Герои Аустерлица

Глава 17

В то утро я проснулся почти без головной боли и достаточно хорошо себя чувствовал впервые с момента выхода из комы. Повязка с головы давно сползла. И я с удивлением обнаружил, что рана не только на месте входного пулевого отверстия окончательно затянулась, но и на том месте, где пуля вылетела из моего затылка. Причем, боль от раневого канала почти перестала ощущаться. Вот только на этот раз все тело болело, как после слишком интенсивной тренировки.

Впрочем, мои мышцы вчера, действительно, неожиданно хорошо поработали. И я даже не ожидал, что так быстро смогу перебороть последствия ранения и освоюсь в непривычном княжеском теле. Осознание того, что все-таки прижился и освоился, несмотря на свое возрождение в ином обличии и в другом времени, придавало мне заряд оптимизма. Ведь тело князя Андрея, то есть теперь мое, показало себя в экстремальной ситуации с самой лучшей стороны. Я умел очень даже неплохо фехтовать! А еще и с Иржиной покувыркался весьма недурственно, что тоже радовало.

Когда я проснулся, Иржины рядом со мной уже не было. Как вскоре выяснилось, проснувшись раньше меня, вдова тихонько ускользнула в апартаменты этажом выше, чтобы сделать прилюдно вид, будто бы между нами ничего не произошло. Понятное дело, женщина пыталась сберечь свою честь в глазах местной общественности. Конечно, состав этого «общества», то есть представителей аристократии, мнением которых дорожила баронесса, сильно сократился после вчерашних событий. После предательства виконта и баронета, гибели французского полковника и повторного пленения капитана Годэна, здешний «высший свет», собравшийся в Охотничьей башне, состоял теперь исключительно из родни самой Иржины и меня. А мне совсем не хотелось развлекать этих чопорных дам пустыми великосветскими разговорами, чего они, конечно, от меня ожидали.

Меня волновало совсем другое. Я думал о том, что снова бросил вызов армии Наполеона. Ведь, как только весть о неожиданном взятии русскими замка Гельф, находящегося в тылу у французской армии, дойдет до военного начальства оккупантов, они этого так не оставят. Хоть эта крепость и стоит в стороне от главных путей снабжения, французы, наверняка, постараются ее отбить.

К счастью, здесь еще разработки электрического телеграфа находятся на стадии предварительных научных экспериментов. А потому не существует быстрых средств связи, кроме семафоров в прямой видимости, курьера на лошадке или на кораблике, да почтовых голубей. Так что пройдет не меньше суток прежде, чем достоверные сведения дойдут до ближайших опорных пунктов противника. Тем не менее, за это время мне предстоит решить, как вести себя дальше: покинуть замок и пуститься в бега, или же остаться, попробовать укрепиться и принять бой?

Мои мысли прервал Степан Коротаев, который вошел без стука, сказав с порога своим громким голосом:

— Доброе утро, ваше сиятельство! Баронесса приглашает вас спуститься к завтраку.

Несмотря на все вчерашние приключения и пребывание в ночном карауле, Коротаев выглядел бодрым, а его форма была вычищена и заштопана. В руках он держал объемный матерчатый узел.

— Что-то ты, брат, слишком какой-то аккуратный после вчерашнего. Небось, Маришка постаралась?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — честно ответил Коротаев, и уши его запылали, подтвердив мою догадку о романе моего денщика со служанкой Иржины.

И я сказал:

— Теперь понятно, почему моя форма не приведена в порядок, даже ботфорты не почищены.

— Виноват, ваше сиятельство, я всю ночь в карауле находился, пока меня не сменил этот, как его, поручик Дорохов со своими солдатами, а потом я пошел к Маришке, чтобы вас не будить, — потупился денщик.

— По бабам, значит, пошел в самоволку? Хорошо, хоть врать не стал. Ну, так давай теперь исправляй положение! Да побыстрее, а то мне к завтраку не в чем спуститься! — поторопил я подчиненного, разглядывая новые грязные пятна на своем видавшем виды мундире. Валяние на замшелых камнях подземного хода вместе с веселой вдовой не прошло даром для ткани.

Коротаев замялся, показывая на узелок, который принес:

— Тут это, ваше высокоблагородие, пани Иржина прислала вам гражданский камзол, рубашку, штаны и туфли. А еще кальсоны. Давайте, я помогу вам одеться. А, пока вы будете завтракать, я приготовлю вашу форму, как полагается.

Я согласился, умывшись над тазиком, принесенным денщиком, который взял на себя еще и функцию водолея, заботливо поливая мне из большого кувшина. Затем я посмотрел вещи, переданные Иржиной и, по-видимому, принадлежавшие ее покойному мужу. Найдя их вполне приличными, я с помощью денщика быстро облачился в белую шелковую рубашку, в темно-зеленый бархатный камзол, в черные кожаные штаны-лосины, а потом натянул на ноги мягкие туфли из черной кожи, украшенные большими серебряными пряжками. Взглянув после этого на себя в зеркало, я причесал волосы серебряным гребешком, найдя собственный вид вполне сносным для того, чтобы на этот раз выйти на люди без головной повязки. Да и кого стесняться? Иржина мои раны уже видела, а мнение остальных здешних женщин меня не слишком интересовало. Потому я решительно спустился вниз.

После вчерашнего разгрома трапезный зал снова был убран слугами, попытавшимися восстановить опрятный вид интерьера, насколько возможно. Труп полковника давно вынесли, кровь на полу замыли, стол снова составили в единое целое, а скатерть заменили. Правда, поверх стола к завтраку расставили уже не столь роскошную посуду, наверное, из-за того, что пара дорогих сервизов накануне разбилась. Теперь предметы сервировки выставили попроще: из фаянса и керамики с украшениями из узорной глазури. А центром композиции оказался большой пузатый самовар, сделанный из начищенной меди, из которого и наливали чай в расписные фаянсовые кружечки. Вокруг самовара в керамических вазочках лежали очищенные орехи, фигурные марципаны и разнообразное печенье, а также маленькие круглые булочки, похожие на пончики. Их ели, поливая сверху медом или вареньем из небольших изящных кувшинчиков. Завтрак оказался не слишком разнообразным, на мой вкус излишне сладким и не очень полезным. Впрочем, женщины, собравшиеся за столом, кушали с удовольствием.

Увидев меня, дамы, собравшиеся за завтраком, встрепенулись. Самая старшая из них, тетя Радомила, к завтраку задержалась, сославшись на недомогание после пережитого вчера. Но Эльшбета, Бронислава и Иванка присутствовали. А Иржина подошла к столу одновременно со мной, только с другого конца, окруженная слугами, которым она на ходу отдавала распоряжения, касающиеся устранения последствий ночного погрома, пока Януш не выдвинул для нее тяжелое кресло, на которое хозяйка замка грациозно уселась во главе стола. Я же, поздоровавшись со всеми на французском, как это было принято у всей аристократии Восточной Европы к 1805 году, считающей французский главным языком международного общения, опустился на свое вчерашнее место с противоположной стороны от хозяйки.

Как только мы с баронессой заняли места за столом, дамы продолжили прерванный разговор. Эльшбета говорила:

— Какое счастье, Бронислава, что ты не успела выйти замуж за этого Влада! Он оказался подлым предателем!

— Я совсем не уверена, маменька, что найду партию получше в нашем захолустье, — возразила ей дочь с грустным видом.

— Ничего, моя девочка, ты достойна лучшего, не так ли, князь? — неожиданно поинтересовалась Эльшбета моим мнением.

— Да, не стоит беспокоиться, все еще образуется, — протянул я, не зная, что и сказать.

— Во всем виновата война! — внезапно выпалила Иванка. И добавила:

— Я совсем не понимаю, для чего мужчины эту войну затеяли? Сплошные убийства вокруг. Это же какой-то ужас!

— Это Наполеон Бонапарт во всем виноват. Он главный зачинщик всей этой череды войн, которые разоряют Европу. Он и его Франция тому причиной, — сказала Иржина.

На что Иванка тут же возразила:

— Нет, во всем виноваты Бурбоны! Это они никак не могут принять перемены во Франции после революции. И потому все время настраивают других монархов Европы против Наполеона.

«А она не так глупа, как мне показалось сначала, да еще и бунтарка по натуре», — подумал я про Иванку.

— Какая же ты спорщица! Давай лучше спокойно попьем чай, — пожурила ее старшая сестра, отхлебнув горячий напиток.

Но, Иванка не унималась, проговорив:

— Я не собираюсь спорить. Просто мужчины почему-то не могут жить без войны. Если бы это было не так, то все давно бы договорились о мире.

— Не знаю, в том ли дело. Но мне очень страшно. Я не могу до сих пор прийти в себя. Это было так ужасно, когда на нас брызнула кровь мсье Ришара… На наших глазах произошло убийство. И потому прошу тебя, Иванка, не нужно сейчас портить аппетит всеми этими разговорами про войну, — сказала Бронислава.

— Но, война уже не только вокруг нас. Она пришла в наш дом, хотим ли мы того, или нет, — неумолимо продолжала младшая сестра.

А Бронислава проговорила:

— От этого твоего постоянного напоминания страх делается лишь больше. Он разрастается, когда я думаю о том, что могут сделать с нами солдаты…

Тут дочку перебила Эльшбета, задав мне вопрос:

— Кстати, князь, я хотела спросить вас о русских солдатах. Надолго ли они задержатся в замке?

— Не знаю. Это зависит от многих причин, — уклончиво ответил я.

Но, Эльшбета опять спросила:

— Надеюсь, что повторения вчерашнего кошмара, который мы здесь пережили, вы более не допустите?

— Постараюсь, — сказал я, хотя ни в чем не был уверен.

От меня ситуация вокруг замка никак не зависела. И как она будет развиваться, я не знал, поскольку не располагал разведывательной информацией о передвижениях войск противника. Все, что я мог решить в тот момент, сводилось к двум простым сценариям: либо попытаться организовать оборону, либо покинуть крепость вместе с отрядом.

И тут я сразу вспомнил о пленниках. Вот из какого источника можно и нужно добыть информацию о противнике! Расслабившись с утра, я упустил из вида такую простую и очевидную возможность, как допрос задержанных. А с пристрастием, или без оного — это уже будет зависеть от их поведения. Потому, быстро допив свой чай и раскланявшись с дамами, я поспешил к дверце за камином, открывающейся на узкую лестницу, ведущую в подземелье. Но, едва я двинулся от стола, как встала и баронесса, проговорив:

— Куда же вы, князь? А я хотела переговорить с вами по поводу узников. Необходимо решить вопросы их содержания.

— Я как раз направляюсь к ним, — уведомил я Иржину.

А она опять пристала:

— Так давайте поговорим по дороге. Нужно немедленно определиться с пленниками, особенно с благородными. Я должна знать ваши планы относительно их пребывания в моем подземелье. Думаю, что вы еще плохо ориентируетесь в наших туннелях. И потому разрешите показать вам путь по праву хозяйки.

Поняв, что от нее просто так отвязаться не получится, я проговорил:

— Хорошо, баронесса, ваша помощь мне, действительно, не помешает.

И Иржина, запалив от камина очередной факел, запас которых лежал рядом в большом открытом сундуке рядом с поленницей, решительно вошла в подземный ход вместе со мной. Она, на самом деле, прожив в замке много лет, изучила подземелье настолько досконально, что и в полной темноте отнюдь не терялась, что и продемонстрировала мне в прошлый раз. Когда факел погас, она наощупь вдоль стены без труда вывела нас к двери возле камина.

Но теперь, когда мы удалились метров на сто от входа, она все-таки аккуратно повесила горящий факел на стену, вставив его в железное крепление прежде, чем снова проявила свое распутство, обняв меня и начав целовать. Из-за этой похотливой женщины мне пришлось задержаться еще на некоторое время. После очередной нашей близости Иржина поспешила назад. А я добрался до подземной тюрьмы позже Дорохова, который, проспавшись после вчерашнего, уже вовсю допрашивал капитана Годэна.