Фаворит

Глава 22

Мария открыла глаза и глубоко вздохнула. Вот отчего так происходит. Сутки мучений таких, что впору самой себя порешить, потом короткое забытье и сладостное пробуждение. А нет, есть ещё кое-что. Вторя её мыслям, живот издал недовольное урчание. Очень хочется есть.

Осмотревшись вокруг, она убедилась с том, что находится в палатке. В походной печурке потрескивают дрова, отчего внутри тепло настолько, что в верхней одежде нет никакой нужды. Она и была только в кафтане, её бекеша, как, впрочем, и подруг, висит на одном из кольев.

Астафьева, Столбова и Ярцева лежат на шкурах, укрытые тулупами, и уже притихшие, явный признак, что скоро придут в себя. Походный лежак бесполезен, когда тебя корчит в муках, ты свалишься с него скорее рано, чем поздно. Если только за тобой некому присмотреть. Поэтому подруги и расположились на полу, а вот ей как великой княгине достался лежак и персональная сиделка. А вот и она.

Полог откинулся, и в палатку вошла Агафья, жена смотрителя охотничьего домика. В руках молодка несла большой горшок с деревянной крышкой, по объёму под стать походному котлу десятка, отчего просторная палатка тут же наполнилась приятным запахом. Желудок на это ответил более сильным и требовательным урчанием, а слюна так заполнила рот, словно Мария сделала большой глоток воды.

— Проснулись, ваше высочество. Вот и славно, а я вам мясца сготовила. Первое дело после ваших мучений. Не дворцовый повар, а потому не обессудьте, — выставляя горшок на походный стол, извиняющимся тоном произнесла крестьянка.

— О чём ты, Агафья. Пахнет просто замечательно, — сбрасывая с себя тулуп и проворно вскакивая, заявила Мария.

Ожидать остальных нет никаких сил, проснутся сами, присоединятся. Поэтому она опустилась на складной стул и, вооружившись половником, быстро набрала в кружку бульона. К слову, горячий, но не обжигающий, а потому пить одно удовольствие. Причём не только этому проглоту, что опять заурчал, на этот раз довольно, но и её вкусовым рецепторам. Всё же мясо сложно испортить, и если не ожидать от походных условий изысков, то приготовлено…

— Жамищательно, — жуя мягкую баранину, произнесла Мария.

— Благодарствуйте, ваше высочество, — поклонилась молодка.

— Кстати, спасибо тебе, Агафья, за то, что ухаживала за мной, — проглотив, произнесла Долгорукова.

— О чём вы говорите, ваше высочество? Не за что вам меня благодарить. Я только и того, что побыла с вами, пока барин отходил прибрать звериные тела. А так-то он с вами просидел сутки напролёт и барышень прикрывал тулупами, когда они раскрывались, и печку сам топил. Но всё больше подле вас был, чтобы вы с лежанки не упали.

— Пётр Анисимович? — уточнила Мария.

— Он, — кивнула Агафья.

— Интересно, — загадочно улыбнувшись, произнесла она и тут же спохватилась: — Никому об этом не говори.

— Вот и он сказывал, чтобы помалкивала.

— И чего же ты тогда болтаешь?

— Так ить никому иному, а вам.

— Он же сказал никому, — на этот раз весело улыбнулась Долгорукова.

— Нет. Он сказал не болтать, а значит, посторонним ни-ни. Но вы же никто иной, оно ить вас касаемо, — не удержавшись, хихикнула Агафья.

— Иди уж, хитрюга, — махнула на неё Долгорукова, бросая взгляд на всё ещё спящих подруг.

Вскоре они начали просыпаться и, не дожидаясь особого приглашения, поспешно присаживались за стол. Выпивали по кружке бульона и тут же выкладывали в миски куски отварной баранины.

Ярцева отставив кружку, бросила на Долгорукову взгляд с эдакой лёгкой хитринкой. Неужели слышала? Да нет же. Она ведь поднялась самой последней. Притворялась? Очень может быть. Мария не слепая и видит, что та всячески старается свести её с Петром. Хм. Вот и хорошо. Пусть капает ему на темечко, а то заладил нет да нет, прямо как красну девицу уговаривать надо.

Насытившись, девушки вышли на улицу в благодушном настроении. Во дворе уже царило оживление, господа офицеры заканчивали приём пищи и готовились отправиться к месту Силы для инициации.

— Ваше высочество. Сударыни, — коротко поклонившись, приветствовал их подошедший Осипов.

— Я вижу, вы ничуть не жалеете о сделанном вами выборе, — смерив его ироничным взглядом, заметила Астафьева.

— Более того, весьма благодарен вам и Арине Егоровне за то, что сумели убедить меня. Окончить университет я всегда успею, а вот получить то, что может дать Дикопольский полк, мне нигде не светит.

— Помнится, именно об этом мы вам и говорили, — фыркнула Анна.

— Так я это и признаю. Вы идёте на инициацию?

— Разумеется. Не один вы носите узор «Верности», — опять не удержалась Астафьева.

— Замечательно. Лиза, ты позволишь? — предложил он девушке руку.

— Не перебарщивай, — неодобрительно покачала та головой.

И было отчего. Анна смотрела на него испепеляющим взглядом. И причина вовсе не в её симпатиях или антипатиях. Пусть у них пока ещё и не дошло до помолвки, родители уже сговорились, и по факту они обручены, а значит, он сейчас выказывает к ней пренебрежение. Трудно представить себе более страшный грех по отношению к девушке.

Мария посмотрела на него осуждающим взглядом и вздохнула, словно хотела сказать, насколько она разочарована его поведением. Понятно, что боярышня остра на язычок и не упустит момента, чтобы уколоть его, но он и вовсе действует на грани приличий, а порой и слегка заступая за них. Виктор смутился и, отвесив Лизе извиняющий поклон, обернулся к Анне.

— Я не нуждаюсь в ваших одолжениях, сударь, — дёрнув уголком губ, холодно ответила Астафьева.

Молодому человеку ничего не оставалось, кроме как ещё раз извиниться, проститься и отправиться к месту инициации самостоятельно. Не то чтобы в одиночестве, совсем скоро он нашёл попутчиков, присоединившись к двоим подпоручикам.

— Напыщенный гусь, — раздражённо буркнула Астафьева.

Долгорукова, взяла подругу под руку и повела её к месту Силы. Похоже, ей придётся взяться за дела сердечные своих вассалов. Не хотелось бы, но забота об их душевном покое одна из её обязанностей как сюзерена. Она придержала Анну, отставая от остальных, и спросила едва не в самое ухо:

— Анна, он тебе нравится, или тебя всего лишь задевает его поведение?

— Не знаю, — после краткой паузы вздохнула девушка. — Он, конечно, нередко меня раздражает, хотя и не сказала бы, что при этом неприятен. Возможно, мы нашли бы что-то общее и смогли бы прожить если не в любви, то в согласии. Но порой он становится несносным, как сейчас.

— Вы оба мои вассалы и младшие дети в своих семьях. Пока не было официальной помолвки, я имею право сама подобрать вам супругов. Ну или хотя бы одному из вас. Подумай над этим.

— Спасибо, Мария. Я подумаю, — после очередной паузы ответила Астафьева.

Понять её нетрудно. Что ни говори, а по факту ей предлагают пойти против воли родителей. Да, способ вполне законный, но родители есть родители, и терять с ними связь никому не хочется, а реакция у них будет негативной, тут к гадалке не ходить…

— Ваше высочество, позволите с вами переговорить? — подошёл к ней после инициации Ярцев.

— Ну, слава тебе Господи, сподобился. Я уж думала, мне всегда придётся проявлять инициативу, — с улыбкой встретила его Долгорукова.

— Хотите сказать, что я от вас бегаю, Мария Ивановна?

— Очень похоже, знаешь ли, Пётр.

— Это ошибочное мнение.

— Ладно. Тем паче что и я хотела с тобой поговорить.

— Я вас слушаю.

— Да нет уж, ты первый начал.

— Вы мой сюзерен.

— Ты не давал мне вассальную клятву.

— И что это меняет?

— Мы можем так препираться до бесконечности.

— Вот именно.

— Ох и упрямый же ты. Ладно. Это последний отпуск, который мне удалось выбить. Командование корпуса полагает, что я излишне пренебрегаю получением образования, и что мне недостаёт дисциплины. С упором на последнее они и отправили прошение государю, а тот решил, что для подготовки удачного похода вполне достаточно отличного командира полка и опеки батюшки.

— З-занавес, м-мать их! — не сдержался Ярцев.

— Пётр! — возмутилась она.

— Прошу прощения, ваше высочество. Но у меня складывается такое впечатление, что императору наплевать, в какой степени готовности ваш полк выступит в поход, главное, чтобы выступил. Нас собираются выпихнуть как баранов на убой.

— Но мы ведь всех их удивим?

— Даже не сомневайтесь. Вот только это будет лишь наша заслуга. Впрочем, так оно и лучше. Чем меньше мы будем обязаны его величеству, тем больше у нас будут развязаны руки.

— Это значит, что я и мои подруги больше не сможем приезжать сюда, — вернула она разговор в прежнее русло.

— Э-э-э не-ет, так дело не пойдёт. Вы должны расти усиленно. Мало того, я для вас приберегу одно место Силы с периодом в четыре месяца, чтобы к началу похода вы все три всё же успели взять девятый ранг.

— Одно лишь место Силы вопрос не решит. Кроме этого, нужно ещё и систематически подстёгивать дар. А теперь это проблематично. Тем более что Анне и Арине нужна инициация.

— А вот тут я проблем не вижу. На выходные-то уйти на сутки вы сможете?

— Разумеется. Если только не будет дисциплинарных взысканий. Но тут, полагаю, командование всё же перегибать не станет.

— Значит, вопрос решён. Вот. — Он раскрыл ладонь, на которой сверкнул прозрачный шарик размером с фузейную пулю.

— Что это?

— Возьмите и всё поймёте.

Она послушала его, но едва её пальцы коснулись шарика, который она, откровенно говоря, приняла за стеклянный, как её глаза тут же расширились от удивления. Он был под завязку напитан Силой. Две тысячи триста двадцать пять люм!

— Это что, бриллиант⁈ — искренне удивилась она.

— Вернее будет сказать, алмаз. Бриллиант — огранённый камень, а этот полированный в форме идеального шара, — улыбнувшись, уточнил он.

— И где ты раздобыл такой камень?

— Я его сделал.

— Я поняла, что ты придал ему форму шара и отполировал. Признаться, ни у кого на такое ума не хватало. Да и к чему терять в объёме, куда практичней огранить.

— Я ничего не терял. Ни сотой доли карата. Я его сделал. Из графита таким, какой он есть.

— Ты что сделал???

— Выдыхайте, ваше высочество. Выдыхайте. Вы держите в руках самый настоящий алмаз, только искусственный. К началу лета я изготовлю по два камня в треть карата на каждого солдата и боевую лошадь да по паре на каждого офицера в два и один карат. Кроме того, у каждого взводного будет камень в сорок карат, чтобы он имел возможность одной полной зарядки амулетов своих подчинённых.

— Ты понимаешь вообще, что это значит⁈ — возбуждённо выдохнула она.

— Разумеется. А ещё это значит, что, имея вот этот камень, вы сможете спокойно прыгать сюда в субботу вечером, а в воскресенье вечером возвращаться обратно в Москву.

— В это невозможно поверить. Мне нужны подробности, — всполошилась она.

— Их не будет, ваше высочество, — покачав головой, возразил он.

— Как так?

— Так же, как и с местами Силы. Того, что вы знаете, уже более чем достаточно для создания нескольких одарённых колоссальной силы, чтобы диктовать свою волю любому зарвавшемуся соседу. И полагаю, что его величество сейчас занят именно этим. Но на такое можно ответить, скупая или отбирая всех волколаков, и европейские державы вполне смогут объединить усилия в этом, чтобы противостоять русскому медведю. К тому же они могут банально выкрасть секрет. Таким образом равновесие будет соблюдено. Но то, что знаю я, это ящик Пандоры. Если кто-то, кроме меня, станет обладателем этих знаний, закончится всё очень плохо. Я сам пока не представляю всех масштабов трагедии, но известного нам мира больше не будет точно.

— То есть ты унесёшь этот секрет с собой в могилу?

— Ну, умирать я пока не собираюсь. А когда соберусь, Азовское княжество уже будет обладать технологией более совершенной, чем у российского императора, что обеспечит ему кое-какое преимущество. Но надеюсь, у вас и ваших потомков хватит ума вести разумную политику. Можно формально оставаться под протекторатом России, а по факту быть её серым кардиналом. Как по мне, то это просто идеальная позиция.

— Ты мне не доверяешь?

— Это не вопрос доверия или недоверия, ваше высочество. Есть такая поговорка — что знают двое, знает и свинья. Существует множество способов узнать тот или иной секрет, а как я уже сказал, мне бы не хотелось быть виновником того, как этот мир сойдёт с ума.

— Ну что же, звучит разумно. Это не значит, что я приняла твою правоту, но по меньшей мере я понимаю тебя. Что-то ещё?

— Да. Очередное преимущество, которое вам не помешает. Я усовершенствовал плетение «Портал», теперь оно вдвое менее затратное. Малый портал для одного человека можно открыть за пятьсот люм. За тысячу для двоих, за две тысячи для троих. Теперь малый портал может открыть и одарённый четвёртого ранга, а большой — восьмого.

— Значит, ты можешь открыть портал и для четверых?

— Плетение я усовершенствовал и в теории могу, но для этого потребуется как минимум пятьсот люм разового лимита. Так что проверить правильность выводов я смогу только к будущему лету, когда достигну десятого ранга, — развёл он руками.

— И как я понимаю, это секрет?

— О нём знают только мои компаньоны и вы, ваше высочество, — кивнув, подтвердил он.

— А как же — что знают двое, знает и свинья?

— Ну, до вас знали четверо, а мои товарищи уже опробовали новые плетения. И потом, это знание, конечно, даёт ряд преимуществ, но не может иметь столь страшных последствий.

— Хорошо. Ну что, пошли в палатку, прогуляемся в изнанку, — решительно произнесла она.

— Зачем? — вздёрнул он брови. — Вот рисунок плетения, можете перенести его, и всех дел.

Стоило только ему протянуть ей листок бумаги, как он тут же вспыхнул и обратился в пепел, Ярцев от неожиданности даже отдёрнул руку, хотя она и не пострадала. Сработала защита «Панциря».

— Что знают двое, знает и свинья, — усмехнувшись, назидательным тоном произнесла Долгорукова.

— Как по мне, так это излишне.

— А как по мне, то, что может гарантировать успех в решительный момент, стоит особых предосторожностей. Поэтому давай отправимся в изнанку, и там ты мне всё покажешь. А то мало ли, проведу не так линию, а после мучайся из-за того, что портал не активируется.

Он пожал плечами, легко соглашаясь с её доводами, хотя и не принимая их. Она ведь могла скользнуть в изнанку прямо сейчас и прорисовать его. К тому же с прежними плетениями у неё проблем не случалось. За исключением тех, что требовали индивидуальной коррекции.

— Поставь своих на пост, чтобы никто посторонний в палатку не заглядывал, — потребовала Мария.

Ярцев посмотрел на неё, явно заподозрив что-то неладное, потому что прежде подобных предосторожностей не было. В смысле охрана непременно присутствовала, он ещё с головой дружит, чтобы пренебрегать мерами безопасности. Но Долгорукова никогда на это не обращала особого внимания.

Устроились прямо на овчине, скрестив ноги по-турецки и взявшись за руки. Взгляды их встретились, они почувствовали незримую связь и привычно скользнули за грань.

Мария не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на его естество, и мысленно улыбнулась, обнаружив ожидаемую реакцию. Правда, несмотря на это, данное обстоятельство, как и прежде, её смутило, заставило залиться краской и невольно попытаться прикрыться. Впрочем, совладала с собой она довольно быстро и поспешила сосредоточиться на деле.

Ярцев вывел перед собой сразу четыре плетения: для перехода одного, двоих, троих и четверых человек. На вырост. Кстати, непонятно отчего, но животные таким образом перемещаться не могли.

Долгорукова ожидаемо быстро и без ошибок перенесла плетения к себе, и они тут же ожили, налившись зеленоватым свечением. Удовлетворённо кивнув, Мария мановением руки убрала прозрачную доску с плетениями и решительно направилась в его сторону.

— Даже не думай, Ярцев! — направив на него указательный палец, тоном, не терпящим возражений, произнесла она.

Прежде чем он успел отстраниться или выйти в реальный мир, она скользнула к нему и прильнула щекой к груди, ощущая тепло человеческого тела, хотя оно и было астральным.

— Ты всё время смотришь на меня так, словно хочешь защитить от всего мира, бдишь у моей постели сутки напролёт, хотя и не можешь ничем помочь, — обжигая его тело горячим дыханием, заговорила она. — И после этого хочешь сказать, что ничего не чувствуешь ко мне? У тебя нет того же влечения, что и у меня? Ты лжёшь, чурбан. Даже не мне и не окружающим, ты лжёшь самому себе. Ну вот скажи, когда ты в последний раз был с княжной Голицыной? Давно, правда? Полагаешь, для неё составит много труда вырваться из военного лагеря, чтобы хоть на часок упасть в твои объятия? Ты знаешь, что это не так. Просто она женщина и видит то, чего мужчины никак не могут рассмотреть. Она знает, что ты уже не принадлежишь ей, а я знаю, что ты мой, — сжав его плечи и прижимаясь сильнее, с жаром произнесла она.

— Ваше высочество, завтра вы пожалеете… — начал было он.

— Я пожалею, если не сделаю этого сегодня. И возненавижу тебя, если ты опять сбежишь. И не говори, что это всего лишь зов плоти. Мы оба знаем, что это не так.

Она подняла глаза, встретившись с ним взглядом, потом запрокинула голову и потянулась своими губами к его…

Они лежали на шкурах, ошарашенные, потерянные и глубоко дышали, словно пробежали, не щадя себя, десяток вёрст.

— Сдаётся мне, что мы переполошили всю округу, — наконец сумел выговорить он.

— Нет, — сглотнув, возразила она. — Сейчас наши тела ощущают лишь отголоски недавнего наслаждения, а до этого просто неподвижно лежали.

— Сложно в это поверить.

— И тем не менее это так. Неужели ты ничего не знаешь об астральном наслаждении?

— Как-то не интересовался этим. Только слышал, что у татар ценятся девицы одарённые, не прошедшие инициацию. Но я как-то не задавался вопросом, отчего именно так.

— Всё просто. Девицу, не знавшую мужчин, готовят особым образом и ломают так, чтобы она дарила наслаждение своему господину не столько в реальном мире, сколько в изнанке.

— Отчего бы тогда одарённым не заниматься этим всегда?

— Оттого, что во время любовного акта в изнанке партнёры находятся во власти друг друга, и если кто-то задумал убить другого, сделает это без труда. Можно, конечно, держаться настороже, вот только если не отдаваться страсти, в этом случае ты просто ничего не чувствуешь. А если так, то овчинка выделки не стоит. Даже супруги не всегда отдаются астральной любви, потому что брак зачастую это расчёт. Так что таких счастливцев откровенно мало.

— Вы настолько доверяете мне?

— Либо я тебе доверяю, либо жизнь не имеет смысла. Я люблю тебя, болван.