Фигляр

Глава 9

ДОМ СЕМЬИ ПАК. СТОЛОВАЯ. ВЕЧЕР

Просторная столовая дома Пак утопает в тёплом свете подвесных ламп. На стенах — картины с морскими пейзажами и семейные фотографии. В центре комнаты длинный деревянный обеденный стол, накрытый тонкой льняной скатертью. На столе сервированы традиционные корейские блюда: кимчхи, маринованные овощи, суп из водорослей, рис, мясо на гриле и изысканные морепродукты. Посуда сверкает в отблесках свечей. Вечерний свет льётся из больших окон, создавая уютную атмосферу.

Семья Пак собралась за ужином. Все едят, разговаривают в полголоса.

Пак Хё-джин (обращается к Пак Гён-хо):

— Харабоджи, вы же расскажете что случилось?

Все в ожидании смотрят на Пак Гён-хо.

ПакСун-ми (просяще):

— Да дедушка, мы все уже сутки места себе не находим. И папа с утра срочно уехал ничего не сказал.

Пак Гён-хо не отвечает, продолжая, есть. Все молча смотрят на него. Наконец не выдерживает Пак Со-юн.

Пак Со-юн (осуждающе):

— Дед, так нельзя. Мы все за тебя переживаем. В конце концов мы имеем право знать что случилось. Это ведь касается нас? Так?

Пак Юн-ги (с ожиданием):

— Харабоджи, всё началось вчера с этого письма. Потом отец вышел от тебя расстроенный и ни с кем больше не говорил. Всё это как в этой дораме про старого пирата и его сундук с сокровищем.

Окружающие начали было улыбаться, но сразу перестали, увидев реакцию Пак Гён-хо на слова своего внука.

Пак Гён-хо отложил приборы. Его руки подрагивают. Он вытирает губы салфеткой. Пак Ми-ран молчит не давая понять известно ли ей что-то от мужа.

ПакСун-ми (поднося руки ко рту):

— О божечки, дед ну говори уже. Это что-то плохое, да?

Пак Гён-хо (взяв себя в руки):

— Умер старый Канг Сонг-вон. Вчера это было его посмертное письмо.

Все потрясены известием, но ждут продолжения.

Пак Гён-хо (сдерживаясь):

— Он умер не вчера. Письмо было отправлено раньше. Погребение и прощание состоялись сегодня. Поэтому мой сын уехал утром. Вы знаете, кто был для меня Сонг-вон. Кто он для нашей семьи.

Пак Гён-хо (выдержав паузу):

— Наша семья непременно должна была отдать дань памяти старику. Я, к сожалению стар, такие потрясения могу и не пережить. Поэтому поехал Чон-хо.

Пак Хё-джин (тревожно):

— Но как же совет директоров? Отец говорил, что там предстоит серьёзное противостояние с нашими противниками.

Пак Гён-хо (печально):

— Я уже говорил твоему отцу: деньги можно вернуть, честь — никогда.

(продолжает сердито):

— Повзрослей уже! Четвёртый десяток разменял, думай на шаг вперёд.

Пак Хё-джин (обижено):

— Отец успеет вернуться?

Пак Гён-хо (по-прежнему сердито):

— Нет, Чон-хо задерживается в Пусане ещё на сутки. Он прислал мне сообщение, что ситуация там более чем серьёзная.

Все за столом возвращаются к еде, обдумывая то, что узнали. Но чувствуется, что напряжение от неизвестности спало. За столом возобновилась беседа вокруг совсем пустяковых тем — обсуждают погоду и местные курьёзы, прозвучавшие в новостях.

Вдруг Пак Гён-хо поднимает руку, призывая к тишине.

Все смолкают, перестают кушать, и вновь смотрят на него.

Пак Гён-хо (доверительно):

— В этом письме было ещё кое-что. Мой друг просил позаботиться о его приёмном сыне.

Пак Ми-ран (выдавая свою неосведомлённость):

— Приёмный сын? У Канг Сонг-вона? Я даже не знала, что у него есть дети.

Собравшиеся за столом тут же озадачиваются этими вопросами. Желание расспросить патриарха читается на лице у каждого.

Наступает мгновенная тишина, затем все начинают говорить одновременно.

Пак Хё-джин (удивлённо):

— Но, почему о нём нужно заботиться? И почему мы о нём ничего не слышали раньше?

Пак Со-юн (с интересом):

— А кто он? Откуда он взялся?

Пак Юн-ги (с энтузиазмом):

— Может, он какой-то талантливый? Или… опасный? Он гангстер?

Пак Сун-ми (с любопытством):

— А сколько ему лет? Он будет жить у нас?

Пак Гён-хо (признаваясь):

— Я только знаю из письма, что это его приёмный сын. Старый Канг ничего больше о нём не сообщил.

Пак Сун-ми (с любопытством):

— Но почему? Что это за тайна?

Пак Хё-джин (вопросительно):

— Что случилось в Пусане? Почему отец задерживается?

Пак Гён-хо (отвечая):

— Он решил помочь с одним делом. Но это не всё. С ним приедет приёмный сын Канг Сонг-вона.

Пак Хё-джин (размышляя):

— Это связано с беспорядками? Я видел репортажи.

Пак Гён-хо (спокойно):

— Я знаю не больше вашего. Чон-хо написал, что приёмный сын Канг Сонг-вона юноша и его зовут Ин-хо. А ещё что он должен будет пожить здесь какое-то время.

Пак Хё-джин (раздражённо):

— Но почему у нас? У нас и так полно забот.

Пак Со-юн (задумчиво):

— Может, он в беде? Или у него нет другого места?

Пак Юн-ги (с улыбкой):

— А может, он важный свидетель, и теперь ему придётся начать новую жизнь. На него охотится международная мафия и он вынужден скрываться. Я бы хотел с ним познакомиться.

Пак Сун-ми (с энтузиазмом):

— Да! Может, он будет классным!

Пак Хё-джин (с сарказмом):

— Или он окажется очень странным. Как твой прошлогодний приятель по танцам. Мы ведь ничего о нём не знаем. Зачем гадать?

Пак Гён-хо (строго):

— Довольно! Чон-хо принял решение, и мы должны его уважать. Он сам приедет завтра, и с ним приедет Ин-хо. Мы должны быть гостеприимными.

Все замолкают, но напряжение в воздухе остаётся. Хан Ён-су входит с новым блюдом и ставит его на стол, стараясь не вмешиваться в разговор.

Пак Сун-ми (снова с любопытством):

— А как он выглядит? Может, он красивый?

Пак Со-юн (с лёгкой улыбкой):

— Сун-ми-я, ты всегда думаешь о внешности.

Пак Юн-ги (смеясь):

— А вдруг он музыкант? Или художник? Или увлекается танцами.

Пак Хё-джин (с недовольством):

— Или просто ещё один странный тип, который будет мешать.

Пак Гён-хо (спокойно):

— Хватит гадать. Завтра всё узнаем.

Семья продолжает ужин, но разговоры теперь ведутся только про завтрашнего гостя. Каждый думает о том, что принесёт с собой появление Канг Ин-хо.

КАБИНЕТ ПАК ХЁ-ДЖИНА. ДОМ СЕМЬИ ПАК. ВЕЧЕР.

Просторное помещение в стиле хай-тек. Стены отделаны тёмным матовым металлом, на одной из них — огромный экран, на котором в реальном времени отображаются графики акций, новостные ленты и данные о состоянии бизнеса. Пол покрыт глянцевым чёрным ламинатом, отражающим свет от встроенных в потолок LED-панелей. В центре комнаты — массивный стеклянный стол с минималистичным дизайном, на котором стоит несколько ультратонких мониторов, клавиатура с подсветкой и стильная кофемашина. На столе также лежат стопки документов, аккуратно разложенные по папкам. В углу — кресло из чёрной кожи с хромированными деталями, рядом с ним — небольшой столик с коллекцией дорогих часов. На полках — несколько высокотехнологичных гаджетов: умные колонки, беспроводные зарядные устройства, дрон. За окном — вечерний город, освещённый неоновыми огнями, которые отражаются в стеклянных поверхностях кабинета.

Пак Хё-джин сидит за стеклянным столом, держа в руках чашку кофе из своей кофемашины. Его взгляд скользит по экранам, где мелькают новости о беспорядках в Пусане. Он откидывается в кресле, его лицо выражает усталость и озабоченность.

Пак Хё-джин (размышляя, вслух):

— Беспорядки в Пусане… Опять. Кажется, этот город никогда не успокоится. То протесты, то забастовки, а теперь и вовсе столкновения на улицах. И как раз в тот момент, когда отец там задержался. Совпадение? Не думаю.

Он делает глоток кофе, затем продолжает, его голос звучит резко, почти металлически, в этом высокотехнологичном пространстве:

— И кто за всем этим стоит? Конкуренты? Местные банды? Или просто люди, уставшие от всего этого бардака? Неважно. Главное, что это может ударить по нашей компании. Если отец не сможет уладить ситуацию, совет директоров начнёт задавать вопросы. А вопросы — это всегда проблемы.

Он откладывает чашку и встаёт, подходя к огромному экрану. Его пальцы быстро скользят по сенсорной панели, увеличивая изображение карты Пусана с отметками о местах беспорядков.

Пак Хё-джин (продолжает):

— И этот приёмный сын Канг Сонг-вона… Зачем он здесь? Что он за тип? Отец ничего не объясняет, просто говорит: "Он будет жить у нас". Как будто у нас тут гостиница. А если он принесёт с собой проблемы? Если он связан с теми, кто устраивает беспорядки?

Он поворачивается к столу, берёт документы и листает их, но мысли его далеки от цифр и отчётов.

Пак Хё-джин (с раздражением):

— И этот совет директоров… Они как стервятники. Чуть что — сразу начинают клевать. "Почему прибыль упала? Почему расходы растут? Почему вы не справляетесь?" Да потому что мир вокруг рушится, а они хотят, чтобы всё было идеально.

Он бросает документы на стол и снова подходит к окну. За стеклом — город, освещённый неоновыми огнями, которые отражаются в его глазах.

Пак Хё-джин (тише, почти шёпотом):

— Иногда я думаю, что всё это бессмысленно. Мы строим, создаём, боремся, а потом кто-то приходит и разрушает всё за один день. И зачем тогда стараться?

Он замолкает, смотря на город. Затем, словно собравшись с мыслями, возвращается к столу и садится. Его пальцы быстро набирают что-то на клавиатуре, и на экранах появляются новые графики и отчёты.

Пак Хё-джин (с решимостью):

— Нет. Я не позволю этому случиться. Мы дадим отпор. И на совете директоров, и в Пусане, и всем, кто попытается нам помешать. Потому что иначе… иначе всё, ради чего мы работали, пойдёт прахом.

Он берёт карандаш и начинает что-то писать, делая пометки, но его лицо всё ещё выражает напряжение.

Пак Хё-джин (про себя):

— И этот приёмыш… Пусть только попробует что-то испортить.

В его руке с хрустом ломается карандаш.