Фигляр

Глава 24

СЕУЛ. РАЙОН ИТЭВОН. УЛИЧНОЕ КАФЕ. УТРО.

Утро в Итэвоне встречает жителей и гостей города мягким теплом солнечных лучей. Улицы наполняются неспешной суетой. Чистое небо, почти без единого облака, предвещает прекрасную погоду, которая радует туристов, прогуливающихся по извилистым улицам, и местных жителей, отправившихся по делам. Воздух пахнет свежестью после ночного дождя, а вместе с ним тянет дымком от стрит-фуда, который бодрые продавцы уже жарили на углях.

Кафе "Roadhouse 125" оживлённо даже в утренние часы. Несмотря на ранний час, большинство столиков занято — байкеры, студенты, блогеры, просто завсегдатаи. Здесь их всех объединяет одно: мотоциклы и тяга к свободе. Над входом красуется неоновая вывеска с силуэтом мотоцикла, а под ней — яркая надпись "Fuel for Riders". Перед кафе просторная парковка, уставленная байками всех мастей: от старых, видавших виды чопперов до новеньких спортивных Yamaha и Honda. Отдельно выделяются отечественные Hyosung и Daelim.

Внутри кафе царит своя атмосфера. Интерьер выполнен в современном стиле с элементами индустриального хаоса. Стены украшены граффити в стиле киберпанк и байкерскими флагами, столы грубые, массивные, с металлическими ножками и кожаными сиденьями, будто снятыми с седел старых Харлеев. Над стойкой висит старый номерной знак из Аризоны с надписью "Ride or Die", в углу стоит потрёпанная гитара с наклейкой "Born to be Wild".

Ин-хо сидит у окна, за деревянным столиком на одного. Он по-прежнему в защитном байкерском костюме: плотная, тёмная кожа, немного потёртая на плечах, матовые вставки. Перчатки убраны в шлем, лежащий рядом. Солнечный свет ложится на поднос с завтраком: пульгоги с рисом, мягко сваренное яйцо, мисо-суп и чашка американо без сахара. Он ест медленно, неторопливо, не отрываясь от своих мыслей.

На стене висит большая TV-панель, на которой идут новости. Сборный дневной дайджест понемногу охватывает все важные события. Посетители практически не реагируют на выпуск новостей — слишком заняты своими разговорами, кофе и телефонами.

За стойкой бармен — мужчина лет тридцати с выцветшей татуировкой пламени на предплечье. Он лениво листает журнал, поглядывая на экран. Когда началась рубрика "Сводка дня", потянулся за пультом и прибавил звук.

Диктор, молодой, в строгом костюме, заговорил с наигранным оптимизмом, будто рассказывает о небывалом выигрыше в лотерею:

Диктор (с оптимизмом):

— А теперь дорогие зрители свежий дайджест! Сегодня утром 'Чосон Ильбо' взбудоражило читателей статьёй Ким Тэ-хёна: 'От кладбища до морга: как Канг Ин-хо обманул смерть и полицию'. Канг Ин-хо — парень, чьё видео с кладбища тронуло миллионы, умер…

Диктор (делает выразительную, трагическую паузу):

— По крайней мере, так думали. Но он жив! Подробности читайте в сегодняшней газете!"

Шум в кафе — звон посуды, обрывки разговоров на миг стихает, но тут же возвращается к своему ритму. Посетители начинают обсуждать услышанное. Некоторые удивлённо качают головами, другие улыбаются, радуясь неожиданному исходу.

Ин-хо слушает новости с лёгкой усмешкой, но его взгляд остаётся сосредоточенным.

Канг Ин-хо (про себя, с лёгкой иронией):

— Ну, по крайней мере, теперь все знают, что я жив. Это уже плюс.

Он достаёт телефон и, включив его, проверяет сообщения. На экране высвечиваются несколько пропущенных звонков и сообщений от Чон Со-мин и Ким Хе-вон. Он вздыхает и начинает набирать ответ, когда замечает, что к его столику подходит официантка.

Официантка(с улыбкой):

— Ещё кофе?

Канг Ин-хо (с лёгкой улыбкой):

— Да, пожалуйста. И, если можно, добавьте немного сливок.

Официантка кивает и уходит выполнять заказ. Ин-хо возвращается к своему телефону, но передумав отвечать, откладывает его в сторону, его взгляд лениво скользит по парковке, где двое парней в кожанках спорят, тыча пальцами в свои мотоциклы.

Канг Ин-хо (про себя, с иронией):

— «Обманул смерть и полицию…» — ну что это за заголовок. Бездари.

Телефон на столе вновь завибрировал. Ин-хо взглянул на экран: «Ким Хе-вон». Вздохнув, он всё же провёл пальцем по дисплею и поднёс трубку к уху.

Канг Ин-хо (сухо):

— Слушаю?

Ким Хе-вон (бодрым, чуть напряжённым голосом):

— Ин-хо-оппа? Привет!

Ин-хо молчит, Хе-вон не дождавшись ответа:

— Это я, Хе-вон. Не разбудила?

Канг Ин-хо (не меняя интонации):

— Уже позавтракал.

Ким Хе-вон (наигранно жизнерадостно):

— Я… э-э… подумала, может, ты захочешь встретиться. Например для новой фотосессии? Я готова.

Канг Ин-хо (спокойно, сдержанно):

— Я занят.

Ким Хе-вон (растеряно):

— Занят? А почему у тебя опять телефон не отвечал.

Ин-хо молчит, Хе-вон вновь не дождавшись ответа:

— А хочешь, можем на твоём мотоцикле покататься?!

Телефон пиликает входящим сообщением. Ин-хо на миг, прервав разговор, читает достаточно длинный текст сообщения от Пак Чон-хо:

"Ин-хо, сегодня же приезжай в наш дом. Гён-хо-ним хочет с тобой поговорить, и я настоятельно прошу больше это не откладывать. Вопрос серьёзный, будь там до вечера.

P.S. Напоминаю упомянутое тобой правило: «начальник всегда прав». Не подведи."

Канг Ин-хо (спокойно):

— Я занят Хе-вон и не смогу с тобой «покататься».

Ким Хе-вон (с ноткой мольбы):

— Ну, не сегодня, может, завтра? Пожалуйста, оппа.

Канг Ин-хо (прохладно, твёрдо):

— В ближайшие дни я буду занят, мне предстоит волнительное знакомство с новой семьёй.

Короткая пауза. В трубке слышно, как она разочарованно вздыхает.

Ким Хе-вон (расстроенно):

— Поняла… Ну, удачи.

Канг Ин-хо (нейтрально):

— Пока.

Ин-хо завершает звонок и кладёт телефон обратно. Через несколько минут экран снова вспыхивает — новый входящий. Он смотрит на имя: «Чон Со-мин». Никакой реакции. Просто нажимает «отклонить». Подумав переводит телефон в режим автоответчика.

СЕУЛ. ПРИВАТНАЯ ШКОЛА "СОНГДЭКИ". ДЕНЬ.

Коридоры "Сонгдэки" бурлят жизнью: школьники, сбросив напряжение уроков, спешат к выходу, хлопают дверцы шкафчиков, голоса звенят, переплетаясь со смехом и обрывками сплетен. Мраморный пол блестит под лучами солнца, льющегося через панорамные окна, золотые драконы на форменных жакетах вспыхивают в свете. В воздухе витает смесь ароматов брендовых духов и дорогой косметики, а торопливые шаги множества ног эхом отдаются от высоких потолков.

Среди потока учеников выделяется Ли Ми-ран, главная красавица школы, дочь владельца модного дома Maison Seoryun. Она идёт грациозно, будто по подиуму, её волосы струятся с идеальной небрежностью, слегка колыхаясь при каждом шаге. Школьный жакет, идеально подогнанный по фигуре, подчёркивает её статус, с плеча небрежно свисает сумка из новой коллекции, каждый знает — эта небрежность стоит чьей-то месячной зарплаты. В толпе её замечают: кто-то перешёптывается, кто-то приветливо кивает, но Ми-ран не отвлекается. Её взгляд, острый и цепкий, прикован к паре одноклассниц у шкафчиков впереди.

Там спорят Пак Сун-ми и Чон А-рим. Сун-ми, с аккуратными хвостиками, скрестила руки на груди, её лицо выражает растерянность, брови чуть сдвинуты. А-рим, сжимая смартфон, как улику, выглядит обиженной, её губы дрожат, а глаза блестят от сдерживаемых эмоций.

Ми-ран ускоряет шаг, её любопытство вспыхивает, как искра. Она останавливается чуть в стороне, прислонившись к шкафчику, и наблюдает, не вмешиваясь.

Чон А-рим (обиженно, с надрывом):

— Сун-ми, ты скрываешь от меня правду про него! Мы же лучшие подруги, как так можно?

Пак Сун-ми (растерянно, отступая на шаг):

— А-рим, я правда не понимаю! О чём ты вообще?

А-рим хмурится, её пальцы крепче сжимают смартфон. Она тычет в экран, её голос становится резче.

Чон А-рим (громче):

— А как тогда ты это объяснишь?

Она протягивает смартфон подруге. Сун-ми нехотя берёт его, её пальцы слегка дрожат, когда она касается экрана. На дисплее утренний выпуск "Чосон Ильбо": "От кладбища до морга: как Канг Ин-хо обманул смерть и полицию". Сун-ми читает, и её лицо оживает, от переживаемых эмоций: сначала брови сдвигаются в недоумении, потом глаза расширяются, уловив имя Ин-хо, и, наконец, губы расплываются в широкой, почти детской улыбке, будто тяжёлый груз свалился с плеч.

Пак Сун-ми (мягко, но с настороженным взглядом):

— И в чём твоя претензия?

А-рим шагает ближе, её обида выплёскивается наружу. Она наклоняется, указывая на экран, на строки про двух женщин из Daewon Group, пришедших на опознание тела.

Чон А-рим (срывающимся голосом):

— Вот это! Как? Или хочешь сказать это всё не правда?

(тише, с надеждой, глядя в глаза):

— Ты, что, действительно ничего не знаешь?

Ми-ран, всё ещё в стороне, складывает руки на груди. Её губы изгибаются в торжествующей улыбке, глаза блестят, ловя каждую деталь спора, как камера — удачный ракурс. Она чуть наклоняет голову, её пальцы постукивают по рукаву жакета, будто она уже просчитывает, как использовать услышанное.

Сун-ми открывает рот, чтобы ответить, но её взгляд падает на Ми-ран, чья самодовольная улыбка становится шире. Сун-ми хмурится, её пальцы крепче сжимают смартфон А-рим.

Пак Сун-ми (решительно, но с лёгкой дрожью):

— А-рим, я впервые вижу эту статью. И вообще, это ты первая показывала мне ролик про этого Ин-хо, забыла, что ли?

А-рим моргает, её обида на миг сменяется растерянностью. Ми-ран, до этого молчавшая, театрально хлопает в ладоши, её голос сочится язвительностью.

Ли Ми-ран (с насмешкой):

— Браво, Сун-ми, но актриса ты так себе. Если ты, «правда»

(Ми-ран изображает руками кавычки)

— ничего не знаешь об этом… твоём герое вирусных роликов, то почему вдруг поставила миллион вон в нашем споре?

(прищурившись)

— Или у тебя есть инсайдерская информация, которую ты скрываешь? Даже от своей лучшей подружки?

А-рим резко поворачивается к Сун-ми, её взгляд снова темнеет от подозрения. Она шагает ближе, почти касаясь подруги.

Чон А-рим (настойчиво):

— Сун-ми, ответь. Что ты знаешь про этого парня из ролика? Про которого написал "Чосон Ильбо"? И причём тут Daewon Group? Кто эти женщины, про которых говорится в статье?

Сун-ми отступает, её глаза бегают от А-рим к Ми-ран. Ми-ран, чувствуя замешательство, наклоняется чуть ближе, её голос становится острым, как лезвие.

Ли Ми-ран (с напором):

— Признай, Сун-ми, твоя ставка была нечестной. Или расскажи, что ты скрываешь?

Солнечный свет через окна падает на лицо Сун-ми, подчёркивая её бледность. Ми-ран, напротив, стоит в тени, её губы изогнуты в победной усмешке.

Ситуация накаляется. К шкафчикам подходят Квон Дже-хён и Хан Со-ён, их улыбки гаснут при виде спора. Джэ-хён хмурится, его взгляд скользит по лицам девушек, Со-ён тянет Сун-ми за рукав, но та не реагирует.

Толпа вокруг замедляет шаг — ученики инстинктивно чувствуют скандал. Проходящие мимо, они перешёптываются, кто-то останавливается, вытягивая шею, чтобы лучше слышать. Гул коридора затихает, взгляды направлены в сторону шкафчиков.

Сун-ми замирает, заметно, что не решается сказать правду. Она опускает взгляд, слова застревают в горле, её пальцы по-прежнему сжимают смартфон подруги.

Внимание толпы, как прожектор, бьёт по ней, и её растерянность становится почти осязаемой, кто-то достаёт телефон, и начинает снимать.

Сун-ми растеряно озирается, её дыхание учащается. Она смотрит на А-рим, потом на толпу, её глаза наполняются паникой. Смартфон падает из её рук, глухо стукаясь о мраморный пол. Толпа ахает.

Джэ-хён морщится, окидывая девушек внимательным взглядом. Его брови сходятся, он поправляет лацкан жакета, будто собираясь взять ситуацию под контроль.

Квон Джэ-хён (спокойно, но с лёгким укором):

— Сун-ми, это то, что ты имела в виду, когда говорила, что это не просто спор? Что ты позже всё расскажешь?

Сун-ми вздрагивает, но его слова, словно искра, высекают в ней что-то. Её плечи расправляются, взгляд проясняется. Она поднимает смартфон с пола, стряхивая воображаемую пыль, суёт его в руки подруге и поворачивается к Ми-ран. Её глаза вспыхивают вызовом.

Пак Сун-ми (с сарказмом, глядя на Ми-ран):

— Повезло тебе, "красавица".

Она делает паузу, её губы кривятся в лёгкой усмешке, затем переводит взгляд на А-рим и Джэ-хёна, отвечая им одновременно.

Пак Сун-ми (твёрдо, с ноткой раздражения):

— Сказала же, позже всё узнаете, а вам прям неймётся! Я подняла ставку со ста тысяч до одного миллиона, потому что эта…

(кивает на Ми-ран)

…унижала Ин-хо, называла его бродягой. И я не позволю так о нём говорить.

Она шагает к Ми-ран, её осанка гордая, голос звенит от нахлынувших эмоций.

Пак Сун-ми (холодно, глядя в глаза):

— Скажи, Ми-ран, что меняет, знаю я Ин-хо или нет? Спор был о том, слетит ли его популярность за десять дней или нет. Этому есть свидетели! Или ты уже боишься проиграть и ищешь причину отказаться от своих слов?

Ми-ран замирает, её улыбка меркнет на миг, но тут же возвращается, ещё острее. Она поправляет прядь волос, её тон ядовито-сладкий.

Ли Ми-ран (с притворным удивлением):

— Ой, Сун-ми, какая страсть! Но если ты так уверена, может, добавим ещё нолик к ставке?

А-рим тянет Сун-ми за руку, её голос дрожит от беспокойства.

Чон А-рим (взволнованно):

— Сун-ми, остановись! Прости меня. Это уже слишком! Я не подумала. Прости меня.

Со-ён, стоя рядом, качает головой, но её глаза блестят от любопытства. Она кладёт руку на плечо Сун-ми, пытаясь её увести.

Хан Со-ён (тихо):

— Сун-ми, хватит. Пойдём, а?

Толпа вокруг гудит, кто-то шепчет: "Десять миллионов?", желающих заснять происходящее на телефон резко прибавляется. Джэ-хён поднимает руку, обращаясь ко всем вокруг.

Квон Джэ-хён (громко, строго):

— Всё, достаточно! Разойдитесь, тут не шоу.

Но его слова тонут в гуле. Сун-ми стоит неподвижно, её взгляд прикован к Ми-ран, будто они одни в коридоре. Солнечный свет падает на её лицо, но теперь подчёркивая решимость в глазах.

Сун-ми вдруг заливисто смеётся, её смех, звонкий и неожиданный, разносится по коридору, заставляя толпу затаить дыхание. Она скрещивает руки, её взгляд пылает уверенностью.

Пак Сун-ми (с сарказмом):

— Это уже слишком, Ми-ран. Сначала отдай тот миллион, на которые спорила, а потом повышай ставки. Или признай, что ты, как я и говорила, болтушка, которая совсем не разбирается в людях.

Ми-ран прищуривается, её пальцы замирают на пряди волос. Она понимает, что Сун-ми вернула контроль, и её обычная язвительность не сработала. Улыбка Ми-ран становится натянутой, она наклоняется ближе, голос понижается до яда.

Ли Ми-ран (с напором):

— Почему ты так за него цепляешься, Сун-ми? Что он для тебя?

Сун-ми замирает. Её взгляд на миг теряет резкость, глаза затуманиваются воспоминаниями. Перед ней всплывает ночь, когда она лежала в темноте, сжимая подушку, её шёпот дрожал: "Ин-хо-оппа, ты должен поправиться. Я буду тебя ждать". Тогда она думала, что он в коме, что его жизнь висит на волоске. А теперь — он жив, и эта новость, как луч света, греет её изнутри. Она счастлива, и эта радость придаёт ей сил.

Сун-ми выпрямляется, её подбородок вздёрнут. Она окидывает толпу взглядом, её голос, ясный и громкий, разносится по всему коридору.

Пак Сун-ми (гордо, на весь зал):

— Потому что это мой оппа!

Толпа взрывается выкриками, словно кто-то поджёг фитиль: ученики ахают, перешёптывания катятся волной, вихрастый парень толкает соседа, указывая на Сун-ми. Телефоны поднимаются выше. "Она серьёзно?" — шипит девочка в очках, её подруга хихикает, прикрывая рот. "Оппой его назвала!" — выкрикивает парень с ярким рюкзаком, и его приятель ржёт, хлопая его по плечу. "Это тот чувак из ролика?" — громко спрашивает кто-то сзади, вызывая новую волну шёпота. Чон А-рим замирает, её рот приоткрыт, пальцы судорожно теребят рукав. Хан Со-ён роняет руку с плеча подруги, её взгляд мечется от Сун-ми к толпе, полное недоумение на лице. Квон Джэ-хён сдвигает брови так, что между ними ложится глубокая складка, его губы сжимаются в тонкую линию. Ли Ми-ран отступает на шаг, её улыбка испаряется, глаза сужаются в ледяной прищур, будто она просчитывает следующий ход.

Ли Ми-ран (с издёвкой):

— Неожиданно! Тогда может, ты познакомишь нас со своим оппой?