Фехтовальщица

Глава 40

Эта дурацкая история с Джинни Уизли и ее интригами привела ко всеобщему голосованию и строгому решению никого, вообще никого и никогда, больше не приглашать на наши тренировки.

Мы честно выдержали это правило до самого выпуска. Даже когда у парней появлялись девушки, желающие, так сказать «попасть в клуб». Даже когда наши ряды поредели с выпуском после СОВ Невилла, Винсента и Блейза. Мы так и не пригласили новичков на наши ежеутренние упражнения или посиделки на самом высоком холме у озера.

У родителей Лонгботтома наметились улучшения, и мальчик отправился в Тибет сам, да так там и остался — целитель согласился вести пациентов дальше только если Невилл пойдет к нему в ученики. Какие–то он там метки на ауре увидел. В нашей традиции и вообще–то способность видеть «тонкие тела» (если это не описание так и не отъевшегося до нормальных размеров Поттера) считалась чушью и ересью, выдуманной лишь для того, чтобы выдуривать у простачков деньги. Мы никто никаких дополнительных тел друг у друга не видели, как ни старались, но проводы Невиллу устроили знатные, в бывших палатах василиска. Я протащила колонки и магнитофон, Гарри их зачаровал, чтобы не ломались, а вечером еще и Гидеон приехал, с друзьями и пивом (сливочным, но дури у нас, как говорится, и своей с избытком)… Хогвартс вздрогнул.

Провожали всех троих, не только Невилла, конечно. Просто за него и его родителей больше всего переживали.

А так, Винсент вот решил, что академических свершений он не жаждет, а для собственного садика трав — основы под зельеварческие эксперименты — самое время.

Блейз же уехал к матери, рассмотрел семейные дела, а потом подал документы на маггловского финансиста и при помощи нескольких Конфундусов и круглой суммы в галлеонах поступил на экономический факультет Гёттингенского университета, про который я знаю только то, что там учился Ленский из «Евгения Онегина». Блейз пишет, что не только Ленский. И что библиотека там шикарная. Мать его (и в ругательном смысле тоже) посчитала во всем виновной знакомую грязнокровку и пару раз проклинала меня чем–то не самым светлым. Но ее проклятия стирались ритуалами, а мне же в этой сфере особенно просто, в силу свойств организма. Плохо то, что удалив пару мерзких и обычным способом не снимающихся проклятий, я себя выдала. Древнейшие и Благороднейшие Дома меня однозначно определили как Избранную. И тут уж не смогли прикрыть ни папа, ни директор Слагхорн, ни обещавший меня защищать профессор Флитвик. Та же миссис Забини первая прибежала извиняться и предлагать счастливое супружество с ее сыночком. Раз уж я его развратила, стыдно сказать, маггловской наукой. Мы с Блейзом едва отбились, но стоило его пылкой матушке отступить, как на меня навалилась сила пострашнее. Ну, многочисленнее — уж точно. Шотландский клан МакМилланов, оказывается, всегда так любил ритуалистику! И так хочет ей заниматься! Прямо кюшать не может.[52] Одно счастье — Гарри и Драко никогда не претендовали на мою руку и код ДНК. А мне был нужен только один. Для которого я была всего лишь ребенком.

Перед Рождеством на шестом курсе я сидела в гостях у Гарри в доме на Гриммо (не хотелось напрягать родителей постоянно прилетающими совами и незваными гостями) и топила камин конвертиками с приглашениями на бал. Многие взрывались с характерным пшиком — были начинены легким приворотным, действующим через кожу. Эх.

Гарри скалил зубы. Профессор Блэк сочувственно кивал (его периодически тоже осаждали матушки, чьих дочерей «не разобрали» сразу после Хогвартса). Его друг тихо и уютно улыбался, закутавшись в подаренный мной плед — он всегда болел по полнолуниям, но я не была достаточно дружна с главой семьи, чтобы прямо мне сообщить про его сущность (Гарри–то мне про мистера Люпина все и чуть больше выболтал через день после их знакомства). У клавесина морщилась Джинни Уизли, которая мечтала, что я выметусь куда–нибудь на раут и оставлю их с Гарри наедине, и вот тогда… Упорная девочка, не отнять. Гарри только пугливо ежился. Ему давно нравилась Лаванда, с ее хозяйственностью и умением создать домашний уют хоть в пыльном подвале, хоть в спортзале. Но за ней и так ухаживало много парней, кокетка морщила носик и зло высмеивала кандидатов в женихи. Поттер опасался на этом фоне приступать «к осаде крепости», а потому бросал на меня беспомощные взгляды и чах от тоски. Надо пояснять, что там себе опять навыдумывала Джинни?

Она тут была с братом, но Рон, кажется, таскал пирожки на кухне у Кричера.

Смешно, но за свое освобождение из Азкабана профессор Блэк благодарит именно Рона Уизли. И очень удивляется, почему крестник не хочет дружить с этим замечательным мальчиком.

Ну, в чем–то он прав. Не выброси тогда Рон в лестничный пролет профессора МакГонагалл, мы бы подобрали крыску, убедились, что живая и вроде как здоровая, и все пошло бы по–старому.

Вот только… пугают меня такие мальчики, которые способны на волне эмоций бросить с верхотуры живое существо. Да и сестренка у него… Сколько подстав от нее было — не перечислить.

И ведь даже темную устроить рука не поднимается — она младше, мельче и глаза такие незамутненные, что руки опускаются.

Вот только не стоило бы ее на Рождество приглашать, зная, как ее опасается Гарри.

Говорят, миссис Уизли неплоха в зельеварении. Может, Сири надо поменьше налегать на ее «бесподобные пироги с почками»? Фу, как англичане вообще такое едят?!

— Почему ты не едешь на бал? — не выдержала молчания рыжая.

— Еду. К Малфоям, послезавтра.

— Ах, ну конечно же, Дракооо, — томно простонала Джинни, скривив мордочку, передразнивая меня (думает, что я не вижу). Вышло похоже и смешно. Сириус и его гость захихикали. Гарри зло сощурился. Нет, Джинни не дурочка и понимает, что легче ей бы было подружиться с Гарри, будь она моей подругой. Но я такие простые ходы все–таки была способна разглядеть, при всей своей прямолинейности, и не повелась на сладкие речи, невинные взгляды и заламывание рук: «Ах! Прости нас с Асторией!» Как только девочка это поняла, сменила курс и принялась действовать в духе «капля камень точит». Наверное, права. Действительно ведь точит. Эх, профессор Блэк! Вам бы антидот какой универсальный у профессора Снейпа заказать, а не собачиться с ним при каждой встрече!

— Давайте подарки развернем, — предложил Гарри, нарушая вновь нависшую над нами тишину.

Мы переместились под разлапистую елку, специально ради которой потолок в гостиной приподнялся так, что в комнатах над ней можно было только ползать на четвереньках. Обожаю магические дома! Магглы бы макушку такой красавице подрубили. Позвали Рона.

— Мантия? Сириус, тебе не стоило…

— Луни, молчи! Захотел и купил. Я к тому же всем одинаковые подарки сделал. Ну, почти. — Выжидательно–ехидный взгляд на подарки явно показывал, что у каждого есть какая–то своя подоплека.

— Легкое приворотное на шитье, — шепнул, склонившись ко мне Гарри. — Ничего криминального, просто как бы Луни ни жался по углам, его барышня в поиске выделит, как возможного кандидата на брак. Если б самому крестному такое кто подарил, он бы кусаться начал. Реально кусаться. Я тут у него спросил, когда он меня обеспечит маленькими Блэками, которым я стану заботливой нянькой, так он… — Гарри потер щиколотку, но не договорил. Нашу беседу прервали.

— Эй, вы! Хватит там ворковать, свои подарки распаковывать будете?! — прикрикнул на нас Сириус. Джинни сидела рядом с ним, поникшая в своей новенькой, весьма идущей к ее облику мантии от «Твифитта и Таттинга». Сперва я не поняла — чего это она? Потом подумала, что профессор со своими шуточками перемудрил. А потом разглядела, что Сириус тоже выглядит так, словно «шалость не удалась», и меня осенило — Джинни мантию примеряла и вся такая красивая, а Гарри опять в этот момент в другую сторону смотрел. Неужели Сириус Блек решился шутить таким образом? Ну не дурак ли, а?

Поттер уже шуршал пакетом. Тоже мантия.

— Ух ты, какая классная! А что с ней не так? — непосредственно обрадовался подарку Поттер.

— Красная с золотом, — пояснил мистер Люпин. Помолчал, но не дождавшись понимания пояснил. — Для слизеринца. — Еще помолчал и добавил. — Как ты будешь ходить в таком подарке на своем факультете? Я ведь тебя знаю, ты будешь в ней ходить.

— А чего такого? Рядом с Малфоем и Грейнджер — вообще отлично смотреться буду. Еще и за своего сойду, — и Гарри довольно рассмеялся. — Я еще смотрите, чего выучил! — он взмахнул палочкой и волосы у него на голове укоротились, встали дыбом и заплелись в мелкие косички с красными кисточками. — Гермиона, ты, кстати, со мной пойдешь на бал?

— Твоему обаянию невозможно противостоять. К тому же, мне все равно больше не с кем — Дракон идет с Асторией.

— Ну, МакМиллан есть еще…

— Стукну.

— Давай, открывай! Этот подарок как воспримешь?

Я развернула свой пакет и застыла. Просто остолбенела. Ну, П-поттер! Ну, крестного крестник!

Мантия струилась, пушилась и льнула. Меховая мантия. Шикарная.

Из белого полярного песца.

Гарри щелкнул затвором колдоаппарата. Пыхнул дымный порох. Я поторопилась прикрыть свое белоснежное сокровище.

Ну не поросенок ли?! Вот и объясняй ему значение слов.

Профессор Блэк суть прикола явно не понял. Но моей реакцией остался доволен. С кем идет на бал он — так и осталось для нас загадкой до самого отправления и даже чуть дольше.

— О, Джинни, нарядилась в подарок? Здорово. Правда, меня удивило, что тебя одну крестный с приколом обошел…

— Мой прикол — все приколам прикол. Учись, крестник! Рон, матери привет от меня и спасибо за пирог! И Артуру с братьями тоже кивай.

Рон хмуро кивнул, одернул мантию, которая чуть порозовела (в соответствии с наложенными чарами, розовый был тем ярче, чем сильнее Уизли был чем–то недоволен. Вот ему в своем подарке не судьба по школе походить, если он, конечно, не догадается обратиться за помощью к старшему брату — разрушителю проклятий).

— Пока, Рон! Счастливо, Джинни.

— И не надейся! Я с вами.

— Как? — неприкрыто ужаснулся Гарри.

— Со мной. Надо же выгулять новую мантию, да? — хохотнул Сириус.

— А так можно? — огорченно протянул Гарри. Мы с ним думали, что ждут только того, на кого выписано приглашение.

— Приглашенный является со спутником, это же очевидно.

— Вот гадство! — Гарри пристукнул кулаком по каминной полочке. Крестный и Джинни непонимающе подняли брови.

— Подожди. А если? — я соображала быстрее. Или просто больше интересовалась переживаниями друга.

— Да когда? Времени–то нет уже!

— Она так на бал хотела, что мы с ее матерью ее за полчаса соберем. Профессор, у нас же есть полчаса?

— Есть, но о чем вы?! Что за тайны от крестного, Гарри?

— Да какие тайны! Герм, ты поможешь?

— Трус, — припечатала я, но, подобрав юбки, опустилась на колени у камина. — Лаванда! Лаванда, у тебя полчаса, чтобы собраться на бал, моя Золушка!

В доме послышался взвизг, звук бьющейся посуды и топот. Мне камин не открыли. Но через полчаса подруга была завита, наряжена и надушена. Камин открывал уже Сириус. Но пока там миссис Браун последний раз оглядывала дочь и поправляла на ней украшения, а так же выдавала напутствия, Сири хмурился на нас.

— Так не красиво делать, вообще–то. У Гермионы обязан быть сопровождающий. А я уже обещал малютке Джинни.

Уизли ахнула и в мгновение побледнела, будто выцвела. Нет, так ни в коем случае нельзя поступать ни с одной пятнадцатилетней девчонкой, какими бы ни были между нами отношения. И выход, главное, очевиден. Но, кажется, только для меня.

— Так, мистер Люпин, где же ваша новая мантия? Выручайте молодежь!

Люпин только хлопал глазами, а Кричер, повинуясь кивку Сириуса, уже приволок мантию, помог магу в нее обрядиться и даже соорудил ему какую–то вычурную старомодную косу, прищелкнув пальцами. Гарри показал домовику большие пальцы в жесте одобрения.

— Дядя Луни, вот и ты окосел. Или окосател?

— Заколосился, — хмыкнула я, взглядом прося профессора Блэка почистить шагнувшую к нам Лаванду от сажи.

— У Малфоев почистят. Многажды ткань трепать — только портить, — отрицательно мотнул головой Блэк и решительно потянул свою спутницу в камин.

Это был тот бал, на котором Люсиль встретила Люпина и решила, что после стольких лет неудачных попыток пойти под венец с Графом, ей подойдет и этот перспективный мужчинка. На идущий из глубины души протест Ремуса:

— Я же оборотень!

Девица ответила пожатием плеч и спокойным:

— И что? Я тоже. Работы нет? Гермиона с Министром Магии знакома. Я уверена, она составит тебе протекцию.

(И я составила, разумеется, а потом еще и всех знакомых слезно умоляла за него похлопотать, так что карьеру бывший гриффиндорский староста изначально начал выстраивать не с низов, не с должности младшего клерка.)

Она родила сына (Гарри позвали в крестные), потом еще очаровательных близнецов, вертела очень вскоре до безумия влюбившимся в нее мужем, как ей было надо. Добилась его изрядного карьерного роста и получила в конце концов свое семейное счастье. Узнав о чарах на Ремусовой мантии, она ни на минуту не пожалела о расставании со своим бывшим парнем. С Люпином Люсиль было спокойнее и надежнее.

Это был тот бал, на котором Джинни Уизли пережила свою детскую влюбленность в Мальчика — Который-Выжил, но заполучила новую — в профессора астрономии Сириуса Блэка.

Ее матушка решила, что семья Блэк, в общем–то, даже и получше семьи Поттер. Да и пироги ее Сириус наворачивает — только за ушами трещит. Носом не крутит, магглорожденных всяких не слушает.

Съел Сириус пирожок, съел, отгоняя заламывающего руки домовика, второй, а в 1999 году и свадебку сыграли.

У Блэка родилось трое детей — два мальчика и крошечка–дочка. Джинни при этом умудрилась стать профессиональным игроком в квиддич, оставляя на хозяйстве «своего профессора».

Это был бал, на котором Лаванда и Гарри вдрызг разругались друг с другом (за то, как именно подругу пригласили сюда) и не разговаривали до самого выпускного бала, на который все–таки (неимоверными стараниями, подвигами и подарками Поттера) пришли вдвоем.

Но на самом балу у Малфоев, под звуки менуэта, мы с Этьеном с двух сторон утешали безутешного мальчишку. Причем Атос советовал забыть и идти дальше, а я все повторяла: «Не сдавайся, парень! Так и должно быть! Ты ее добьешься!»

Хорошо, что за эти годы Гарри привык уже слушать мои советы.

Это был бал, на котором я видела Этьена в последний раз перед тем, как с головой окунуться во все–таки организованный Министерством проект школы для оборотней.

Нас было четверо, ее основателей (какая ирония, не правда ли?)

Официально, мы представляли старших, но реально от старших были лишь подписи на бумагах.

Я (представитель госпожи Министра Долорес Амбридж), Сьюзен Боунс (представитель главы Департамента Магического Правопорядка Амелии Боунс), Луна Лавгуд (представитель Отдела Тайн) и Астория Гринграсс (представитель председателя Визенгамота Нарциссы Малфой).

Пятнадцатилетние идеалистки, чья карьера и жизнь только начиналась.

Безумные годы, которые уже сейчас историки называют «Золотым десятилетием», а госпожа Батильда Бэгшот прибавляет: «Золотым десятилетием матриархата, не упускайте этот важный для истории момент».

Боже мой (в смысле, Мой Мерлин)! Неужели это со мной все случилось?