Фигляр

Глава 18

СЕУЛ. РЕДАКЦИЯ "ЧОСОН ИЛЬБО". ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Редакция «Чосон Ильбо» напоминала улей, который продолжал жужжать, даже когда основные новости дня уже были опубликованы. В дальнем углу стажёры спорили, какой заголовок будет самым цепляющим для утреннего выпуска. Телевизор на стене транслировал последние политические события, а кто-то громко жаловался на сгоревший тост, пропитавший офис запахом гари. Телефоны разрывались от звонков, клавиатуры стучали в бешеном ритме, а в переговорной кто-то размахивал руками, доказывая свою точку зрения.

В этом хаосе Ким Тэ-хён-сси оставался неподвижен, развалившись в своём кресле. Его рабочее место выглядело как поле боя: кипы заметок, черновики, пустые кофейные стаканчики. В углу стояла доска с вырезками из его статей, фотографиями и набросками идей. Среди них выделялся недавний репортаж о вирусном ролике: молодой парень прощался со своей собакой на кладбище в Пусане.

Он знал это видео наизусть. Движения юноши, его задумчивый взгляд, тот момент, когда он остановился перед выходом, словно хотел что-то сказать, но передумал. Это было не просто прощание — это была целая история без слов.

Тэ-хён устало потёр глаза и сделал глоток кофе — холодного, горького и слишком привычного.

«Очередные мемы, тренды, котики…» — его палец механически прокручивал ленту в соцсетях, пока взгляд не зацепился за пост, который стремительно набирал лайки. Он нажал на публикацию.

Фотографии, снятые на вокзале. Девушка в разных позах, свет ложится идеально, композиция выверена до миллиметра. Картинка выглядела не как случайные снимки, а как кадры из модного журнала.

«Что это у нас тут?..»

Аккаунт Ким Хе-вон. Он быстро пробежался по комментариям. Люди восхищались качеством снимков, рассыпались в комплиментах. Но его внимание привлекла одна фраза:

«Спасибо за вашу поддержку! Фотограф — настоящий профессионал, но пока это секрет. 😉»

Тэ-хён медленно откинулся в кресле, барабаня пальцами по столу. Он снова взглянул на снимки, но теперь его интересовало не только качество фотографий. Что-то в этих кадрах казалось ему странно знакомым.

«Эта осанка…» — он приблизил один из снимков, вглядываясь в отражённый в витрине размытый силуэт парня, держащего камеру.

Где-то он это уже видел.

Рука сама потянулась к блокноту, и он начал делать заметки. Его журналистская интуиция подсказывала: здесь кроется нечто стоящее твоего внимания.

«Может, просто совпадение. А может, что-то большее…»

Он проверил профиль девушки, пролистал её предыдущие посты. Судя по всему, она была начинающим блогером, но эти фотографии явно выбивались из её обычных публикаций. Слишком профессионально. Слишком продумано.

Тэ-хён взял телефон и начал набирать сообщение.

«Здравствуйте, Ким Хе-вон-сси. Меня зовут Ким Тэ-хён, я корреспондент «Чосон Ильбо». Ваши недавние фотографии произвели настоящий фурор. Не могли бы вы рассказать больше о человеке, который их сделал? Это может стать интересной темой для статьи, где мы обязательно упомянем ваш блог, что поможет привлечь новую аудиторию к вашему творчеству.»

Он уже было собрался нажать «отправить», но вдруг замер.

Пальцы зависли над экраном. Он прикрыл глаза, ухмыльнулся и пробормотал:

— Ну давай, газетный Доккеби, подкинь мне сенсацию.

Трижды сплюнул через левое плечо, постучал костяшками пальцев по деревянному столу. Затем лёгким щелчком стукнул себя по лбу:

— Лучшая из известных мне пород дерева.

Этот ритуал он выполнял перед каждым громким расследованием. И каждый раз это срабатывало.

Не колеблясь больше, он нажал кнопку «отправить» и откинулся в кресле, задумчиво глядя на доску с фотографиями. Там, среди всех заметок, висел снимок с кладбища в Пусане.

Юноша и его собака.

Тэ-хён медленно приблизился к доске и пристально посмотрел на снимок.

— Только не говори мне, что это один и тот же человек…

Он ощутил лёгкий холодок по спине. Сердце стучало быстрее.

— Пора копнуть глубже.

СЕУЛ. КВАРТИРА ЧОН СО-МИН. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Ким Хе-вон нервно ходит по комнате, то садясь, то снова вставая. На столе стоит недопитая чашка кофе. В груди всё сжимается от беспокойства. Где же тётя? Почему так долго? Она должна уже ждать на парковке внизу.

Хе-вон хватает телефон, проверяет сообщения, но экран пуст. Периодически бросает взгляд на часы, как будто время бежит слишком медленно. Ким Хе-вон (раздражённо):

— Айсси…

В попытке отвлечься, она открывает электронную почту. В списке новых писем одно тут же бросается в глаза.

От: Ким Тэ-хён (Чосон Ильбо)

Тема: Ваши фотографии

«Здравствуйте, Ким Хе-вон-сси. Меня зовут Ким Тэ-хён, я корреспондент «Чосон Ильбо». Ваши недавние фотографии произвели настоящий фурор. Не могли бы вы рассказать больше о человеке, который их сделал? Это может стать интересной темой для статьи, где мы обязательно упомянем ваш блог, что поможет привлечь новую аудиторию к вашему творчеству.»

Ким Хе-вон (хмурясь, сжимая телефон):

— Какое ещё интервью? Сейчас совсем не до этого…

Быстро набирает ответ.

Текст: «Извините, но мне сейчас не до разговоров. Возможно, позже».

Только нажимает «отправить», как телефон тут же завибрирует. Незнакомый номер.

Ким Хе-вон (раздражённо, но с ноткой тревоги):

— Да что ж такое…

Берёт трубку.

Ким Хе-вон:

— Алло?

Голос в телефоне (ровный, но настойчивый):

— Ким Хе-вон-сси? Это Ким Тэ-хён, корреспондент «Чосон Ильбо».

Ким Хе-вон (раздражённо, но с тенью колебания):

— Послушайте, мне сейчас не до…

Ким Тэ-хён (перебивая, спокойно, но с ноткой беспокойства):

— Я понимаю. Но мне показалось, что вы встревожены. Я журналист, это моя работа — замечать такие вещи. Вы в порядке?

Ким Хе-вон (сбитая с толку, потирая лоб):

— Я… просто у меня важные дела.

Ким Тэ-хён (мягко, но цепко):

— Что-то срочное?

Ким Хе-вон (сквозь зубы, сжимая кулаки):

— Да. Очень.

Пауза. Тэ-хён, на другом конце, колеблется, чувствуя, что заходит слишком далеко, но желание сделать правильно побеждает.

Ким Тэ-хён (размышляя вслух, с внутренним конфликтом):

— Понимаю… Вы знаете, у меня странное ощущение, что эта история может быть важнее, чем кажется.

Ким Хе-вон (раздражённо, но с ноткой отчаяния):

— Послушайте, мне нужно срочно ехать в госпиталь!

Ким Тэ-хён (настороженно, но с заботой):

— В госпиталь?

Ким Хе-вон осекается, но уже поздно.

Ким Тэ-хён (быстро, но с мягкостью):

— Кто там?

Ким Хе-вон (сбитая с толку, колеблясь):

— Это… Это не важно.

Ким Тэ-хён (мягко, но настойчиво, чувствуя ответственность):

— Тот самый парень с кладбища? Это он таинственный фотограф с вокзала?

Ким Хе-вон стискивает зубы, её взгляд устремляется на окно, за которым видна парковка.

Ким Хе-вон (почти шёпотом, с борьбой внутри):

— Я не…

Ким Тэ-хён (чуть громче, но с пониманием):

— В каком госпитале он лежит?

Ким Хе-вон (нервно, бросая взгляд на дверь):

— Нет! Я не должна…

Ким Тэ-хён (напористо, но не давя, с желанием помочь):

— Ким Хе-вон-сси, если этот человек действительно тот, о ком я думаю… Это может изменить всё. Возможно, ему нужна поддержка, и молчание никому не пойдёт на пользу.

Долгая пауза. Хе-вон закрывает глаза, глубоко вздыхает, чувствуя тяжесть решения.

Ким Тэ-хён (тихо, почти завораживающе, но с искренностью):

— Вы хотите, чтобы его история осталась без внимания? Что, если ему понадобится помощь? О случившемся с ним несчастье никто не знает. Но я могу это изменить.

Долгая пауза. Хе-вон открывает глаза, её лицо выражает борьбу, но также и решимость.

Ким Хе-вон (еле слышно, с трепетом):

— Госпиталь Сеульского университета…

На том конце короткий вздох удовлетворения, но и облегчения.

Ким Тэ-хён:

— Спасибо. Я постараюсь помочь.

Связь обрывается. Хе-вон опускается на стул, прикрывая лицо руками, чувствуя, как эмоции переполняют её. Затем она быстро встаёт, направляется к двери, берёт сумку и ключи. Она спешит вниз на парковку, где её должна ждать тётя.

Где-то в редакции «Чосон Ильбо» Ким Тэ-хён уже набирает сообщение редактору. В его глазах загорается азарт, но и волнение за человека, чью историю он только что раскрыл.

Ким Тэ-хён (довольно, с азартом):

— Ну что ж, посмотрим, что у нас тут.

Он начинает, прильнув к монитору изучать полицейские отчёты за предыдущие сутки.

ПУСАН. КАБИНЕТ ДЛЯ СОВЕЩАНИЙ В DAEWON FISHERIES. ВЕЧЕР.

Большая комната с панорамными окнами раскрывает вид на порт, где зажжённые фонари отбрасывают золотистые отблески на воду. Вдалеке звучат низкие гудки грузовых судов, доносящиеся сквозь стекло. В кабинете царит сдержанный полумрак — мягкий свет настольных ламп и тёплых потолочных светильников выхватывает из тени массивный стол из тёмного дерева, окружённый удобными кожаными креслами. На стене мигает экран телевизора с новостями, звук приглушён, но заголовки мелькают тревожными красными линиями.

На столе — ужин, доставленный из элитного ресторана пусанской кухни. Глиняные пиалы с горячим кимчи-чиге источают ароматный пар, смешиваясь с запахом моря. Лаковые подносы украшают тонко нарезанные ломтики сырого гребешка и морского окуня для хве, их свежий блеск контрастирует с яркими красками кимчи. Небольшие керамические чаши с рисом, политым кунжутным маслом, стоят рядом с тарелками закусок: пряные маринованные водоросли, острые осьминожки в соусе и свежие овощи с густой пастой самджан. Бутылки соджу и минеральной воды расставлены вдоль стола, их стекло запотевает от холода.

За столом сидят Пак Чон-хо и Ли Гён-су. Гён-су молча разливает соджу в рюмки, его движения точны, но в глазах читается напряжение. Чон-хо, прежде чем взять рюмку, бросает взгляд на телефон, проверяя уведомления, затем откладывает его с лёгким вздохом.

Дверь кабинета открывается. Входит Дон Ку-сон в идеально сидящем тёмно-сером костюме. Он осматривает комнату с едва заметной усмешкой, затем садится напротив Чон-хо, кладя локти на стол.

Дон Ку-сон (с лёгким сарказмом):

— Серьёзные люди, серьёзные дела, и всё это под горячий суп. Прямо как в старые добрые времена.

Пак Чон-хо (спокойно, глядя на рюмку):

— Еда помогает думать. Голодный человек — плохой стратег.

Дон Ку-сон (приподнимая рюмку с насмешливой улыбкой):

— Тогда за ясные головы и умные мысли.

Трое мужчин чокаются, выпивают и приступают к еде. Они едят быстро, но без суеты, палочки и ложки двигаются уверенно, пока разговор течёт своим чередом.

Дон Ку-сон (между глотками супа, с деловым тоном):

— Мои люди весь день держали улицы. Толпа — как река, если её вовремя не перекрыть, зальёт всё. Мы не дали этим крикунам сыграть свою игру.

Ли Гён-су (заинтересованно, отрезая кусочек хве):

— А полиция? Они хоть пальцем пошевелили?

Дон Ку-сон (усмехается, макая рыбу в соус):

— Полиция? Призраки в форме. По моим данным, в участок занесли такую сумму, что даже стыдно называть. Патрульные стояли на углах, да, но будто слепые и глухие. Если бы не мои ребята, толпа бы уже жгла шины у ворот порта.

Пак Чон-хо (хмурясь, ставя рюмку с лёгким стуком):

— Значит, кто-то хочет раздуть огонь ещё сильнее.

Ли Гён-су (задумчиво, глядя в чашу с рисом):

— Похоже, сверху пришёл приказ не вмешиваться.

Дон Ку-сон (спокойно, с металлическим блеском в голосе):

— Естественно. Это не просто уличный шум. Всё спланировано. Плакаты, лозунги — кто-то заранее раздал роли. Мои люди сегодня их приструнили, но это только начало.

Ли Гён-су (с прищуром):

— Как именно приструнили? Были жертвы?

Дон Ку-сон (хладнокровно, размешивая суп):

— Ничего страшного. Пару синяков, немного шума. Мы работали чисто — лишние заголовки нам не нужны.

Ли Гён-су (с ноткой сожаления):

— Если полиция куплена, нам будет сложнее держать фронт.

Дон Ку-сон (кивая, пробуя осьминога):

— Согласен. Но пока мы справляемся. А что у вас? Какие сюрпризы подбросили на заводе?

Пак Чон-хо (сухо, беря кусок гребешка):

— Провокации. Ложные документы на грузы, диверсии на оборудовании. Без Гён-су мы бы уже считали убытки.

Ли Гён-су (жёстко):

— Вчера поймали двоих с инструментами у холодильников. Говорят, им заплатили, но кто — молчат. Это не одиночки, это система.

Дон Ку-сон (поднимая бровь, с интересом):

— Саботаж? Значит, бьют прямо по карману.

Пак Чон-хо (скрестив руки на груди):

— И не только по карману. Я уверен, они метят в нас самих. Это не конкуренция — это война.

Дон Ку-сон (допивая соджу, с лёгкой усмешкой):

— Похоже, кто-то решил, что пора переписать правила игры. И сменить игроков.

Ли Гён-су (холодно):

— Они убрали полицию с доски, но у нас свои фигуры.

Пауза. Ли Гён-су ставит рюмку на стол, Пак Чон-хо сжимает губы, а Дон Ку-сон откидывается в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику. В кабинете становится тише — даже шум порта за окном кажется приглушённым.

Дон Ку-сон (устало потирая висок):

— Тогда давайте думать, как ходим дальше… этими фигурами.

Трое мужчин продолжают ужин, разговор перетекает в обсуждение планов. Вечер над Пусаном сгущается, но в этом кабинете свет не гаснет — слишком многое на кону.

ПУСАН. ТЕРРАСА DAEWON FISHERIES. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

Ужин завершён, и мужчины переходят на открытую террасу. Здесь расставлены плетёные кресла с мягкими подушками и низкие кофейные столики из тёмного дерева. Терраса выходит на порт и залив, где мириады огней — от кораблей, кранов и далёких зданий — дрожат в тёмных водах. Прохладный морской бриз приносит запах соли и йода, смешиваясь с далёким гулом портовых механизмов. На столике стоят чашки с горячим кофе, пар от которого растворяется в воздухе, и пара бутылок соджу, оставшихся с ужина.

Чон-хо, Гён-су и Ку-сон устраиваются в креслах, продолжая беседу. Их позы расслаблены, но голоса выдают усталость и настороженность.

В какой-то момент Чон-хо поворачивается к Ку-сону, его лицо становится серьёзнее обычного.

Пак Чон-хо (несколько виновато):

— Ку-сон-сси, это не все новости. В Сеуле с Ин-хо случилось несчастье.

Дон Ку-сон резко вскидывает голову, его глаза темнеют, губы сжимаются в тонкую линию.

Дон Ку-сон (голос ниже обычного):

— Что с ним? Говори всё, что знаешь.

Ли Гён-су (вздыхая, с ноткой горечи):

— Мы с Чон-хо-ним думаем, это не случайность. Ночью он шёл в хостел — не хотел тревожить Гён-хо-нима поздно. На него напали, ограбили, избили. Сейчас он в реанимации в Сеульском госпитале. Состояние тяжёлое — кома.

Дон Ку-сон резко вскакивает, кресло глухо скользит по полу. Его движения резкие, почти звериные. Он начинает расхаживать по террасе, сжимая кулаки так, что костяшки белеют. Шаги гулко отдаются по деревянному полу, ветер треплет полы его костюма. Наконец, он останавливается у перил, глядя на залив, и резко оборачивается.

Дон Ку-сон (с напряжённой решимостью):

— Что вам известно? Конкретно.

Ли Гён-су (спокойно, но с ноткой усталости):

— Только отчёт полиции. Его нашли у железнодорожных путей, без вещей, без документов. Нападение, скорее всего скрыли под ограблением.

Дон Ку-сон (щурится, голос становится тише):

— А кто подтвердил, что это Ин-хо? Если документов не было?

Пак Чон-хо (глядя в чашку):

— Моя секретарь, Со-мин, поехала в госпиталь. Ждём её звонка с подтверждением.

Дон Ку-сон садится обратно, но его поза остаётся напряжённой. Он делает глубокий вдох, затем выдыхает, словно сбрасывая груз, и вдруг произносит:

Дон Ку-сон (уверенно, с лёгкой усмешкой):

— В госпитале не Ин-хо.

Чон-хо и Гён-су замирают, их взгляды сталкиваются в немом вопросе.

Пак Чон-хо (резко):

— Откуда ты знаешь? Говори.

Дон Ку-сон отводит взгляд к заливу, его пальцы слегка постукивают по подлокотнику.

Дон Ку-сон (небрежно):

— Давайте лучше поговорим о демонстрантах. Что нам делать дальше?

Пак Чон-хо (настойчиво, наклоняясь вперёд):

— Нет, не уходи от темы. Утверждаешь, что это не он. Объясняй, почему ты в этом так уверен?

Дон Ку-сон (смотрит на них, его глаза сужаются, и после паузы он говорит, словно бросая вызов):

— Чтобы избить и ограбить Ин-хо, нужно пять матёрых головорезов с оружием. И трое из них остались бы там — мёртвыми или полумёртвыми. Это не он.

Чон-хо откидывается в кресле, его лицо выражает смесь удивления и тревоги. Гён-су хмурится, его пальцы непроизвольно сжимают чашку, пока он обдумывает то, что только что услышал.

Пак Чон-хо (тихо, с нервозностью):

— Что нам ещё предстоит узнать завтра? Что он скрытый дракон?

Дон Ку-сон (смотрит на тёмную гладь воды залива, медленно качает головой):

— В госпитале не Ин-хо. Он бы туда не попал.

Тишина повисает над террасой, нарушаемая лишь шорохом ветра и гудками судов. Чон-хо и Гён-су обмениваются взглядами, полными вопросов, осознавая, что загадка Ин-хо стала ещё более запутанной.