Ни о какой осаде не могло быть и речи. Это ведь подразумевает под собой блокаду Азова, на что у нас физически не хватало людей. Так что нам оставался только штурм. Причём с риском подставить спину под возможный удар врага. Арслан-бей вполне мог выслать сильный отряд, чтобы тот, подгадав момент, напал с тылу.
Каланчи мы захватили по трём причинам. Первая — это банальная проба пера. Вторая — демонстрация туркам наших возможностей. И наконец, чтобы обезопасить свой тыл. Что ни говори, а несколько сотен янычар при серьёзной артиллерии это весомый аргумент, которым лучше не пренебрегать. Опять же, отчего не уничтожить отдельные части противника, коль скоро представилась такая возможность. Да ещё и при условии, что мы не потеряли ни одного человека.
Разобравшись с каланчами и оставив там по одному взводу при двух гаубицах в качестве гарнизонов, Уфимцев продолжил движение и, переправившись через реку Азовку, вышел к крепости с южной стороны, наиболее подходящей для проведения штурма. Разумеется, турки это понимали, и данное направление являлось наиболее укреплённым. Но это с лихвой окупается удобством. Что до бастионов, рва, укреплённого вала и стен, то с такой задачей мы уж как-нибудь справимся. И взятие второй каланчи продемонстрировало это воочию.
Хотя конечно нас куда больше устроило бы, попытайся Арслан-бей помешать нашей переправе. Град уже зарекомендовал себя с исключительной стороны, и мы могли бы хорошенько проредить ряды обороняющихся. Увы, турки не предоставили нам такой возможности. Их хватило только на то, чтобы разрушить мост, и нам пришлось устраивать наплавной. В остальном мы переправились без малейшего противодействия со стороны противника.
Не сказать, что данный манёвр обрадовал рядовых. Что ни говори, а им опять пришлось махать лопатами, возводя новый укреплённый лагерь. И это при том, что их стало на полторы сотни меньше. Вот такие у нас приключились потери личного состава, хотя в полку нет ни одного убитого или раненого.
Пока личный состав обустраивался на новом месте, а надежды полковника Уфимцева на то, что его всё же атакуют, таяли на глазах, я не отсиживался в тылу. С одной стороны, бесполезное времяпрепровождение, с другой, нечего туркам наблюдать за нами со стен, ощущая себя в полной безопасности.
Поэтому я со своей группой переместился на правый берег Дона, оказавшись напротив крепости в виду порта. Ну или всё же причалов неподалёку от крепостного вала. Впрочем, это ничуть не мешало находиться у них четырём торговым парусным судам и двум гребным фрегатам##1. Ещё парочка таких же в компании шести шебек##2 стояла чуть поодаль на якорной стоянке.
##1 Гребной фрегат — парусно-гребной корабль, имеющий артиллерийскую палубу, парусное вооружение фрегата.
##2 Шебека — парусно-гребной корабль.
Кто бы сомневался, что морские ворота будут охраняться и флотом в том числе. К слову, это увеличивает число защитников ещё минимум на полторы тысячи бойцов. Не такая уж и мелочь. Конечно, стихия морячков абордаж, но если сойтись грудь в грудь, они и на суше не уступят янычарам. Да и пушки на их боту чего-то да стоят, а корабельные топчи в мастерстве даже превзойдут сухопутных.
Чуть в стороне на берегу целый ряд лодок и баркасов. Немало их рыскало и по реке, некоторые отчаливали, уходя вверх по течению, иные наоборот возвращались. Азов поставляет достаточно большое количество солёной рыбы, и этот промысел здесь поставлен на широкую ногу. Именно донская чёрная икра в основе своей доставляется в метрополию и идёт дальше, на европейский рынок, потому что Турция не имеет выход к Каспию.
— Словно и нет под стенами вражеских войск, — наблюдая эту идиллическую картину, произнёс Суханов.
— И не говори, Волк, — хмыкнув, согласился я.
Пора приучать компаньонов и холопов к новым позывным. Это непосредственно перед началом штурма оно было не ко времени, а сейчас уже вполне к месту.
— Может, приблизимся и разворошим этот курятник? — предложил Рудаков.
— Всё бы тебе кур гонять, Лис, — подначил его Швецов.
— Лис это не потому, что за птицами бегаю, а отличаюсь умом и сообразительностью. Не то что некоторые, твердолобые. Потому, наверное, Кремнем и назвался.
— Кремень значит крепкий и звучит куда лучше, чем хитрозадый, — с лёгкостью вернул тот шпильку.
Я не вмешивался. Ни к чему. Подходы окрест контролируют холопы, так что пусть себе забавляются. Всё одно дел для них сейчас нет. Вышли мы на холме в полутора верстах от крепости, вне досягаемости артиллерии турок. Но и до них достать мог только я, дальность атаки компаньонов ограничивалась одной верстой.
— Приближаться не будем. Ни к чему лишний риск. С них и меня одного за глаза, — наконец произнёс я, прерывая перепалку.
Не откладывая дело в долгий ящик, я сформировал мощную «Булаву» и врезал под ватерлинию одного из фрегатов у причала. А следом ударил «Ледяным шаром» во второй. В смысле запустил их по целям, которых они достигнут спустя сорок три секунды.
Угу. Вот такое медленное плетение. Скорость у этих плетений сопоставима, всего-то двенадцать с половиной сажен плюс надбавки за ранги. Так что в случае атаки с дальней дистанции, как сейчас, возможно уклониться даже кораблю. Разумеется, если он в движении, и атака замечена.
Пока плетения летели к цели, я успел запустить ещё несколько десятков маломощных «Огненных шаров». Слетая с моей руки со скоростью два «Шара» в секунду, они слились в алую строчку. Ну, чисто мультфильм. Вот только происходит это в действительности, и несут они с собой смерть. Каждый из них по силе взрыва подобен ручной гранате. Разве только без осколков, если не считать разбрасываемые комья земли и камешки.
Когда завершился откат «Булавы» и «Ледяного шара», я запустил во фрегаты по второму гостинцу, разве только поменял местами заряды. Затем вновь принялся метать «Шары» со скоростью пулемёта. Ну ладно, самозарядной винтовки. Какая разница, главное, что получалось не так затратно и обещало навести шороху.
Атаку заметили, на берегу поднялась суматоха, люди заметались в поисках укрытия, я же, прекратив посылать маломощные заряды, начал менять плетение на более мощное. Решил поставить жирную точку.
«Булава» и «Шар» ударили точно туда, куда я и целился. Борта кораблей довольно толстые, рассчитаны на артиллерийский обстрел, и пробить их не так просто, но только не в моём случае. Плетение, сжатое до размера кулака, без труда проломило преграду и, в пробоину хлынула вода. Это не ядро, а потому не проникает в древесину, а выламывает её, и как результат, пробоины получаются больше.
Команда забегала по палубе, офицеры спешно отдают приказы. И должен заметить, паника не наблюдается и в помине. Экипажу не впервой спасать свой корабль, от слаженности действий зависят их жизни, поэтому трусы и слюнтяи на флоте не задерживаются. Во всяком случае, на военных и пиратских.
Второй фрегат постигла подобная участь. И пусть туда прилетел заряд помощнее, урон от него вышел вполне сопоставимым с «Булавой». Я уже говорил, что против построек, и деревянных в том числе, «Шары» не столь эффективны, как хотелось бы. Но пробоина вышла знатной и там.
Следом на берегу начали рваться «Шары». Эффект скорее психологический, их разрывы не причинили никакого вреда. Впрочем, я и не стремился нанести урон. Мы ведь собираемся захватить крепость, а потому нам лишние разрушения ни к чему. Главное, ударить по нервам, дать понять, что они имеют дело с сильными одарёнными.
Об этом в первую очередь свидетельствует дистанция атаки. А то, что практически безлюдное основание вала подверглось обстрелу маломощными плетениями, так это только демонстрация. Впрочем, вскоре туда же прилетел и серьёзный «Шар», снёсший солидный кусок грунта, прикрывающего каменную кладку.
Огонь, лёд и воздух. Это должно создать впечатление, что против них находятся три высокоранговых одарённых. И как-то наплевать, что Арслан-бей наверняка знает о наличии в окружении великой княгини Долгоруковой универсала. У рядовых и горожан однозначно сложится мнение о сильной троице.
Наконец повторные заряды «Булавы» и «Ледяного шара» достигли фрегатов, добавив экипажам головной боли и сведя их старания по спасению кораблей к нулю. Я ничуть не сомневался в том, что корабли вскоре лягут на грунт.
А чтобы малость поубавить прыть у экипажей, активно спасающих свои корабли, я врезал по одному из них «Градом». Ледяные пули ударили по палубам, выкашивая находящихся там людей, попутно изрядно повредив такелаж. Сейчас откатится, и можно будет пройтись по второму фрегату. Шебеки атаковать этим плетением нежелательно, потому что там рабы гребцы находятся на верхней палубе и непременно при этом окажутся под ударом.
— Шелест, а почему лёд и воздух, а не огонь? Сомневаюсь, что при твоей силе им удалось бы управиться с пожарами, — не удержался от вопроса Суханов.
На борту любого корабля непременно имеются огневики, как правило, это командиры морской пехоты или абордажной команды. Причина как раз в том, что огонь является бичом для флота. Но наличие соответствующего одарённого плюс помпы решало вопрос с пожарами практически гарантированно.
Разумеется, зависит от ранга огневика, но факт остаётся фактом, на флотах всех стран отказались от зажигательных снарядов. И причина вовсе не в каком-то там международном запрете, это-то как раз никого не убедит, а в малой эффективности этого оружия.
— И почему фрегаты у берега, а не на якорной стоянке? — поддержал товарища Рудаков.
— Потому что я не собираюсь их сжигать, нам эти корабли ещё поднимать и ставить под флаг её высочества. А на мелководье с этим управиться куда проще, — начал пояснять я. — Опять же, гребцы у турок непременно рабы, которых мы потребуем передать нам.
— Думаешь, там все русские? — не удержался от вопроса уже Швецов.
— А нам без разницы, русские, французы, греки или ещё кто. Мы собираемся предоставить шанс осесть в этих краях всем без исключения. А не пожелают, всегда смогут заработать и оплатить свой переезд на родину. Турок-то мы отсюда прогоним, в этом никаких сомнений. Но землёй можно по-настоящему владеть и удержать её, только если её пашет крестьянин. Словом, нам нужно будет думать над тем, как заселить окрестности Азова. И тут уж чем больше народу, тем лучше. А то, что иноземцы, это не так уж и страшно, — по обыкновению пожал я плечами.
Команды спешно покидали фрегаты, всё больше погружающиеся в воду. Я отлично видел, что уводят и рабов, закованных в кандалы. Ещё бы, дорогой товар, между прочим. Одно дело, если казнить кого в назидание, а вот так бросить за здорово живёшь, глупость несусветная и расточительство.
Казалось бы, всего лишь две пробоины, которые вполне возможно заделать с помощью пластыря. Но, похоже, турки прекрасно отдавали себе отчёт в том, что я не позволю спасти корабли, и их усилия приведут лишь к ненужным и безответным потерям. К тому же фрегаты после можно будет и поднять, ну и к чему сейчас доводить до серьёзных повреждений.
Грохнуло орудие на одном из фрегатов, и в нашу сторону полетело ядро, которое взрыло землю далеко в стороне, да ещё и со значительным недолётом. Всё же серьёзный разброс у местной артиллерии. Топчи внёс поправку и пальнул из другой пушки. На этот раз отклонение оказалось не столь значительным, но опять вышел недолёт.
На флотах довольно широко используют пушки, отличающиеся дальнобойностью. Это в немалой степени позволяет вести бой на большой дистанции, исключая использование среднеранговых одарённых. В то же время согласно сегодняшней доктрине тяжёлые ядра куда предпочтительней для проламывания бортов, чем бомбы. Я бы с этим поспорил, но кто я такой, чтобы учить местных. Объясним на практике. Впрочем, наши-то снаряды будут не только взрываться, но и пробивать борта. А ладно, чего сейчас-то об этом.
Третье ядро дало наименьшее отклонение и не долетело до нас каких-то двести шагов. Что неудивительно, учитывая наше нахождение на возвышенности. Похоже, это был предел, и капитан наконец успокоился. Другие, видя безуспешный опыт, и вовсе не стали палить почём зря.
Тем временем корабли спешно снялись с якорей и заскользили вниз по течению под дружные удары вёсел. По вантам фрегатов уже побежали матросы, на шебеках поползли вверх реи, так что гребцам недолго мучиться в одиночестве.
Ну что сказать, в условиях, когда нечего противопоставить сильному одарённому, это правильное решение. Я и сам так поступил бы. Что толку от гибели с гордо поднятой головой.
Разумеется, имелся ещё вариант использовать высокоранговых одарённых. Но, похоже, что после гибели той парочки янычар, других столь же сильных бойцов в Азове попросту не осталось. Можно, конечно, прислать и из Константинополя, в конце концов порталу без разницы, как далеко устраивать переход, на три версты, от крепости до двора каланчи или за тысячи. Усилия одинаковые.
Но, похоже, мы пока не так сильно заинтересовали турок, или к нам присматриваются после потери той парочки одарённых. По моим прикидкам, основанным на схватке с Мехмедом, их ранг был никак не меньше одиннадцатого. Просто они не ожидали, что наша шкура окажется настолько толстой.
К слову, та парочка вызвала у меня кое-какие вопросы. Для начала, судя по форме, это были байрактары, эквивалент нашего прапорщика. Столь низкий чин при их рангах и возрасте… Вот как-то это не вязалось, потому что высокоранговых обычно старались выделить, обласкать и приблизить. А эти получались простые служаки.
— Шелест, ты им так и позволишь уйти? — удивился Суханов, кивнув в сторону идущих по реке кораблей.
— Далеко не уйдут, встанут в море так, чтобы мы их не достали, на том и успокоятся. А топить их… Арслан-бею понадобится транспорт, чтобы вывезти людей. Опять же, рабы гребцы нам совсем не помешают. На каждой шебеке их минимум по восемьдесят человек, на фрегатах около полусотни. Выходит порядка шестисот крепких мужчин, которые нам пригодятся.
— А купцы и не думают отчаливать. Побегали чего-то, помахали руками и успокоились, — заметил Швецов.
— Так их никто и не собирается трогать, — пожал я плечами. — Ладно, шороху навели, пора и честь знать, — наконец принял я решение.
Мгновение и передо мной возник портал. Ещё три хлопка и такие же появились перед компаньонами. Я шагнул вперёд, следом Дымок, и портал за нашими спинами схлопнулся. М-да. Возможно, мы вернулись и рано.
Лагерь походил на растревоженный улей. Тут царила уже привычная суета, каковая возникала в конце каждого пятидесятивёрстного перехода. Ну что тут сказать, никто не обещал, что будет легко.
Ничего. Завтрашний день принадлежит мне с компаньонами и артиллеристам, так как предстоит бомбардировка турецких бастионов. Сначала мы их загоним под веник, а послезавтра с утра отдохнувшие и взбодрившиеся стрелки пойдут на приступ. Что-то мне подсказывает, что времени у нас осталось не так уж и много. И вообще как-то уж слишком пассивно ведёт себя Арслан-бей.
— Разрешите, ваше величество? — приоткрыв дверь рабочего кабинета, спросил Шешковский.
— Ну чего ты заглядываешь как нашкодивший кот? Заходи уж. Коли звал, знать, хочу тебя видеть, — с лёгким раздражением произнёс император.
Второе лицо Тайной канцелярии вошёл в кабинет и, подойдя к большому рабочему столу, за которым восседал самодержец, отвесил долженствующий поклон. Он имел право напрямую обращаться к императору, но всё же предпочитал не прыгать через голову своего начальника и все свои соображения доносил до государя через Шувалова. Но тот посчитал вопрос достаточно скользким, чтобы брать ответственность на себя, и выставил перед собой исполнителя.
— Ты уверен в этом? — приподняв знакомый лист бумаги, спросил Романов.
— Так точно, ваше величество.
— Выходит, обошёл-таки щенок и тебя, и всю твою Тайную канцелярию.
— Не я начальник Канцелярии тайных и розыскных дел, ваше величество.
— Зубы не заговаривай. Удобно устроился. Твори что угодно, гуляй от вольного, а ответ держать иному.
— Простите, государь, — поклонился дьяк.
— Как такое случилось? — Пётр Иванович опять ткнул пальцем в бумагу, исписанную убористым почерком самого Шешковского.
— Мальчишка умён, осмотрителен и изворотлив. О чём я неоднократно докладывал. Сумел-таки паршивец обвести меня вокруг пальца. Если бы не ваш приказ, мы бы взяли его под стражу…
— Знаю, — махнув рукой, перебил его император. — Написано тут тобою не так уж и много. Скажи, что он за человек? Умысел против трона имеет? Может обернуть оружие против России?
— Нет. Ничего подобного нет и близко. Но уже одно то, что он из поскрёбышей сумел вырасти до десятого ранга…
— Не он один такой сильный из низов вознёсся. И кому, как не тебе, это знать. Ты мне иное скажи, коли Мария одна против Батал-паши встанет, он останется верен присяге?
— Тут сомнений никаких, Ярцев станет драться до конца. Но я полагаю, что он владеет таким знаниями, каковые никак нельзя выпускать из-под контроля. А коли не выйдет подмять под себя, тогда уж он не должен достаться никому.
— Мне он и великая княгиня нужны там, где есть. Руки у меня европейскими державами связаны, а тут Батал-паша с ятаганом в спину зашёл. Если хотя бы в этот год они сумеют его на себя отвлечь, то на будущий турецкий султан и сам семь раз подумает, прежде чем затевать со мной свару. Ты лучше скажи мне, Степан Иванович, если мальчишка поднимется до одиннадцатого ранга, сможешь взять его?
— Смогу, государь. Давид, считай, голым вышел против Голиафа, а сразил его. Так что великая сила ещё ничего не значит.
— Только мне труп его без надобности.
— Значит, вместо пращи мы возьмём сеть, а после умаслим да убаюкаем. Только я полагаю, что брать его нужно немедля.
— Немедля мне нужно с Батал-пашой решить. Дикопольский полк, конечно, крепкий орешек, только у турок пятьдесят тысяч янычар и двадцать ногаев, да за спиной гарнизон Азова в шесть. Два дня, много — три, и турецкая армия будет под стенами крепости. Ногаи могут и скорее управиться. Так что Долгоруковой каждый боец потребен будет. И коли суждено им там лечь, я хочу, чтобы турки кровью умылись. Это сейчас самое главное. А потому следи. Подсылов подводи и держи руку на пульсе.
— Я всё понял, государь.
— Вот и хорошо, что понял.