Жемчужина Великого Леса

Глава 4

Холодный дождь барабанит по окнам аудитории, потоками стекает по стеклу и превращает мир за окнами в размытую пелену.

Ар Райлон входит в аудиторию и начинает рассказывать нам теоретический материал.

У него круги под глазами и выглядит более уставшим, чем обычно. Краем уха слушаю лекцию, но мысли мои убегают в другую сторону.

Гадаю, что случилось? Может он всю ночь провел в жарких объятиях какой-нибудь красотки и поэтому не выспался? Или может всю ночь работал? Или заболел? Люди ведь такие хрупкие! Болеть для них нормально. Вроде бы маги практически не болеют? Или болеют?

В аудитории непривычно тихо. Слышны только звуки шуршащих по бумаге ручек и негромкий голос преподавателя.

Волевым усилием отбрасываю грустное настроение. Если ему поддаться, можно совсем расстроиться. Ведь это дело такое — только дашь слабину, и вот твои мысли постепенно скатываются до все более мрачных. Нет уж! Надо срочно прекратить.

Наблюдаю, как из прически ар Райлона выбивается черная с фиолетовым прядка. Какое-то время он не замечает этого, а затем заправляет за ухо. Интересно, у людей такие же чувствительные уши, как и у эльфов? На уроках расоведения нам о таком ничего не рассказывали. И на уроках сексуального образования тоже. И спросить же не у кого. Ну, не то чтобы совсем, но слишком уж неловко будет.

Поглощенная своими мыслями, не сразу замечаю, что первая часть занятия уже закончилась. Понимаю только тогда, когда Торриэль протягивает мне большое яблоко. Благодарю и вгрызаюсь — рот наполняется кисловатым соком и мякотью. Друг, как обычно, смотрит на меня с улыбкой в глазах. Так, наверное, мамочки смотрят на малыша, когда он впервые сам делает первые шаги. С умилением и гордостью. Мол, вот какая у меня прелесть. К этому я уже давно привыкла и не обращаю внимания. Я по отношению к нему такая же — понимаю, что он чувствует и почему так поступает.

С яблоком настроение начинает стремительно улучшаться. Пелена дождя уже кажется уютной. Капли, барабанящие по стеклу — веселым перестукиванием. А вся ситуация — не такой уж сложной и безнадежной.

Как же мне повезло иметь друга, который понимает меня лучше меня самой! Я еще не успела догадаться, что проголодалась, а он меня уже яблоком угощает.

В начале второй половины занятия мы опять делимся на группы. Только в этот раз наша задача держать защитное плетение от простых проклятий. Сперва над собой, а затем над кем-то из группы. Это оказывается интересным и совсем не сложным. В какой-то момент мне становится интересно, хватит ли моей силы, чтобы удержать плетения над всей нашей четверкой. Добавляю по одному плетению, но третье в последний момент соскальзывает. Делаю глубокий выдох и пробую снова. На этот раз получается. Разрушаю плетения и пробую заклятие более сложного порядка. И еще более сложного. Оставляю на всех простое плетение, затем сверху накидываю более сложное. Замечаю схожие элементы. Развеиваю все. И оставляю защиту от проклятий только на себе и Мирате, доставшимся мне в пару.

Беру ручку, тетрадку и начинаю рисовать схемы, которые успела увидеть в книге. Выделяю одинаковые участки. Анализирую те, которые не повторяются. Вычерчиваю совершенно новую схему. Минуту кручу ее и так, и этак. Но недочетов не нахожу. Теоретически должно работать. Не то, чтобы я в этом действительно разбиралась, просто привыкла доверять своей интуиции.

Создаю свежепридуманную защиту над собой. Оказывается гораздо сложнее, чем мне казалось. И энергии уходит много. Такое заклинание в кольцо не поместишь. Тут нужен массивный браслет. Или тяжелый головной обруч.

Вспоминаю, что вообще-то не одна, когда чувствую рядом с собой мятно-химический запах ар Райлона. Мимолетно радуюсь, что без ноток женских духов, и поднимаю глаза.

Он стоит совсем рядом с моей партой и внимательно всматривается в мои схемы, всем своим видом выражая крайнюю степень удивления. Спрашивает:

— Можно? — и, не дожидаясь ответа, берет мои листы. Какое-то время сосредоточенно рассматривает, хмурится, затем удивленно спрашивает:

— Вы сами придумали?

— Да. Но нужны еще испытания — насколько эффективно эта схема будет работать, как долго, сколько силы нужно влить для поддержания, можно ли вместить в артефакт. И нужно попробовать оптимизировать. Я не до конца понимаю смысл некоторых плетений. И так ли они необходимы в структуре.

— Ничего себе! Тогда вместо доклада по методиками снятия проклятий доработайте, пожалуйста, эту схему. Всем спасибо! На сегодня наше занятие окончено.

Пока те, кто не записан на факультатив, собирают вещи и покидают аудиторию, ар Райлом смотрит на меня с некоторой смесью удивления и недоверия. Словно впервые видит.

А я что? Кокетливо смотрю в ответ и накручиваю на указательный палец прядь волос. Это действует на него отрезвляюще, и он начинает что-то искать на своем столе. Но мне все равно приятно.

Затылком чувствую осуждающий взгляд Торриэля. Вздыхаю — опять воспитывать меня будет. Но это потом и это неизбежно. А значит, нет смысла отвлекать себя от более интересного объекта внимания.

После перерыва, в начале дополнительного занятия ар Райлон спрашивает, есть ли у нас вопросы по прочитанным книгам. Вздыхаю, понимая, что это только усугубит ситуацию, но спрашиваю:

— Есть несколько элементов и плетений, назначение которых для заклятий защиты от проклятий я не понимаю.

Ар Райлон удивленно приподнимает бровь:

— Даже так? Как же вам тогда удалось их соединить?

Скромно улыбаюсь и опускаю глаза:

— Для этого многое знать не обязательно, а вот чтобы оптимизировать — обязательно.

— Что именно вам непонятно?

— Я выписала на листик.

Поднимаюсь и отношу листик с вопросами ар Райлону. Жду, пока протянет руку, и сам возьмет. Но некромант сидит и ждет. Придвигаюсь настолько близко, насколько позволяют приличия, кладу листик перед ним на стол, пару секунд пристально смотрю на его губы, разворачиваюсь и ухожу на своё место.

Следующие полчаса ар Райлон обстоятельно отвечает на мои вопросы. Я внимательно слушаю и блуждаю взглядом по его рукам, губам, ресницам, ушам, торсу, прядям волос. Он же ничем не выдает, что заметил мое пристальное внимание. Закончив, предлагает нам прерваться на перерыв, а после перерыва раздает листики с тестовыми заданиями по прочитанным темам. По толстой пачке. На наш удивленный взгляд поясняет:

— Заполняйте в своем темпе, пока наше занятие не закончится.

Оставшееся до окончания занятия время старательно отвечаю на вопросы. По большей части скучнейшее занятие. Каверзных или тех, над которыми нужно подумать, всего десятая часть. Поэтому всего лишь автоматически извлекаю ответ из памяти и стараюсь его как можно короче записать.

Несколько раз ловлю на себе задумчивый взгляд некроманта. Первые три раза игнорирую. А вот в четвертый отрываю глаза от записей и, улыбаясь, смотрю ему прямо в глаза. Он отводит взгляд первым, а я удовлетворенно хмыкаю.

К концу занятия пальцы наливаются тяжестью от усталости, но зато я почти все заполнила. Сдаем листки. Прощаемся, и я открываю окно портала.

Оказавшись в наших комнатах, Торриэль усмехается:

— Мужик кремень! Был бы слабохарактерным, уже начал бы от тебя шарахаться. Мои пальцы отваливаются! Это не занятие — это пытка какая-то. Но если думаешь, что моя усталость поможет тебе избежать разговора — ошибаешься. Сейчас покушаем, я наберусь сил и все равно все тебе выскажу!

Обреченно вздыхаю и отправляюсь заказывать еду.

Ем я настолько медленно, насколько это вообще возможно. Старательно кромсаю пищу, тщательно пережевываю, делаю небольшую паузу, чтобы взять новый кусочек. Есть на самом деле хочется очень сильно, но поддаюсь необоснованной надежде, что он или забудет, или ему надоест меня ждать. Понимаю, что это не сработает, но не могу не попытаться.

Торриэль терпеливо дождался, пока я отправлю в рот последний кусочек, собрал со стола посуду, отправил ее обратно на кухню, взял меня за руку и повел в мою комнату.

Стоило двери за нами закрыться, Торриэль резко обернулся и на повышенных тонах начал:

— Ты вообще что творишь? Сколько раз мы с тобой говорили на эту тему? Пришла в голову идея — убедись, что никого рядом нет! И только потом начинай писать, или что там у тебя! Какого ты опять ведешь себя так беспечно!

Смотрю самым виноватым взглядом, на который только способна, и жалобно прошу:

— Прости! Не сердись!

— Как я должен обеспечивать твою безопасность? Хочешь, чтобы тебя кто-нибудь похитил и заставил днями выдумывать новые заклинания? Чем ты думала? Смерти моей хочешь?

Я знаю, что на самом деле он не столько злится, сколько беспокоится. Но чувствует себя обязанным постараться на меня повлиять. Прибегаю к крайней мере — всхлипываю и обнимаю его. Тут главное не дать ему вырваться или выкрутиться. Поэтому фиксируюсь как можно старательнее. Десятилетия практики мне в этом очень помогают.

Какое-то время он еще бурчит. Потом вздыхает:

— Ну, ты и морда бессовестная! Ладно! Сделаю вид, что поверил в твое осознание и искреннее раскаяние.

— Но я и правда…

— Не начинай!

— Прости. Я не специально.

— Знаю. Но не оставляю надежды, что ты когда-нибудь наконец-то начнешь себя контролировать и перестанешь делать глупости.

— Прости.

— Ладно! Отлепляйся от меня! Я не сержусь. Лучше расскажи, чего это ты там напридумывала.

Радостно слушаюсь и с воодушевлением начинаю пересказывать суть того, что придумала. Друг со страдальческим выражением на лице выслушивает. Потом вздыхает:

— На этом можно заработать?

— Конечно! Заклинание можно будет встроить в браслет, либо другое массивное украшение и продавать.

— Ладно. После того как закончишь, сразу же нужно будет его запатентовать. Мириэлю покажешь. Пускай подумает, как это можно лучше всего встроить, и все остальное.

— Хорошо. Больше не сердишься?

— Сама знаешь. Не умею я долго сердиться.

— Прости.

— Ладно. Закрыли эту тему!

— Спасибо.

Садимся на край моей кровати. Прислоняюсь к плечу Торриэля и вдыхаю его фиалковый запах. Одна его рука обнимает меня за плечи, а второй он берет меня за руку. Жалеет. Переживает. Чувствую себя виноватой.

Какое-то время мы сидим, погруженные в свои мысли. Затем друг целует меня в висок и уходит. Переодеваюсь, медитирую и отправляюсь спать. В голове крутится неуместная мысль: и все-таки мне удалось заинтересовать некроманта. Для начала неплохо.