Фаворит

Глава 23

— Передки с батареи!

— Передки с батареи! — дублируя комбата, выкрикнули взводные.

— Отъезжай, чего тянешь, телячья немочь, — отозвались десятники, подгоняя ездовых.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вновь команда комбата.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вторят взводные.

Часть стрелков заканчивала выставлять ежей из связанных по три пики. Расположенные перед нашими позициями в три ряда в шахматном порядке они сумеют замедлить конницу, предотвратив неминуемый удар, а там соберут свою жатву картечь и винтовки. Звучит романтично, на деле же это вонь, кровь, кишки и ошмётки тел. Когда в человека влетает рой картечи, картина выходит по-настоящему страшной.

Я наблюдал за происходящим с высоты в тридцать сажен над землёй в подвесной своего шара. Кстати, полковнику Уфимцеву понравилась идея с воздушным наблюдательным пунктом. Только шар у него побольше, и к нему подвешена плетёная корзина, в которой устроился он сам и его офицер по связи. Крупный алмаз вполне решал проблему с немалыми затратами Силы, восполнить же израсходованное не составляло труда, для чего достаточно забирать у одарённых полка всего лишь по одному разовому лимиту.

Покончив с ежами, пехота спешно заполняла пространство между орудиями в готовности сомкнуть ряды, чтобы укрыть орудия, буде такая необходимость возникнет. Всё это отрабатывалось сотни раз на учениях. И вновь, как и тогда, звучат команды офицеров, подкрепляемые матом животворящим унтеров. Солдаты косятся на десятников и из кожи вон лезут, чтобы выполнить всё надлежащим образом. Убить их вряд ли убьют, а вот от младших командиров прилетит так, что не возрадуешься.

Я нашёл взглядом своих компаньонов, занявших место в строю. Опасность им практически не грозит. С одной стороны, одарённые девятого ранга, с другой, у каждого из них двадцатикаратный «Панцирь», десятикаратная «Кольчуга», да ещё и запас на шестьдесят два люма. Экипировал я их под стать себе. Разве только у меня теперь уже десятый ранг. Ага, я такой, круче меня только яйца, выше только горы.

Так вот, достать их вряд ли достанут, зато страху нагнать несущаяся в лоб конная лава очень даже может. Присутствуют у меня пока ещё сомнения относительно крепости их духа. Так что пусть ещё малость позакаляются. Тем паче что альтернатива этому безделье в тылу.

— Беглым! Два снаряда! Пали! — практически одновременно проревели командиры батарей.

Не иначе как их действия координирует сам Уфимцев. Не то чтобы полковник не доверяет подчинённым Воронина, тот успел уже доказать, что является знающим артиллеристом и командиром. Просто разрозненную стрельбу не сравнить со слитным залпом, способным разом накрыть большую площадь.

Двадцать орудий, выставленные по фронту, грохнули каскадом, изрыгнув пламя и окутав позиции пороховым дымом, который продержался недолго, поднявшись вверх и сносимый ветром. Вдали и довольно низко над землёй начали вспухать барашки разрывов градов. Тысячи чугунных пуль устремились к цели, собирая свою кровавую дань.

С помощью «Дальнозоркости» я отлично видел, что эффект оказался выше всяческих моих ожиданий. Артиллеристов гоняли в хвост и в гриву ничуть не меньше стрелков, а скорее даже и больше. Воронин сжёг чёртову уйму пороха и израсходовал тысячи снарядов. Зато результат этих огромных трат, слитого пота и пролитой крови теперь был виден воочию.

Шпицрутены страшная штука. Проведённому через строй буквально сдирают шкуру. Пару дней после этого наказанный лежит пластом, изнывая от полученных ран, не в состоянии умереть, потому что целители поддерживают в нём жизнь. После этого его поднимают, но раны залечивают не полностью. С одной стороны, солдат вроде уже и может выполнять свои обязанности, с другой, болезненные ощущения остаются с ним.

Жёстко. Если не сказать жестоко. Но воинскую науку такой метод вгоняет в подкорку намертво. И результат я сейчас наблюдаю своими глазами. Больше тысячи татарских всадников и лошадей валятся в ковыль. Какой там сейчас стоит ор и ржание, можно только догадываться. Собирающаяся для удара конница в смятении, их вожди пока не знают, как поступить.

Растерянность татар не может быть долгой по определению, они с раннего детства воспитываются как воины. Поэтому когда хан решает собрать войско, он просто призывает мужчин, каждый из которых умеет и готов сражаться. Но храбрость и решимость порой разбиваются о лучшее вооружение и слаженные действия дисциплинированного противника.

Не успели татары ещё толком решить, как им быть, а над ними вновь вспухли барашки градов, и чугунные пули опять обрушились на воинов степи, выкашивая их ряды. Судя по тому, что я вижу, и в этот раз им досталось ничуть не меньше. Слишком много всадников собралось на относительно небольшом пяточке, а как результат превратились в скученную и неповоротливую массу.

Наконец конница сорвалась с места и понеслась на нас неудержимой и сметающей всё на своём пути лавой. Казалось, это сплошное море всадников не остановить. Но полк, ощетинившись штыками, продолжал стоять, перегородив проход между двумя протяжёнными и широкими промоинами.

Пушки грохотали уже по готовности, раз за разом посылая вдаль один снаряд за другим. Трубки замедлители всё короче, барашки градов вспухают всё ближе. Потери атакующих теперь уже поменьше, но всё равно остаются высокими. В ковыль то и дело летят кубарем лошади и выпадающие из сёдел всадники.

Мелькнула было мысль наплевать на приказ и ударить по атакующим плетениями. «Стрелы» под таким углом использовать глупо, потому что они летят по прямой, и лучше бы в таком случае стоять на земле. Зато мне вполне по силам бить теми же «Огненными» и «Ледяными шарами». Если взять заряд в пять люм, что соответствует практически полутора сотням грамм тротила, то я могу отправлять их в противника каждую секунду, выждав же пару, грохну натуральным гаубичным фугасом.

Однако Уфимцев настоял на том, чтобы Силу мы использовали только в крайнем случае. А иначе и затеваться не стоило. И я с ним был в этом согласен. Да, татар много, но, признаться, они нам на один зуб. Мы можем разогнать их, при этом упокоив многие тысячи, задействовав лишь часть наших одарённых. Но смысл был в том, чтобы управиться силой одного лишь оружия и выучки.

Дистанция тысяча шагов и к артиллеристам присоединилась пехота. Первая шеренга бьёт с колена, вторая стоя, третья из-за их спин. Стрелки делают один залп за другим размеренно, как метроном, давая время пороховому дыму немного рассеяться и открыть обзор, чтобы стрелять прицельно, а не в сторону противника.

Обычные фузеи на такой большой дистанции бесполезны и даже на пять сотен шагов немногим эффективней картечи. Но винтовки бьют точнее, хотя и не сказать, что каждая пуля летит в цель, скорее уж наоборот. Но рассеивание существенно меньше, и конница накатывает достаточно плотной массой, а потому и эффективность гораздо выше.

Гаубицы рявкнули с мгновенными трубками, и барашки в этот раз вспухли буквально в двух сотнях шагов от срезов стволов, бьющих уже прямой наводкой. Пули вновь устремились навстречу врагу, выкашивая его ряды. Правда, теперь собирали не такую обильную жатву, как прежде.

Наконец конница сблизилась настолько, что вторя винтовочным залпам, гулко пророкотали все тридцать восемь картечниц полка, посылая во всадников визжащую картечь. Строй заволокло плотной стеной дыма, которая уже не успевает рассеиваться, и солдаты продолжают палить в почти непроглядную и продолжающую уплотняться белую пелену.

Татары не стали ломиться на выставленные пики и, не доскакав до русских пару сотен шагов, закрутили карусель. Несясь по кругу, вдоль строя они успевали выпустить по несколько стрел. При этом попасть в них достаточно сложно, но русские и не целятся, просто стреляют раз за разом, перезаряжаясь настолько быстро, насколько это только возможно.

Топот, ржание, крики, стенания, грохот выстрелов, визг картечи, команды офицеров, маты унтеров, треск винтовочных выстрелов, свист стрел. Огромного количества стрел. Я и представить себе не мог, что выражение «стрелы закроют солнце» может быть не метафорой.

Не то чтобы это полностью соответствовало действительности, но тень эта туча на землю всё же отбросила. Большая часть стрел падала с перелётом, наверняка и с недолётом, мне просто не видно за дымом, но немалая их доля пришлась и на шеренги стрелков, продолжающих давать залп за залпом.

А вот и горячие татарские парни. В смысле одарённые. Ранг не ниже седьмого, коль скоро атакует с такой дистанции. Взмах и с его руки слетел веер «Огненных стрел». Э-э-э не-е-ет, ребятки. Такой хоккей нам не нужен.

Я взял упреждение и метнул во всадника «Огненным копьём». Не сильным, эдак люм на десять. Если нет амулета, то его стандартный щит вынесет на раз. А я о чём говорил! И судя по тому, что вошедшее под углом сверху «Копьё» прошило ещё и лошадь воина по соседству, запас в плетении вышел изрядным.

Управившись с одним, я высмотрел второго, тот так же атаковал «Стрелами», только ледяными. У них что, бзик на этом плетении, типа по заветам предков. Лучше бы били «Шарами», если вложиться как следует, тогда вполне возможно пробить защиту. Впрочем, поверить в то, что все солдаты противника имеют защиту в тридцать люм, не то что сложно, а нереально. Поэтому выбор плетений вполне оправдан, при таком плотном построении каждая «Стрела» найдёт свою цель.

Второго одарённого татарина я ссадил «Ледяным копьём», и опять с запасом, хотя в этот раз избыток никого не задел и ушёл в землю. Ничего, перебор это не недобор. А Сила дело наживное. Она у меня восполняется во вместилище по пять с половиной люм в секунду.

Я достал ещё троих одарённых, которых успел приметить, когда татары не выдержали огня и, отвернув, устремились от нас прочь. Ни офицеры, ни солдаты рассмотреть этого не могли. Единственно им стало понятно, что град стрел вдруг иссяк. Но, несмотря на это, стрелки и артиллеристы продолжали стрелять, посылая в непроглядную молочную взвесь свинцовые и чугунные пули.

— Прекратить огонь, — раздался у меня в голове уверенный голос Уфимцева, как и я, наблюдавшего за ходом сражения с высоты птичьего полёта.

Стрельба тут же стихла, а дым довольно быстро отнесло вверх и в сторону. М-да. Наворотили мы тут дел. Солдаты с ошалелым видом переглядываются, время от времени ловя звонкие подзатыльники от унтеров, вдобавок к этому взбадриваемые всё тем же матом животворящим. Наметившиеся было разброд и шатание оказались пресечены на корню, и полк замер в стройных рядах.

Вообще-то, было отчего содрогнуться даже мне, видавшему виды. Наверное, потому что в войнах будущего нет и близко такого кровопролития. Потери в однодневном сражении этого мира сопоставимы с таковыми за год интенсивных боёв в моём. Причём с массовым применением артиллерии, когда на уничтожение одного солдата в среднем расходуется десяток снарядов и сотни пуль.

Перед нами была степь, усыпанная убитыми и ранеными татарами и лошадьми. Их тут тысячи! Кого больше, людей или животных совершенно не понятно. Сквозь нескончаемый и заунывный звон в ушах доносятся стенания, хрипы и ржание, а над всем этим полное безмолвие замерших в строю победителей.

Татары откатились и сейчас улепётывали во все лопатки. Ну или всё же копыта. И только серая полоска пыли стелется над землёй.

Интересно, сколько их было в реальности? По оценке наших разведчиков, что-то около пятидесяти тысяч. Не самое большое войско, которое способен выставить крымский хан. Но с другой стороны, к нам он отнёсся более чем серьёзно, коль скоро выступил с такими силами против княжеской дружины в пару тысяч…

С одной стороны, за прошедшие полгода я успел сделать многое. Вот только время слилось в однообразную череду серых будней. Всё сводилось к подготовке и оснащению полка, отсюда я плясал и к этому шёл. Но как же это скучно и муторно. Хорошо хоть, благодаря порталам время от времени мотался в Воронеж и Москву, чтобы немного развеяться.

Каждый из унтеров получил по второму волколаку, и в зависимости от потенциала они все поднялись до четвёртого или пятого ранга. При этом прокачку местами Силы я им не устраивал, а потому и каналы у них особой пропускной способностью не отличались. То есть они владели соответствующими вместилищем и плетениями, но откат у тех был просто конский. Как когда-то и у меня.

Конечно, я мог бы поднять их и выше. С волками проблем никаких, процесс уже отработан, знай снабжай, и пусть растут только в путь. Но я прикинул и решил, что слишком хорошо тоже плохо. Унтерам не был обещан ни вассалитет, ни рост дара, только повышенное жалованье, премиальные, земельный надел и беспроцентная ссуда на обзаведение хозяйством.

Рост дара и вассалитет они получили уже авансом, а значит, пусть отрабатывают. Хочется ещё? Не вопрос. Соответственно заслугам и награда. Усиливать же их ради накачивания мускул нашей небольшой армии… Как по мне, то это уже избыточно.

Офицеры так же получили значительно больше, чем им было обещано. Подпоручики щеголяли шестым рангом, поручики и капитаны седьмым, майоры, подполковник и полковник восьмым. Причём Уфимцев и его зам не просто достигли этой ступени, а находились на полпути к девятому рангу.

На этом я предложил Марии обождать с плюшками, и дальнейший рост только в качестве награды. Что не относилось к подругам Долгоруковой, моей сестре и Виктору. Последний в этом раскладе оказался по счастливой для себя случайности.

Дело в том, что мне нужно думать о снабжении полка боеприпасами. А они с моей сестрой, будучи под бустом, с восьмым рангом значительно эффективней одиннадцатого. А расход боеприпасов обещает быть серьёзным. Я вообще подумываю, а не погорячился ли, когда делал ставку на двух сильных земельников, и не стоит ли подтянуть рост и остальным офицерам роты обеспечения

Касаемо алмазов, тут всё вышло ровно так, как и было запланировано, и, конечно же, с запасом, который, как известно, карман не тянет. Мария даже как-то заикнулась насчёт того, чтобы продать несколько камней, от чего я категорически отказался. Впрочем, предложено это было скорее озорства ради, мол, вон у нас сколько этого богатства, кому скажи, так дара речи лишатся.

А так-то со средствами у нас проблем нет. От слова совсем. В сокровищнице князя Долгорукова хранится казна его дочери на скромную сумму в полмиллиона рублей. Ну что сказать, монополия на производство «Разговорников» сказала своё веское слово. И это я всё ещё продолжаю сдавать амулеты по демократичной цене. Насколько мне известно, Родион Андреевич уже и на международный рынок вышел. Ну и пусть его. Мне меньше мороки.

Амулеты продолжает ладить Лиза, которая тупо копирует плетение, не зная его сути. А я делиться секретом не спешу, просто потому что это не нужно. Никаких сомнений, долго это не продлится, и вскоре кто-нибудь либо воссоздаст моё плетение, либо измыслит своё. Иначе и быть не может, я и не думал недооценивать местных мастеров. То, что я имею перед ними явное преимущество, не делает их неумехами, скорее уж наоборот. А пока нужно пользоваться моментом.

Родители после нового года перебрались в Москву, и отец принял на себя управление как доходным домом, так и каретным двором. С трудом уговорил его на это, а то ведь моими стараниями он свернул своё сахарное производство. Впрочем, не то чтобы отказался, вот закрепимся в Азове, и подтяну его сюда. Нужно же будет экономику княжества поднимать.

Мария всерьёз решила заделаться серым кардиналом и раздать всем сёстрам по серьгам. Не забыла она ни того, как её, ещё не прошедшую инициацию, пустили под молотки дворцовых интриг. Ни того, что происходит прямо сейчас.

В середине июня Долгорукова окончила корпус и, едва получив звание подпоручика, сразу прибыла в полк. Никто и не подумал о том, что перед первым назначением ей полагается отпуск. Государь через «Разговорник» каждый день на темечко капал, мол, чего тянешь, да когда же, а не забыла ли госпожа подпоручик о присяге и долге перед отчизной.

Ситуация на фронте против объединённых сил Швеции, Ливонии и присоединившейся к ним Польши была патовой. Войска передвигались как шахматные фигуры на доске, всячески маневрируя, выходя из-под удара, чтобы затем нависнуть над противником. Разменной монетой в этой партии были крепости и небольшие города. С крупными сложней, потому что с наскока их не взять. Пока же станешь осаждать, враг воспользуется тем, что твои силы скованы и ударит в подбрюшье.

В этой ситуации вступление в войну Турции, которая всячески старалась выдавить русских с Кавказа, окончательно перевесит чашу весов не в пользу России. Разумеется, её не разгромят наголову, и она не прекратит своё существование, но потеряет немалые территории и потеснится на международной арене.

Вот и гнал Романов Пётр Иванович великую княгиню Долгорукову в поход, вынуждая турок устранить сначала эту угрозу. А в том, что она способна вышибать зубы, государь не сомневался. Он получал правильные сведения, откорректированные мною и Успенским.

В них говорилось и о поголовном вооружении винтовками, и о новых пушках с усовершенствованными картечными гранатами, и о насыщении полка картечницами. Словом, полк в этих донесениях выглядел серьёзной боевой единицей, что проявится в первой же стычке на пути к Азову.

Султан не сможет игнорировать такую угрозу. Потому что успехи молодой княгини могут подвигнуть других князей присоединиться к ней. И уж однозначно за ней пойдут казаки, как могут польститься на золото и калмыки на пару с дружественными ногаями. Как результат, русский император получит-таки дополнительную армию и сможет выстоять. А там, глядишь, и не только выстоять, но и навалять своим врагам.

Разумеется, Пётр Иванович не мог рассчитывать на такое счастье. Но был уверен в том, что Долгорукова подтянет дружественных степняков и казаков. А это уже изрядная сила, которая сможет отвлечь на себя турецкую армию и изрядно её потрепать. В том, что в итоге великую княгиню разобьют, сомнений никаких. Но минимум год выиграть получится, причём казне это не будет стоить ни копейки…

Мы выступили первого июля, не забыв при этом раструбить на весь белый свет, что сначала пощупаем Перекоп. А ну как там оборона слаба, тогда прямая дорога в богатые города Крымского ханства. Ну и о том, что по пути к нам должно будет присоединиться войско дружественных калмыков.

Кстати, ни к ним, ни к казакам никто послов не отправлял. Это было решение Марии, мол, незачем. Узнают о наших успехах, сами прибегут проситься повоевать рука об руку. Только тогда уж условия не они будут ставить, а великая княгиня…