама! — весело ответил речевкой на речевку Андрей. В тот момент ему никто не мог испортить превосходного настроения. Он хотел было выкинуть еще какой-нибудь фортель, например, встать на голову, но решил, что его не поймут окружающие.

Конечно же, Андрей взял с собой на съемки Наташу. Девушка долго не могла прийти в себя, она в восторге скакала по комнате, словно малолетний ребенок, прыгала Андрею на шею, целовала его, а все оставшееся до знаменательного события время провела перед зеркалом, прихорашиваясь и стараясь сделать себя как можно более красивой и привлекательной.

Ровно в десять часов наши герои были на проходной киностудии «Мосфильм». Кроме них пришли еще человек тридцать, все чистенькие, светящиеся радостью, готовые совершить подвиг во имя важнейшего из искусств.

Через несколько минут подъехал автобус с магической надписью на боку — «Госкино». В нем уже сидела знакомая Андрею ассистент режиссера. Толстуха поприветствовала массовку и пригласила молодежь занять места в салоне.

Съемки проходили на берегу живописного озера, неподалеку от Москвы. Луна не могла тягаться с мощными прожекторами, освещавшими картонные декорации, которые изображали плавучую пристань. Вокруг было светло как днем.

Режиссер фильма оказался маленьким бородатым человечком, вечно суетящимся и кричащим на своих подчиненных. Съемочная группа заслуживала такого отношения — осветители, помощники оператора, реквизиторы, костюмеры и гримеры лениво передвигались по площадке, зевали, курили и сплетничали. Никто не хотел работать, что неудивительно — наступила полночь, время суток, когда нормальные люди обычно ложатся спать. Режиссер же, судя по всему, обладал неимоверным зарядом жизненной энергии. Как заведенный, он бегал вдоль берега, что-то объяснял своей толстой ассистентке, тихо матерился и грозился уйти на пенсию, если сцены не будут сняты до восхода солнца.

Сюжета фильма ни Андрей, ни Наташа не знали. Ходили слухи, что кино про революцию. И эти слухи подтвердились, когда к реке вдруг подкатил допотопный броневик с развевающимся красным флагом на круглой башенке. Вместе с этой старой колымагой приехали и две пожарные машины.

— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнула ассистент, когда из красного автомобиля с включенными мигалками вылез майор и отдал честь директору картины. — Теперь можно начинать. Костюмеры, одеть массовку!

Юношей и девушек нарядили в армейские шинели образца гражданской войны, кирзовые сапоги сорок пятого размера и буденовки. Кроме того, им еще полагались всамделишные винтовки с залитыми стволами и давно сломанные револьверы системы «Наган».

Суть первого эпизода заключалась в том, что небольшой отряд комсомольцев должен был прошествовать по берегу, напевая при этом бравурную песенку на тему: «Белую армию мы очень скоро победим, она уже доживает последние деньки».

Звукооператор разрешил петь какую угодно песню, все равно он потом подложит нужную фонограмму. Массовка решила исполнить «Ах, Арлекино, Арлекино».

— Как здорово! — Наташа завороженно следила за съемками. — А что мы будем делать?

— Не знаю. — Андрей взволнованно теребил в руках буденовку. — Режиссер все скажет.

Потребовалось шесть дублей для того, чтобы отснять эту сцену. То глох броневичок, возглавлявший молодежную колонну, то заедала камера, то гасли осветительные приборы.

— Массовка, которая еще не снималась! Просьба сесть в кружок вокруг костра, — кричал режиссер в мегафон, а пиротехник, забравшись на картонную пристань, раскладывал там сухие поленья.

— Ой, как интересно! — ликовала Наташа. — Мы, наверное, тоже будем петь!

Но петь Наташе не пришлось. Как только молодые люди расположились у костра, к ним подбежал режиссер и начал, импульсивно размахивая руками, объяснять их актерскую задачу.

— Сейчас идут последние часы гражданской войны, — иногда голос его срывался на крик. — Белые отступают. Ночь перед сражением. Впереди главный и решающий бой. Вы — солдаты Красной Армии, очень устали и замерзли. Чтобы согреться, развели костер, закурили махорку. Понятно?

Массовка кивала головами.

— Очень хорошо. Значит, сидите вы, сидите, греетесь, и вдруг поднимается буря! Гремит гром, сверкает молния, стена воды обрушивается на вас с неба! Ветер срывает буденовки! Но вы настолько устали, что не можете двинуться с места. Вы только крепче прижимаетесь друг к другу, а ваши глаза горят решительностью и верой в победу. — Топая по земле ногами, режиссер пытался изобразить гром и молнию. Убедившись, что его действительно поняли, он вновь занял свое место у камеры, приложил мегафон к губам и скомандовал: — Мотор! Камера! Начали!

— А как же они будут изображать дождь? — тихо спросила у Андрея Наташа. — Комбинированными съемками, да?

Андрей не успел ответить. Шум автомобильных двигателей заглушил все остальные звуки, и только тут ребята из массовки увидели невдалеке от себя четырех пожарников. Одетые в огнезащитные костюмы курсанты держали в вытянутых руках металлические наконечники длинных шлангов, из которых начали вырываться мощные струи ледяной воды.

— Вот тебе и комбинированные съемки! — закричал Андрей в Наташино ухо, прикрываясь оторванным от декорации куском картона.

Через секунду еще совсем недавно такие веселые и жизнерадостные ребята промокли до последней нитки. Морозец тут же превратил их одежду в ледяной панцирь. Но «дождь» не прекращался. Наоборот, он стал лить сильнее. Костер мгновенно потух.

Массовка, съежившись, стуча от холода зубами и проклиная человека, придумавшего кинематограф, продолжала смирно сидеть и изображать из себя закаленных в сражениях бойцов. Кто-то даже попытался напустить в свои глаза решительности и веры в победу, как того требовал режиссер.

— Замечательно! — бородатый садист захлопал в ладоши. — Все очень натурально! Еще один дубль, и эпизод будет снят!

Пожарные заправили машины водой из озера, пиротехник поджег принесенные им откуда-то сухие дрова, и все началось с самого начала. «Красноармейцы» вновь оказались в объятиях стихии.

— Господи, — причитала Наташа. — За что они над нами так издеваются? Что мы им сделали?

— Терпи, Татка, это же искусство. — Андрей почувствовал, что у него замерз даже кишечник. — Потом себя на экране увидим! Нам же все завидовать будут!

Светало, когда Андрей и Наташа вернулись домой. Всего лишь через час им нужно было вновь спешить на улицу подметать опавшие листья. Но это обстоятельство никак не могло повлиять на чудесное настроение молодых людей. Они даже решили не ложиться спать в оставшееся до работы время, а, уютно устроившись на кухне, сушили промокшую одежду, пили горячий чай с печеньем и, громко смеясь, вспоминали события прошедшей ночи. Теперь они были обладателями целого состояния — за все мучения им заплатили по пять рублей, на два рубля больше, чем той части массовки, которая не мокла под «ливнем».

«За вредность» — так объяснила разницу в гонорарах толстая ассистентка режиссера, вручая трясущемуся от холода Андрею мятый червонец.

— Я так люблю тебя, Татка! — вдруг воскликнул Андрей. — И мне с тобой здорово!..

…Все-таки оставшийся до уборки час они провели в постели.