Фортунат

Глава 10

Под напором попутного ветра двухмачтовая шхуна «Катран» рассекала воды Русского моря, бойко продвигаясь в направлении грузинского берега. Конечный пункт назначения морского путешествия Поти, откуда нашу небольшую группу ожидает довольно длинная дорога через всю Грузию и Армению на территорию Ирана в город Тебриз.

Я обосновался на корме подальше от суетной палубной команды. Сижу на удобном раскладном стуле, кутаюсь от свежего ветерка в толстый плед из верблюжьей шерсти, грею руки о большую глиняную кружку в которой плещется черный как смоль густой кофе, приготовленный с любовью и старанием судовым пова… прошу прощения, коком Панагиотисом Левидисом корсуньским греком, чьи предки лет как пятьсот назад обосновались на русской Таврике при этом не перестали быть греками, ну, если только, слегка обрусели.

Стоит отметить, что по большей части экипаж судна состоит именно из представителей этого предприимчивого народа, включая капитана Гелиодора Константинопуло. Между собой экипаж общается на забавной смеси греческого и русского, с преобладанием все-таки великого и могучего. До моего слуха то и дело доносится отборный русский мат в сочетании с отдельными непонятными для меня словами: «гамо», «колос», «муни», «пуцос»[7] — это боцман учит уму разуму нерадивую матросню. Несмотря на то, что судно гражданское, дисциплина здесь как на боевом корабле. Мой дар ведуна подсказал массу укромных местечек где в настоящий момент хранится контрабандный товар, который, насколько я понимаю, после захода в Поти планируется отвезти в турецкий Трабзон вместе с легальными тюками российского льна. Разумеется, на каком-то сырье для ткацкого производства много не заработать, а вот на уральских самоцветах, балтийском янтаре, сибирских мехах и калифорнийском золоте, к тому же, без таможенных обременений, маржа просто зашкаливает. Наличие контрабандного товара на борту и современного автоматического огнестрельного оружия, которого на гражданских судах вроде бы и быть не должно, меня ничуть не удивляет, и мне оно, по большому счету, абсолютно до лампы. Крутится народ и пускай себе крутится. В настоящий момент я не таможенный инспектор, а командир диверсионной группы, направляющейся в иранский город Тебриз для выполнения особо важного государственного задания.

Почему мы отправились именно через Крымский полуостров, именуемый в этой реальности Таврика, Таврия, Таврида — выбирай, что нравится? А потому, что для бешеной собаки семь верст не крюк. Шучу, разумеется, однако обо всем по порядку.

Мысленно вернулся в то февральское утро, когда генерал-майор Дмитрий Аркадьевич Пафнутов начальник Шестого отдела Главного Жандармского Управления сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Мне, как человеку, имеющему реальный опыт организации специального диверсионно-снайперского подразделения было предложено продолжить эту свою деятельность, теперь уже в рамках вверенного Пафнутову отдела. Собственно Шестое отделение создано для проведения разного рода силовых акций как за рубежом, так и на территории Российской Империи.

После того, как генерал озвучил некоторые свои хотелки, я понял — это именно то, что в настоящий момент мне лучше всего подойдет. Разумеется, от карьеры целителя я не отказываюсь, но поелику из армии меня не отпускают, нужно чем-то заниматься. Торчать столпом в царских покоях, изображая всем своим видом стойкого оловянного солдатика, иже с этим маршировать по праздникам и будням под окнами императорского дворца, меня совершенно не тянет. Посему предложение будущего командира принял практически без раздумий.

К тому же, переход из гвардии в жандармерию сопровождается массой других плюшек.

Во-первых, из гвардейского штабс-капитана, я резко трансформируюсь в майора. Тут абсолютно неважно, что никакого военного образования у меня нет, ибо воля Государя Императора превыше любых формальностей. Здешняя история знает восемнадцатилетних генералов и адмиралов, так что мой результат не есть абсолютный рекорд карьерного роста. Буду майором. Вроде бы мелочь, а приятно. Да, мне в укор, я не лишен толики тщеславия. Оно ведь штабс-капитан или майор для обывателя две разные вещи, и неважно, что у первого на груди специальный знак, удостоверяющий его принадлежность к гвардии. Майор — это фигура на Руси весьма значимая. Многие офицеры, отслужив в армии двадцать пять лет, получают это звание в виде поощрения лишь по выходу в отставку. А тут совсем еще пацан, а уже в столь высоких чинах. Недаром меня какой-то журналюга к баловням судьбы причислил. Фортунат, мля. Плевать, но если ты существуешь, госпожа Фортуна, респект тебе и уважуха, а также низкий поклон от одного из твоих баловней.

Во-вторых, мои контакты с высокомерными гвардейскими офицерами в рамках служебных отношений полностью исключаются, если, разумеется, кого-то из них не уличат в антигосударственной деятельности. В этом случае наше общение будет проходить совершенно в иной плоскости. То есть, вся эта напыщенная братия, как бы, перемещается для меня в параллельную реальность. И это здорово.

В-третьих, моим непосредственным начальником будет Дмитрий Аркадьевич Пафнутов, первый высокий чин, который обращается ко мне на «вы», а не «тыкает», как все прочие здешние господа генералы. К тому же, он видит во мне не банального выскочку, а вполне серьезного специалиста, услугами которого грех не воспользоваться на благо государства.

И наконец, мне просто нравится черный китель в сочетании с белоснежной рубашкой, черными галстуком, фуражкой с коротким козырьком и стильными галифе в сапоги. Вот такой я модник.

В этой реальности, в отличие от первой, ни армейские, ни флотские, ни гвардейские офицеры не фрондируют против жандармов. Более того, служба в жандармерии считается весьма почетной даже для выходцев из именитых дворянских родов. С боярами сложнее, в их среде наиболее привлекательным является патент гвардейского офицера. Ну да, балы, красавицы, лакеи, юнкера и вальсы Шуберта и вкус французской булки — все это манит золотую молодежь, как пламя свечи неумолимо привлекает ночного мотылька. Впрочем, с вальсами Шуберта и французскими булками я слегка перемудрил, тут в моде иные танцы иных композиторов, и еда также иная.

После разговора с Пафнутовым мне пришлось обегать кучу кабинетов и заполнить изрядную кипу бумаг. Лишь через неделю я получил право на ношение мундира черного цвета и стильные галифе, кои здесь именуются просто армейскими брюками, расклешенными в бедрах. Признаться, название «галифе» мне больше нравится, однако, так случилось, что генерал Гастон Александр Огюст де Галифе в этой реальности не родился, поэтому эти брюки изобрел кто-то другой, менее тщеславный, нежели знаменитый француз, поскольку имя создателя штанов кануло в Лету. Сказать, что, увидев повторно на пороге своего пошивочного заведения столь прибыльного клиента, Лазарь Абрамович Брамес был счастлив, ничего не сказать. Мне кажется, в тот момент этот пронырливый еврей испытал оргазм от предвкушения будущих гешефтов. Ну и ладно, мне плевать, главное построил форму с учетом всех моих пожеланий. А то, что очередные три сотни золотом упорхнули из моего кармана, так haute couture требует жертв, благо только финансовых.

А еще мне был выделен собственный закуток, именуемый кабинетом, также на втором этаже.

Через пару дней после официального зачисления моей кандидатуры в Шестой отдел Главного Жандармского Управления Имперской Безопасности на должность старшего оперативного сотрудника у меня состоялся памятный разговор с генералом.

— Андрей Драгомирович, рад видеть вас теперь уже официально в составе своего отдела. Впрочем, оставим все эти экивоки и официозы манерным малолеткам из какого-нибудь воспитательного заведения для девиц благородного происхождения. С остальными нашими людьми познакомитесь по ходу работы.

Теперь к делу. Для вас у меня имеется конкретное задание.

— Я весь внимание, Ваше Высокопревосходительство.

На что физиономия высокопревосходительства скривилась как от зубной боли.

— Ох, оставьте эти величания для паркетных шаркунов. Можете называть меня просто по имени и отчеству, а лучше на французский манер «шефом», коротко и вполне современно. Разумеется, подобное обращение допускается исключительно в нашем узком кругу — не поймут-с другие генералы столь вопиющего демократизма.

— Слушаюсь, шеф!

— Итак, Андрей, надеюсь, вы разрешите величать вас по имени без отчества?

— Буду рад, Дмитрий Аркадьевич.

— Вот и хорошо, голубчик. Я тут внимательно ознакомился с вашими боевыми подвигами, — генерал по-доброму улыбнулся. — Да, да, именно подвигами без каких-либо потаенных подковырок. Так вот, несмотря на младость лет, действовали вы в сложной обстановке вполне грамотно. Скажу больше, не всякий специально обученный офицер с боевым опытом способен на что-то подобное. Засим комплементарную часть завершим, чтобы вы не возгордились и не задрали нос выше, нежели оно полагается вам по чину. Дело в том, что на днях было получено сообщение от одного нашего персидского агента. О появлении в городе Тебриз группы английских эмиссаров, курирующих поставки вооружения и наемников в это государство. Видите ли, формально у нас с Англией союзнические отношения. На деле, их можно назвать отнюдь не дружественными. Скажу по секрету, вся эта персидская авантюра спланирована на Даунинг-стрит и финансируется на деньги европейских и не только европейских банкиров.

Генерал замолчал и, отхлебнув из чашки мастерски приготовленный его личным нукером Мустафой кофе, направил рассеянный взгляд в серую зимнюю хмарь за окном.

— Разрешите вопрос, шеф? — воспользовавшись паузой подал голос я.

— Извольте, Андрей.

— Для меня непонятны цели и задачи англичан в нашем Закавказье. Неужели изначально было неясно, что вся четверть миллионная армия шахиншаха не в состоянии навсегда оттяпать у России Азербайджан? Даже в случае локальной победы и полном вытеснении русских войск из Закавказья, мы рано или поздно все равно вернулись бы обратно, поскольку не в характере государей российских уступать кому-то ранее завоеванные территории.

— Целей две, майор. Главная — всемерное ослабление влияния нашего государства в Центральной Азии, в общем и Закавказье, в частности. Вторая — захват Апшеронского полуострова со всеми его нефтяными месторождениями. Также англичане панически опасаются нашего выхода в берегам Индийского океана. Там Индия рядом, по их крылатому выражению, самый драгоценный бриллиант в короне Соединенного Королевства. Если учесть жестокость, с которой англичане обращаются с индусами, многие тамошние княжества при определенных обстоятельствах возжелают уйти из-под власти англичан под юрисдикцию Российской Империи. Какими финансовыми и политическими потерями для Туманного Альбиона это чревато, надеюсь, объяснять не нужно?

Вообще-то я не дурак, все прекрасно понимал и до объяснений генерала. Несмотря на то, что мир здесь, вроде бы, и другой, политические коллизии вполне схожи и сделать определенные выводы с высоты моего исторического послезнания не так уж и сложно. Однако, начальство оно и в Африке начальство, посему я посчитал нужным вести себя в соответствии с заветами царя Петра Алексеевича Романова: «подчиненный должен перед лицом начальствующим иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Понимаю, что Пафнутов мужчина проницательный, при этом он всё-таки человек со всеми свойственными всякому человеку слабостями.

— Насчет бакинской нефти, каким образом англичане планировали осуществить захват нефтяных месторождений? — А вот это было для меня уже более интересным, нежели общая политическая ситуация вокруг полуострова Индостан.

— После оккупации войсками шаха Апшерона, планировалось под предлогом оказания России союзнической помощи ввести туда английский воинский контингент. Далее стратеги с берегов Туманного Альбиона рассчитывали там серьезно обосноваться, поскольку даже помыслить не могли, что русские пойдут на вооруженное противостояние с давним союзником. С этой целью параллельно шла активная обработка Государя Императора отдельными представителями English Club, неофициальной организации российских англофилов во главе которой стоял ныне покойный Александр Николаевич Орлов. После его ухода… — Пафнутов встал со своего кресла и перекрестился на иконописный образ Спасителя в красном углу. Мне ничего не оставалось, как последовать примеру начальства. Когда мы вновь уселись, генерал продолжил: — …позиции проанглийской фракции в Думе изрядно пошатнулись. Славянофилы теперь явно преобладают. Так что ввод английского экспедиционного корпуса на территорию Азербайджана, скорее всего привел бы к открытому военному столкновению России и Англии. Впрочем, теперь это из области домыслов, поскольку ценой героических усилий наших славных воинов нам удалось удержать север Азербайджана и не допустить противника к нефтяным месторождениям.

Ух ты! Наш пострел везде поспел. Это я про себя любимого. Ненароком посодействовал патриотически настроенным слоям российской элиты и, выражаясь языком шахматистов, удалил с доски аж целого ферзя, чем обеспечил мат англофильской фракции в Боярской Думе.

Воспользовавшись благорасположением начальства, решил прояснить еще кое-какой вопрос:

— Дмитрий Аркадьевич, а что слышно насчет трагической гибели патриарха рода Орловых и пропажи наследника? Видите ли, вопрос мой не совсем праздный, Мы с Виктором Александровичем служили в одном полку, а до этого у нас с ним был конфликт, благодаря которому я, собственно, и оказался в армии. Не стану кривить душой, если следствие установит факт его смерти, слез лить не стану и ставить свечку за упокой души раба божия в храм не побегу. Орлову-старшему я и вовсе не был представлен лично, так что особых сожалений по поводу его гибели, тем более, не испытываю Так что считайте мой вопрос из области банального любопытства.

— Я вас понимаю, Андрей, поскольку пред рассмотрением вашей кандидатуры внимательно ознакомился со всеми вашими жизненными перипетиями. Действительно, причин любить и уважать Виктора иже с ним его покойного батюшку у вас не было, ибо яблоко от яблони… — Тут генерал резко осекся и, еще раз, перекрестившись на святой образ, теперь уже не покидая кресла, молвил: — Не будем говорить плохо о мертвеце, лучше помолчим. Что же касаемо следствия по делу гибели Александра Николаевича и пропаже Виктора Александровича ничего определенного сказать не могу, поскольку этим занимается Служба Собственной Безопасности Государя Императора, а там болтунов не держат. Будем надеяться, расследование не зайдет в тупик, и в самом недалеком будущем результаты будут доведены также и до нас сирых и убогих. — После этих слов Пафнутов криво усмехнулся, по всей видимости, сожалея, что не все информационные источники Империи открыты даже для него. После недолгой паузы Дмитрий Аркадьевич продолжил: — Короче, внешняя политическая диспозиция нам с вами известна, Андрей. Теперь перейдем непосредственно к предстоящему заданию. Здесь, — он указал взглядом на серую картонную папку без каких-либо надписей, — материалы поступившие сутки назад от нашего агента, работающего в Персии. Так вот, как я уже упоминал, из данного донесения следует, что неделю назад в город Тебриз прибыла группа высокопоставленных англичан во главе с полковником Дэниелем Грейнджером, кстати говоря, моим старым знакомым… — Дмитрий Аркадьевич откинулся на спинку кресла, взгляд его затуманился, лишь через минуту он продолжил: — …впрочем, это дела давно минувших дней. Конкретные цели и задачи означенной делегации нам неведомы. Имеются лишь предположения. Еще один момент. По нашим данным на севере Индии формируется воинское соединение из представителей местных племен, численностью до пятидесяти тысяч штыков. С большой долей вероятности этот корпус будет переброшен на персидско-российскую границу для недопущения дальнейшего продвижения нашей армии вглубь территории Ирана. Все это будет преподнесено в качестве якобы союзнической помощи, мол, мы заставили капитулировать армию шаха, поскольку территория Азербайджана освобождена, далее продвигаться российским войскам нет надобности. Похоже, договориться с шахом у англичан не получилось, теперь они решили действовать через принца Шахзаде Махди. Пообещают персидский трон — этим дворцовые перевороты не привыкать устраивать. Впрочем, это лишь одна из множества версий, наиболее вероятная. Как на самом деле обстоят дела, предстоит выяснить диверсионной группе под вашим началом, Андрей. То есть, вам необходимо по-тихому захватить и вывезти в Россию пару-тройку англичан, желательно вместе с Грейнджером. Итак, майор Воронцов, вы назначаетесь старшим диверсионной группы. Возьмите эту папку, ознакомьтесь с содержимым. Помимо разведданных, там ряд других материалов, в том числе личные дела десяти офицеров, рекомендуемых мной для участия в предстоящей операции. Впрочем, кого именно и в каком количестве брать с собой на задание, решать вам и только вам. Завтра с утра жду вас в этом кабинете с конкретными предложениями по организации операции.

Новость буквально ошарашила. Никак не ожидал, что новоиспеченному майору без году неделя как в армии поручат руководство группой кадровых сотрудников, каждый из которых намного опытнее. Что это? Подстава? А смысл?

— Почему именно я, Ваше Высокопревосходительство?

— Сами не догадываетесь, майор? — генерал посмотрел мне в глаза с явной хитринкой.

— Никак нет! — громко гаркнул я.

На что Пафнутов вяло махнул ладошкой.

— Мы же с вами договорились, Андрей, об отказе от армейского стиля при личном общении. А назначаю я вас начальником группы вовсе не за красивые глаза и личное обаяние, коего у вас на зависть любому половозрелому самцу. Ваши действия по освобождению военнопленных из концентрационного лагеря, а также четырех российских офицеров дают основание считать вас эдаким разведчиком-самородком, способным в нестандартных ситуациях принимать оптимальные решения. Тут еще одно весьма важное обстоятельство, подготовленный вами снайперский взвод показывает на фронте наивысшую результативность. При появлении лишь слухов о прибытии воронцов на тот или иной участок фронта, противник резко теряет активность и переходит к оборонительным действиям.

— Воронцов?

— Ну да, именно так называют бойцов бывшего вашего взвода. Я бы их орлами окрестил — стреляют метко и часто, на рядовых не размениваются, сначала ликвидируют командиров всех звеньев. Теперь офицеры противника саблями не машут и вообще стараются не выделяться из толпы, однако их это не спасает. Вот как так у них это получается? А?

— Ну кто больше всех на поле брани пиз… пардон, — виновато заулыбался я, — горланит и руками размахивает, того парни и укладывают в первую очередь. Практика, Дмитрий Аркадьевич.

— Молодец! — похвалил меня генерал. — Надеюсь, выбор именно вашей кандидатуры в качестве руководителя предстоящей операции теперь вам ясен. Забирайте бумаги, завтра с утра встречаемся у меня в кабинете.

Почти сутки проторчал в отведенном мне небольшом закутке площадью квадратов двенадцать. Так по чину, чай не генерал. Благо окошко в наличии. Тепло, светло и мухи на улице пока только белые, не кусаются.

Чтобы успеть к назначенному начальством сроку, пришлось основательно впрячься в работу. Прерывался пару раз лишь для поесть в здешней столовой. расположенной на первом этаже, и часок покемарил на узком диванчике, выданном местным каптенармусом Петровичем под ворчливое «хотя и не положено». Разумеется не за просто так, лишь после передачи в его хваткие ручонки трех рублей ассигнациями. Оно, конечно, форменная коррупция, однако, если переть против течения, дивана мне не видать, как собственных ушей, ибо на самом деле не положено. А так и человеку приятно, и мне есть куда кинуть бренные кости в случае экстренной надобности. А еще за пять рубликов Петрович обставил мою комнатенку не тем колченогим изрядно покоцанным хламом, что находился на самом виду в подвальном складском помещении, а вполне приличной мебелью. На генеральской физиономии после обустройства подчиненного, я прочитал явное восхищение моей оборотистостью и умению находить общий язык с людьми. Впрочем, сейчас речь вовсе не о моих талантах коммуникативного характера.

Для начала ознакомился с донесением тайного осведомителя. По его заверениям англичане будут находиться в Тебризе более месяца, может быть, и все два. Если Пафнутов прав, эти дельцы станут уговаривать высокопоставленных персидских командиров держать фронт до подхода индийского корпуса, а потом подписать мирный договор, но уже не с русскими, а с англичанами. Таким образом, шах вроде бы как будет наказан. Персидская армия покинет пределы Российской Империи, репарации выплатят. Статус-кво восстановлен, дальнейший поход русских войск на территорию Ирана смысла не имеет. Иных причин для подобного визита английской делегации я просто не вижу. Вот только восток дело не только тонкое, но весьма тягомотное. Пока нужные люди раскачаются, пока дадут добро на встречу, пройдет немало времени. А Тебриз место спокойное, хоть и находится в относительной близости от театра боевых действий. К тому же, Турция неподалеку, всегда есть возможность по-быстрому слинять, если сумасшедшим русским взбредет в голову начать генеральное наступление. Англичане не дураки, прекрасно отдают себе отчет о реальных возможностях персидского воинства. А ведь, скорее всего, остановимся на границе, не пойдем супротив английских интересов. Так что России выгодно, чтобы никакие договоры между персами и англичанами подписаны не были. Пусть вводят свой вновь сформированный корпус на территорию Ирана. В этом случае даже отступающие в организованном порядке шахские войска его раздавят и не заметят, поскольку побывавшее в горниле войны воинское соединение, это вам не какая-то необстрелянная толпа диковатых сипаев, к тому же говорящих на разных языках.

Первой моей мыслью было отправить нашу группу на борту гражданского судна из Астрахани, вместе с оружием и гужевым транспортом. Высадиться в каком тихом местечке затем под видом купцов добираться до Тебриза. По карте прикинул, путь от городишка Астара, что на границе Персии и Азербайджана, до намеченной цели составляет примерно триста километров. Вроде бы недалеко. Однако по Талышским горам пролегает всего лишь одна нормальная дорога в нужном нам направлении. И этот путь наверняка активно используется для обеспечения действующих в Азербайджане персидских войск продовольствием, оружием, боеприпасами, людскими резервами и всем прочим, что необходимо для нормального ведения боевых действий. Наверняка, кто-то из любопытных военных пожелает проверить, что же это такое отважные купцы везут в своих арбах. Я, конечно, надеюсь, на мнемонические языковые практики, обещанные Пафнутовым, но за пару дней изучить незнакомый ранее язык так, чтобы тебя приняли за аборигена — это вряд ли. Получается, восточное направление для нас закрыто.

Тащиться по горам с севера через туеву хучу воюющих между собой горских племен, для которых несколько путешественников, да еще с ценным грузом, самая что ни на есть приятная добыча. В своих способностях отбиться я не сомневаюсь, но устилать свой путь горами трупов, плодя ряды кровников, я не собираюсь.

Остается западное направление. Если отплыть из Корсуни на достаточно быстроходном паруснике, с учетом ветров, дующих в восточном направлении, за пару дней добраться до грузинского Поти вполне реально. Грузия и Армения вполне лояльные Росии государства, так что каких-либо сложностей с провозом партии оружия через их границы не ожидается.

Из Поти до Тифлиса проложена железная дорога. Путь в три сотни кэмэ, даже с учетом горных условий, отнимет у нас не более десяти часов. В столице самостийной Грузии покупаем лошадок вместе с телегами, и по неплохой дороге добираемся до Эривани. Это еще три сотни верст и плюс четверо суток, если буду исподтишка подкачивать лошадок жизненной энергией, что для меня не есть проблема.

Далее двести километров вдоль границы Армении с Турцией и по территории Азербайджана, куда, на наше счастье, персы свои войска не вводили.

А там Иран и сотня с небольшим километров до Тебриза — всего-то пара дней пути по вражеской территории, причем при полном отсутствии присутствия шахских войск.

Патрули на нашем пути, разумеется, встречаться будут, но, это пустяк, как-нибудь отбояримся — золото универсальный пропуск, а коль откажутся брать подношение от «армянских купцов», так это их проблема. Так, вдобавок не забыть озаботить начальство поисками во Владимире носителя армянского языка для мнемонического внедрения основ в наши головы, дабы своим незнанием «ридной мовы» не опростоволоситься перед каким-нибудь сарбазом-полиглотом.

В сумме дорога в одну сторону займет дней двенадцать или около того. Вполне нормально, если наш агент не ошибается в сроках, и англичане действительно собираются проторчать там целый месяц.

Таким образом утром следующего дня мой план был озвучен непосредственному начальнику вместе с пожеланием лично посмотреть на всех кандидатов в члены боевой группы.

Дмитрий Аркадьевич не сразу оценил всю красоту и гениальность моего замысла. Он предполагал осуществить высадку на каспийском побережье, а там лесочками, да по пригоркам двигать в направлении Тебриза. Мне все-таки удалось его убедить, что времени в этом случае если и выиграем, то с гулькин нос, поскольку движение по наезженному тракту предпочтительнее, чем по пересеченной лесистой, к тому же еще и горной местности. При этом риск нарваться на какое-нибудь значительное войсковое подразделение противника весьма и весьма высок.

К середине того же дня я и еще пять отобранных боевиков — лейтенанты Завадский, Прохоров, Николаев, Чудин и штабс-капитан Федотов собрались в моем кабинете, где в весьма доходчивой форме я объяснил парням цели и задачи будущей операции.

Еще три дня у нас ушло на боевое слаживание на одном из полигонов, расположенных неподалеку от столицы. Постреляли, побегали по полосе препятствий. Парни оказались сильными выносливыми меткими, то есть физически вполне готовыми к выполнению задачи, поставленной перед нами командованием. Скрытых внутренних и внешних дефектов у них не обнаружил, лишь прогнал через молодые организмы толику собственной энергии с целью боле тщательной очистки кровеносно-сосудистой системы от шлаковых накоплений, да слегка подкорректировал мышечный тонус.

Поначалу ребята меня не особо приняли, дескать, молод еще командовать ветеранами. В открытую не бузили, приказы выполняли, но как-то не оперативно с ленцой. Пришлось провести воспитательную работу — объяснять саботажникам, что другого руководителя группы у них не будет. Кто не готов выполнять мои самые тупые, по их компетентному мнению, приказы самозабвенно безропотно и с любовью завтра может отправляться на закавказский театр военных действий.

Вняли и стали выполнять все мои указания как я и просил — самозабвенно безропотно и с любовью. Не то чтобы уж очень испугались оказаться на фронте, рисковать своими жизнями и здоровьем им в жандармах доводилось довольно часто. Просто в окопах им будет менее интересно, нежели под крылышком генерала Пафнутова. Прям адреналиновые наркоманы. Да и денежные выплаты, что немаловажно, здесь значительно превышают зарплату равного по званию строевого офицера.

Параллельно над нами поработали штатные мнемоники. Кстати, один из чародеев-ментатов оказался армянином, так что с освоением этого языка у нас проблем не возникло. Удивительно, но всего лишь за три часа занятий мы могли не только сносно калякать на армянском и фарси, но читать и писать на этих языках. А обучение заключается в том, что ложишься на кушетку, тебя вводят в сомнамбулическое состояние, и в твой мозг буквально вливается поток необходимых лингвистических знаний. Лично я не позволял мнемоникам глубоко внедряться в своё сознание. Пакетированную информацию принимал на входе, после чего сам распределял по закоулкам памяти и контролировал процесс распаковки, кабы чего лишнего и ненужного туда не запихнули. Вероятно именно по этой причине мой лингвистический результат оказался лучшим в нашей группе. Мы свободно пообщались с армянином на его родном языке, с преподавателем фарси также. Класс!

Невольно вспомнились мои не очень успешные попытки еще в советской школе овладеть английским. Если б не занятия с репетиторами, вряд ли бы я сдал его даже на ту хилую четверку. Это потом, осознав важность и нужность умения разговаривать на иностранных языках, самостоятельно изучил их аж несколько. Это знание помогло мне занять в той моей жизни довольно значительную ступень карьерной лестницы. Времени это заняло прорву, а если бы вот так за пару-тройку часов под воздействием мага, и «сари усин сирун лусин, сирун лусин сари усин» слетают с губ практически без акцента. У прочих ребят акцент определял на слух даже я. Однако, по заверениям преподавателей, этот недостаток за короткий срок никак не исправить. Ладно, бегло лопочут, понимают, что им говорят, этого вполне достаточно. В крайнем случае, для армян мы персы, а для персов — армяне. И вообще, если что — мы геологи. Хе-хе-хе!

За пару дней после окончания курса поодготовки на поезде добрались до Корсуни. Там нас уже ждала готовая к отплытию шхуна «Катран». Поначалу расхристанный вид низкорослого по большей части бородатого экипажа, немного смутил меня. Прям классическая пиратская вольница. На поверку все оказалось очень даже наоборот. Во время рейса на борту царили закон и порядок в образе капитана иже с ним прочих судовых офицеров. Если что мощный удар кулаком по физии и все недоразумения решены.

Погода на акватории Русского моря оказалась вполне подходящей, умеренный юго-западный ветер бодро гнал утлое, на взгляд человека двадцать первого века, суденышко. Вообще-то, местные так не считали, Гелиодор Константинопуло капитан и по совместительству владелец «Катрана» любил шхуну значительно крепче, чем свою обожаемую супругу и семерых своих деток. Это он сам мне так сказал во время совместного распития бутылочки раки.

Отхлебнув крепчайшего кофе, я поставил кружку на палубу рядом со своим раскладным стулом и поплотней закутался в плед, спасаясь от прохладного пронизывающего ветра. Несмотря на определенный дискомфорт, находиться на палубе значительно лучше, нежели в каюте с затхлым сырым воздухом и шуршащими между переборками крысами.

Капитан клятвенно заверил, что часов через шесть будем в Поти. К пирсу швартоваться не станем. Нас вместе с баулами доставят на берег шлюпкой. Надеюсь, ко времени прибытия судна все таможенные препоны будут для нас сняты заботами российского дипломатического корпуса.

Хотел было продолжить питие чудесного напитка, но тут раздался голос наблюдателя из «вороньего гнезда» — специально оборудованного на верхушке одной из мачт наблюдательного пункта, здорово напоминающего птичье гнездо:

— Внимание, прямо по курсу корабль! Вроде турецкий пограничный сторожевик! Капитан, точно он!

Известие о приближающемся османском боевом корабле, вызвало на палубе непонятную для меня движуху. Народ начал метаться по палубе и подтаскивать к фальшбортам позвякивающие металлом свертки с холодным и огнестрельным оружием. Определенно экипаж скрытно готовился к вероятной вооруженной агрессии со стороны турок.

Я поднялся со стула и направился в штурманскую рубку, где у стола, заваленного картами и какими-то приборами стоял весьма и весьма озабоченный капитан.

— Господин Константинопуло, позвольте узнать, что происходит? Почему ваши люди готовятся к нападению? Разве мы находимся в территориальных водах Великой Порты и нас ждет пограничный досмотр?

— Если бы досмотр, Андрей Драгомирович, я бы бровью не повел. Эти отрыжки шакала собираются захватить моего «Катрана». Судно вместе со всем добром продадут. Экипаж и пассажиров что уцелеют после абордажа отправят на невольничьи рынки Малой Азии.

— Но это же противозаконно! Это не какая-нибудь пиратская посудина, а корабль пограничной стражи!

— Заблуждаетесь, господин Воронцов, в границах своих вод они действительно законопослушные граждане, муху не обидят. Но в открытом море им только Посейдон судья. Эти твари время от времени выходят за пределы своих вод, чтобы поохотиться на таких, как мы, беззащитных одиночек. Нас три десятка человек, их сотня. У нас одно полуфунтовое орудие на носу, супротив шести их двухфунтовых. Сомнут и не заметят. Все равно мы будем сопротивляться. Вы и ваши люди как? — На что я хищно оскалился. Грек без слов прочитал ответ на моем лице. — Вот и ладненько. Коль суждено пропасть, так на миру и смерть красна.