Гарри Поттер и Песочные Часы

20. Капель

Яркое мартовское солнце начало подтачивать сосульки над окнами кабинетов. Гарри с успехом вылетел во втором круге состязания по зельеварению, но его скромная победа в первом обеспечила любовь однокашников и несколько доброжелательных похлопываний от профессора Стебль. Она осторожно положила несколько раз ладонь ему на плечо, словно он был редким растением, которое могло сломаться от небрежного обращения.

— Ты большой молодец, Гарри, мы все очень гордимся тобой, — сказала она, обводя взглядом небольшую стайку болельщиков–первокурсников. Гриффиндорцы ни за что не стали бы поздравлять с поражением, но для Пуффендуя это было в порядке вещей.

Философский камень оставался на своем месте, а вместе с ним были Добби, маховик времени, пророчество Трелони, Люпин, Карта и много других вещей. Гарри изо всех сил убеждал себя не высовываться, продолжать подпольную учебу, но с каждым днем это было все тяжелее. После оглушительной победы с Барти и непонятно как приобретенной мантией ничего важного в его жизни не происходило.

Мир снова стал непонятным, а фишки на шахматной доске магического общества Британии выглядели размыто, неясно. Он снова почувствовал себя пешкой.

— Заклинание «Протего Тоталум», — диктовал тем временем профессор Снейп. Шел очередной урок по Защите от Темных Искусств, и хотя вот уже долгих полгода Гарри не слышал от профессора издевок и шуток в свой адрес, витать в облаках было опасно.

Гарри вывел на свитке ровным почерком: «Протего Тоталум». За последние два месяца его почерк выправился, стал почти красивым, и уж во всяком случае его нельзя было сравнивать с небрежными закорючками пятого курса.

— Чары «Протего», универсальный щит, о котором мы с вами говорили в декабре, имеют несколько разновидностей. Какие? Кто может ответить?

Ученики, как это всегда было на занятиях Снейпа в отсутствии Гермионы, предпочли промолчать. Пуффендуй осваивал Защиту вместе со Слизерином, но даже Драко Малфой не решился вынести предположение. Гарри уныло наблюдал за тем, как, в сущности, простой вопрос профессора ушел в пустоту. Интересно, для чего вообще он остался в Хогвартсе? Нет никаких сомнений в том, что Снейп был Пожирателем Смерти, этому было уже столько свидетельств, что замучаешься загибать пальцы. Так для чего он сидит год за годом в аудитории перед учениками, которые не представляют себе, что такое безоар или, как сейчас, не могут связать даже двух слов о чарах, которые уже изучили?

— Мисс Боунс, возможно, вы знаете ответ на этот вопрос? — Снейп просверлил взглядом Сьюзен.

— Пространство, — прошептал ей Гарри, сидящий рядом. Она в панике обернулась к нему и вопросительно качнула головой. — Пространство, — повторил Гарри, интенсивно шевеля губами.

— Простите, профессор, я не знаю, — пролепетала Сьюзен в итоге, несмотря на то, что Гарри старался изо всех сил.

— Странно, что вы не считаете нужным изучать Защиту от Темных Искусств, мисс Боунс, хотя у вас для этого больше причин, чем у многих присутствующих, — холодно прокомментировал Снейп.

— Простите, профессор, но мне казалось, — она сжала кулаки и смело посмотрела в глаза Снейпу. — Мне казалось, что это заклинания из учебника для второго курса.

— Именно так, мисс Боунс, — кивнул в ответ Снейп. — Если бы вы слушали меня внимательно в декабре, вы бы вспомнили, что тогда Министерство било тревогу из–за загадочных смертей, и я решил, что моим ученикам не повредит освоить базовое защитное заклинание, вместо того, чтобы выпускать бессмысленные снопы искр, как советуют составители учебника для первого курса. Садитесь, мисс Боунс, и постарайтесь запомнить, что у заклинания «Протего» есть две разновидности. Первая позволяет защитить непосредственно заклинателя, это самый простой вид чар. Вторая создает щит в пространстве, и благодаря этому щиту заклинатель может защитить не только себя, но и тех, кто находится рядом. Есть также заклинание, которое под силу только самым выдающимся волшебникам. Учитывая ваши успехи, не думаю, что кому–то из вас суждено будет использовать его, но если вы услышите его, возможно, поймете, о чем идет речь. «Протего хоррибилис», заклинание защиты территории. С его помощью можно защитить от проклятья даже поле для квиддича.

Гарри внимательно слушал Снейпа и записывал: «Протего хоррибилис». Теперь он тщательно вел конспекты всех лекций, хотя мало кто знал об этом, и еще меньше людей просили его одолжить свитки на время подготовки. Слишком дурная слава шла о почерке Гарри с первых недель учебы. Тогда он был занят Тайной Комнатой, василиском, Ритой Скиттер, черт знает, чем еще.

После занятия Сьюзен Боунс долго благодарила его за попытку вмешаться. Он отнекивался, но она настаивала, и так они дошли до Большого Зала.

— Сьюзен, можно тебя кое о чем попросить? — он положил рядом с собой стопку книг, налил тыквенный сок из кувшина и дождался, пока она объяснит, что сделает это с радостью. — Дело в том, что я задумал одну шутку. Розыгрыш. Хочу отправить… бомбу–вонючку.

Сьюзен прыснула от смеха, но потом посмотрела на Гарри очень строго.

— Слушай, я же не просто так. Я хочу, чтоб вышло поучительно. Смотри, я передам тебе письмо, ты отправишь его Парвати Патил из Когтеврана. Знаешь ее?

— Знаю, но я же могу просто передать ей письмо, — удивилась Сьюзен.

— Нет, это все часть плана, — Гарри наклонился над столом и зашептал очень быстро, — ты отправишь ей сову, она получит почту, от тебя, откроет конверт, а там будет еще один конверт, и она отправит письмо Невиллу, а Невилл отправит письмо Дину из Гриффиндора, а Дин отправит письмо Крэббу.

— Но ведь у Дина нет совы! — сбить с толку Сьюзен оказалось тяжело даже неразборчивой речью. Гарри удивился, почему же тогда она не разобрала его подсказку на уроке Снейпа, и тут же его осенила догадка: Сьюзен слишком честная. Она услышала подсказку Гарри и все поняла, но не стала пользоваться этим, потому что это было «против правил». Пуффендуйцы относились к правилам с большим уважением, гораздо серьезней остальных студентов. Слизерин считал правила помехой на пути достижения цели, Гриффиндор выше всего ставил справедливость, а для Ровены важнее была истина. Просить пуффендуйца нарушить правила, возможно, было не самой здравой идеей.

Стоило Гарри закончить размышления, как Сьюзен заявила:

— Точно! У Дина нет совы, он воспользуется совой Хогвартса, и последний получатель… — глаза ее сияли.

— Ну, что, поможешь? — без особой надежды попросил второй раз Гарри.

— Конечно! — она почти выхватила у него письмо и побежала отправлять.

Гарри потратил много недель на то, чтобы выяснить, под каким предлогом нужно отправлять письма от одного ученика другому, и теперь, сидя в гостиной Пуффендуя, поглядывал на Ханну, которая вертела в руках прилетевшее из ниоткуда послание.

Утром следующего дня он нервничал больше, чем перед походом к Сириусу. Тогда риск был почти эфемерным, тогда он понятия не имел, чем обернется дело. Сейчас ставки были очень высоки.

Букля летела к нему через весь Зал, и это было самое приятное зрелище с тех пор, как он увидел у себя на кровати мантию–невидимку. Запихнув послание между страницами справочника по зельям, он торопливо позавтракал, а после направился в Выручай — Комнату.

Прежде работать с чарами обнаружения ему доводилось нечасто. Помощь Гермионы сейчас была бы очень кстати, но та все еще корпела над размножением протеевых чар, кроме того, ей совершенно не нужно было знать о способе передачи анонимных сообщений, который придумал Гарри.

Он не мог написать письмо Люциусу Малфою, он не мог написать Барти Краучу, он не мог связаться даже с Сириусом без риска. Его единственным связным был профессор по Защите от Темных Искусств, который по неизвестной причине оставался преподавателем Хогвартса, хотя в прошлом сделал карьеру Пожирателя Смерти. Возможно, Дамблдор доверял ему, и это было не слишком полезно для Гарри. Возможно, Дамблдор не доверял ему настолько, что предпочитал держать как можно ближе к себе, и это тоже было вредно для Плана. Совиная почта, которую ученики получали ежедневно, а порой и несколько раз в день, была куда надежнее.

Приближалась середина марта. Чары обнаружения подтвердили догадку Гарри о том, что никому не будет дела до переписки семикурсников, и убедили его продолжить изматывающее общение со студентами разных факультетов. Его в шутку называли иногда Мальчик–который–спрашивает. Гарри смеялся над остроумными шутками когтевранцев, восхищался храбростью гриффиндорцев и охотно помогал пуффендуйцам, а слизеринцы просто смотрели на то, как обращается с Гарри профессор Слизнорт.

— Директор хочет видеть тебя у себя в кабинете.

Как гром посреди ясного неба. Гарри отложил в сторону книги и свиток с эссе по трансфигурации, посмотрел на сочувственное выражение лица профессора Стебль, и пошел по наизусть выученной дорожке.

— Гарри, я хотел поговорить с тобой о твоих родственниках, — сообщил Дамблдор, стоило Гарри переступить порог кабинета. Рядом с ним стояла встревоженная профессор Макгонагалл, и Гарри напрягся. Он совершенно выпустил из виду Дурслей. Просто махнул на них рукой, ведь теперь Сириус был официально оправдан, а это означало, что Гарри сможет не возвращаться к тете и дяде. Следом его посетила еще одна догадка: что, если Барти Крауч каким–то образом вышел на дом на Тисовой улице и убил его родственников? Возможно, в другом настроении Гарри оценил бы шутку на эту тему, но всерьез подумать о таком было страшно. Настолько страшно, что он совершенно забыл об окклюменции, и просто уставился на директора испуганными глазами подростка.

— Альбус, зачем вы пугаете мальчика? Гарри, с твоими родственниками все в порядке! — вмешалась профессор Макгонагалл. И Гарри окончательно убедился, что нашел в ее лице неожиданного помощника. Достаточно было оставаться маленьким беззащитным мальчиком, и она готова была искренне помочь, когда речь шла о его безопасности или родных.

— Гарри, с ними действительно все в порядке, — подтвердил Дамблдор, но Гарри успел заметить, как блеснули его глаза. Возможно, все это было очередной проверкой. В конечном счете, он так и не воспользовался мантией–невидимкой, но, наверное, должен был каким–то образом подтвердить директору, что достоин носить ее в чемодане.

— Профессор, я не понимаю, в чем дело? — он действительно не понимал.

— Мы с профессором Макгонагалл сегодня обсуждали вопрос твоего опекунства, — объяснил Дамблдор. — Дело в том, что Сириус Блэк, с которым ты встретился на рождественских каникулах, изъявил желание быть твоим опекуном. По законам магического мира он имеет на это право, он твой крестный отец, а это означает, что твои родители хотели, чтобы он, в случае, если с ними что–то случится, был твоим опекуном. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Гарри кивнул и прокашлялся — в горле пересохло.

— К сожалению, я не могу допустить этого, по крайней мере, в этом году, Гарри, — добавил Дамблдор. — Понимаю, что ты успел наладить с крестным хорошие отношения, и он направил несколько писем ко мне, где убеждает меня, что это полностью безопасно, но я считаю, что это не так.

— Что? Почему?! — это было похоже на кошмарный сон. Три месяца у Дурслей. Три бессмысленных, абсолютно изолированных, переполненных работой по дому месяцев, которые его враги потратят с куда большей пользой.

— Дело в том, Гарри, — Дамблдор нахмурился, поправил очки и встал из–за стола, — что я внимательно следил за тобой в этом году. Уверен, что ты помнишь, как необычно он начался. Тебе удалось открыть Тайную Комнату, и я не думаю, что это случайность. Твоя связь с Волан–де–Мортом, о которой мы говорили, занятия с профессором Снейпом — все это очень важно. Я рад, что у тебя появился настоящий друг, Гарри, искренне рад, я всегда уважал Сириуса Блэка и гордился тем, что он закончил Хогвартс. Профессор Макгонагалл была его деканом, если ты не знал. И она, я уверен, объяснит ситуацию лучше.

Профессор Макгонагал покосилась на директора с необычным для нее выражением лица, где перемешались сомнение и решимость.

— Гарри, хоть Сириус Блэк и является храбрым, добрым и, безусловно, талантливым волшебником, в твоем положении будет гораздо безопаснее остаться этим летом у своих тети и дяди.

— Безопаснее?! — Гарри чувствовал, что теряет над собой контроль.

Позади хлопнула дверь, раздался тихий голос Снейпа:

— Вы меня вызывали, директор?

— Да, Северус, дело в том, что…

— Дело в том, — гнев переполнил Гарри настолько, что он забыл о необходимости соблюдать приличия, настолько, что уже не считал смерть Дурслей по–настоящему плохой новостью, — дело в том, что директор утверждает, что для меня безопасней будет находиться у магглов, в то время, как в начале учебного года были убиты журналист «Пророка» и сотрудники Министерства.

— Гарри! — воскликнула, пораженная, Макгонагалл.

— Простите, профессор, — он посмотрел на нее, и это напомнило ему о том, что она видит в нем одиннадцатилетнего. Способность мыслить трезво вернулась, он сделал несколько глубоких вдохов, и отвел взгляд. Окклюменция требовала полной сосредоточенности.

— Мне кажется, директор, мистер Поттер будет прислушиваться к вашим советам охотнее, если вы объясните, по какой причине эти… магглы могут обеспечить его безопасность, — сказал Снейп.

Гарри смотрел в пол, и заставить себе поднять взгляд теперь было сложнее. Его переполняло слишком много чувств, которые нужно было сдерживать, а это означало, что Дамблдор может увидеть не только то, что ему полезно будет увидеть, но и то, что до определенного момента ему лучше бы не видеть совсем.

— Дело в том, Гарри, — после длинной паузы сказал директор, — что дом на Тисовой улице имеет особую защиту. Пока ты находишься там, пока ты живешь рядом со своими родственниками, эта защита вокруг тебя. Но если ты уедешь оттуда, если покинешь это место, защита исчезнет, и я бы не хотел, чтобы это произошло в этом году. Ты верно заметил, что недавно произошло слишком много странных, страшных смертей.

— Могу ли я хотя бы увидеться с ним еще раз? — Гарри поднял взгляд, и его мысли в этот момент были переполнены воспоминаниями о письмах Сириуса. — Я бы хотел сходить в Косой Переулок вместе с крестным. И еще он предложил посмотреть матч квиддича.

— Будет лучше, если вы заранее сообщите об этом мне, и тогда, конечно, вы сможете встретиться, — кивнул Дамблдор, и на сей раз Гарри не видел за этим ничего, кроме обычного кивка.

— Профессор, скажите, в следующем году я смогу переехать к нему? — Гарри был серьезен, и сейчас ему не нужна была окклюменция, чтобы скрыть мысли. Он отчаянно, до дрожи, не хотел возвращаться к людям, которые не представляли себе, что такое магия, еще раз. После всех этих лет снова?

— Я постараюсь помочь, — ответил Дамблдор, а Гарри понял, что это означает твердое «нет».

Спускаясь вниз, он размышлял о том, что чары, которые защищали его в присутствии родственников, возможно, были связаны с заклинанием «Протего». Он обернулся к Снейпу, чтобы задать этот вопрос, пока они еще не спустились вниз, но прежде, чем вопрос был озвучен, услышал:

— Нет, это чары совсем другого порядка. Их нет в учебниках. Возможно, их нет даже в школьной библиотеке.

Снейп ушел вперед очень быстро, а Гарри по инерции двигался по коридору, и в его голове кислотной капелью билась одна единственная мысль:

«Он знает ВСЁ».